***
— В этом городе никто по сторонам не смотрит, — бубнит под нос Хаширама, заходя в ресторан. Вообще он редко посещал подобные заведения, но перед выборами надо почаще мелькать у людей перед глазами. До кучи он решил с собой притащить Мадару, который, в отличие от него, в таком месте смотрелся не особо-то гармонично. У них был разный подход к жизни, что даже внешне было заметно. Хаши даже на людях не особо-то любил щеголять в костюмах и дорогой одежде, он старался выглядеть «своим в доску» мэром, вроде как, надел простецкий свитер с брюками, проехался по улице на велосипеде и уже ближе к народу. Зато Мадара за своим видом следил с маниакальностью, достойной голливудских актеров. Идеально выглаженный черный костюм, запонки из белого золота на рукавах, неизменный зажим для галстука с рубином размером с ноготь. На всем его облике было словно написано: «Дорого». Хаши правда пытался объяснить ему, что многих людей это раздражает, что вся эта вычурность ни к чему, но Мадара был категоричен — ему были важнее богатые избиратели, имевшие в обществе голос. К тому же связи никогда не помешают. Заняв столик в центре зала, несомненно, забронированный, Хаши принялся изучать меню с искренним любопытством. Больше всего ему приглянулись домашние оладьи, которые он тут же и заказал. Мадара оценивающе оглядел заведение, брезгливо прищурился, заметив мятые скатерти на столах и, хотел было пробухтеть что-то по этому поводу, как вдруг заметил двух людей в углу. Он долго сверлил их взглядом, словно ожидая, что его заметят. — Кого ты там высматриваешь уже, — ворчит Хаширама и усмехается: — Этот взгляд твой, будто вокруг одни враги. — Просто это место не моего статуса, — небрежно отвечает Мадара и кивает в сторону, — Взгляни, там Итачи. — Кто? — Хаши удивленно поднимает брови и оборачивается, — Вон тот парнишка? — Дальний родственничек, — хмыкает Мадара. — Серьезно? А он в курсе о твоем существовании? — Даже если нет, когда увидит агитацию губернатора, фамилия Учиха наверняка покажется ему знакомой, — саркастично замечает Мадара. Хаши улыбается добродушно и отпивает воды. — Не боишься, что явится знакомиться, если ты выиграешь? — Не «если», а «когда». Нет, Хаши, не боюсь. Мне не жалко денег для родни. Удивленно взглянув на Мадару, Хаши задумчиво постукивает по столу пальцем. Не особо-то доброжелательно прозвучали его слова. Вообще он знал, что у Мадары целая гора каких-то родственников, вроде как у них богатая родословная, уходящая корнями в века, но ни разу он не видел, чтобы кто-то с кем-то общался. Похоже на какие-то семейные интриги, но кто он такой, чтобы туда лезть. — Мне нужен человек в твоем городе, — говорит Мадара таким тоном, будто разговор не так уж для него важен, — Есть одна работенка в рамках предвыборной кампании. — Зачем тебе? Некому листовки раздавать? — Ну, примерно да, — Мадара улыбается, но это, как всегда, больше похоже на закрытую змеиную пасть, — Да там ерунда, просто нужен кто-то местный, чтобы провел пару собраний и раздал благотворительную помощь для стариков. — Вместо тебя? — Ну да. — Хмм… — Хаши задумывается, пытаясь прикинуть, кого можно было бы выдвинуть на такую благородную работу. Где чаще всего собираются старики? Пожалуй, в церкви. В таком случае, местный пастор, наверно, мог бы справиться с этим занятием. Конечно, вопросы оставляла мотивация Мадары и то, как пастор отнесется к агитации с помощью церкви, но, в любом случае, найдется способ его уговорить. К тому же, здесь нет дурных намерений. Если в продуктовом наборе будет лежать листовка, никому хуже не станет. — Есть такой, дать контакты? — Надежный человек? — уточняет Мадара. Хаширама недоуменно глядит на него и кивает. — Насколько может быть надежным пастор, — разводит он руками. — Какое совпадение, — Мадара наигранно-умильно улыбается, — Я тоже о нем подумал.***
Весь день Какузу не знал, чем себя занять. В обычной, размеренной жизни все было привычным и стабильным, но стоило только вырваться из заезженного круга всего один раз — все тут же стремилось покатиться к черту. Первая часть бесконечных и никуда не ведущих размышлений крутилась вокруг Хидана и его абсолютно непонятного поведения. Смешивалось в кучу все: любопытство и разочарование, какой-то ненормальный интерес и опасения, потому что, как оказалось, Хидан слишком уж непредсказуем. Куда он все-таки ушел тогда? И почему? Наверно, нормальный человек не придал бы этому значения. Или же наоборот, вышел бы на разговор, чтобы не держать недомолвок. Какузу с прискорбием обнаружил, что он явно не нормальный — не хотелось ни того, ни другого, он упрямо мучал себя размышлениями, пытаясь сделать хоть какой-то вывод. Вывод, впрочем, не делался. Похоже, ему даже нравилось просто думать об этом. Второй же частью навязчивых мыслей стала черная тачка без опознавательных знаков. Когда он увидел ее в городе тем вечером, она не показалась ему странной. Он вообще подумал бы, что это машина выступавшей в баре группы, все-таки знаменитости любят тонированные в хлам стекла, чтобы никто не пытался их там разглядеть. И все бы ничего, только когда утром, выспавшись в мотеле у бара, Какузу отправился домой, черная «косатка» тащилась за ним. Нетрудно заподозрить хвост, когда на всем шоссе ни одной машины кроме вас двоих. С другой стороны, это единственная дорога между двух городов, можно найти логичное объяснение, но и тут мысль спотыкалась — автомобиль ехал за Какузу не отставая до самого дома. Только когда он запарковался во дворе, вышел из джипа и обернулся, черная тачка проехала мимо, заметно прибавив в скорости. Не из-за машины ли Хидан сбежал? Испугался? Но чего бояться в людном городе, к тому же, он был не один. Догадки одна хуже другой, но Какузу уже не мог остановить этот поток размышлений. Только расшифровка послания Джузо кое-как отвлекала от мыслей, потому что приходилось крепко сосредотачиваться. На самом деле, теперь процесс пошел бодрее. Проснулась мышечная память, да и в целом Какузу начал припоминать, как в начале службы в «Севере» общими усилиями придумывали этот ключ. Всех в отряде ужасно веселила эта идея — выдумывание своего языка, который будут понимать только они, напоминало детство и подобные игры, которыми развлекаются дети, пока строят свой шалаш в лесу. Теперь игрушки изменились и стали более опасными, вместо листиков появились настоящие деньги, от выстрелов текла настоящая кровь, но тот азарт никуда не делся. Мальчишки и есть мальчишки. Когда послание удается расшифровать, Какузу глупо пялится на листок бумаги с текстом «Они ищут нас». Кто они, кого нас — у Какузу есть только одна догадка, и она ему совершенно не нравится. Едва только «Север» был создан, бывший капитан отряда, на смену которому и пришел Какузу, почти каждый день полоскал мозги бойцам о возможных рисках. Вероятно, пытался выявить слабых, тех, кто может сорваться, кто не умеет держать язык за зубами или просто способен струсить в неподходящий момент. По его словам, «Север» считался частной компанией, к государству и армии отношения не имел, а потому никакой защиты в случае чего тоже не получит. Вся их деятельность от лица владельца «Севера», так что стоит понимать, что за все придется отвечать самим. Законы военного времени на них тоже не распространяются, что дает больше свободы, но и последствия могут быть гораздо страшнее. Сколько бы капитан не давил на них, никто не ушел. Их было всего человек пятнадцать, не больше, все награждены «Пурпурными сердцами», каждый — элита, прошедшая проверку временем и кровью. У всех свои мотивы, но у большинства они были схожи — деньги. Платили столько, что подобные суммы даже вслух произносить неприлично, только и боевые задачи порой вгоняли в ужас. Какузу тысячи раз благодарил ни разу не дрогнувшие нервы, но даже ему иногда требовалась пара бессонных ночей, чтобы осознать происходящее. Вряд ли то, что делал «Север» было законно. Какузу не сомневался, в процессе работы они нарушили законодательства нескольких стран сразу и, хоть их личности тщательно скрывались, он догадывался, что рано или поздно кто-нибудь докопается до сути. «Их» найдут. «Нас» найдут. Не имеет значения, кто именно, мотивы и так понятны. В случае с неподконтрольной государству организацией никто не будет устраивать суды и допросы. Такую работу он тоже делал, просто теперь он поменялся со своими жертвами местами. Если ты приходишь за чьей-то жизнью, будь готов, за твоей тоже придут. Джузо был крепким, несгибаемым, столько раз он выживал в абсолютно безвыходных ситуациях, но кто-то его превзошел. Или он сдался, смирившись с судьбой? Может, он и сам хотел окончить свое существование, но никак не решался, и когда кто-то пришел за ним, он не стал сопротивляться? Какузу вздыхает, достает сигарету. Надо полагать, он следующий на очереди в этом процессе истребления, ожидать нападения можно в любой момент, к тому же, как ему казалось, они уже сделали шаг. Преследовавшая его машина была предупреждением. Они знают, где он живет, наверняка знают, что он один. Взгляд сам собой находит висящее на стене у входной двери ружье. Какузу совсем не против пустить его в ход, он даже имеет на это право в целях самозащиты, только едва ли ему представится возможность. Не стоит надеяться, что потенциальные убийцы просто постучат в дверь среди белого дня с лаконичным предложением расстаться с жизнью. Они действуют иначе, это уже ясно. Только вот теперь, когда Какузу выстроил определенные логические цепочки, одно звено не давало покоя — неужели и Хидан с этим связан? Если он сбежал, едва завидев черный автомобиль, то он может знать гораздо больше, чем можно ожидать. Надежда найти Хидана там, где Какузу привык его находить, была крайне мала, но других идей не было. Быстро натянув куртку, он открывает дверь, но останавливается, обернувшись. Бросать листок с посланием и расшифровкой вот так не стоило бы, но и прятать слишком далеко тоже, мало ли. Если его настигнут раньше, чем он надеется, и он не вернется домой, за дело возьмется Какаши. Нужно оставить ему подсказку. Какузу вырывает из блокнота листок с расшифровкой и пишет короткое послание детективу со всеми своими догадками. Осматриваясь вокруг в поисках места, куда бы его спрятать, Какузу замечает на полке книгу с коротким названием «Собаки». Это фотокнига, в ней собраны снимки от мировых мастеров фотографии, легендарные и по-настоящему ценные. Какузу вытаскивает книгу с полки, прячет лист между страниц, плотно захлопывает ее и кладет на пол, под кофейный столик. Необычное место для книги, Какаши наверняка не упустит это из виду. Конечно, можно было бы позвонить прямо сейчас, попросить помощи, но на это, как боец «Севера», Какузу не мог пойти. Это равносильно явке с повинной, потому что, раскручивая мотивы убийц, полиция бы вышла и на деятельность его отряда. Он не имел права раскрывать военные тайны и, тем более, подставлять сослуживцев. Уже почти ночь. Сильно похолодало, по ночам на газонах появлялась изморозь, вот-вот повалит снег, судя по прогнозам. Изо рта при каждом выдохе вырывается пар, Какузу поднимает ворот дубленки, растирает руки. Он заводит машину и какое-то время ждет, стоя рядом, внимательно вглядываясь в улицу, дальние дома и кромку леса. Кроме мурчащего мотора его джипа звуков не слышно. Сунув в карман руку, Какузу понимает, что забыл сигареты и решает вернуться за ними, а, снова выходя из дома он вдруг видит, как мелькнула у его машины какая-то тень. В темноте он и не разобрал толком, может, это енот какой-нибудь дурной вышел на охоту за городскими помойками. Осторожно он подходит к машине, обходит ее кругом, глядя под корпус, осматривает колеса. Все цело, под днищем никого нет, рядом тоже. Недоуменно хмыкнув, Какузу подходит к водительской двери и понимает, что это была за тень. Оставлять дверь открытой было, пожалуй, опрометчиво. На сидении с довольным видом восседала крупная черная псина и, завидев Какузу, она тут же навострила уши. Ошейника у нее не было, клипсы на ухе тоже. Бездомных животных в городе почти не водилось, а у тех немногих, кто был, на ушах висели клипсы, что позволяло городским службам отслеживать их количество и отлавливать новичков. Удивительно, как этой особи удалось не попасться на глаза ни службам, ни Какаши. — И что это? — устало вопрошает Какузу. Собака, резко подхватившись, закружилась на месте, а потом перепрыгнула на пассажирское, усевшись снова. Она часто дышала, вывалив розовый язык, и глядела с любопытством. Какузу, честно сказать, был сражен подобной наглостью, но оценил иронию ситуации. Похоже, теперь обращаться к Какаши за помощью в поиске пса нет смысла.***
Хидан стоял, скрестив руки, перед широченной прорехой в деревянном полу церкви. Темная яма казалась бездонной, хотя он знал, что там глубина метра полтора, не больше. Из-за постоянного полумрака в зале и затушенной половины свечей стало слишком темно. Можно ненароком и провалиться, если не смотреть под ноги. Черная машина больше не показывалась, но предчувствие не отпускало. Хидан точно чувствовал — за ним опять наблюдают, кому-то что-то от него нужно и от предложения отказаться не получится. Жаль. Ему правда понравился этот городишко, нигде больше он не чувствовал себя так спокойно, а теперь, похоже, снова придется уезжать и начинать все сначала. Правда в этот раз он не хотел бы просто стыдливо сбегать, хотелось бы сделать хоть что-то, чтобы эти чокнутые уроды поплатились, так что эту, практически богом посланную дыру, он заделывать не будет. К тому же на церковь у него уже другие планы. Почти совсем стемнело. В церкви царил настоящий мрак, единственная свеча горела у алтаря в другом конце зала. Сквозь старые деревянные окна свистел ветер, холодным сквозняком пересекая все помещение. Хидан поежился, тонкая черная рубашка толком не грела, а куртку он оставил в машине. Сейчас он за ней не пойдет, теперь он будет вести здесь ночную вахту, горящая свеча станет знаком, что в церкви кто-то есть. Если «им» что-то от Хидана нужно, они явятся сюда, а он рассчитывает достойно их встретить. Теперь Хидан ожидает опасности каждую минуту. Пусть он и готов в какой-то мере — карман брюк приятно оттягивает складной ножик, а на дне дыры валяются острые обломки дерева — все может пойти не так, как он предполагает. Домой ему нельзя, там слишком велик шанс поддаться соблазну и уснуть, даже не заметив ночных гостей. Конечно, не исключено, что с ним хотят «просто поговорить», но Хидан не готов слушать эти разговоры, точнее, ему это уже осточертело. Хотелось выпутаться из того, во что сам влип, так что никто не поможет, кроме себя самого. Стоя у алтаря, Хидан осматривает деревянные стены и витражи, уже ставшие родными. Здесь действительно неплохо. Хорошее место, чтобы исправно выполнять свою работу и жить, не вспоминая о былом. Можно даже наслаждаться тем, что несешь какую-то пользу городу, но в это Хидан не особенно верил. Точнее, это не имело значения. Свеча подрагивала от сквозняка, длинные тени от лавок плясали на стенах. В какой-то момент ветер затих, прекратил свистеть через щели в окнах и Хидан услышал приближающийся звук мотора. Мгновенно подобравшись, он бросился к двери и спрятался в углу сбоку от нее. Свет свечи сюда не дотягивался, тень полностью скрывала его от чужого взгляда, разрушенный пол прямо перед дверью тоже разглядеть нереально. Он сам чуть не угодил в провал пару раз, пока придумывал, как устроить здесь засаду. Хидан достал ножик и зажал в руке. Прижавшись к стене, он слушал, как остановилась у забора машина, послышался хлопок двери, скрип калитки и тяжелые шаги. Судя по всему, человек всего один. Тем лучше, Хидан чувствует, что не смотря на дико натянутые нервы, он улыбается, готовясь к нападению. Что-то, что он давно сдерживал, рвалось наружу, руки тряслись от нетерпения. Он даже не мог решить, что хочет сделать первым — всадить ублюдку нож в шею, или спихнуть его на обломки пола в яму, а потом добить. Или не добивать? В этом тоже есть своя прелесть. Когда дверь слегка приоткрывается, впуская в зал порыв ветра, свеча у алтаря тухнет. В полной темноте Хидан видит только силуэт двери и яркий свет фар, освещающий стену. Глубоко вздохнув, он сжимает пальцы на ноже, расправляет плечи и пригибается, приготовившись. Еще пара шагов, еще немного, дождаться, когда дверь за незваным гостем закроется… — Хидан? От знакомого голоса вдруг спирает дыхание, тело немеет. Какузу делает еще шаг и Хидан понимает, что следующий придется на самый край дыры. Ветхая доска наверняка не выдержит вес и осыпется. Все это так быстро проносится в его голове, что, когда Какузу заносит ногу для шага, Хидан выскакивает из темноты и обхватывает его поперек груди, отталкивая в сторону. — Какого ж, мать твою, ты делаешь здесь!? — тут же восклицает он и осекается, позабыв, что сейчас лучше не шуметь. — А ты тут что устроил? — возмущается в ответ Какузу, — Что происходит? — Ты бы наебнулся в дыру, придурок, — Хидан, вытащив из кармана телефон, включает фонарик, — Забыл, что ли? — Я думал, ее уже заделали. — Да, конечно, — фыркает Хидан, — Я не собираюсь ее ремонтировать. Я уезжаю. — Что? Куда? — для полного комплекта еще не хватало «почему?», но Какузу успел замолчать, чтобы не сойти за разнервничавшегося подростка. Черт, но он и правда взволнован. Он приехал за ответами и не намерен отпускать Хидана без них. — Куда-нибудь. А ты проваливай, — Хидан взмахивает рукой и отходит к окну. С одной стороны его одолевает досада, потому что ждал он вовсе не Какузу, но с другой он в какой-то степени даже рад, что с ним все в порядке. Но это означало только одно — в тот раз было предупреждение и Хидан был уверен, что относилось оно к им обоим. Лучше всего было бы спровадить Какузу домой прямо сейчас, чтобы не впутывать в свои дела. Успеет еще нахлебаться этого дерьма. — Почему ты тогда ушел? — Домой захотелось. — Врешь, — что-то в голосе Какузу заставляет Хидана резко обернуться. Он изучающе глядит Какузу в глаза, судорожно соображая, что он может знать. По сути — ничего, но мало ли. Может, вся эта грязь уже его коснулась. — С чего бы? — Та машина тебя напугала? — Какузу подходит ближе, с трудом различая Хидана в темноте. Тусклый свет из окна немного подсвечивает его силуэт и отражается от светлых волос. — Какая… да о чем ты, — пытаясь закосить под дурачка, Хидан посмеивается, но быстро понимает, что Какузу на это не купится. Его тяжелый взгляд словно прижимает к стене и приходит понимание, что он спрашивает об этом не просто так. — Та машина ехала за мной до самого дома, — тихо, но напряженно говорит Какузу, — А до этого моего сослуживца убили. Скажи прямо, ты что-то знаешь об этом? — Я не… — Хидан делает шаг назад, натыкается на откос окна, — Понятия не имею, что там с твоим другом, но… блядь, пойми, вся эта срань не принесет ничего хорошего. Я собираюсь смотаться отсюда, и тебе советую. — Почему? Кого ты ждал здесь? Вздохнув, Хидан хочет ответить, но слышит какие-то звуки снаружи. Судя по шуршанию колес по гравию у парковки, на этот раз приехали те, кого он ждал. Только теперь он их уже не ждал, черт возьми, да еще и Какузу этот, как ему все объяснить за тридцать секунд? — Где твоя машина? — спрашивает он, снова ощущая прилив адреналина, становится жарко и по пальцам пробегает дрожь. — Сбоку, у калитки. — Уходим. Ну, давай иди! — Хидан, потянув Какузу за рукав куртки, бежит вдоль стены к запасному выходу и вдруг останавливается, чтобы зажечь одну из свечей, стоящих на лавке. Удостоверившись, что пламя не тухнет, он движется дальше, открывает дверь и, бегло осмотревшись, выпрыгивает наружу. Морозный воздух начинающейся зимы тут же хватает его за лицо, шея покрывается мурашками. Думать некогда. До своей тачки он сейчас не дойдет. — В машину и уезжай отсюда, — торопливо говорит он, отталкивая Какузу в сторону калитки, — Давай, черт дери тебя, ты не должен попасться им на глаза! — Кому? Хидан, куда ты— — БЕГИ! Из церкви доносится грохот и крики, судя по всему, кто-то все-таки угодил в провал в полу. Начинается суета, слышатся быстрые грузные шаги и Хидан, бросив взгляд на дверь, срывается с места. Он проносится через церковное кладбище и, перепрыгнув невысокую ограду, скрывается за деревьями. Все так быстро происходит, что Какузу просто не успевает разобраться и делает, что ему сказали. Он тоже слышит топот, и когда дверь открывается, он уже бежит к машине, успевает только заметить, как суетливо крутится на пассажирском сидении пёс, которого он так и не прогнал. Совершенно некогда разбираться. Что делать дальше Какузу не придумал. В голове крутилась мысль о ружье, и она стала почему-то основной, превратившись в единственную цель. Вырулив на дорогу, он видит в зеркало стоящую у церкви черную «косатку», движок явно работает — выхлоп густыми клубами расползается вокруг. Кто бы ни явился туда, они быстро сориентируются и, надо полагать, не отстанут. Дома оставаться нельзя, так что Какузу решает туда заехать только за оружием, а дальше видно будет. Когда он, изрядно запыхавшись, наконец, находит последнюю коробку патронов, за окнами мелькает свет фар. Черт, он слишком замешкался. Заведенный джип стоит во дворе, но «косатка» уже почти там, вряд ли получится запрыгнуть в машину у них под носом, так что Какузу отбрасывает эту затею. С ружьем на плече и сумкой, набитой патронами и всем, что под руку попалось, он вываливается из дома на задний двор. Лес начинается практически у порога, так что он, не оборачиваясь, просто вбегает в темную чащу. Судя по усилившемуся рычанию мотора, приехал кто-то еще, а за спиной раздаются голоса и шаги. Похоже, убегать придется гораздо дольше, чем казалось поначалу.