лето '78

— Твои результаты экзаменов впечатляют. Ты лучше всех среди параллели сдал экзамен по литературе, — профессор откинулся на спинку кресла и затянулся сигаретой, тонкая струйка потянулась к открытой форточке. Эван неловко ерзал на месте за партой, за которой сидел все годы старшей школы — прямо перед учителем. Пару дней назад пришли результаты выпускных экзаменов — Эван сдал все на «отлично», кроме математики. — Я могу написать для тебя рекомендательное письмо, — продолжил профессор, стряхнув пепел в стоявшую на столе пепельницу; у Эвана чесался нос от запаха табака и желания курить. — У тебя есть все шансы поступить в университет и связать свою жизнь с литературой. Однако Эван уже все для себя решил. — Я не пойду в университет, — сказал как отрезал Эван и скрестил руки, готовый отбиваться от уговоров. Но их не последовало. Вместо этого профессор лишь по-доброму усмехнулся и вновь пустил в потолок клуб дыма. — Это твоя жизнь, Эван. Я уважаю твое решение. Ты сейчас молод, и тебе хочется прожить эту молодость ни о чем не заботясь, я понимаю. Эван непонимающе посмотрел на учителя. Тот протянул ему сигарету, и Розье совсем потерялся. Да, пару месяцев назад ему исполнилось восемнадцать и все законно, но он не ожидал этого от учителя. Тем не менее, курить ему хотелось, поэтому он не мог не принять сигарету. Эван повторил позу учителя, расслабившись, и затянулся, откинув голову назад на выдохе. — Ты напоминаешь мне одного моего ученика, — продолжил профессор, и внезапно его мягкий как отцовская любовь голос омрачился печалью. — Он был самым лучшим в классе литературы, но… — Но не сложилось? — закончил Эван, склонив голову набок. — Тоже выбрал реальную работу вместо пустой траты времени? — Можно сказать и так, — вздохнул профессор, и его ответ показался Эвану странным. Он явно что-то не договаривал, и это что-то, Эван чуял, было ужасным. А он не хотел портить этот солнечный жаркий день чем-то мрачным. — Я могу идти? — Эван нетерпеливо вдавил окурок в пепельницу. Профессор кивнул, и Розье подхватил свой рюкзак, нацепил белую шляпу на голову и вышел на улицу. Эван действительно считал литературу бесполезной тратой времени. Сколько писателей в свое время не получили признания? Джеку Лондону отказывали в печати «Мартина Идена» шестьсот раз. У Эвана не настолько высокая самооценка, чтобы терпеть столько неудач. Да и жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее в ожидании чуда. Сейчас его планы на будущее — найти работу на это лето, а там уже как пойдет. Но и это он отложил на завтра, направляясь на пляж. Солнце слепило глаза, отражаясь от мягкого белоснежного песка, прохладный ветер с моря путался в выгоревших светлых волосах. Эван осматривал взглядом людей: девушки в разноцветных купальниках загорали на шезлонгах, чья-то собака поднимала пыль, гоняясь за мячом, шумная компания его сверстников в разноцветных футболках и рубашках. — Привет, Дэн, не одолжишь лодку на день? — Эван подошел к своему приятелю и его друзьям. Он знал, к кому обращаться, если он хотел покататься на лодке, хотя не то чтобы компания Даниэля была ему приятна. Они были одноклассниками, которые несколько раз встречались на вечеринках, на одной из таких они были так пьяны, что поцеловались. Это все, что их связывало, да и то уже в прошлом. Они уже выпустились, и Эван из прошлого, с его подростковым максимализмом и желанием насолить гомофобному отцу, навсегда остался в стенах школы. — Ладно, только далеко не заплывай. Говорят, к вечеру погода испортится, — последние слова Эван уже не слышал, лишь бросил короткое «спасибо», прежде чем уйти к лодке. Пристань была вся облеплена лодками, чуть дальше красовались яхты разных ценовых категорий. Эван запрыгнул в одну из них, принадлежавшую Дэну, и завел мотор. Вскоре людей на пляже стало почти не видно, лишь зонтики маячили разноцветными пятнами. Где-то в стороне плыла яхта спасателей. Эван какое-то время следил за ней скучающим взглядом, пока не надвинул на лоб шляпу и не закрыл глаза, наслаждаясь шумом моря и солнцем. Кажется, Эван задремал на какое-то время, потому что он не заметил, как со стороны моря набежали тучи, закрывая солнце и небо тяжелой пеленой. Равномерная рябь превратилась в волны, которые становились все сильнее. Они и разбудили Эвана, так как расшатывали лодку в разные стороны. Шляпу сдуло ветром за борт, когда Эван поднялся. Он потянулся было за ней, но сверкнувшая молния заставила его передумать спасать ее — вот-вот нагрянет гроза, нужно было убираться отсюда. — Черт… — Эван попытался завести мотор один раз, другой, но он все не поддавался. К счастью, в лодке были весла как раз на такой случай, однако времени у него было все меньше. Лодка очень небезопасно качалась, готовая перевернуться в любой момент. Эван явно нервничал, отчего весла выпадали из его рук. Начался дождь, и резкий порыв ветра метнулся прямо Эвану в лицо. Грянул гром, и его лодку захлестнуло такой большой волной, что она перевернулась вместе с Эваном в ней. Он не умел плавать. Ему хотелось крикнуть, но из легких вышибло весь воздух. Он отчаянно старался ухватиться за лодку — она предательски высказьзывала из его рук — и глотал соленую воду, со всей силы размахивая ногами, пытаясь удержаться на воде. — Эй! — услышал он, и в следующее мгновение рядом с ним упал спасательный круг. Эван тут же ухватился за него, испытав небывалое облегчение. Когда его вытянули на поверхность, Эван чувствовал лишь жжение в груди и легких, все вокруг расплывалось мутными пятнами. Он перегнулся за борт и избавился от остатков соленой воды в своем организме. Когда он немного пришел в себя, он понял, что его кто-то удерживал, не давая вновь упасть в воду. Чувства прояснились, и теперь Эвану стало стыдно за себя. Он весь промок до нитки и оставил на палубе целую лужу воды, губы его посинели, а все тело дрожало. Ему стыдно за то, что он чуть не утонул. В этом весь Эван. — Оклемался? — его развернули лицом к лицу и несильно похлопали по щекам. Это был совсем еще юноша, ровесник Эвана или, может, на пару лет старше. Карие глаза казались почти черными при отсутствии солнца, а слегка волнистые волосы намокли из-за дождя, несколько прядей прилипло к лицу. Но при всем этом — парень улыбался, демонстрируя выраженные клыки. Эван слабо кивнул, хотел сказать «спасибо», но сильно закашлялся — в горле было сухо как в пустыне от сильного обезвоживания. — Осторожнее, ты наглотался воды, — спасатель откуда-то достал бутылку с водой и осторожно приставил горлышко к губам Эвана. За что Эван был ему премного благодарен — его все еще трясло так, что он был не в силах держать что-то тяжелее зажигалки. Он пил медленно, боясь снова захлебнуться. — Спа..сибо, — невнятно прохрипел он, отстранив от себя бутылку. Незнакомец смотрел на него, хитро прищурившись и не переставая улыбаться. Эван непонимающе изогнул бровь. — М? — Не стоит выбираться в море в плохую погоду, — наконец, парню пришлось отстраниться, чтобы направить спасательную яхту в сторону берега. К великому счастью, он не увидел, как Эван пристыженно покраснел. — Я уснул, — попытался оправдаться он, на что получил смешок. Он принял сидячее положение, ноги все еще дрожали, поэтому вставать он пока не спешил. К телу неизвестного юноши прилипала промокшая насквозь гавайская рубашка, и Эван невольно засмотрелся, почувствовав что-то странное и очень похожее на очередной приступ тошноты. Его загорелая кожа была на пару тонов темнее, чем у Эвана, вода стекала по волосам, шее и рукам. — Как тебя зовут? — Эван первым задал вопрос. — Барти. Барти Крауч-младший, — улыбнулся Барти, вернувшись к нему. А Эван не смог сдержаться и хрипло рассмеялся ему в лицо. — Еврей, что ли? — Что? С чего ты взял? — Странное имя. — В ответ на это Барти рассмеялся. Он явно был человеком без комплексов. — А меня зовут Эван. Эван Розье. — Что ж, тебе повезло с именем чуть больше, — парировал Барти, отчего оба снова засмеялись с новой силой, пока Эван не закашлялся. — О, прости, не следовало тебя смешить. — Все в порядке, мне уже лучше.

•••

— Может, я лучше пойду к себе домой? — Эван неловко топтался у порога дома семьи Крауч. — Ты можешь заболеть, — ох, зря Эван сказал улицу на которой живет: до его дома и вправду было достаточно далеко, чтобы заболеть, ведь он промок до нитки, а дождь не спасал ситуацию. Зато теперь ему придется зайти в гости к Барти, с которым он знаком не больше часа. — Тебя нужно сначала отмыть от соли и переодеть, а потом накормить. На последней фразе Эван почувствовал, как голод за весь день нахлынул на него волной, подобной той, которая перевернула его лодку. Ему оставалось только согласиться и переступить порог чужого дома. После грозы и шторма Эван был рад оказаться в тепле, хотя чужому дому он предпочел бы уют своей собственной комнаты. Пахло только что приготовленным ужином и чем-то цитрусовым, рот Эвана тут же наполнился слюной. — Барти, мой родной, почему так рано? — послышался высокий женский голосок, и уже через мгновение к ним спустилась невысокая женщина с вытянутым лицом и белокурыми локонами. Миссис Крауч, как предположил Эван. Очевидно, Барти пошел в отца. Увидев Эвана, миссис Крауч заулыбалась, привстала на носочки и поцеловала его в обе щеки в знак приветствия, словно он был лучшим другом семьи. Эван удивленно вскинул брови. — Это Эван, мама. Он упал в воду, — объяснил Барти, спасая Эвана от неловкого положения и уводя по лестнице наверх. — Я отведу его в ванную. — Спускайтесь потом на ужин, мальчики, — услышал Эван, прежде чем его увели по коридору в ванную комнату на втором этаже. Лишь когда дверь за ними закрылась, Эван облегченно выдохнул. Миссис Крауч явно была со странностями, и это не прибавляло Эвану уверенности перед взрослыми женщинами. — Ты ей уже понравился, — разорвал тишину Барти, подмигнув ему. Эван нервно улыбнулся, после всего пережитого ему плохо удавалось контролировать свои эмоции. — Ну, ладно. Можешь взять эти полотенца. Одежду я сейчас принесу. Вручив стопку полотенец Эвану, Барти скрылся за дверью, оставляя его наедине. Эван набрал горячую ванну и блаженно выдохнул — то что надо после холодного соленого «душа». Эван наконец-то остался наедине с собой и мог расставить по местам сегодняшние события. Дэн явно разозлится и больше никогда не даст Эвану лодку. Волны прибили ее к берегу, но там был сломан мотор и, возможно, кое-где образовались пробоины. Барти… Он сам напоминал Эвану шторм — так же внезапно ворвался в его жизнь, перевернул его с ног на голову и унес за собой в какой-то совершенно иной мир. Яхта, на которой Барти спас его, носила название «Калипсо», как позже выяснил Эван. Имя древнегреческой нимфы. Эван еще ничего не знал о Барти, только то, что у него ореховые глаза, каштановые волнистые волосы, покрытая родинками золотистая кожа и взгляд до того хитрый, словно он все время думал, какую шалость совершить. Ну, и миссис Крауч. Она разительно отличалась от родителей Эвана, небо и земля по сравнению с отцом, вечно холодным и строгим к своему сыну. Брови-ниточки миссис Крауч всегда приветливо изогнуты, в отличие от вечно нахмуренных отцовских и обеспокоенных бровей матери, которая смотрела на своего сына лишь с жалостью, словно извинялась за то, что он появился на свет. Родители… Черт, а вдруг Эван уже задерживался? Хотя, впрочем, он был уже взрослый и мог гулять где угодно и сколько угодно. Поэтому эта мимолетная мысль тут же перестала его беспокоить. — О чем задумался? — Эван аж подпрыгнул от неожиданности, чем вызвал у Барти смех. — Не смотри на меня так, я же сказал, что принесу одежду. И правда: в его руках был комплект сухой и чистой одежды, судя по всему, его собственной. — Спасибо, я верну ее потом, — Эван все еще хмурился. Барти все не уходил, лишь изучал его взглядом и улыбался своей клыкастой улыбкой, прислонившись к стене. Эвану хотелось провалиться под землю. Он был совсем без одежды, мыльная пена едва что-то скрывала, а Барти смотрел уж слишком пристально. — Ну? — Эвана напрягало затянувшееся молчание. — Я могу одеться и без твоей помощи. — О, я не сомневаюсь. Вместо того чтобы уйти, Барти не торопясь приблизился и сел на край ванны. Эван поднял голову, посмотрев на него. Они молчали, смотря друг другу в глаза. Точнее, не так. Барти пялился на Эвана, а Эван старался удерживать зрительный контакт и при этом выглядеть невозмутимым, что вообще никак не получалось. — Ты похож на кролика, — усмехнулся Барти и потрепал Эвана по голове. С ним все было так легко. — О нет, не смей. — Крольчонок, крольчонок, — повторил Барти, и Эван плеснул в него водой. Смех Крауча был заразительным и сразу заставлял забыть обо всем тревожном. Эван не мог не засмеяться в ответ. Барти определенно ему понравился. Вскоре Барти снова ушел, чтобы помочь своей матери накрыть на стол и чтобы Эван смог переодеться. Свободная разноцветная рубашка была слишком яркой для стиля Эвана, но такой комфортной и теплой, а еще пахла мужским парфюмом, совсем отдаленно. — А вот и ты, — встретила его миссис Крауч, когда Эван спустился к ужину. Барти приобнял его одной рукой и провел к столу, на котором дымилось аппетитное жаркое. — Ну, расскажи, чем занимаешься? — начала расспросы миссис Крауч, и у Эвана создалось такое впечатление, что он пришел просить у Барти руки и сердца, а мать должна была дать согласие. Примерно так женщина на него и смотрела. — Только закончил школу, — ответил Эван, ковыряясь в тарелке и не поднимая взгляда. Миссис Крауч и ее сын были так любезны, что Эвану снова стало стыдно. — Ищу работу на лето. Особых планов нет. — Ты можешь устроиться к нам в магазин, — на этих словах Эван вскинул голову: миссис Крауч по-прежнему улыбалась и этой улыбкой очень сильно напоминала Барти. — Скоро начнется сезон, я буду рада еще одной паре работящих рук. Предложение выбило Эвана из колеи на долгую минуту. Он понял, что завис, лишь когда Барти несильно толкнул его в бок. Эван встрепенулся, поочередно переводя взгляд с Барти на его мать и обратно. — Здесь нет никакого подвоха, крольчонок, я знаю, о чем ты думаешь сейчас, — усмехнулся Барти, и вот снова это прозвище и этот взгляд. — Да и работа не то, чтобы трудная — вечером спокойно можно ходить на пляж. — Минутку, — Эван нахмурился. — Разве ты не работаешь спасателем? Или ты совмещаешь две работы? — О, нет, — Барти покачал головой. — Я вышел только на один день, меня попросил заменить мой приятель. Что ж, Барти был похож на того человека, который может пригодиться везде. Мысленно он поблагодарил неизвестного приятеля за то, что попросил Барти его подменить. Иначе они с Эваном не встретились бы. А дальше эффект бабочки — Эван мог и утонуть, а могло произойти и что-то такое, что он даже не мог представить. — Тебе ведь уже есть восемнадцать? — вклинилась миссис Крауч, и Эван кивнул. — Отлично, тогда приходи завтра, обговорим условия. Миссис Крауч наспех написала адрес на салфетке и всучила ее Эвану. С этим адресом в кармане и в чужой одежде Эван вернулся домой затемно. Осторожно, чтобы не скрипела, прикрывая калитку, он надеялся, что отец уже ушел спать. Так и было: в небольшой гостиной, соединенной с кухней, его встретила лишь его мать, невысокая, волосы светлые с рыжим отливом, в неровном свете лампы выглядевшая гораздо старше своих лет. Тихонько шелестело радио, щелкали друг о друга мамины вязальные спицы, но больше в доме не было никаких звуков. — Почему так поздно? — отрешенно спросила мать, убавляя на радио звук. Эван нервно теребил край рукава рубашки: мать очень редко его ругала, в отличие от его отца. Она его любила, в отличие от его отца. Но все равно перед ней Эван робел как маленький ребёнок. — Гулял. — В такую погоду? — по ее тону не было понятно, упрекала ли она его или волновалась. — Задержался у друга, — и Эван не врал, он никогда не обманет мать. Он позволял себе лгать только отцу и то ради собственной же безопасности. Кажется, миссис Розье либо не заметила обновки своего сына, либо заметила и молча сделала какие-то свои выводы. Она вернулась к своему вязанию, ясно давая понять, что разговор окончен. — Я пойду спать, — тихо бросил Эван, осторожно ступая по лестнице наверх в свою комнату. Тихо закрывшись на замок, Эван прислонился к двери, закрыв глаза и выдохнув, чтобы утихомирить ускорившееся сердцебиение. Он снял с себя рубашку, оставшись в одних шортах, и рухнул на кровать. Все тело ломило от моря и усталости. Рубашка свисала с края кровати, и совсем скоро Эван снова про нее вспомнил. Он притянул ее к себе и зарылся носом в мягкую ткань, вдыхая ее запах. Вдыхая запах Барти. И пряча в нее глупую кривую улыбку, с которой Эван не мог справиться.