Mr. & Mrs. Уваровы

Белый свет доносился откуда-то издалека, холодный ветер дул прямо на мои оголенные плечи, заставляя вздрогнуть от холода. Вдруг темнота стала перемешиваться со светом, все вокруг плыло, изменяя свой облик. Глубинная тьма превратилась в деревья, а белый свет — в луну. Я стояла посреди ночного леса. Это место казалось мне очень знакомым. Все та же поляна, которую я видела ни раз. Если пойти в сторону двух деревьев, которые с годами срастались все больше и больше, можно было выйти ко входу в подземелье. Большинство сотрудников тут ходили, потому что чуть дальше, в другой стороне, было что-то наподобие парковки. В этой части леса школьники не бывали, слишком уж далеко идти до школы. Вдруг что-то теплое коснулось меня. Обернувшись, я увидела маму. Все такую же красивую, как и при жизни. Темноволосая женщина лет сорока стояла рядом в шикарном белом платье. Это было ее любимое платье, которое она называла счастливым. — Мамочка, я скучала. — кинулась в объятия женщины. — Я тоже, солнышко. Она стояла и обнимала меня, гладя по волосам, как делала это в моем детстве. — Мамочка, прости, прости меня, что я тогда села за руль. Я… я не хотела тебя убивать. Я очень тебя люблю. — Знаю, солнышко. Ты не виновата. Слезы катились по моим щекам, оставляя ручьи соленых следов, всхлип вырывался из моего горла. А я все больше прижималась к своей матери. — Соня, нам нельзя здесь долго видится. — Почему? — Ты нужна папе, ты нужна дедушке… даже Жене. — добавила она. — Представь, как он будет плакать. — Как в детстве? — Еще сильнее. Ты не должна так поступать с ними. — Мамочка, я хочу с тобой остаться. — Соня, девочка моя, тебе еще столько предстоит пройти…. — Зачем? — Чтобы понять, насколько ты сильная. Насколько можешь быть счастливой. Я начала отрицательно качать головой. Я хотела быть счастливой. Я пыталась. Но, даже реализовавшись, как работник, добившись результатов в разработке вируса, жила красивой жизнью, я не смогла получить тех эмоций счастья. Или я просто не могу их испытывать? — Можешь. Просто нужно время. — Сколько? Мам, что мне делать? — Ох, Соня, этого не знает никто. Ветер стал подниматься все сильнее и сильнее. Свет луны становился ярче, а тепло уходила. — Соня, попроси отца все тебе рассказать. Абсолютно все. С самого начала. Он расскажет про Вадима. — серьезно говорила мама. — Мамочка, ты знаешь про него? — Знаю и вижу все, что он делает. Не все так просто. Ты должна сама решить, готова ли ты или лучше отпустить все? — ее было слышно намного хуже из-за этого ветра, который все также усиливался с каждой секундой. — Соня, не снимай кулон, который я тебе отдала. Не снимай, никогда. Поняла? — прокричала она и толкнула меня очень сильно. Я не успела ничего ответить. Весь мир стал кружиться передо мной, звезды падали, белый свет становился все ярче и ярче. Глаза болели, голова кружилась и что-то очень сильно начало пищать. Открыв глаза, они больно защипали от яркого света и слез. Белое помещение было похоже на палаты нижнего уровня. Рядом со мной стояла капельница, тянущаяся из руки. Неприятный писк доносился от подключенного ко мне аппарата, который измерял давление, пульс и кислород. Через несколько попыток снять с себя все это, я отчаялась, однако дверь открылась, кто-то зашел в помещение. Сознание показывало образ мамы, но это была не она. В ярком свете показался Вульф. — Соня, как ты себя чувствуешь? — спросил он, приближаясь ко мне. — Не очень. Можно воды? Он нажал на какую-то кнопку и медсестра сразу же прибежала, стала отключать меня от аппаратов, давая возможность присесть на кровати, после чего принесла графин с водой и два стакана. — Соня, ты помнишь, что произошло? — спросил начальник, когда мы остались наедине. В голове всплыли все воспоминания, как я рыдала, как ехала на огромной скорости к своему другу, виски… темнота, белая луна, деревья, поляна… — Я ехала к Жене. — В твоей крови было очень много алкоголя. — Я знаю. — виновато ответила я. — Не злитесь пожалуйста. Просто, так получилось. — Хорошо. Он больше не стал доставать меня нотациями, да и я молчала, но вскоре не выдержала. — Что произошло со мной? — Ты не помнишь? — отрицательно покачала головой в знак ответа. — Ты попала в аварию. Опять, Соня. И снова была пьяна. — Я не специально. — Машина вылетела в кювет. Один из наших сотрудников, спас тебя еле живую, но уже без сознания. Пришлось провести срочную операцию по регенерации. — Что теперь будет? — Мы пока не знаем. — Кто-то в курсе, что я здесь? — Только твой отец и Женя. Он мне позвонил в тот вечер. Боже, какой ужас. Женя. Я не хотела делать ему больно. Никому не хотела делать больно. Никому, кроме себя. Слезы полились из моих глаз. Колчин недобро посмотрел на меня. Он не любил, когда проявляли хоть какие-нибудь эмоции, особенно слабость. — Я должна была приехать к нему… он… он ждал меня. — проговорила, качая головой в разные стороны. — Я не хотела… я не специально. Мне было очень больно. Владлен Петрович вышел за дверь, оставляя меня одну. Истерика захлестнула меня. Неизвестно сколько прошло времени, пока я не успокоилась. Просто лежала на кровати, свернувшись в клубочек. Дверь опять открылась, кто-то зашел и тихо лег рядом и стал гладить меня по волосам. Точно так же, как и мама. Он научился делать у нее и всегда успокаивал меня. — Жень, прости меня. — тихо сказала я. — Ты не виновата. — Я хотела бросить тебя, бросить всех вас. — тяжело вздохнув, продолжила. — Но мама сказала, что я не могу бросить вас. Я нужна вам. Она сказала, что ты будешь плакать… сильно будешь плакать. — Буду. — на ухо сказал друг, крепче прижимаясь ко мне. — Пообещай, что не бросишь? — как-то по детски попросил он. — Обещаю. Никогда не брошу. Он лежал и обнимал меня за талию так же, как делал это Уваров в тот день, когда я узнала, что Никита умер. С того момента и началась неделя счастья, которая закончилась болью. — Мне очень жаль, что так поступила. — вновь прервала тишину. — Мне было очень больно. Очень. — Ты ведь все таки его любишь? — догадался друг. — Люблю. Но он… он любит другую. — Почему? Почему ты его любишь? — вдруг спросил Женя. Вдруг, я задумалась, действительно, почему я люблю Уварова… за что можно любить такого человека? Любовь бывает разной. С одной стороны любовь — это что-то про заботу, нежность, поддержку, чувства безопастности и комфорта. Тебя любят просто за то, что ты есть. Заботятся о тебе, готовы помочь в любое время и не будут требовать что-то взамен. Она просто есть. Существует в независимости от выбора. Это больше относится семья, близкие друзья. Ты всегда можешь к ним обратиться и они помогут. Другая любовь — это страсть, незабываемые эмоции, которые ты не можешь получить где-либо в другом месте. Влюбляясь, ты как будто подсаживаешься на наркотик. Ты живешь этим и не можешь без него. Почувствовав это один раз, не сможешь отказаться, а потеряв, ищешь замену. — Сонь… — вытащил из моих мыслей Женя. — Это мои эмоции. Он мой наркотик, без которого я не могу жить… иногда мне хочется прибить его, иногда придушить, но всегда при виде него мне хочется жить. Это, как скорость, почувствовав один раз, ты не сможешь ездить тихо и медленно. — Некоторые могут. — Некоторым и свет нравится больше, чем тьма. Но не мне.

***

Оказалось, что я пролежала в отключке четыре дня, и, соответственно, пропустила новый год. Владлен Петрович настоял, чтобы я осталась под наблюдение еще какое-то время. Мне удалось его уговорить, чтобы разрешили работать в лаборатории. Предстояло еще проверить реакцию на регенерацию. Я знал, что Вадим и эта… Полина постоянно проводят время на нижнем уровне, однако в крыло, где находилась моя палата и лаборатория, они не заявлялись. Сейчас я находилась в этой самой лаборатории, описывала результат одного из вариантов развития вируса. — София Викторовна. — позвала меня одна из лаборанток. Маша одна из немногих, кто помогает в изучении и единственная, с кем я сдружилась. Остальные всегда относились ко мне настороженно. Хотя я никогда не давала поводов для этого. Да, я не биолог и не понимаю в соединениях, более того, мне это даже не интересно, но это не значит, что я совсем ничего не понимаю. Это мой проект, которым я же и занимаюсь. — Сонь, посмотри на это. — протянула документы Маша, когда я подошла ближе. — А теперь сравни с этими. — отдала она другие бумаги. — Подожди. Ты хочешь сказать, что мой мозг стал воспроизводить вдвое больше химических соединений. — Именно. Их концентрация стала больше. — То есть мой мозг стал убивать меня быстрее… Она печально взглянула на меня. Ответ был очевиден. — Сонь, сходи к Владлену Петровичу. Может он сравнит результаты. Захватив все документы и результаты анализов, я направилась к кабинету начальства. Охрана пропустила меня с легкостью, даже не осматривала, как всех сотрудников, знали ведь, что последнее время я нахожусь здесь, не выходя на улицу. — Владлен Петрович, посмотрите эти документы. — положила я папку перед ним, как только дошла до стола. — Это срочно? В ответ я кивнула. — Соня. — послышался знакомый голос. Обернувшись, я увидела Уварова, сидящего на диванчике, который держал какие-то документы. И только тогда поняла, что прервала их разговор. Кивнув в знак приветствия, я вновь повернулась к Вульфу. — Вадим, выйти. — скомандовал тот. И подчинённый мигом вышел за дверь. — Владлен Петрович, мы с Машей решили все таки узнать Ваше мнение… — Соня, сдай еще раз кровь. Сейчас. И принеси мне результаты, как можно скорее. — Сделаю. Забрав все документы, я направилась к выходу. За дверью, как на зло, ожидал Уваров. Я молча прошла мимо него, но он решил меня схватить за руку, останавливая, что не понравилось охране, и они скрутили его. Жестом показав, чтобы его отпустили, я ушла в совершенно другую сторону, не дав сказать ему и слова. Мне не хотелось его видеть. Этот человек для меня предатель.