а теперь, дамы и господа...

Когда Сиба выскакивает перед ним, как черт из табакерки, Хакури может только благодарить богов за то, что те посылают наставника Тихиро в столь опасный момент. В момент появления над ним тени Сои, он не знает, что ему предпринять. Есть некоторые трудности, с которыми невозможно справиться, и его старший брат — одна из таких. И ладно еще он сам, на себя ему наплевать, но вот Хинао, он же действительно за нее беспокоиться, ведь его Соя просто побьет, а ей свернет шею. Потому что он может. Потому что старший брат неимоверно жесток. Потому что так он показывает свою любовь, от которой Хакури становится тошно, будто намеренно игнорируя все, что его не устраивает. Смешно, что в этом смысле Хакури намного сильнее Сои. Тот, наверное, не сможет принять нечто, что выходит за рамки его мировоззрения, потому что его личность выточена, будто камень, и больше изменений не потерпит. В этом смысле слабый Хакури может сравнить себя с водой, которая примет любую форму, какая только понадобится, ведь никто никогда и не пытался сформировать из него нечто полноценное, расценивая слабаком. Он ни о чем не думает, когда Хинао тянет его за руку, и они бегут прочь по узкому коридору, пока позади доносится вой старшего брата и звуки ломающегося бетона. В голове у Хакури хаос; он приходит в себя лишь в тот момент, когда они вбегают в кафе, и он падает на пол, полностью обессиленный пережитым стрессом, буквально съезжает по стеночке вниз и тяжело дышит. Он лишь вяло кивает, когда Хинао передает ему послание от Сибы, что о брате пока можно не беспокоиться, просто откидывает голову назад и крепко зажмуривается до боли в веках. Сиба приходит к нему. Значит, Тихиро остается один против отца. Справится ли самурай? Хакури уверен в нем, но чувство разумного говорит, что это слишком опасно, слишком… Отец умеет ранить не делом, но словом, а свора братьев у него на поводке сильна. Может, Тихиро и сильный, но Хакури знает, что его многое беспокоит, и если отец подберет нужное слово, всего лишь одно, то спокойный фасад слетит с лица самурая, как было это во время боя с девушкой из «Камунаби». Но сейчас он ничего не может сделать, а потому остается только ждать. И ожидание… невероятно сильно утомляет, ведь от Сибы нет ответа долгое время. Сам Хакури успевает прийти в себя. Он сидит за столиком, напротив него Хинао, а между ними — свежо заваренный зеленый чай со смешным молочным запахом в маленьком глиняном чайничке, и он может лишь рассеянно наблюдать за тем, как плавают в чашке чаинки. Его мысли заняты Тихиро, их коротким, но столь тесным знакомством… Почему тот решил ему довериться? Почему рассказал секрет? Хакури ведь мог быть предателем. Но Тихиро все равно поверил ему, не стал относится снисходительно из-за слабости, как делал это Соя… Почему, почему, почему? Ему вспоминается слабая улыбка Тихиро, когда Хакури приходит в себя, его осторожные прикосновения, и он зло сжимает кулаки, боясь, что он мог подвести Тихиро, подвергнуть его опасности. Первый человек, встреченный им, что не посчитал его шуткой, а он!.. Потому, когда Сиба в одиночестве появляется в воздухе рядом с тихим хлопком, оставляя в воздухе слабый запах озона, Хакури едва не взвизгивает. Хинао же наконец отрывается от бухгалтерской книги и смотрит на Сибу с укором и немым вопросом, который даже озвучивать не нужно. Но одного взгляда Сибы — нервного, очень злого — хватает за глаза, но он все же дополняет слегка охрипшим голосом: — Тихиро… проиграл. Когда я прибыл на место… Барьер выбил меня прочь. Скорее всего они настроили его конкретно против меня. Я пытался связаться с ним, но… Сиба скалится, явно злясь на себя и на весь мир, а Хакури чувствует, как крохи надежды постепенно растворяются, оставляя место лишь удушающей панике. Тихиро проигрывает. Он встретился с «Тоу»? Старшие братья оказались слишком сильны даже втроем? Но если Тихиро проиграл… Что с ним случилось? Нет, он знает ответ, он слишком хорошо понимает логику отца. Тот не упустит возможности выставить седьмой клинок Рокухиро Кунисигэ на аукционе, а вот судьба Тихиро… Плевать на меч!.. Или не плевать, он ведь дорог Тихиро, но… Что выберет отец? Тихиро ведь говорил о чем-то таком, о пожизненном контакте, отец может убить его и повысить цену на клинок в разы, ведь тот будет доступен любому желающему, или же он… Мысли роятся в его голове, будто пчелиный рой. Но что делать Хакури? Это ведь из-за него. Это ведь он подставляет Тихиро, если бы Сиба-сан не телепортировался к нему, если бы не спас от старшего брата, если бы… Это все вина! Потому что Хакури слаб! Он чувствует, как капля пота катится у него по лицу, когда Хинао рядом вдруг резко хмурится. — В каком смысле?! — Я порыскал в округе, но способа пробраться внутрь нет вообще. Сто процентов этот усатый мудозвон меня видел и только посмеивался. — И ты просто пришел сюда? Сиба… Хинао бьет себя ладошкой по лбу. — И что я по-твоему должен был сделать?! — Не знаю, звони Азами, что угодно делай! Осел! — Ты думаешь, «Камунаби» не насрать?! Да я… Они просто волнуются, делает про себя вывод Хакури, пока до боли в пальцах сжимает колени. Они ругаются, потому что Тихиро им важен, а Хакури его подставляет. Черт, если бы только не Соя… Все могло закончиться иначе, все могло… Почему же он такой слабак, почему… Он резко вскидывает голову и, игнорируя ругань, смотрит Сибе в глаза и дрожащим голосом спрашивает: — Вы ведь что-то собираетесь делать, да? Тот аж медлит от такого вопроса, и ярость его опадает. Хинао тоже тушуется, и они вдвоем растерянно смотрят на Хакури, который, заикаясь, продолжает: — Позвольте мне помочь. Я на что угодно готов, честное слово! Только, пожалуйста, не оставляйте меня в стороне! Я правда-правда помогу, даже жизнью рискну, потому что Тихиро мне очень помог! Я ненавижу всю свою семейку и все-все-все расскажу! Только, пожалуйста, не выгоняйте меня, я правда помогу, я не..! Не бесполезен. Это глупо. Кому ты нужен, думает про себя Хакури. Ты ведь слабак и подставляешь этим Тихиро. Но он и правда готов рискнуть всем, потому что так будет справедливо, потому что… Наверное, в этом и заключается искупление? Хакури ведь когда-то давно помогает с аукционом, с этим мерзким мероприятием, и от этого греха не отмыться, что не говори. Потому… он поможет хотя бы с чем-то хорошим. Тихиро ведь так легко соглашается ему помочь. Так легко доверяет ему секрет. И, в отличие от Сои, он делает это совершенно иначе. Неожиданно, что-то во взгляде Сибы меняется, и отчего-то Хакури начинает дрожать под его взором. Это не глаза человека, который соглашается на твою помощь, скорее голодного волка. Ну конечно. Он много знает о правительстве, и, учитывая его возраст, скорее всего он один из людей, что когда-то давно заложили «Камунаби». Хакури совершенно не хочется больше находиться под этим пристальным вниманием. — Выхода у тебя все равно нет. Вот и все. Толку от Хакури во время составления плана пока ноль, он может лишь рассказать все, что знает, потому он соглашается помочь Хинао подготовить кафе к закрытию: может, он и не слишком хорош в бытовых делах, но протереть столы и помыть посуду может. Наблюдая за ним со стороны, Хинао вдруг неожиданно хмыкает, и Хакури ощутимо вздрагивает, когда она вдруг кладет ему ладонь на руку и показывает, как стоит вести, чтобы не разбрасывать мусор повсюду, отчего уши у него краснеют — но не от смущения от прикосновений, а потому что даже тут он умудряется облажаться. Однако, голос Хинао неожиданно спокоен, хотя еще совсем недавно они с Сибой орут друг на друга: — Даже это не получается, да? — Прости… — Ничего страшного. В смысле, серьезно, — она смеется. — Единственный, у кого есть божественный талант к уборке дома, это Тихиро. Я не шучу! Посмотри на Сибу, — она, явно все еще злая, вдруг шепчет Хакури на ухо: — Он такой свинтус, просто невозможно. Типичный холостяк, никогда за собой кружку не помоет. … признаться, он не особо понимает, как ему на это реагировать. Но потом Хакури натянуто улыбается. — Тихиро и в этом хорош, да? — Да… И в этом, — Хинао цокает языком, потом смотрит на него уже без улыбки и хлопает по плечу. — Не расстраивайся. Все будет хорошо. Я вижу, ты себя очень винишь, но это не так. Никто не мог знать, что за тобой придет тот страшный амбал с косичками. — Но я ведь знал, что он меня преследует, — болезненно возражает Хакури. — Знал, и не предусмотрел! — Какова была вероятность, что ты на него наткнешься? Когда он проглатывает слова, Хинао щелкает пальцами. — Нельзя все просчитать. Поверь, до встречи с тобой я тоже облажалась, из-за чего Шаль похитили, а я сама чуть не померла. Все совершают ошибки, но в этой ситуации есть хоть какой-то намек на стабильность, потому что Тихиро точно не умрет. — Ты в этом уверена? Что отец не убьет его? — Он учил тебя тому, как действуют в подполье? Хакури лишь трясет головой. Он примерно представляет, как работает аукцион, но тонкости ведения бизнеса остались для него загадкой, как для самого бесполезного из всего семейного выводка. Но он тоже предчувствует это, просто… Как это описать? Интуиция? Отец бы назвал деловой чуйкой. — Слушай, я скажу это только раз. И ради бога, не говори Сибе, иначе он опять начнет орать. Но наличие у тебя в руках сына человека уровня Рокухиро Кунисигэ — все равно что поимка курицы, несущей золотые яйца. Тихиро — желанный объект для многих, но в особенности для «Камунаби». Они и так планируют выкупать «Истинный Удар», а теперь им придется раскошелиться и на Тихиро, и на его меч. Понимаешь, о чем я? — Отец заработает столько денег, что можно будет поедать с двух концов. — Ага. Жопой жуй, короче. Что ж, это действительно так. Отец всегда чует выгоду и старается ее использовать, и, значит, у них есть время до аукциона, если они и правда попытаются продать Тихиро… Но от этой мысли ему становится так тошно, что Хакури исключительно из-за чувства вины заканчивает помогать Хинао и по ее же указке отправляется в выделенную ему комнату, которой становится… Ах да. Спальня самурая. Наверное, у Хинао не так уж и много места. Хакури несколько секунд топчется на месте, после чего делает осторожный шаг вперед. Тут довольно пусто, все украшения явно принадлежат Хинао, а от самого Тихиро тут разве что одежда. Но в воздухе витает его запах — будто бы железно и зола, и некоторое время ему даже неловко вторгаться в чужую комнату вот так нагло. Но раз Хинао позволяет… Потому, продолжая бормотать извинения себе под нос, Хакури наконец-то решает отдохнуть, да вот беда — сменной одежды у него нет. Когда он плетется к Хинао с повинной, та только смеется: — Да используй то, что есть у Тихиро. — А так разве можно?! — Я тебя умоляю, он бы и сам позволил. Мало того, что Хакури подставляет Тихиро, он еще и крадет у него последнюю рубашку!.. Но выбор футболок у него странный, он не выглядит тем, кому нравятся глупые надписи на майках, но отчего-то каждая из них с каким-то глупым рисунком или чем-то похожим. Хакури выбирает самую безобидную с веселым кактусом и ложится на кровать, после чего накрывается одеялом. Постель тоже пахнет Тихиро. Интересно, как он спит? Проваливается ли в глубокий сон, или всегда находится на грани пробуждения, чтобы вовремя очнуться? Держит ли он рядом с собой меч? И на каком боку спит, или на спине? Наверное, с одной рукой это трудно… Столько вопросов, но лишь одно ясно — что Хакури обязательно его спасет. Все равно ни на что большее он не годится. Они знакомы от силы чуть больше дня, а Хакури кажется, будто намного больше. Почему его вообще так это волнует? Не то, что они особо близки с Тихиро, познакомились совсем недавно. Но что-то в его отношении… В его жестах, прикосновениях, в грустной едва заметной улыбке… Наверное, это то, чего Хакури так жаждал увидеть в Сое. Когда-то брат тоже был нормальным, его прикосновения не несли боль, он всегда был ласков, а потом что-то в его голове перемкнуло. Тогда Хакури хотелось стать сильным, чтобы быть как Соя. Потом — чтобы дать ему отпор. Но теперь… Жизнь словно делает оборот. Он вновь хочет силы, но в этот раз — чтобы помочь Тихиро. Чтобы с ним не вышло, как с девушкой, что… Хакури спешно отгоняет эту мысль прочь. Он слышит, как дверь открывается, а когда поднимает голову, то не успевает и слова сказать, как ему в бок впивается маленькая острая коленка. Когда он ойкает, то понимает, что это Шаль. Они с Тихиро, кажется, близки? Как брат и сестра. Наверное, она расстроена сильнее всех… А еще он тут спит на его кровати! — Прости, — бормочет он. Когда он полностью разворачивается, то чувствует, как Шаль ерзает рядом с ним поудобней, однако лицо у нее довольно спокойно. Ну и дела! Когда она приоткрывает один глаз и смотрит на Хакури, то громко вздыхает с таким видом, будто это ему тут лет шесть, а она — взрослая и ответственная. — Опять он мочит подушку соплями! Ну что ты за человек такой? — Эм, за это тоже прости. — Ты переживаешь? За Тихиро. Ты тогда плакал… Оба раза плакал, — Шаль вдруг задумывается. В ответ Хакури просто пожимает плечами. Ну да, он часто плачет в последнее время. Видимо, головой ударился. Только тут никто его за это не осуждает, как дома, где над ним посмеялись бы. — Ты слышала? Что случилось. Это моя вина. — Даже если твоя, то тебе ведь стыдно, — она простецки пожимает плечами. — Значит, ничего страшного. А Тихиро… Он такой человек, что все равно бы обменял тебя на себя, если бы что-то случилось! Или что-то более ценное… Например, меч! Так что я не переживаю. — Врешь, — улыбается Хакури. — Я вижу, ты плакала. Шаль делает вид, что его не слышит, но еще один удар коленкой в бок, но в этот раз стойко выдерживает. Он лишь вздыхает, когда она устраивается рядом с ним поудобнее, а потом вдруг робко — что совершенно не сочетается с ее манерой речи до этого — интересуется: — Можно? Страшно одной. А с Тихиро всегда спалось спокойно. — Это все равно не моя кровать. Довольная, Шаль подлезает ему под руку и утыкается ему носом в плечо, и Хакури вспоминает времена, когда он точно так же и сам приходил к Сое, и они засыпали в обнимку… Далекие счастливые дни, которые никогда не вернутся. Так он сам думал. Но если есть способ сбежать от семьи, от Сои, если есть способ… Тихиро протягивает ему руку помощи без задней мысли, помогает… Хакури обязан помочь ему тоже. С этой мыслью он проваливается в сон.