лето '78

Собеседование прошло более чем гладко, миссис Крауч провела краткий инструктаж, и уже в этот день Эван отмывал витрины приморского магазинчика. В первый день они работали вместе с Барти, который стоял за кассой, пока Эван бегал как пес по его поручениям. Но в последующие смены Эван будет работать один. Что его одновременно и устраивало, и он хотел заплакать от несправедливости. Потому что за эту короткую смену он получил от Барти столько взглядов — и сам отвечал ему тем же. Даже общаясь с покупателем, Барти не мог не посмотреть на Эвана, который в это время раскладывал по полочкам сувениры. Когда никого не было, Эван выкручивал громкость на стареньком проигрывателе и пританцовывал, занимаясь своей работой. А взгляд Барти в такие моменты был ощутим физически. Барти пялился не стесняясь. Это было невыносимо. — Пора закрываться, крольчонок, — Барти посмотрел на часы и перевернул табличку на двери с «открыто» на «закрыто». — Сколько раз я говорил тебе не называть меня так? — ответил Эван, но на его лице не было ни капли недовольства. Он выглянул из подсобки уже в шляпе и солнцезащитных очках, готовый идти на пляж. — Примерно двадцать семь раз. — О боже. Эван подошел к выходу, но замер в полуметре от Барти. Тот не сводил с него глаз, лишь хитро щурился от солнечных лучей. На солнце его глаза блестели янтарем. — Пялишься, — заметил Эван. — Я знаю, — Барти поправил шляпу на голове Эвана. Он был на полголовы выше Розье, отчего тому приходилось смотреть снизу вверх. Из-за этого Эван чувствовал себя совсем крохотным зверьком, хотя они с Барти были почти одной комплекции. — Собираешься на пляж? — Да. Ты со мной? — Не сегодня. Мама попросила зайти после работы, — Барти вышел на улицу и, дождавшись Эвана, запер магазин. — Но мы можем встретиться вечером. Как насчет прокатиться с ветерком? — У тебя есть машина? — удивился Эван. В их городе машины были редкостью. — Мотоцикл, — гордо поправил его Барти. — Ну так что? Или ты боишься? — он хитро сверкнул клыками. — Я зайду к тебе вечером, — пообещал Эван. После вчерашнего шторма стояла чудесная солнечная погода, на белый песок нельзя было смотреть, настолько ярко он блестел. Городской пляж наполнится отдыхающими лишь через пару часов, а пока вокруг почти никого не было. Может, Эван и любил людей, но не в таком количестве и не здесь, в этом райском уголке. Купив мороженое, Эван опустился на парапет, свесив ноги, и принялся его есть, прикрыв глаза и облизываясь от удовольствия. Но недолго длилось его одиночество. — Привет, — рядом с ним сел молодой человек в широкополой голубой шляпе, из-под которой выбивались черные волнистые волосы. Долговязый и высокий, с острыми коленками и таким же острым профилем, он тоже держал в руках мороженое. Темные очки «кошачий глаз» закрывали половину лица. — Ты не против? Эван отрицательно покачал головой. Юноша посмотрел на море, упершись свободной рукой в горячий камень парапета. Это была рука аристократа, утонченная и бледная, цвета песка, с до невозможности длинными пальцами. — Ты иностранец? — спросил Эван. — М? Да, — слегка смущенно ответил юноша, вновь переключив внимание с морского пейзажа на Эвана. — Почему ты так решил? — Твой акцент, — ответил Эван, но быстро поправил себя, смутившись: — но его почти не слышно, правда! На это иностранец скромно усмехнулся. — Я студент по обмену, из Англии. Осенью поступлю в университет. А пока отдыхаю и практикую язык. Меня зовут Регулус, — представился он, и буква «р» в имени «Регулус» звучала еще мягче и еще более по-английски, чем в других словах. — Эван, — кивнул Розье и вновь принялся за свое мороженое. — У тебя красивое имя. — Спасибо. Я его ненавижу, — Регулус смешно наморщил нос, и они рассмеялись. — Но еще более тупое имя у моего старшего брата. — И как же его зовут? — Сириус. — Ничего глупее я в жизни не слышал, — признался Эван, и они засмеялись снова. На какое-то время они замолчали, оба смотрели на морскую гладь — и не скажешь, что буквально вчера над побережьем города прошелся шторм. Эван поднял голову к солнцу, зажмурившись, и подумал о том, что скоро он снова встретится с Барти. На душе сразу стало теплее, чем от солнца. Эван не испытывал подобного уже очень давно, а теперь это его первая симпатия, когда он уже закончил школу и стал совсем взрослым. Может, потому что он взрослый, это чувство было таким сильным, обжигающим нутро. В любом случае, Барти ему нравился, и Эван не мог этого отрицать. — Ты часто приходишь на пляж? — спросил Регулус, и Эван подпрыгнул, испугавшись. Из-за мыслей о Барти он совсем позабыл о том, что его новый знакомый ещё здесь. Повернувшись, он увидел, что Регулус лег на спину, шляпа с широкими полями лежала рядом. На Эвана он не смотрел, глаза под очками-кошечками были закрыты от слепящего солнца. — Почти каждый день, — ответил Эван. — Fine, — улыбнулся Регулус, приподнявшись на локтях и взглянув на Эвана. — У меня нет домашнего телефона, я не смогу позвонить тебе. Но мы можем встретиться здесь? — Конечно, — улыбнулся Эван в ответ. Они провели еще несколько часов, прогуливаясь по пляжу. Регулус старался поддержать беседу, так как ему нужно было практиковаться в спонтанной речи, но разговаривал он почти как носитель, поэтому Эван его даже не исправлял. Они успели обсудить многое, Регулус рассказал про старшего брата Сириуса и про своих двоюродных сестер, имена которых настолько странные для слуха Эвана, что он даже не мог их произнести, тем более — запомнить. Но кое о чем он ни разу не упомянул: о своих родителях. Эван промолчал по этому поводу, он понимал Регулуса. Когда у тебя ужасные родители, ты не захочешь рассказывать о них первому встречному. Зато Эван рассказал о Барти, и несмотря на то, что они знают друг друга чуть больше суток, рассказывал он много, иногда начиная тараторить, поэтому Регулусу приходилось его останавливать, так как он переставал понимать речь. — Мне нужно идти, — сказал Эван спустя несколько часов времяпровождения с Регулусом. Дело шло к вечеру, его уже ждал Барти. Над побережьем поднялся прохладный ветер, Эван снял шляпу, чтобы ее не унесло ветром в море, снова. — Домой? — спросил Регулус. К этому моменту он уже снял очки, и его широко распахнутые глаза были сравнимы со вчерашним штормом. А еще он был выше Эвана, примерно ростом с Барти. Эван мысленно отругал себя за то, что все сводит к Барти. — Нет, к другу, — нахмурился он. К очень близкому другу, хотел добавить он, которого ему послала сама судьба, иначе как объяснить их отношения? Им достаточно было лишь знать имена друг друга, чтобы понимать друг друга на каком-то ином уровне. Регулус хитро прищурил глаза и странно улыбнулся. — К Барти? — протянул он. Эван сначала не понял, о ком он, из-за мягкой «р» и британского акцента, который на именах и названиях выделялся еще больше. — Почему ты так на меня смотришь? — парировал Эван, приподняв бровь в недоумении. Регулус усмехнулся. — Просто ты так увлеченно рассказывал о нем, — он перестал улыбаться и понизил голос, слегка наклонившись к Эвану, а тот смутился: неужели он так много болтал о Барти? — Я подумал, что ты такой же фрукт как и я. — Что? — Эван уставился на него, с каждым новым словом он понимал Регулуса все меньше. — Ладно, неважно, — Регулус заметно смутился и отвернулся. — Иди к своему другу, — он странно выделил последнее слово. — See you soon. Эван попрощался с ним и отправился к Барти. всю дорогу он ломал голову, почему Регулус — фрукт и почему Эван должен быть таким же фруктом, как и он.

•••

— Ты раньше ездил на мотоцикле? — Барти держал в руках два шлема. В кожаной куртке с заклепками он выглядел как настоящий байкер. Они находились на заднем дворе дома Крауч, посередине которого и стоял мотоцикл Барти. Эван обошел его, разглядывая со всех сторон с открытым от восторга ртом. Ему еще не приходилось садиться на мотоцикл, поэтому он отрицательно покачал головой на вопрос Барти. — А у тебя хоть есть права? — вдруг встрепенулся он. Барти подошел к нему и потрепал его по голове. — Конечно, есть, крольчонок. Или тебе нравится нарушать закон? — Он вручил один шлем Эвану. Тот немного повертел его в руках. — Я просто не хочу разбиться, — сказал Эван и вспыхнул: — Почему ты снова... — Тш-ш, — Барти приблизился и приложил палец к губам Эвана, и тот сразу же передумал перечить. Розье лишь надеялся, что сердце не выпрыгнет из его груди, и что Барти не слышал, как сильно оно начало биться. — Вот так. Барти отстранился, чтобы сесть на мотоцикл и завести его. Оглянулся на Эвана и махнул ему рукой. — Садись. Раз это твой первый раз, сильно разгоняться не буду, — заверил Барти. — Пить я тоже не буду, я не фанат вождения в нетрезвом виде, знаешь. Как-то странно прозвучали эти слова, улыбка исчезла с лица Барти. Но такое странное состояние продлилось всего несколько секунд, и к Эвану вернулся прежний Барти, который весь горел и искрился энтузиазмом и жаждой жизни. — Куда мы поедем? — Розье предпочел проигнорировать это, оставив неуместные вопросы при себе. Он уже сидел в шлеме, но стекло было поднято. — Прокатимся по городу, а там посмотрим, — Барти последний раз сверкнул своей улыбкой, прежде чем отправиться в путь. Эван едва подавил в себе крик страха вперемешку с восторгом, и сильнее прижался к спине Барти, ощутив тепло чужого тела. Солнце почти скрылось за горизонтом, улицы города наполнились приятной прохладой. Ветер дул в лицо Эвану, и сначала он жмурился. Но через какое-то время он привык и даже отцепился от Барти, раскинув руки и радостно засмеявшись. Здания проносились мимо них, смех улетал вместе с ветром, адреналин просто зашкаливал. Когда они остановились, стало совсем темно, но город продолжал жить. Эван осмотрелся и понял, что Барти привёз его в парк развлечений. Летом он работал почти до самого утра, поэтому было неудивительно, что вокруг ходили люди, в основном молодежь. Эван часто приходил сюда, летними теплыми вечерами — с компанией приятелей, осенними и холодными — в одиночку, лишь наушники и плеер были его компаньонами. В такие дни он бродил по парку, наблюдая за людьми и придумывая различные сценарии их жизни. Иными словами — разгружал мозг и отвлекался. Эван спешился первым и снял шлем, за ним последовал и Барти. Они остановились на парковке под ветвями большого дерева. Несмотря на огромное количество огней вокруг, они оставались в тени, их трудно было заметить со стороны. Этим воспользовался Барти. Он наклонился и поцеловал Эвана в губы. Поцелуй длился так недолго, что Эван едва успел ответить. Он с задержкой понял, что только что произошло, но к тому времени Барти уже отстранился. На его лице играла все та же улыбка, которая, казалось, светилась в темноте, а Эван… Эван покраснел как девчонка. Слишком внезапно, и такие внезапности слишком вредны для его сердца. Такими темпами оно скоро совсем остановится. Благо было достаточно темно, чтобы Барти не заметил, насколько красным стал Эван. — Ну, пойдем, крольчонок, — Крауч подхватил его под руку и повел вглубь парка развлечений. Эвану оставалось только последовать за ним, пошатываясь. Спасибо Барти, что он держал его крепко, потому что Эван почти не видел пути — перед глазами плыли образы, которые подкидывало воспаленное сознание. Образы, которые Эван хотел воплотить: как Барти целует его, еще и еще, как грубая от работы рука лежит на талии Эвана, а другая зарывается в его волосы, а Эван — он отвечает, растворяясь в ласках. Губы Эвана приоткрылись, и он облизнулся. А затем споткнулся о камень и едва не упал. — Осторожнее, — Барти не дал ему упасть, подхватив его. Их лица снова были близко, Эван собрал все оставшиеся в нем силы, чтобы посмотреть ему в глаза. — Ты какой-то рассеянный. Устал? Или все-таки заболел? Он чувствовал дыхание Барти на своем лице: сладкая жвачка и немного — сигареты. — Все в порядке, — Эван улыбнулся, и глаза Барти снова загорелись привычным огоньком. Эта ночь обещала быть долгой. Они продолжили путь. Днем в парке было максимально жарко и скучно, зато ночью это место будто бы оживало, загоралось миллионом огней и гудело множеством голосов. Эван не отставал от Барти ни на шаг. Они прокатились на американских горках (Эван много кричал, а Барти, по чьей инициативе они тут оказались, смеялся с его реакции, но на особо крутых поворотах кричал вместе с ним). Когда они вышли с них, Эвана шатало во все стороны, и Барти пришлось придерживать его за талию, чтобы он восстановил равновесие. Эван потребовал моральную компенсацию в виде горячей кукурузы или любой другой уличной еды, которую они найдут. Рука Барти все еще лежала на его талии, хотя он уже снова твердо стоял на ногах. Эван старался делать вид, что не замечает этого, только чтобы не спугнуть Барти и насладиться моментом. Разумеется, на них косились проходившие мимо люди. Кто-то бесстыдно пялился, кому-то было все равно или они пытались сделать вид, что им все равно. Но пока никто к ним не пристал, а Барти сохранял невозмутимость, поэтому и Эван старался игнорировать все вокруг. Гомофобия никуда не делась даже после научно-технической революции, она не искоренится даже через несколько десятков лет. По мнению Эвана, пока такие как его отец живы, меньшинства все так же будут притеснять. Сначала, когда Эван только-только познал себя и свою ориентацию, он боялся открытого осуждения и издевательств в свой адрес и мечтал изменить общество к лучшему. Со взрослением ему стало глубоко плевать. Он не собирался жертвовать своим комфортом и счастьем ради кого-то, кого он совершенно не знал. К тому же рядом с ним был Барти. А с Барти все было легко и беззаботно. Все было правильно, даже тот спонтанный поцелуй на парковке. Эван не стал спрашивать, почему Барти поцеловал его. Как будто бы это подразумевалось само собой, и им не нужно было никаких «почему» и «зачем». Барти просто поцеловал — это же Барти. А Эван обязательно еще вернет ему это. Они наткнулись на ларек с сахарной ватой, Эван обожал ее, поэтому купил самую большую. Его лицо потерялось в сладком облаке, когда он с блаженством откусил немного. Барти наблюдал за ним и улыбался. — Будешь? — Эван протянул ему сладкую вату. Барти, засмотревшийся на него, среагировал не сразу, чем вызвал у Эвана усмешку. — Не люблю сладкое. — А как же я? — Эван не удержался и хихикнул. — Что? — Барти немного растерялся, не ожидал, что с ним будут флиртовать в ответ. Но быстро адаптировался и усмехнулся, проведя рукой по волосам Эвана. — Ну, это само собой, крольчонок. Итак, Эван наслаждался сладкой ватой, а Барти сидел рядом, обняв его одной рукой и прижавшись чуть ближе, чем положено. Может из-за этого — а может что-то было не так с их лицами или одежда слишком «пидорская» — их блаженный покой нарушили. Эван посмотрел наверх, когда чей-то силуэт тенью накрыл скамейку и загородил свет фонаря. Затем повернулся к Барти: тот не убрал руку, но черты его заострились в напряжении. — Знакомы? — Барти всем своим видом показывал свое осуждение. Он с вызовом поднялся, возвысившись над парнем. И выглядел он действительно пугающе. Будто мог совершить убийство. Эван весь сжался на своем месте. А потом увидел, что незнакомец не один. Сахарная вата выпала из рук на скамейку, но Эвану уже не было до нее дела. Он поднялся следом, однако спина Барти все еще закрывала его. — Смотреть на вас тошно, пидоры, — выплюнул тот, самый первый, и его друзья поддержали его одобрительными усмешками. А затем случилось много всего. Кулак полетел в лицо Барти, тот увернулся и ударил в ответ, кровь хлынула из носа нападавшего. Второй парень подошел к нему сзади, и в этот раз Барти пропустил удар, и кулак проехался по его лицу, разбив губу. Еще один парень пошел на Эвана, и Розье уже готов был защищаться. Но Барти всадил незнакомцу колено между ног и толкнул так, что тот упал на землю. — Бежим! — Барти схватил Эвана за руку и повел его подальше от троицы гомофобных парней. Эван опомнился только тогда, когда они уже добежали до парковки. Он выпустил руку Барти из своей и согнулся пополам, восстанавливая дыхание после бега. Оглянулся назад — погони за ними не было. Затем посмотрел на Барти — он тяжело дышал, по подбородку из разбитой губы текла кровь, костяшки пальцев то ли разбиты, то ли покрыты чужой кровью. Барти сорвался на хриплый смех. Перед Эваном стоял все тот же неунывающий Барти, как будто и не он несколько минут назад бил людей. — Ты, блять, подрался с ними! — и почему-то в тоне Эвана не было ничего осуждающего, он сам по-глупому улыбался. — Они вообще-то первые начали. Не мог же я стоять и ждать, пока нас будут бить. — Серьезно, Эван так хотел поцеловать его сейчас. И он почти это сделал, привстав на носки и обвив шею Барти. Но остановился в жалком миллиметре от чужих губ. — У тебя кровь, дурак, — он быстро достал салфетку и стал бережно вытирать кровь с губ и подбородка Барти. — Пустяки, — но Барти стоял и не двигался, давая Эвану возможность позаботиться о нем. — Главное, что тебя не задели, крольчонок. — Я даже не успел среагировать. Может, я сам хотел защитить себя? — Эван лукаво посмотрел в глаза Барти. — О, ты теперь обидишься на меня из-за этого? — Нет, конечно, — Закончив с лицом, Эван стал вытирать руку Барти. Все-таки она не была разбита, это была только чужая кровь. Даже когда крови на руке не осталось, Эван не выпустил руку Барти из своих. Он нежно водил подушечками пальцев по костяшкам, по линиям на ладони, по венам, спускавшимся к запястью. Они оба перестали дышать. — Но согласись, это было даже весело, не так ли? — Барти первым прервал молчание, и Эван наконец вдохнул, отпустив его руку. — Да, особенно момент, когда мы убегали. Тебе нужно обработать рану. Пора ехать домой. Эван еще раз проверил, не кровоточит ли больше разбитая губа, и только тогда они отправились домой. Машин стало гораздо меньше по сравнению с тем, что было несколько часов назад, поэтому Барти немного прибавил скорость. Эван уже привык к мотоциклу, ему было страшно совсем немного, больше хотелось беззаботно смеяться, но у него не осталось сил на смех. Они вернулись домой в третьем часу ночи. Барти загнал мотоцикл во двор, а затем открыл входную дверь, впуская Эвана. Дома было темно и тихо, лишь тиканье часов рассекало тишину. Миссис Крауч очевидно уже спала крепким сном, парни на цыпочках поднялись по лестнице и прокрались в ванную комнату. — Где у тебя аптечка? — спросил Эван. Барти указал ему на шкафчик, и он достал оттуда коробочку со всем необходимым. Барти тем временем снял футболку, грязную от пыли и пота, и Эван последовал его примеру. Так они и остались голые по пояс, Барти сидел на краю ванны, а Эван склонился над ним, обрабатывая рану хлоргексидином. — Уже так поздно… — начал Эван. — Можно. Вот оно. Понимание с полуслова. Словно они были знакомы больше чем два дня, больше чем одну жизнь. — У твоих родителей будет одинаковая реакция, неважно, вернешься ли ты сейчас или завтра, — продолжил Барти, и он был чертовски прав. Родители Эвана будут злиться одинаково, особенно отец. — Так что оставайся у нас. Эван уже открыл рот, чтобы ответить, но Барти снова его перебил: — Отказ не принимается, — и довольно улыбнулся. Эван сдался, тихо засмеявшись, и убрал аптечку на место. — Знаешь что, — он ткнул пальцем в грудь Барти, — от тебя плохо пахнет. Я не собираюсь ложиться с тобой в одну постель, если мы оба будем грязными и вонючими. Они по очереди приняли душ. Когда пришла очередь Эвана, он чуть не уснул под горячими струями воды, тело ломило от приятной усталости. Барти уже ждал его снаружи, чтобы отвести в свою комнату, дальше по коридору. — Как насчет… — Барти не договорил: как только дверь за ними закрылась, Эван плюхнулся на кровать с довольным стоном и растянулся по всей ее площади. — ...продолжить вечер? — Нет, с меня хватит, — Эван слишком устал, и когда он улегся на кровать, вся эта слабость усилилась в сто раз. Он отодвинулся, чтобы Барти мог лечь рядом с ним, и прижался к горячему телу. — Тогда поцелуй перед сном? — тихо хихикнул Барти. Эван притянул его к себе и лениво поцеловал, зарывшись в непослушные влажные волосы. Он готов был раствориться в этом теплом ощущении, ему было так хорошо. Он целовал Барти бесконечно долго, а Барти отвечал ему со всей нежностью. Чувство комфорта и безопасности после насыщенного дня кружило Эвану голову. Может быть, Эван себе это придумал, но Барти смотрел на него по-особенному. Он тоже был максимально расслаблен, густые ресницы медленно поднимались и опускались, а улыбка приобрела другой оттенок. Эвану хотелось, чтобы Барти был таким только с ним. На этой мысли Эван понял, что влюбился окончательно, влюбленность пустила корни, она росла с каждым взглядом, каждым прикосновением, поцелуем. Теперь Эвану не казалось, теперь он уверен, что сама судьба свела их. Хотя это было больше похоже на мысли инфантильного подростка, и на самом деле рано или поздно лодка Эвана снова перевернется и он начнет тонуть, только больше его никто не спасет. Но ему было так хорошо сейчас, что Эван не хотел и не мог думать об этом. — Спокойной ночи, — пробормотал Эван, закинув ногу на Барти и обняв его. — Спокойной ночи, — он поцеловал Эвана в макушку, обняв в ответ. Все-таки Регулус был прав.