Кукла Вуду, и нитка с иголкой

—Федя, Федя!! Фе-е-денька!-неугомонно твердил Гоголь, что не отлипал от излюбленного им Федора уже второй рабочий день. Второй же был в крайне напряженном состоянии, а соответственно, и нервозность у брюнета была повышена. А его любимая головная боль вечно заставлял его еще больше напрягаться тем, что вечно кружился вокруг него, и его рабочего стола по всему офису Достоевского. То анекдот впихнет про Штирлица, то вспомнит «смешную» расчлененку с задания, что было, кажись, лет 100 назад. Вечно обнимает, целует, и даже частенько телепортируется ко второму на колени, довольно прижимаясь, и не давая закончить ежемесячные отчеты. На что старший безумно злился. Но на работе это ничем хорошим бы не закончилось, а потому, единственное, как это влияло на остальных подчиненных—Фёдор был слишком зол, а потому замечал у каждого даже самую малейшую ошибку в выполнении, до которой в нормальном состоянии точно бы не докопался. А вот дома шута отчитывали по полной программе. Часто в нее входила часовая лекция о том, что они на работе, и в любой момент может кто либо зайти, а так же наказание для возлюбленного. Которое чаще всего проявлялось в отсутствии тактильного контакта:Объятий, поцелуев, и слияния тел в том числе. Несмотря на то, что активную роль занимал именно «демон», все время докапывался до него именно белобрысый, не давая покоя. Это так называемая особенность в их отношениях. В любом случае, терпение у каждого не резиновое. Да даже если сравнивать его с шариком. Каждое такое действие, как раздражение Феди со стороны коли-действовало, как один выдох воздуха через рот в этот красного цвета шар. Все мы знаем, что растягиваться бесконечно он не сможет, и рано или поздно все содержимое выйдет наружу, а шарик лопнет, разлетаясь на мелкие ошметки от резины. Так и терпение Достоевского-тоже не вечно. Да, он вполне сдержанный человек, но когда накипит, под руку попасться-не дай бог. А оказаться главной причиной его недовольства-то же самое, что стоять на краю обрыва, когда сзади стоит твой враг. Так же опасно, и смертельно. И вот, в очередной раз избранники поссорились. При чем в разы крупнее, чем прошлые разы за последнее время. Достоевский быстрым, резким шагом заходит в спальню, захлопывая дверь за собой. Да так, что кажется, петли вот-вот вылетят. Таким же темпом он подошел к тумбочке, и решительно вынул из верхнего шкафчика алый моток ниток, и иглу. После же в свободную руку Фёдор взял куклу с изображением возлюбленного. Дальнейшие действия были крайне жуткими: сунув нитку в иголку, и завязав двойной узел, мужчина проткнул «кожу» куклы около рта на кукле. С соседней комнаты послышался крик. Спустя всего одно мгновение, шут уже стоял рядом с мелко трясущимися руками, и жался к возлюбленному. В том же месте, как и у куклы, образовался прокол бледной кожи. Говоря тихие фразы на подобе: «феденька.. больно!», или же «прекрати это», нитка с иглой сделала дырку на кукле уже поверх рта, там самым образуя зашив. Говорить было безумно сложно, а потому белобрысый мог лишь тихо поскуливать, продолжая жаться к родному телу. Почему же он даже не сопротивлялся? В любом случае, у того кукла. А по силе оба хоть и равны, но обладатель фиолетовых глаз явно превосходил шута в уме. Брюнет же вскоре зашил уже половину рта, слушая мычание и скулеж со стороны Гоголя, тихо шепча что то, не прекращая своего дела. —Тише, дорогой.-Выдохнув, наконец отреагировал старший, коротко целуя «клоуна» в макушку. После следующего прокола иглой, последовал практически сразу и следующей. В этот раз мычание было особенно громким, а на глазах предательски скопились еле заметные слезинки. Вскоре, «работа» была завершена, и Федя мгновенно откинул в сторону оставшиеся нитки с иголкой, и приобнял в ответ избранника, успокаивающе поглаживая на спине. По щеке «жертвы» скатилась слеза. Что было сразу же замечено «демоном». —Прямо таки настолько болезненно?-продолжал вести свой частичный монолог брюнет, смотря с притворным волнением на блондина. —Тише-Тише. Зато, мы станем намного меньше ссориться. Разве ты не рад этому, милый?-большим пальцем стер скатившуюся слезу с чужого лица мужчина, продолжая разглядывать глаза второго. Внимание его привлекло то, что без самой нити эти дырки смотрелись не очень гармонично, а потому, произнеся краткое «хм», Достоевский задумался, как это исправить. —Выглядит не очень красиво. Слишком портит твое милое личико. Как тебе идея закрепить мою прекрасную работу нитками именно на тебе?-усмехнувшись явно не здорово, «спросил» у младшего тот. Белобрысый, которому боль явно запомнилась надолго, отрицательно заметал головой. —Что же ты? Ты ведь у нас любишь быть красивым. Я ведь просто хочу помочь, понимаешь?-С притворной(возможно) заботой, взглянул вновь в чужие глаза Фёдор. По итогу, Колю так и не послушали, насильно закрепив проделанную «работу» на устах того, окончательно лишая возможности говорить что то, кроме мычания, и скулежа. Оставшуюся часть дня старший все успокаивал возлюбленного различными словами, нежностями и лаской, которую дает довольно редко. Блондин же в скором времени стал часто шугаться, и невольно мелко трястись при прикосновениях от старшего. Что интересно, у парня, что сегодня так пострадал получилось уснуть. Как бы удивительно это не было. Так еще и в добавок в объятиях «демона», что довольно улыбался, глядя на проделанную им работу.