Напиши мне, только напиши...

16:43 Осень пролетела одним мгновением: постоянные лекции, общение со Стефаной и переписки с Войничем. И конечно, споры с историком. Они стали такими привычными, что я дышала ими, доказывала до хрипоты и, уже не беспокоясь ни о чем, выбирала моменты, когда могла блеснуть знаниями в той или иной теме. Не всегда я была права, но то, как он задавал ритм нашей словесной битвы было чем-то сродни наркотику, от которого не каждый смог бы ловить кайф. Особенно любили это одногруппники, они часто с открытыми ртами ловили наши фразы и то, как мы оперировали фактами, а иногда даже присоединялись к дискуссиям. В такие моменты бывало весело — особенно когда наша староста и Андрей, такой же помешенный на истории, как и я, говорили что-то в опровержение моих слов, а историк внезапно принимал мою точку зрения и начинал доказывать уже им. Денис Владимирович не стал добрее или что-то в этом роде, нет, но из его речи исчезла снисходительность к глупым первокурсникам. Наша группа была одной из немногих, кто не просто учился, а горел этим. Не все, конечно, но больше половины точно. Это было заметно и по другим предметам. Стефа мирно барабанила пальцами по столу кофейни, где мы сидели уже минут двадцать. Декабрь пришёл неожиданно для всех жителей столицы, отчего многие были одеты не по погодным условиям. Мокрый снег кружился в небе, словно маленькие звезды левитировали к земле, в надежде найти тут защиту от космических напастей. Первые сугробы растаяли после внезапного потепления, а новые еще не успели появиться. Грубые людские ботинки мешали снег и грязь, превращая асфальт в одно сплошное болото. Подруга размышляла о недавно вышедшем фильме. Она все-таки уговорила меня сходить в кино, хоть я это и не особо люблю. И третий день мы уже пытались то ли захаять главного героя, то ли оправдать. Телефон загудел, оповещая о новом сообщении, и я быстро разблокировала экран. «Войнич: На улице такой хаос, что страшно стало: не начнётся ли третья мировая лишь от того, что эта дамочка, поставившая свою машину на тротуаре, забрызгала меня грязью» — улыбка непроизвольно появилась на лице, Войнич слишком часто стал жаловаться на погоду, словно зима — страшная стерва, которая дёргает тебя за волосы без причин. Конечно, и мне такая погода была не по душе, но в такие моменты было очень забавно читать его ворчливые сообщения. «Афина: Пожалуйста, прекрати себя вести так, словно тебя бросил парень, где мой Войнич?» «Войнич: Я уже твой?» Этот вопрос поставил меня в тупик: да, он мой, хотя я и написала это больше в шутку. Но не хотелось в это верить. Особенно признаваться в этом самой себе. Стефана заметила моё замешательство и выхватила смартфон, бегая глазами по нашей переписке, а после залилась смехом, отчего на её щеках проступили ямочки. Такое частенько происходило, и если первое время я остро реагировала на ее хватания, то потом даже как-то привыкла. Да и прощалось ей многое, считая любопытство, которое она не могла никогда сдержать. В такие моменты всегда заметно, насколько мы с ней разные. Внешность и вкусы резко противоположны. Я светловолосая с теплым оттенком кожи, очками и любовью к истории. И она. Рок-девочка, смахивающая на героиню фэнтези сериала с черными волосами. И то что надо в этой жизни мне. В этой дружбе весы никогда не падают на одну сторону, некий инь и янь, полный баланс. — Смотрю, ваши отношения перешли на новый уровень, — насмешливо фыркнула подруга, а потом положила телефон экраном вниз, скрывая только что пришедшее сообщение. — Мир, возможно, вы с разных концов страны, но ведь это не помеха, да? — Белова! — злостно прорычала я, откинувшись на стуле. Сам стул явно не ожидал такой раздражительности и чуть не опрокинулся. Пришлось экстренно возвращать себя в нормальное положение под искрений смех подруги. Конечно, как могло быть иначе, ни капли сочувствия, — Понимаешь, мне иногда кажется, что он для меня такой же будничный, как учёба. Словно я каждый день с ним, и он рядом, — слова дались нелегко, но правда, она — та самая жуткая правда, которую всегда хотелось узнать. Кто же он? Какой он? Сколько ему лет? Где он учится? Ведь в том, что он учится я уверена на все сто, по утрам он ведь на пары опаздывает. Но многие диалоги о чем-то более личном часто прерывала я, хотя и не понимала отчего. — Так спроси у него, — проговорила Стефа, причем таким тоном, словно доносила истину до маленького ребенка, и допила остатки чая. — Пойдём, тебе пора сесть за учёбу, а мне за сериальчики. Мысли об оставленном без ответа сообщении вылетели напрочь, как пробка из бутылки шампанского в новогоднюю ночь. Я устало поднялась с тёплого насиженного места, вкладывая деньги за кофе в кожаную книжечку, а потом вышла на улицу, где меня тут же окутал холодный ветер и мокрый снег, который неприятно врезался в лицо. Влажность в городе была ощутимо выше, чем в обычное время, отчего слякоть превратилась в одно сплошное болото. К тому моменту как я попрощалась со Стефой и дошла до дома, мои ботинки превратились в хлюпающую массу с мокрыми краями, подошвой… да в целом — они были мокрые. М-да, я и так зрелище не для слабонервных, а тут ещё, словно повалялась в луже, с взлохмаченными волосами. Ввалившись в привычно тихую квартиру, я сбросила куртку и шапку на вешалку, а ботинки прямым попаданием отправила в ванную в надежде, что пласты грязи сами стекут на белую поверхность. В рутинном порядке я провела ежедневный ритуал. Поставила чайник. Переоделась в ещё более нелепую, но очень удобную одежду. Налила кофе. Закрыла балкон. Села на диван. Вот мой вечер. Что-то необычное? О нет, вы ошибаетесь, моя жизнь настолько же обычна, как и жизнь любого человека в этом мире, те же действия, которые мы проделываем каждый день, ничего совершенно не меняется. Жизнь набрала свой ритм и не собирается его сбивать, да и привычка уже это всё. Однообразие. Осталось включить телевизор, чтобы создать белый шум. Взгляд упал на толстые томики каких-то книг, которые я вчера притащила из библиотеки, и мобильник, который мирно лежал рядом. Тут в голове что-то щелкнуло, словно маленькая верёвочка оборвалась, и по инерции её концы разлетелись в разные стороны, больно щёлкнув у начала. Войнич что-то еще написал, а я оставила это без ответа. Быстро схватив мобильник и разблокировав его, я устремила глаза на сообщение — мой рот медленно начал открываться. «Войнич: Ладно, возможно я не твой, но ты — моя. Мне иногда кажется, что твоё имя и вправду как у какой-нибудь богини» «Афина: Возможно так и есть, правда ты не задумывался, что знаешь обо мне недостаточно, чтобы так говорить?» — после отправки мысленно дала себе оплеуху, потому что о его жизни в настоящему я знала ровно столько же, сколько и он о моей. Будничные мелочи, ничего личного. «Афина: А моё имя мне не особо нравится, оно говорит, что я известная на весь мир, а меня это не особо привлекает» — я решила аккуратно перевести тему с острого, на более образное. Мы же просто собеседники в интернете. Правда, Мира, мы просто друзья… «Войнич: Ты неплохо умеешь соскакивать с острых углов, но мы когда-нибудь к этому вернемся» «Войнич: Тебя зовут Мирослава? Занятно. Раз уж мы играем в угадайку: моё имя произошло от имени бога виноделия. Дерзай, любительница мифов!» — мне так и хотелось представить, как он усмехнулся в момент, когда отправил это сообщение. Я часто так делала — пыталась понять, какие эмоции вызывают у него слова. Мои или его. Я сама часто смеялась над чем-то в диалоге или закатывала глаза, когда писала сообщения. «Афина: Ну что ж, Денис, не знаю, как вас по батюшке, прекрасное имя» — в этот момент в голове всплыло самодовольное лицо историка. Такое наваждение я поспешила сразу же отогнать, резко встряхнув головой. От таких мыслей резко отбросила телефон. Не может быть милый Войнич преподавателем в моем институте, не может и всё. И в мыслях не могу называть его как-то по-другому. По имени. Придуманные однажды никнеймы намертво приелись. Даже Стефа однажды назвала меня Афиной. Так, неконтролируемо. Я перевернула телефон вниз экраном и отнесла уже пустую чашку на кухню, оставляя её там, как обычно, не помытой. Оставлять на потом, конечно, привычка нехорошая, но что поделать, если сейчас совершенно не хотелось возиться с посудой. Мысль о том, что имя Войнича такое же, как и у историка, билась дохлым комариком до самого позднего вечера, вроде и маленькая, а доставучая — жуть. Чтобы окончательно отбросить её, я успокаивала себя тем, что мой Денис чуть старше меня и не может преподавать, что он просто интересный человек, который любит историю. Вообще, с чего этот комарик появился в моих мыслях — неясно, но убить его не выходило. В итоге я сошлась на идее, которая мне показалась более-менее нормальной: Денисов в мире много. Это успокаивало, хоть и не так, как я надеялась. И для галочки я решила кое-что проверить. «Афина: Войнич, а я задумалась. Где ты обитаешь, если смотреть географически?» Ответ пришел тут же. И отвечать мне почему-то не захотелось. Я отложила телефон в сторону, упав лицом в подушку. Завтра рано вставать, пусть идёт оно всё лесом. «Войнич: Москва — столица всех великих Ломоносовых. А ты, Фин, далеко от меня расположилась?»

***

7:00 Трель будильника явно отчаялась за десять минут расплавить мне мозг и отключилась. С третьей попытки разлепляю глаза, которые отказывались открываться. В целом от этого ничего и не поменялось. Зимой светлеет поздно, и изо дня в день я в темноте уходила из дома, а после в семидесяти процентах случаев так же возвращалась в темноте, если не везло наличием только двух пар. Сегодня как раз был один из таких случаев. Только этот факт и прибавлял оптимизма ко всей такой неоптимистичной ситуации. Приходится пересиливать себя и стаскивать тело с такой теплой и уютной кроватки. Захожу в ванну, пытаюсь разглядеть, чем же сегодня обрадует зеркало: следом от одеяла на лице или гнездом на голове. — Комбо, Мирослава, — вслух бормочу отражению. Все-таки умываюсь и собираю волосы в хвост, пока хватит и такого. Сначала кофе, потом божеский вид. Уже сидя на кухне с самой большой чашкой, которую только можно найти в доме, планирую полистать ленту новостей, но обращаю внимание на второе сообщение, которое пришло следом за обсуждением города. И точно стало понятно, что в очередной раз соскочить с темы точно не выйдет. А может это и к лучшему. Можно начать постепенно раскрывать свое инкогнито, но не переходить черту. Сразу раскрывать все карты я была не готова. Хорошего по-немногу. «Войнич: если хочешь, можешь не отвечать, но мне почему-то кажется, что это вследствие того, что ты недалеко, так ведь?» «Афина: ты меня раскрыл, что еще скажешь?» Посидев еще десять минут, отправляюсь собираться. В университет, конечно, не сильно хочется, на улице все еще омерзительная погода, так еще и подморозило, кажется. Я заметила это, когда бросила взгляд в окно, а в тот момент какой-то не самый удачливый прохожий пытался ловить равновесие, чтобы не познать все прелести мокрого сугроба. Задумчиво перебираю вещи в шкафу, а после вытягиваю еще ни разу не надетый большой и теплый желтый вязаный свитер. — Буду сегодня солнышком, — вновь начинаю разговаривать сама с собой. Я уверена так делают все, особенно если живут одни. А то так можно и с ума сойти. Вот только я явно схожу, потому что в противовес немного мрачному настроению, все-таки надеваю свитер и, стоя в коридоре, набираю Стефе, надеясь, что она уже выходит из дома. 10:22 Всю первую пару Стефания не могла успокоить смешки, которые так и рвались из нее, после того, как я в самом мрачном виде ругала запотевшие очки в этом злополучном свитере. А еще я вспомнила, откуда он вообще взялся в гардеробе. Именно подруга подарила мне его прошлой весной, когда я две недели подряд ругалась, что погода самая гадская в мире: постоянно то дождь, то просто облачно, а я начинаю забывать как выглядит солнце. И тут такая ирония, прячась от погоды, я влезла именно в него. А теперь сижу, постоянно бубня под нос, и читаю книгу. Стоит отметить, что пары по литературе с каждым разом становились все нуднее, и больше пользы было от книг, которые можно было почитать во время них. Поэтому даже перейдя в кабинет историка, я делала вид, что очень увлечена чтивом, хотя мысль потеряла, кажется, еще десять страниц назад. Просто не хотелось попадаться под руку какой-то слишком довольной подруги. Попробовала аккуратно скосить взгляд и поняла, что она внимательно смотрит на меня. — Ну что? — обреченно закрыла книгу и перевела все внимание на подругу. — О, ты все-таки спросила! — театрально ответила Стефа, — Кота я завела, — сияющее провозгласила девушка. А я подавилась воздухом. — Внезапно. Женщина, ты же забудешь его кормить, если уткнешься в сериалы. Тебе не жалко животинку? — иронично поиграла бровями, глядя на захохотавшую от моей реакции подругу. — Да ладно тебе, нас много, мама если что накормит. Я его Бароном назвала, — говорила она все это очень гордо, — Правда, когда я только его притащила, мама сказала свалить с ним из дома, а желательно отдать тебе, чтобы скучно не было, — я в ужасе вытаращилась на Стефу и мысленно поблагодарила ее за то, что в итоге она его так и не принесла, — Но я напомнила ей, что у тебя аллергия на шерсть, поэтому эта чудесная женщина смирилась, что в доме на один рот стало больше. Так до начала пары мы и обсуждали нового жителя семьи Беловых. Только вот пара началась, а всегда пунктуального преподавателя все еще не было. Через пять минут мы изумленно начали переглядываться и пытаться понять, куда он делся. Еще через пять минут Маша, как староста, собралась добежать до деканата и узнать, будет ли вообще пара, но ей помешали. В кабинет ворвался какой-то слишком довольный историк. Он выглядел совсем не как обычно, моложе что ли. Одежда выглядела более небрежно, чем мы привыкли. А еще он просто искренне улыбался и не хмурился. Оболонский осмотрел аудиторию, которая застыла в громкой тишине, а потом осуждающе махнул на нас рукой. — Вы еще тут, а я так надеялся… — он покачал головой, пытаясь изобразить недовольство, вот только все равно был похож на кота, который съел банку сметаны. — Что вы имеете в виду? — аккуратно уточнила Маша, при этом делая вид, что ее тут нет, да и вообще ему послышалось. — Ну, правило пяти минут там, преподавателя нет, студенты линяют, — слышать такое от Дениса Владимировича было не то чтобы не привычно — выпала вся группа, а потом с разных сторон стали слышаться смешки и похрюкивания, но каждый старался не нарушить общую тишину, к которой привыкли все на парах с историком. От этого стало еще забавнее, и даже я подключилась к общему безумию. — Так правило пятнадцати минут же… — озадачено почесал голову Леша, один из тех раздолбаев в группе, который не то чтобы не хотел учиться, а просто не понимал, что тут забыл. Вот и сейчас парень соображал очень медленно, чем окончательно развеселил всех, и сдерживаться мы перестали. — То есть я поторопился. Да и дураки, бежали бы домой, а так пару придется проводить, — весело и одновременно раздосадовано пожимает плечами. — У Вас сегодня праздник какой-то? — аккуратно спросил все тот же Леша, а потом, видимо, набрался смелости в атмосфере, которая воцарилась в аудитории, и более уверено добавил, — Вы сияете прям как свитер Мирки, — тут уже я ошалело посмотрела на одногруппника, а улыбка спала с моего лица. Это он сейчас чего? Историка с этим гребаным свитером сравнил? Вот еще утром звоночки были, что не надо было его надевать. — Сияю? — Денис Владимирович впервые за все время, что преподает у нас, по-деловому и даже немного вальяжно облокотился на стол, — Может и как свитер, да, — он оглядел меня смеющимся взглядом, — Можно сказать и праздник. Я развелся вчера. В аудитории снова воцарилась тишина, которую от гробовой отделил чей-то кашель. Чей-то? Да это я знатно так удивившись во второй раз за день подавилась воздухом, поймав осуждающий взгляд от виновника моего шока. Ни кот Стефаны, и ни тот факт, что Оболонский развелся, не так поразили меня, как кое-что другое. Он был женат? Ошарашена была и вся остальная группа. Все переваривали этот факт и никак не могли сложить два и два. Такое замешательство было вызвано тем, что еще с начала года наши девочки с острым взглядом приметили отсутствие кольца на пальце, поэтому мы и заподозрить не могли, что Денис Владимирович в браке. Был. При всем при этом не так часто можно увидеть людей, которые настолько рады разводу. В какой-то момент в голове возникла мысль, что мне даже немного жалко его бывшую жену, но в свете последних минут, оказывается, не такой уж он и ироничный айсберг, как мы считали. — Видимо, поздравляем… — Леша первый отмер и подал голос. Он так и остался переговорником между преподавателем и всей группой. Кажется, мы нашли человека с полным отсутствием инстинкта самосохранения. Скосив взгляд, я обратила внимание на то, как Маша хищно вцепилась взглядом в одногруппника, видимо придумав, как использовать эту его наивность в своих целях. Надеюсь, не сильно корыстных. — Спасибо, Аксенов. Что ж, раз вы так облажались, давайте, открывайте тетради, повеселились и хватит… — тут же вернул свою привычную манеру Денис Владимирович, а мы с одногруппниками переглянулись. Эта пара прошла странно во всех смыслах. Тихо, ведь все еще отходили от непривычного поведения преподавателя. А сам историк то и дело вставлял шутки в свой рассказ, улыбался и очень расслаблено практически сидел на столе. Кабинет мы покидали дружно, а потом (стоит уточнить, что все так же удивительно дружно) притормозили уже подальше от лишних ушей. Стефа первая выразила всеобщее желание, почему-то обращаясь ко мне: — Мир, ну что, книги сегодня почитала, пора ругаться матом, — подруга вспомнила строчки из песни, которые я напевала не так давно. — Охренеть, это что было? — отмерла я, проматывая раз за разом события, которые происходили во время этой пары. — Кажется, это была разовая акция, — в тон мне подтвердила всеобщую мысль Маша, — Думаю, разводиться ему больше не с кем, — ее слова стали спусковым крючком, и мы дружно заржали на половину холла, в котором стояли, — Все, бывайте, друзья, у меня еще собрание студсовета.