лето '78

Пляж для местных прятался за большими валунами, отделявшими его от туристического. Но даже если туристы и находили это место, им здесь было нечего ловить. Место было довольно серое и неприметное, песок был каменистым, пляж не был обустроен, кое-где даже лежал мусор. Местные использовали этот пляж для того чтобы встретиться с кем-то или просто побыть наедине, так как здесь почти никого не было даже в самый разгар сезона. Солнце совсем скоро должно было опуститься на край моря, а потом и вовсе скрыться за горизонтом. Все вокруг приобрело оттенки желтого и оранжевого. Дни стали короче, а тени длиннее. Стоял штиль, воздух был очень влажным и не двигался. Эван обошел валуны и увидел его. Барти бродил из стороны в сторону по самой кромке воды, он слегка прихрамывал и держался сутуло. Услышав хруст гальки под ногами Эвана, он обернулся и застыл на месте. — Что тебе говорил врач? — начал Эван, остановившись перед ним на расстоянии вытянутой руки. В нем проснулись смешанные эмоции, когда он взглянул на Барти — такого потерянного и грустного, но в целом, он выглядел не так плохо, как раньше. — Тебе нужно сидеть дома, ты еще не до конца восстановился, твои кости еще не до конца окрепли, ты… Барти подался вперед и молча обнял его, прервав недовольную тираду Эвана. От него пахло лекарствами, табаком и морем. Эван не обнял его в ответ, но и не отстранился. Он слышал неровное дыхание Барти, чувствовал, как он хватался за его спину как за спасательный круг. Казалось, они простояли так целую вечность. — Я сжег все свои записи, — начал Барти, отстранившись. Эван так давно не слышал его голоса, он не осознавал, насколько сильно по нему соскучился. — Вскоре после того дня… Но если бы они у меня были, я бы показал их тебе. — Ничего страшного, — ответил Эван. Он сделал глубокий вдох, а затем такой же медленный выдох. Сердце никак не успокаивалось, он так боялся снова вспылить и все испортить. — Итак, я тебя слушаю. В свете закатного солнца Барти был таким красивым, честно говоря. Эвану хотелось дотронуться до него, коснуться этих скул и острой линии челюсти. Радужки глаз Барти в тени казались слишком большими и совсем черными. Он смотрел прямо на Эвана. — Прости меня, — начал Барти. — Правда, Эв, мне искренне жаль, что так вышло. Я сделаю все, чтобы загладить свою вину. — Я очень рад это слышать, — Эван старался придать своему голосу самое спокойное звучание, — но твоих извинений недостаточно. Ладно, это прозвучало немного жестоко. Барти на мгновение растерялся, но потом снова взял себя в руки. — А что нужно? — Мне нужна определенность. Эван собой гордился. Он сумел не поддаваться эмоциям и сохранять спокойствие. В какой-то степени он даже смог расслабиться. Благодаря пройденному времени он был готов к любому исходу событий. — Боюсь, после этого разговора ты больше не захочешь меня никогда видеть, — Барти опустил взгляд, как провинившийся ребенок. — А чего хочешь ты? Эван подошел к Барти вплотную и поднял голову. Хотя разница в росте сейчас почти не ощущалась, Барти ссутулился и словно уменьшился. — Я требую ответа, — напомнил Эван. Он совсем слегка улыбнулся, и Барти рефлекторно улыбнулся в ответ. Это была самая грустная улыбка, которую Эван когда-либо видел. Сейчас Барти предстал перед ним такой, каким он был на самом деле — разбитым, печальным, но способным на самые сильные и искренние чувства, на такие, которые разъедали изнутри, а не те поверхностные, какими он пытался их заменить. Эвану нравился такой Барти даже больше того, с каким он познакомился. Но ему было ужасно больно смотреть на него. Больно оттого, что он не узнал его раньше. — Я хочу быть с тобой, — наконец, ответил Барти. — Но я пойму, если ты не позволишь мне этого. Просто знай: я был так счастлив с тобой. Впервые со смерти отца я жил, а не просто существовал. Но я все проебал, и это будет мне уроком. Какое-то время они просто смотрели друг другу в глаза. Никаких прикосновений, но Эван чувствовал, как они были связаны друг с другом. — Я люблю тебя, — выпалили они одновременно, почти выкрикнули. По пляжу пронеслось короткое эхо. Затем они прижались друг к другу лбами и рассмеялись. Эван почувствовал, как тяжелый груз этих недель упал с плеч. Он чувствовал такое облегчение, что готов был взлететь. — И все-таки какой же ты… — Эван неопределенно взмахнул рукой, пытаясь подобрать нужное слово. — Идиот? — Именно. Они совершенно искренне заулыбались друг другу. А потом их губы встретились. Эван зарылся пальцами в мягкие каштановые волосы, а Барти подхватил его за талию. Они целовались так долго, словно хотели наверстать упущенное. Пока они оторвались друг от друга, небо успело потемнеть на несколько оттенков. — Знаешь, я говорил со своим отцом сегодня, — Эван увидел, как Барти нахмурился от упоминания отца, поэтому поспешил объяснить: — Нет, все хорошо. Он сказал, что не против видеть тебя у нас дома. Барти снова просиял, он поднял Эвана и покрутил его вокруг себя. — Правда? Вы помирились? — Что-то вроде того. Так что, может быть, нам втроем стоит зависнуть у меня, перед отъездом Регулуса. — Мне кажется, я никогда больше не смогу смотреть Регулусу в глаза, — усмехнулся Барти. — О, нет, Регулус не такой. Думаю, он не держит на тебя зла. Они взялись за руки и вернулись на основной пляж. В такое позднее время кто-то сидел почти у самой кромки воды. Их было двое. Приглядевшись, в одном из них Эван узнал Регулуса по его волнистым черным волосам и лежавшей сбоку от него широкополой шляпе. Эван потянул Барти к ним. — У тебя свидание, Реджи? — Эван опустился на песок рядом со своим другом, Барти сел рядом. Вода касалась кончиков пальцев на ногах Регулуса. — Эван? Что ты здесь делаешь? О… — он сначала удивленно взглянул на Барти, а потом до него дошло. — Вы помирились? God, Эван, я так рад! — О, они твои друзья? — тот, кто сидел рядом с Регулусом, подал голос. Это был Джеймс. Теперь пришла очередь Эвана удивляться. — Давно не виделись, парни. — А ты их откуда знаешь? — нахмурился Регулус. — Они когда-то спасли мне жизнь! — Джеймс указал на себя большим пальцем. Ох уж этот солнечный и наивный Джеймс. — Он преувеличивает, Реджи, — хихикнул Эван. — Мы всего лишь дотащили его, пьяного, до пляжа, а потом я его накормил. Ну так что, у вас свидание? Регулус посмотрел на Эвана как на идиота. — Нет, я просто пришел сюда, чтобы провести здесь побольше времени, я же уезжаю через несколько дней, а этот идиот просто привязался ко мне как назойливая муха, — он закатил глаза. Эван улыбнулся, не очень-то он и верил в то, что Регулусу не нравилось, но решил промолчать. А Джеймс в свою очередь просто светился от счастья. Они вчетвером наблюдали за закатом солнца. Барти сидел тише всех и не проронил ни слова за все время, что было на него совсем не похоже. Но Эван не давил на него. Ему было достаточно и то, что он был рядом. Он мельком взглянул на Джеймса и Регулуса. Они не смотрели друг на друга, но держались мизинчиками. Эван толкнул Барти и кивнул на них, чтобы он тоже это увидел. Оба заговорщицки улыбнулись друг другу. — Чего ты лыбишься? — всплылил Регулус, отвесив Эвану слабый подзатыльник. — Ничего, — он прикрыл улыбку рукой. — Просто, похоже, что у вас с Джеймсом реально свидание. — Oh fuck, — выругался Регулус. — Ты издеваешься. — Извини, но можешь сказать какой-нибудь мат еще раз? — вклинился Джеймс. Он смотрел на Регулуса как завороженный маленький ребенок на радугу. Регулус страдальчески простонал и сказал что-то, похожее на «идиот». Барти и Эван согнулись пополам от смеха, а Джеймс неловко почесал затылок, но тоже хихикнул. — Я имею ввиду, это звучало сексуально, — попытался оправдаться он, когда смех поутих. — Итак, Джеймс, — воскликнул Регулус, его терпение закончилось, — я не собираюсь заводить гребаный роман за несколько дней до моего гребаного отъезда в гребаный Париж! Понял? Got it? Джеймс сразу присмирел, Регулус действительно запугал его. Эван удивленно выдохнул, он и не знал, что его друг способен так вспылить. — Стоп, ты сказал Париж? — спросил Джеймс на несколько тонов тише, боясь снова разозлить Регулуса. — Ну да? Через пару недель у меня начнется учеба в университете, — он немного успокоился, но его густые брови все еще были сведены к переносице. У Джеймса отвисла челюсть, будто Регулус сказал ему не про учебу в Париже, а про нашествие инопланетян. — Я тоже еду учиться… В Сорбонну, — признался он. — Не может этого быть! — воскликнул Регулус, резко встав на ноги. — Какой факультет? Отвечай, немедленно. — Экономика, — то ли испуганно, то ли восхищенно пролепетал Джеймс. Регулус определенно покорил его сердце, это читалось по его глазам. — А ты? — Прикладная математика… Fucking god, за что мне это все, — он снова сокрушенно плюхнулся на песок, обхватив руками голову. Джеймс подвинулся ближе. Он весь светился от счастья, Эвану показалось, что он вот-вот лопнет. — Значит, теперь у меня есть шанс? — игриво улыбнулся он. — Я подумаю, — что ж, это было гораздо лучше, чем «нет». Джеймс осмелел настолько, что поцеловал Регулуса в щеку, а потом сразу убежал, чтобы избежать гнева Блэка. Регулус побежал за ним, на английском проклиная его на чем свет стоит. Эван и Барти тоже пошли за ними, но в отличие от своих друзей они никуда не спешили. — Я думаю, они подходят друг другу, — мягко сказал Эван и переплел пальцы. — А ты как считаешь? — Я считаю, что прямо сейчас нам надо поцеловаться, — Ответил Барти. Он наклонился к Эвану и нежно поцеловал его. А Эван поцеловал в ответ. Его ноги подкосились, он пошатнулся и упал в объятия Барти. — Что такое, крольчонок? То, с каким беспокойством Барти смотрел на него. То, с каким чувством целовал его минутой ранее. То, как осторожно придерживал его. Во всем этом Эван чувствовал любовь. Его любили. — Ничего. Иди сюда, — и он притянул Барти за волосы, чтобы продолжить целоваться. Больше никаких сомнений. Они любили друг друга. Вот и все.

•••

Через несколько дней Эвану удалось пригласить Барти и Регулуса к себе, только к ним добавился еще и Джеймс. Все прошло хорошо, миссис Розье испекла всем вишневый пирог, а мистер Розье, кажется, даже поладил с Барти. Эван очень переживал по этому поводу, он думал, что они убьют друг друга, как только кто-нибудь из них заговорит. Но все обошлось. Не только у них все было хорошо. Когда они с Барти вышли покурить и подышать свежим воздухом, Эван увидел на балконе второго этажа Джеймса и Регулуса. Они определенно не целовались (Эван представил закатывающего глаза Регулуса). Казалось, они хотели съесть друг друга, так агрессивно они прижимались друг к другу, не замечая ничего вокруг. Барти тоже их увидел, он хотел было свистнуть им, но Эван закрыл ему рот и повел обратно в дом. Разумеется, о том что он видел их в тот вечер на балконе, Эван не сказал ни Регулусу, ни Джеймсу. Прошло еще несколько дней, настала пора прощаться с ними, они уезжали в Париж, город любви и город мертвых. — Ты не рад тому, что мы помирились? — спросил Эван. Почему-то ему было важно одобрение друга. Регулус посмотрел на него поверх очков-кошечек. — Если ты с ним счастлив, то и я счастлив за тебя, Эв, — ответил он. — Я рад, что ты выбрал этого балбеса, благодаря которому у тебя теперь такая модная зеленая челка и вагон травмирующего опыта, и который очень, очень плохо трахается. Но сердцу не прикажешь, — он театрально вздохнул. — Эй, не говори так, — воскликнул Эван, слегка покраснев. Но он еще отомстит другу за это. Регулус прекрасно знал, что Барти шел рядом с ним и слышал каждое его слово, он просто хотел поиздеваться над ним напоследок. В целом, Барти не возражал, он просто шел рядом, поглядывая на Эвана и улыбаясь своей клыкастой улыбкой. Они вчетвером шли по платформе, направляясь к нужному вагону. Джеймс катил за собой два чемодана, свой и Регулуса. Эван шел под руку с ним, другую руку не выпускал Барти. Поезд отправлялся через через четверть часа. — Позвони, как заселишься в общежитие, — Эван крепко обнял Регулуса на прощание. — Там должен быть телефон. — Поверь мне, Эван, ты еще устанешь от моих звонков, — фыркнул Регулус. — Мне будет тебя не хватать. — Мне тебя тоже. Эван с большим трудом оторвался от Регулуса, чтобы обнять и Джеймса. А Барти подошел к ним и заключил в объятия всех троих. — А я говорил, — Эван хитро прищурился, посмотрев на Регулуса. Барти все еще прижимался к нему со спины, положив голову ему на плечо, но остальные выбрались из объятий. — Что ты найдешь того, кто будет тебя защищать. — Что ты имеешь ввиду? — выгнул бровь Регулус. — Да, мне тоже не очень понятно, — Джеймс подбоченился. Полностью скопировав позу и выражение Регулуса. Ну что за дураки? — Ну-у, — протянул Эван, — даже не знаю. Конечно же, я ничего не видел, и конечно же вы никогда не целовались. — Умоляю, забудь об этом, — Регулус стыдливо покраснел, не зная, куда себя деть. Джеймс тоже смутился, а Эван рассмеялся с их реакции. — Все в порядке, Реджи. Я все понимаю. Джеймс, вообще-то, классный парень. Присмотри за ним, Джеймс, я доверяю его тебе. Джеймс снова засветился как солнышко и приобнял Регулуса. И тот, несмотря на недовольный вид, не отпрянул. — Поезд скоро отправляется, просим пассажиров занять свои места, а провожающих покинуть вагоны, — объявили по громкоговорителю. — Нам пора. Пока Эв, пока, Барти! — Джеймс помахал им, взял Регулуса за руку и повел в вагон. — Ты помнишь наши номера телефонов? — выкрикнул Эван, стараясь перекричать засуетившуюся толпу. Джеймс показал палец вверх. Эван и Барти еще долго пробыли на перроне, пока поезд, в котором ехали Джеймс и Регулус, не скрылся из виду. — И почему Регулус все отрицает? — возмутился Эван. — Они, блин, даже купили билеты в один вагон, и я больше чем уверен, что на соседние места. — На самом деле, я его понимаю, — ответил Барти. Он снова прижался к Эвану как кот, требующий ласки. — Я тоже все отрицал. Пока ты не разбил мне нос. Только тогда я прозрел. — Ох, извини, — Эван и забыл уже о том, что ударил его. — Ты просто так сильно взбесил меня. — Да ладно, неважно, — отмахнулся Барти. — Вообще, это было даже классно. Не знал, что у тебя такой сильный удар. — Э-э, мне разбить тебе нос еще раз? — Нет, только не это, — тихо засмеялся Барти. — Хватит с меня сломанных частей тела. Ребра до сих пор иногда болят. Улыбка исчезла с лица Эвана. Он снова мысленно вернулся к тем событиям… Это было так страшно, и несмотря на то, что все закончилось хорошо, это сильно повлияло на них. Эван повернулся к Барти и погладил его по щеке, вид у него при этом был серьезный. — Давай больше никогда не скрывать ничего друг от друга и говорить все прямо. Я больше не хочу повторения этой истории. — Я тоже, — Барти поцеловал его в макушку. — Даже если будем в чем-то не уверены, лучше обсудить это, чем молчать и отрицать. — А ты быстро учишься, — усмехнулся Эван. — Конечно, быстрее всего учишься, после того как сам же и проебался. Но в чем я точно уверен, так это в том, что люблю тебя. Эй, — вдруг крикнул Барти на всю платформу, — я, блядь, люблю его, все слышали? — Заткнись, Барти, не позорь меня, — закатил глаза Эван. Но в душе ему было приятно, хотя и безумно неловко. Лето семьдесят восьмого стало одновременно самым худшим и самым лучшим в жизни Эвана. Возможно, он хотел бы уметь плавать, чтобы его никто никогда не спасал. Но с другой стороны, теперь он не представлял жизни без Регулуса, Джеймса, без Барти и его матери. Он был готов страдать всю жизнь, если это значило страдать из-за Барти. Ведь Барти стал для него всем — величайшей трагедией и счастьем всей его жизни.