Возвращение

Лена почти всю ночь провела рядом с новым знакомым, следя за каждым его вздохом. Она сама не находила ответ почему так волнуется за него, что дало ей возможность поверить в его благонадежность. Брат, если бы он был здесь, вряд ли одобрил бы такое ее поведение и скорее всего велел бы Маркусу оградить Лену ото всех контактов с неизвестным, до тех пор как сам не убедится в чистоте его помыслов. Гарантии на них девушка и сама не могла бы дать, но все равно ощущала всем существом только желание помочь, спасти, уберечь. Вот и сейчас, сидя в кресле рядом с его кроватью, она лишь не отрываясь смотрела в его лицо. Темная безлунная ночь тихо смотрела в окно и серебристые точки звезд роняли слабый блеск на белую простыню, делая лицо парня еще более бледным, обрисовывая его безмолвное спокойствие. Когда прошло больше двух часов Лена решила проверить пациента, ведь наркоз должен пройти, но тот все равно продолжал спать. Дыхание было ровным, повязка чистой и сухой, что в принципе не говорило об опасности и смочив его пересохший губы водой, девушка хотела было сесть обратно и наутро поговорить с Маркусом, как увидела вдруг, что парень медленно распахнул ресницы. Его огромные, бездонные и отчего-то почти черные глаза обвели комнату и на несколько мгновений остановились на лице Лены и словно сфокусировались на нем. Но едва она обрадовалась, что тот пришел в себя, как в следующее же мгновение глаза снова закрылись и лицо стало бесстрастно спящим. «Похоже, он не готов прийти в себя,» - неожиданно подумалось Лене - «Ему лучше сейчас там, где он есть». До утра было немного времени и девушка все же решила его дождаться, не подозревая насколько недалека была своими мыслями от реальности.

***

Воспоминания о детстве, переходящем в отрочество и юность на несколько секунд пропали, растворившись в светлой волне, что заставила открыть глаза и увидеть небольшую светлую комнату, что выглядела такой несмотря на темноту ночи. И еще это лицо. Красивое и юное, с большими лазурно-голубыми глазами, похожими на кобальт. Выражение сочувствующее, теплое, говорившее о готовности помочь и принять на себя чужую боль. До Эй Джея начало слабо доходить, кто это может быть. Ангел. Ну конечно, как в тех рождественских сказках, что очень давно читала ему перед сном мама. Это было наверное в прошлой жизни, но парень до сих пор помнил ее родной и милый сердцу голос, вплоть до каждой интонации. Стоило вспомнить начало какой-то из сказок, как в голове начинал звучать этот голос, тихой, ласкающий слух невероятной нежностью и настоящей любовью, которую может испытывать лишь мать к своему ребёнку. Сейчас тоже вспомнилась одна, что рассказывала о нищем мальчике, что попал на елку к Богу, до этого он бродил по улицам в канун Рождества, одинокий, замерзший и никому не нужный. Потом заснул где-то в сугробе и проснулся уже там, на Христовой елке. Может быть и он, Эй Джей, сейчас так же туда попадет, если только заснет покрепче, вот только не на елке окажется, ведь Рождество давно прошло, а в Божественном саду, где обитали души умерших невинными, по рассказам той же мамы. Значит и она тоже там сейчас, вот здорово будет ее увидеть. Надо только уснуть покрепче и не просыпаться больше. И уже через миг горькая волна боли и досады прокатилась по душе парня, заглушая надежду на чудо. Нет, не будет этого с ним, он не заслужил это, не достоин чудес. Слишком плохо вел себя последние лет десять, а то и больше. Не верил в Бога, перестал верить как только тот забрал его родителей. Не слушал никого, кроме себя и не уважал. Нет, пусть ангел исчезнет, уйдет к тем, кому нужнее. А его судьба лишь небытие. После всего, что натворил вместе с бандой Козье и до вступления в нее. А начало все, когда Эй Джею было всего пятнадцать. К тому времени жизнь с теткой стала совсем невыносимой. Та буквально попрекала его куском и при любом случае отвешивала затрещины, не желая решать проблемы с ним иными путями. А вернее не желая искать этих иных путей, не находя нужным это делать. И мальчик сперва не понимал, почему эта женщина его так отчаянно не любит и старался сперва отчаянно заслужить эту любовь или хотя бы просто доброе слово. Старался быть к максимально добрым к ней, внимательным, помогал по дому, хорошо учился, разговаривал с ней, то рассказывая о чем-то интересном, то спрашивая ее сам. Но отклика все эти действия не находили. Тетя Эстелла была скупа на слова и поступки. Помощь по дому воспринимала как должное, ну, конечно же, мальчишка живет за ее счет, пусть отрабатывает. На хорошие оценки не обращала внимания, тоже не считая их особыми достижениями. Рассказы же племянника обрывала на полуслове, прося заткнуться и дать ей отдохнуть, а его вопросы либо игнорировала вовсе, либо отвечала на них сухо и односложно, давая понять, что на беседу не настроена. И в тот момент, и вообще всегда. Первое время Эй Джей искренне не понимал отчего все его попытки не имеют результата, как и того, что его можно не любить. Ведь папа и мама любили, почему не хотят другие? Ведь для него было само собой разумеющимся делом то, что если любили родители, то и другие тоже должны были. Реальность за такие мысли наказывала сурово и била беспощадно, ударяя по самым слабым местам. И наконец чаша наполнилась, лимит терпения исчерпался и мальчик просто сломался надвое, полностью изменив прежнему себе. Для начала перестал делать хоть что-то по хозяйству, напротив, старался как можно больше свинячить и оставлять после себя максимально возможное количество грязи. Раньше покорно мыл всю посуду, не оставляя даже маленькой ложечки в раковине, теперь же злорадно смеялся, представив ярость тетки при виде подпиравший потолок горы грязных и жирных тарелок в мойке. Потом постепенно стал учиться все хуже, сперва появились тройки, потом и вовсе двойки с единицами. Но больше всего стало прогулов и учеба вскоре окончательно ушла в историю. Эй Джей совсем перестал ходить в школу. Вместо этого тусоваться во дворах и гаражах со всякой шпаной, часто старше себя, рано начал курить, попробовал алкоголь. И ночевать приходил за полночь, ожидая, как тетка встретит его на пороге с ремнем. Но та уже как правило крепко спала, ничуть не волнуясь о племяннике. Тот давно перестал с ней разговаривать, порой за целые сутки они не говорили друг другу и трех слов. Эй Джей тогда не понимал сам, зачем он это делает, чего ради заменил созидание на разрушение. Видимо сначала это была месть тетке за то, что та его не любила, что не видела в упор его стараний и потому отчаянно пытался ей досадить, чтобы заслужить внимание хотя бы как к хулигану, чтобы она увидела как тот живет и проявила участие. Да хоть спросила бы с горестью: «Почему ты так себя ведешь?» И мальчик ответил бы: «Я лишь хочу, чтоб ты меня любила. Я не буду больше. Я снова стану хорошим, только люби меня, другого мне не надо». И тогда суровая родственница прослезиться, ее жесткое лицо украсит нежная улыбка, она обнимет своего непутевого мальчика и скажет так ласково и тепло: «Милый мой, любимый малыш, я всегда любила тебя, просто ты не знал». И в их маленькой семье навсегда настанут мир и покой. Много раз, почти каждую ночь в течении года Эй Джей рисовал в мыслях себе эту картину, она помогала выжить, поддержать веру в лучшее. А потом перестал, просто надоело мечтать о том, чего не будет. Начал все делать назло. Демонстративно курил на кухне и бросал бычки, где не попадя, оставлял пустые бутылки, водил домой сомнительных друзей, однако и это не имело реакции. Только однажды тетя Эстелла не выдержала, видимо и ее лимит тоже не был бездонным. Эйден тогда пришел домой немного раньше, тетя была тоже дома, но не успел тот сказать и слова, как ты бросилась на него с криком: «Ах вот ты, где, сучонок поганый! Ну погоди, научу тебя сейчас! На всю свою поганую жизнь запомнишь, урод! Сволочь! Захребетник!» все эти грязные и жестокие слова сопровождались действиями. Тетка схватила племянника за воротник рубашки и начала лупить его. Второй рукой, всем, что под нее попадало, бить головой о дверной косяк. Как он успел понять из коротких гневных тирад женщины, его сегодня отчислили из школы за прогулы и двойки, да еще вызвали ее туда и расписали в красках как выглядел Эйден и вел себя, пропесочили при всех за такое отношение к нему и пригрозили лишением прав на опеку, что в детдоме парню будет лучше, чем с ней. Эстелла была свято уверена, что это он, этот неблагодарный паршивец нажаловался и теперь наказывала его за это, избивая со зверинной жестокостью. Тот не мог и вырваться, ведь тетка, полная и крепкая, была сильнее него, тощего и невысокого от плохого питания и образа жизни. Он просто стиснул зубы и терпел, ожидая, когда закончится эта боль и унижения, но все равно это случилось неожиданно. Не потому, что злость у тетки прошла, у нее просто кончились силы. - А теперь собирай манатки и вон отсюда! Чтоб больше я не видела тебя за километр от моего дома, дормоед неблагодарный! Хорошо же ты отплатил за заботу о тебе! Эйден тогда просто встал на нетвердые ноги и молча пошел на выход. Никаких вещей собирать не стал. Даже не потрудился смыть с лица кровь, обильно струившуюся из разбитого носа, губ и рассеченной брови. Была зима, но подросток не ощущал холода, одетый лишь в тонкую хлопковую рубашку и джинсы. Так и шел неизвестно куда, пока не упал за гаражами без сил и кажется умер. Но нет, очнулся в незнакомой комнате, на кровати, рядом сидел рослый темнокожий парень, старше самого Эй Джея минимум лет на десять. - Ну как ты? - спросил он хоть и грубовато, но не зло - Пришел в себя, вот молодец. Долго же ты тут валялся, а у меня дела, между прочим. Парень ответил было, что чего он тогда тут сидел, шел бы к этим делам и все, но тот жестом заставил его замолчать и продолжил. Из слов темнокожего вышло, что Эй Джей находился тут почти два недели, лежал с высокой температурой, слабый и беспомощный, вероятно простыл когда сбежал из дома. Парня звали Гордон и он нашел его когда возвращался домой и преданно выхаживал. Чуть позже узнал, что Эй Джею некуда идти и жить тоже негде, но не выгнал, а приставил к делу, превратив в члена своей банды, в налетчика, как он называл своих. Эй Джей познакомился и с другими из банды, что приняли его с давно забытой теплотой и с готовность научили всему, что знали сами и что должен уметь налетчик. И уже через пару лет Эй Джей превратился в настоящего знатока оружия и эксперта по рукопашному бою. Они грабили банки и инкассаторов, устраивая разного рода представления. Но кровь проливали редко, лишь когда не было выхода. Эй Джею тоже приходилось, но был у него пункт - он никогда не трогал женщин и детей. Ведь стоило ему представить их убитыми, как сразу же видел другое - самого себя, десятилетнего, державшего за руки одновременно отца и мать, не понимая, что те уже не с ним. Так было много лет, вплоть до вчерашнего дня, положившего конец этой эпохе. Что же будет дальше?