Ты потерял себя...

– Узнает, конечно, ёмаё! Нашу музыку будут слушать вся страна... Да что там страна, ёмаё... Махает он рукой, оскалив в улыбке свои клыки, и смеётся с забавных слов Анфисы, внимательно слушая её рассказ. Он всё обрабатывает в голове, пытаясь ничего не пропустить. Миша садиться рядом, чувствует запах табака, а так же дослушав её историю. – Сигаретки не найдётся? - Не выдержал он и спросил, пытаясь заглушить потребность в наркотиках, другими наркотиками… – А чо ты, ёмаё... Они беспокоятся, может. - Он слышит её голос, полный надежды после вопроса, который заставил задуматься и Мишу, но, затуманенный неимоверным счастьем, он кивает. – Конечно, ёмаё! В чем смысл тратить свои годы жизни на учёбу, когда важнее развиваться для себя, ёмаё... Для людей, а не для потребностей страны... - Проговаривает парень, ловя рукой радующий жёлтый лист, улыбается и осматривает его. –Красота в простате... Слыхала? Обращается он к ней с восхищённым взглядом, который тут же перевёл на лист, окроплённый красными, оранжевыми пятнами, будто тут убили кого-то. Он усмехнулся со своих мыслей, завороженный природной красотой. Всё так просто, с одной стороны. когда в своём мире... Когда не кто не мешает, нет суеты, нет боли и тяжести бытия. Есть только ты, твоя родственная душа и... Окружающий тебя природный мир. Он так прост, в нём всё циклично, в нём все идеально, ровно. Это то, что никогда не надоедает. Это то, чем ты восхищаешься и даже не замечаешь этого. Всего четыре времени года, они каждый раз идут по кругу и ты каждый раз, как маленький ребёнок, долгожданно ждёшь нового цикла, каждый из них по своему, вдохновляющий своей простотой. И она одобрительно кивает. -Да, конечно будут Миш! - С восторгом произносит девушка. Она достаёт из пачки сигарету, тянет ему. -Беспокоятся? Наверное, но мы слишком разные, понимаешь? У них должно быть все идеально, идеальная дочь, которая создаст идеальную семью, нарожает им внуков, и все будет счастливы! От того что она говорит, Анфиса даже начинает смеяться, сама со своих же слов, для нее это все звучит как самая глупая шутка на свете. Она смотрит на этот листик, и не узнает Мишу, он словно ребенок, который заперт в теле взрослого человека. -Да, ты прав. - Подтверждает она, и понимает, что так оно и есть, вокруг столько прекрасного, а люди зациклены на пустых проблемах, что придумали в своих черепных коробках, только зря серое вещество заставляют напрягаться. -И большой вы запланировали тур? - Решает она сменить тему. Вспоминает что завтра у них встреча, и становится даже как то страшно, а если он сорвется, а если там кто - то употребляет, как и он, и предложит ему, и все рухнет. Хотя все и так рухнет, просто она не хочет пока принимать этот факт. Но где то в глубине, она прекрасно знает это, и готова к такому исходу событий, переживет, как и вчера. Михаил забирает свою сигарету, тянется за зажигалкой и закуривает никотиновую палочку, чувствуя невыносимое облегчение. Оно перекрывает другое желание, становится легко, мозг будто развязался и Миша был готов провести так всю ночь, только с ней и наедине с простотой вокруг. Отпустив, наконец листик, он опускает руку, сгибается и кладёт её на свою ногу, выдыхая едкий дым. – На несколько городов, ёмаё... - Мутно объясняет он. – Ну, нормальный думаю. Более живо отвечает наконец-то он и поднимается с лавочки, идёт к листьями и как маленький ребенок... Набирает осенний букет, возвращается и, смеясь, протягивает его Анфисе, беря сигарету между пальцами и выдыхая никотиновый дым. Несмотря на столь холодную вечернюю погоду, Горшенёв себя чувствовал в тепле... В уюте, надеясь, что и Анфисе так же хорошо, как и ему. А завтра встреча с ребятами некоторыми, он совсем не волновался, беря с собой Фису. С ней эта встреча обретёт новый свет, станет ещё лучше. В компании хороший друзей и с Анфисой, которая будет всегда рядом. Он очень надеялся. В потоке этих мыслей он бросил благодарный взгляд на девушку, улыбнулся и снова позабыл про проблемы, которые завтра дадут о себе знать. Второй день без этой дряни, немыслимо. Сегодня, обойдясь без ужасной ломки, он всё таки находил некоторые прелести мирской жизни. Но некоторые факты просто не укладывались в голове. Не мог он разложить всё по полкам, всё как надо... И возможно завтра он всё испортит. Завтра им будет вести лишь желание, грех, страх... Эгоизм, который снова погубит жизнь его, да что там его... Он аж дёрнулся от этого, отвел взгляд и потер руку в месте изгиба, машинально почувствовал там дискомфорт и колющие ощущения. Она в голове уже прокручивает тот день, когда они отправятся в тур, ей это казалось чем то новым, увлекательным, чем то будоражащим ее душу, поток новых эмоций, ощущений, адреналин. Все это было таким волнительным, но стоит только подождать. Анфиса берет охапку листьев, что принёс ей Миша, улыбается, смотрит на них словно это самый красивый букет в мире, что она, когда то получала, лучше всяких роз, фиалок или гвоздик. Она держит его так трепетно, боится, что он распадется в ее руках, что вдруг сломается. А завтрашняя встреча ещё больше волнует ее, это как новая ступень для них, не просто прийти на репетицию, это уже личная встреча со всеми, где придется общаться с его друзьями, которые были для него второй семьей. А она же, вовсе не была такой интересной, совсем была на них не похожа, Миша лишь немного изменил ее, как казалось девушке в лучшую сторону, и она знала, что он верил, что девушка вольется в эту тусовку, что сможет общий язык со всеми найти. Ночное одеяло которое было усыпано звездами, осторожно опустилось, покрывая все небо своим очарованием. И только сейчас Анфиса чувствует что устала, она совершенно не спала в сумме целые сутки, если не больше. А сонная доза алкоголя ударила в ее голову, и она зевает, прикрывает рот рукой, чувствует, как веки тяжелеют. -Миш, может, мы домой пойдём? Я что то вымоталась… А дома ждали шприцы, что она так и не убрала, но тот страшный пакетик так и остался в ее куртке, а она верила и надеялась своим горячим и влюбленным сердцем, что сегодня будет легче, что он сдержится хотя бы сегодня, что бы завершить этот тяжелый день. Эта звёздная ночь была для Миши чем то новым. Будь он один, вернулся бы домой и снова за своё, а завтра бы ловил отходняки. Но сейчас он видит прелесть звезды, осенней мерзлоты и теплоты родственной души, что сейчас рядом с ним. Сигарета уже давно закончилась, он откидывает её в мусорный бак, что стоял неподалёку и с удовольствием скурил бы еще одну, по крайней мере, это гораздо лучше, чем игла сегодня ночью. Хотя... Всё познаётся в сравнении. Ещё не ясно, как ты себя почувствуешь после десяти... Или больше скуренных сигарет за раз! Сегодня был задумчивый день. Ещё столько вопросов в голове, такой хаос и бардак, но это и предавало особенности этому лохматому чудаку. Тяжёлый вздох, он слышит голос девушки и тут же, спохватившись, поднялся с лавочки, дожидаясь, пока поднимется и она. – Да... Думаю пора бы. - Соглашается Горшенёв и берёт её за руку. Они идут по ночному парку, сонно, как в тумане. Выходят на главную улицу и проходя уже до боли знакомые места, подходят к подъезду Миши. Открывая дверь, он пропускает внутрь девушку, позже заходит сам, и они поднимаются по лестнице. А Миша недовольно замычал, будто ему что-то не купили, но он просто почувствовал это желание снова. Ударив себя по руке, единственное, что он этим сделал... так это то, что рука теперь болит. Странно, но от желания это его не отвело, он нахмурился, тут же понимая всю тупость его совсем недавнего действия. Дверь перед ними открывается. Пара заходит в квартиру, включает свет. Он снимает обувь и проходит на кухню, стремительно. Достав из холодильника банку пива, он открывает её и начинает пить, пытаясь алкоголем затопить желание. – Ложись, я приду... Позже. - Проговаривает парень, видя усталость в глазах девушки. Он садится за стол, поворачивается к окну и смотрит в небо. Свет на кухне не горел, он сидел в полной темноте. Лишь фонарь со двора усердно пытался заменить ему свет на кухне, но так безуспешно. Он разглядывает звезды, но всё рушиться... Все мысли. Просто от одного понимания... Он хочет. Стукнув по столу кулаком, он и не заметил, как это было шумно. Он оборачивается к столу, кладёт руки на стол и голову на них, сдерживая себя на месте. Рядом нет шприцов, но... К сожалению или к счастью... Он знал свои заначки, но... нет. Это конец дня. Этот день хороший, он не посмеет себе его испортить, тем более что Анфиса устала и хочет выспаться после всего ужаса. Не будет же он её напрягать. С другой стороны... Кольнется разок и будет лежать себе до утра, а утром отходняк... Да что ж так всё сложно! Он сжал кулаки от не решительности. Девушка ляжет спать, а Миша нет. Он будет разрываться от решений, которых у него ничтожно мало. Она проходит в квартиру, как на автомате снимает обувь, отставляет ее в сторону, вешает куртку, словно в тумане кивает ему. -Ты только не долго, Миш, я не усну… - Врет она себе, конечно уснет, окунется в царство Морфея ещё до того как поймёт что глаза закрываются. Она собирает все, что вчера он скинул с кровати, убирает все упакованные шприцы в ящик, туда же и отправляет ремень. Не думает ничего прятать, верит что сегодня, по крайней мере, сегодня он не станет это брать, не станет использовать в ужасных целях. Даже ящик не закрывает. С трудом снимает с себя одежду, даже не ищет что надеть, снова надевает его футболку, черную, с логотипом группы «MisFits». Анфиса ложится на кровать, залезает под одеяло, чувствует тепло, что обволакивает ее холодное тело, и от этого девушка вздрагивает. Она смотрит на выход к кухне, концентрирует свой взгляд, пытается уловить то что он вот вот придёт к ней. Слышит громкий стук, вздрагивает, резко распахивает глаза. -Миш, Миш, ты чего там?! - Громко спрашивает она, переходит на крик, что бы он смог услышать ее. Но сон оказывается слишком сильным, веки словно каменные, опускаются и тело все становится тоже тяжелым. Она чуть вздрагивает, когда начинает засыпать, верит что он сейчас придет к ней, тоже заберется под это теплое одеяло, и обнимет ее своими большими руками, спрячет от всех проблем в его мир. А она будет лишь спать, тихо сопеть и ждать завтра, что бы провести с ним очередной лучший день ее жизни. Что бы снова быть счастливой, слышать его голос, смеяться над его шутками, слушать как он поет, и самое важное любить, и знать что тебя любят. Горшенёв сидит как в тумане, словно вата в ушах, не слышит он Анфису. Звон в ушах, снова... Снова это начинается. Хотелось убить себя, такое резкое отчаяние нахлынуло на него. Собственная беззащитность. Он надеялся, что Фиса спокойно спала, что он не разбудит её. Время течет незаметно. Миша всё в том же месте, всё в том же положении, ощущает нарастающую боль. Он молит... Кого бы то ни было, молит, чтобы всё это прекратилось и ему бы не пришлось делать то, чего не хотелось Точнее... Физически хотелось невыносимо, а душевно наоборот. Но как же Фиса... Она, наверное, уже мирно сопит в кровати Миши, а он ловит очередную ломку, хочет уже бежать к девушке, снова ощутить её объятия, заботу, утешение. Но нет... Она и так натерпелась, нет. Он сжимает кулаки, подымается и чуть с ног не валится. Всего немного тресёт, ноги ватные. Судорожно пытаясь дойти до комнаты, в которой начинает искать шприцы, которые, получается, найти без труда. Вспоминая про свою "закладку", он подрывается к шкафу, тихо скуля от боли в мышцах. Перебирая все свои вещи, в самых дальних у стенки шортах в кармане - тот самый пакетик. Оставляя валяться вещи на полу, он, чуть ли не падая, выглядит это всё максимально ужасно, он добирается до кухни, хватает ложку, зажигалку и, трясущимися руками проводит нужные махинации. Вот, набирая в шприц дозу, так же судорожно снимает ремень, туго затягивает на руке, хватает шприц и пытается не промахнуться, что было трудно... Было плохо видно, пелена в глазах и дрожащие руки не позволяли ему колоть туда, куда надо. Он не хотел с этим мириться, но не знал, что делать. Колоть в рандом - опасно, а так... Он физически беззащитен. – Анфиса... - Тихо и болезненно шепчет он, будто моля её прийти. Моля её сделать этот ужас ему, ибо он не вытерпит этого снова... Нет.. Но каким бы сильным не был её сон, сквозь него она все слышит какие-то шорохи от этого она хмурится но всё также не просыпается. Как бы крепко не спал человек, если в глубине души ему не спокойно, он будет чутко слышать каждый шорох, каждый шум что происходит вокруг. И если бы он тогда промолчал, если бы только не произнёс ее имени, не пришел в комнату, она бы так и спала, не слышала бы ничего, или совершенно не хотела бы слышать, крепче погружаясь в сон в конечном итоге. Фиса словно и не засыпала, открывает глаза, слышит чиркание зажигалки, наивно полагает, что он курит, а может, позвал проверить, уснула та или нет. Девушка лежит ещё минуту, но когда он вновь зовёт ее, то она чувствует что, что то не так. Встает с кровати, казалось дойти до кухни ровно секунда, но она боялась, что не успеет, что там, что то страшное и она бы с радостью отказалась на это смотреть, но не может, теперь придется, выбрав его, она выбрала все эти вытекающие проблемы. Анфиса застывает в проходе, словно оцепенела. Смотрит, как он сидит за столом, с перетянутой рукой, видит эту ложку, и тут только идиоту не ясно будет. Немая злость перекрывает все другие эмоции, ее начинает бить мелкая дрожь, руки судорожно трясутся от беспомощности. Она не может взгляд от него отвести, смотрит, как он плохо снова выглядит, как его ломает. Лучше бы та ночь снова повторилась, лучше она не просила его домой пойти. Черт. Чувство вины окутало ее с ног до головы. Она бросается к нему, берет ладонями лицо молодого человека. -Миш, Мишенька не надо, я не хочу… - Голос девушки так дрожит. –Ну, у нас же получилось почти, Миш. Пытается она его переубедить, но понимает что все это херня, все, что она тут трепет. И знает, что он просил ее сделать, но она ведь не сможет, не сможет так поступить с ним. Берет шприц со стола, крутит его в руках, смотрит на него, словно не видела никогда. Не хочет верить, что это снова повторяется, не хочет видеть все это. Миша как в тумане. Он чувствовал нарастающую боль, звон в ушах. Всё снова повторяется. Он не хотел этого, не хотел, чтобы Анфиса это видела, но прекрасно осознавал ситуацию, ведь в любом случае он к ней пришёл бы. Он бы бессильно лёг рядом, но спать бы ей не дал. По этому, лучше так Лучше кольнуться, лишь бы дать девушке поспать, но... Она будто слышит его слова. То, как он очень тихо зовёт её, слово она была уже, где то совсем рядом, а не в соседей комнате. Чувствует её ладони, дрожащий от пробуждения и волнения голос. Камень вины обрушился на него, но у него нет выбора. Либо снова страдать, возможно , ощущать боль ещё сильнее и не дать ей уснуть снова, да даже сейчас он её разбудил, от чего было максимально плохо. Горшенёв берёт её за одну руку, сжимает как единственную надежду и глубоко вздыхает, успокаивая порыв боли. – Я... Я хочу, чтоб ты поспала, Анфис... - Произносит с трудом он, сжимая от невыносимости зубы, знал, что уже девушка не уснёт. Он снова её обрёл на страдания, на бессонные ночи, во всём снова виноват Миша. И в том, что с ним сейчас твориться, виноват только он. – Мне... Больно, Анфис... Я... Боюсь снова ощутить тут ночь, пожалуйста, сделай это… Прошу... Молит он её, слегка тряхнул её руку, обращая внимания, показывая свою беспомощность, показывая свою безысходность. Горшенёв видел то, как она разглядывает шприц. Только бы себе она ничего не сделала, он молил бы её на коленях о том, чтоб она не вредила себе, да только собственное состояние не позволяет ему этого сделать. Анфиса замечает как с каждой минутой что она тянет эту нить, тянет время он становится все бледнее и бледнее, капли пота от боли текут по его лицу, она вытирает их ладошками, не может смотреть в эти глаза что полны отчаяния и мольбы о помощи. Слышит его, знает что не виноват он, не хотел будить ее, не хотел делать плохо, и она это понимает, прекрасно понимает что все это чертова зависимость, хоть и говорит он что не наркоман, что это так, что даже слезать не надо, он не залезал даже. -Миш, я знаю, не переживай, я выспалась. Отмахивает девушка, путает его во времени, пусть и правда думает что успела она поспать. А Анфиса просто перетерпит, поспит потом на репетиции, или останется дома одна и отдохнет, ничего страшного, ничего катастрофического. Все в норме. Чувствуя его боль, она сама хочет почувствовать ее, разделить с ним его страдания, только бы он хоть немного перестал ощущать эти муки. Эту боль. И она берет себя в руки, чувствует, как слезы стекают по ее щекам, чувствует, как ком в горле встал. Тошно. Она открывает шприц, руки ее дрожат. Вытирает слезы тыльной стороной ладони, что бы хоть что то начать видеть. Тянет его руку, выпрямляет, жгут пытается подтянуть. В голове только то что она в кино видела, и это так глупо, не думала раньше что сама в этом фильме словно окажется. Нагревает ложку, с хмурым как будто не раз делала это, набирает яд в шприц и останавливается. -Не могу, не могу - Шепчет Анфиса. Не переставая плакать все это время. Подносит иглу к его вене, находит хоть одну что видно более менее и нет синяка. Вводит шприц, чувствует, что становится так тошно, что она готова сознание потерять. Не верит, что делает это. Вот и все. Уже ничего не вернуть. Смотрит, как он морщится. -Миш прости, я никогда раньше… никогда раньше не делала этого… Шепчет она извиняется. Надеется, что он хоть немного слышит ее. Смотрит на Мишу, в глазах у нее темнеет, а она лишь пытается взгляд свой сконцентрировать на нем. Миша ощущал, как пот течёт с висков, лба, как ему становится хуже. Слушал уверение девушки, что она выспалась, хотя в глубине души он понимал, что не так это и всё это лишь для того, чтобы утешить саму себя и Горшенёва, который так усердно просит её сделать это, не готовый бросать, не готовый ощущать боль... Нет. Не может. Или не хочет...? Миша опрокинул голову назад, делая глубочайший вздох, который уже не спасал парня от новой наступающей боли. Организм так и просил, заставлял его вновь согрешить и стать на пару грамм этого вещества... Быть ближе к могиле. Вот, он видит, как девушка разогревает хмурое вещество в ложке, набирает его в шприц. Миша ждёт, ждёт, когда ощутит лёгкость. Ждёт, когда перестанет ощущать боль. Он так виноват, он сдался, так быстро, даже не дав надежды Анфисе. Горбатого человек только могила исправит... Миша слышит девушку, видит, как она плачет, как ей трудно, как он не хотел её подвергать этому кошмару, но один он не может. Чувствует, как игла пронзает его руку, лёгкая колющая боль не сравнится с тем, что он ощущает. Его рука напряжена... Но как только девушка вводит вещество, он сначала морщиться, чувствует, как этот яд расползается по венам. Рука расслабляется, Миша падает на спинку стула, постепенно выравнивает дыхание, а позже замедляя его. Пару минут, его тело расслабляется, боль утихает, а взгляд стеклянный. Всё это было противно , смотреть, как человек не в себе... Всё это ужасно, но Мише не до этого, он аккуратно, медленно, в туманном сознании, берёт её руку, легонько сжимает её, будучи благодарным, что она это сделала. Ей страшно все это наблюдать, страшно и больно от одного его вида, смотреть, как человек получает удовольствие от такой вещи как наркотики. Смотреть, как он разрушает себя, свою жизнь, свой организм и возможно и жизнь девушки. Она роняет шприц на стол, смотрит на его лицо, видит какие безжизненные глаза у молодого человека, и мороз бежит по коже, она в действительности ощущает, как мурашки проходят по ее телу от этой картины, тошнить не перестало, только хуже мутить начало, ещё немного и девушку вырвет. Он берет ее руку, а она хочет выдернуть, но не делает этого, сама согласилась, чего теперь убегать. А убегать ей совсем не хотелось, не хотелось оставлять его одного в этом кошмаре, она лишь хотела освещать его путь к лучшей жизни, а сейчас только что все сломала. Согласилась и разрушила свой же песчаный замок, который они построили всего за пару дней. Но Анфиса не берется за шприц, не может сейчас, не хочет сейчас ничего. Хочет лишь дождаться утра, что бы все прошло, и снова увидеть счастливого Мишу. Миша сидел в густом тумане с невидимой ватой в ушах. Он только что разрушил чужие мечты и надежды, а самое противное сейчас, что он этого и не осознаёт. Сейчас... Он не осознает ни-че-го. В немой тишине проходят часы, на кухне тихо. Сидит только эта пара, несчастная пара. Свет бьет из окна, озаряя молодых людей и кухню, в которой они так и пробыли пару часов.