Возвращение

Все вокруг было очень странным. Какая-то темнота, но уже совсем другая, не как некоторое время назад. Она не давила, не надвигалась с ужасающей скоростью и неотвратимостью, грозясь поглотить. А успокаивала, мягко качала на волнах, обещая покой и безопасность. Да и не была она такой густой, скорее легкий полумрак, что оставлял сознание работающим на несколько процентов. Эй Джей не ощущал себя полностью в этом мире, но и тому больше не принадлежал весь, находился словно на грани. И этот край сознания, что еще работал отмечал будто со стороны какие-то голоса. Женский и мужской. Всего два, не больше. И свет временами становился чуть ярче. Потом опять воцарился полумрак и тишина. Так лучше, спокойнее. Можно было попробовать понять, что это такое и парень, как мог, пытался осознать, где находится и кто там неподалеку. Получалось не слишком хорошо, в голове еще туманилось, слабость мешала пошевелить хотя бы рукой. Даже глаза открыть полностью и то было сложно. Все, что удалось понять это то, что было тепло и мягко, а еще как будто бы хорошо. Насколько возможно такое было в этой ситуации. Вокруг безопасность и спокойствие, то, чего так давно не ощущала неприкаянная душа Эй Джея, ровно с тех пор, когда его последний раз назвали настоящим именем. Где-то на подсознании чуть скрипнуло и послышались тихие шаги, кто-то склонился над ним. Затуманенный взор из-под полуприкрытых ресниц выхватил в полутьме лицо молодой женщины, даже тогда было видно, какие оно усталое, светлые волосы заплетены в хвост, лежавший на плече, несколько прядей выбились и спадали по вискам вдоль лица. Большие глаза посмотрели на его лицо внимательно и сочувственно, как будто хотели и правда знать, все ли с ним хорошо. Нет, Эй Джей не верил в такое, не может быть, чтобы кому-то было не наплевать на него. Чтобы кто-то относился к нему так просто и по-человечески. Никто, после смерти родителей не мог так. Или не хотел. Парень не знал этого точно, но знал, что это было так и не собирался с этим спорить, давно уже все для себя решил. Но эта неизвестная особа, если она была реальной, а не просто видением из прошлого, когда мама была еще жива, не подозревала о мыслях Эй Джея. Она просто смотрела на него своим необычным взглядом и потом к нему прибавилось нечто еще более невероятное по причине того, что было невозможным. Девушка подняла руку и мягко опустила ладонь ему на плечо и слегка провела по нему пальцами, как будто хотела неосознанно приласкать и прошептала тихо и почти неслышно: - Все будет хорошо, ты выживешь, я знаю. Потом эти же руки, такие теплые и мягкие, слегка откинули сверху легкое покрывало, которым он был прикрыт и начали мягко касаться его груди у самых ребер. Больно не было, только ощущение было, что пальцы девушки касаться не самой кожи, а что-то было между ней и руками. Словно через одежду. Сложно было ему понять, что это была повязка. Потом покрывало вернулось на место, за то в руке незнакомки появился стакан с водой и салфетка, которую она окунула в стакан и на несколько секунд прижала к сухим губам парня, смачивая их и облегчая этим его состояние. Поставив стакан на тумбочку, она не стала уходить сразу, продолжила смотреть в бесчувственное лицо невольного пациента. Похоже ей хотелось с ним поговорить, но знала, что это невозможно. По крайней мере, сейчас. «Если бы ты только знала, кто я такой, кем я был последние годы, то ты и руки бы мне не подала,» - отстраненно подумал Эй Джей, невольно глядя на нее в ответ - «Ты не знала, кем я был прежде, этого человека давно уже нет и едва ли он будет. Если только я сам не найду в себе сил его вернуть. Но сил у меня нет. Сейчас нет. Я устал. Устал убегать. Убегать от себя». Туман перед глазами сгустился и ресницы сомкнулись, наливаясь сном, в который перешло действие наркоза, как это часто бывало. Пускай сон подольше не выпускает из объятий, только там можно было увидеть хорошее, что-то из прошлой жизни, что было до роковых десяти лет. Но нет, перед глазами возникало упорно лишь то, что было после этой памятной даты, когда весь привычный мир рухнул в один момент, не оставив камня на камне от прежнего. Нужно не бояться обстоятельств, а смело идти им навстречу, встречая лицом к лицу с широко открытыми глазами, так его учил Гордон. Нужно четко проговаривать каждое слово из тех, что хочешь донести до собеседника, а потом ищи способы сделать это, пение только один из них, учил его педагог по актерскому мастерству. «А я не хочу ничего говорить, никому не хочу ничего объяснять, не хочу вообще существовать, хочу туда, к маме и папе,» - миллионы раз твердил себе по ночам маленький Эй Джей, лежа без сна и смотря в потолок, мысленно воскрешая в сознании родные, любимые образы.

***

После выписки из больницы, где мальчик пребывал после нервного потрясения, его взяла к себе старшая сестра отца. Других родственников у него не было. Эй Джей до того момента почти не знал тетю Эстеллу, она не общалась с отцом много лет, оставшись жить в маленьком провинциальном городке, откуда они оба были родом. Женщина была лет на десять старше своего брата, среднего роста, крепкая, с широкой костью и вдобавок полная, голова с редкими, вечно растрепанными волосами казалась несоразмерно маленькой. Она переехала в Лос-Анджелес и быстро устроилась на работу, что были несложно, учитывая ее профессию бухгалтера. Бизнес отца достался его партнеру, который, очевидно, и заказал его убийство, об этом знали все, но никто не говорил вслух. Суда он избежал и теперь безо всяких мук совести катался по всему городу на навороченной Мерседесе. То есть из всего имущества родителей Эй Джею и его тетке остались только дом и личные вещи покойных. Дом тетя Эстелла тут же продала, купила небольшую квартиру в спальном районе. Первый год жизни с теткой был вполне сносным, Эй Джей был готов привязаться к любому родному существу, которое согласится быть рядом, тем более других у него не было. Она никогда не была замужем и собственных детей не имела. - Ну и зачем ты нацепил этот костюм? Уже мнишь себя начальством? Весь в свою мать, только и знаешь как проедать деньги, заработанные другими, опять не убрался в комнате! Чем только занимался весь день, лодырь! - так и сыпались из нее замечания. Она принадлежала к тому типу людей, что во всех окружающих видят только плохое, умудряясь его найти даже там, где его нет. И эта свою привычку оправдывала желанием якобы сделать мир лучше. Основным объектом ее улучшений чаще всего оказывался племянник. - Мамаша твоя во всем виновата, - вещала к месту или нет тетя Эстелла - В том, что соблазнила моего брата, женила его на себе. Там и стараться особо не надо было, он всегда дурачком наивным был. Она показала ему, что нужно, потрогать дала, вот он и поплыл. Потом в бизнес его этот проклятый затянула, сама дома сидела и деньги его тратила. Ничего не умела по жизни, дура необразованная, только ноги раздвигать! Поначалу Эй Джей кричал на нее, бросался с кулаками, но в ответ получал лишь тяжелые затрещины и новые порции нравоучений. Часть украшений матери Эстелла продала, часть оставила себе. Мальчика просто передергивало, когда он видел как та надевала сережки его матери и ее кольца. - Ну и чего ты уставился? - бросала она, видя его - Это все брат мой купил, твоя мамаша сюда и копейки не вложила, ты тоже, так, что иди отсюда, тунеядец, чтоб я тебя не видела, иначе сдам тебя в приют, еще небось и возьмут не в каждый, ты же тупой совсем и не умеешь ничего, только по клавишам своим дубасить! Ля-ля-ля! - неумело передразнила та звук рояля. За то при посторонних тетя Эстелла менялась и усиленно давила на жалость, прося всех помочь ей воспитывать бедного сироту, которого она так любит, но не можно дать ему много. Эйден не смел никому пожаловаться. Боялся, что не поверят или еще хуже расскажут о жалобах тетке и та отдаст его в приют. Мальчик стал еще более замкнутым и отстраненным. Правда в школе учился довольно хорошо, за письменные задания получал хорошие и даже отличные отметки, но устные не давались, на середине фразы начинал запинаться и сбиваться с мысли. Учителя знали его ситуацию и старались не вызывать отвечать к доске. Друзей у мальчика совсем не осталось. Это раньше с ним хотели дружить многие, ведь на его дне рождения всегда устраивали праздники и каждому гостю дарили подарки. Сейчас никого нельзя было пригласить домой, тетя Эстелла не позволяла. Да и общаться с ним из-за этой замкнутости стало очень сложно. Занятия в музыкальной школе он забросил и скоро оказался отчислен за непосещаемость, а педагог по актерскому мастерству сам отказался заниматься как только перестали платить. А от той одежды, что покупала племяннику тетя Эстелла просто тошнило, нет, она была довольно дорогой и качественной, но такого ужасного фасона, что их просто не хотелось надевать. Но однажды все поменялось.