Этот Человек

      Отвратительно. Мерзко. Грязно.       Этот Человек не может смотреть на свою единственную дочь без боли, не может пройти мимо, не передёрнув плечами, ощущая бегущие табуном мурашки по спине, не может отвести взгляд, затопленный ненавистью.       Голова раскалывается на пополам, в глазах будто песка насыпали: жжёт и чешется, а язык, предатель, прилипает к небу. Наверное, так даже лучше? Поэтому герцог никогда не кричит на свою дочь.       Он не может нормально заговорить с ней, о каких криках может идти речь?       Этого Человека воротит, и он, будто голодный, нескончаемым потоком сглатывает слюни, чтобы не стошнило.       Вторая дочь мягче, ласковее, рядом с ней не раскалывается голова от сильнейшей мигрени, язык развязывается и хочется говорить-говорить-говорить. Бастард укутывает теплом, словно пуховым одеялом. Сестра её такая воздушная-воздушная, кружится, смеётся, улыбается — она так не похожа на них, замкнутых и асоциальных. Привязывает к себе нить по нити, вату вместо мозгов оставляет и наркотическое блаженство.       А с первой дочерью голова болит всё сильнее-сильнее, и нежные руки второй дочери давят всё крепче и крепче. Сжимают, тянут, леску на шею накидывают.       Герцог видит отрубленную голову Ады, и нечеловеческий вой слышит. Этот Человек ревёт, глаза закрывает и за веками, в кромешной темноте, труп дочери.       Любимой, желанной.       Кто это сделал? Кто?       Сам. Сам сгубил, не уберёг.

***

      Этот Человек наблюдает, как растёт его первая дочь.       Он не подходит ближе, ведь он так перед ней провинился.       Ада холодная, стойкая, своя. Как он мог променять её?       Она уходит, и герцог не имеет права её держать, ведь он так виноват.       Этот Человек вечность живёт в тумане, забывая есть и спать — к чему это? нет рядом той, ради которой он жил, теперь только существовать.       Он смотрит на вторую дочь, которую когда-то принял без оглядки, и мерзко ощущает, как его кутают в толстенный силой ваты, как на шее леска затягивается, и смех чудится, словно у безумца. Этот Человек смотрит на пока ещё не вторую дочь, и в глазах у него пылает ненависть.       — Казнить её. Гильотиной. Останки сжечь, — и замявшись, добавляет, — У меня есть только одна дочь.       И я её предал.