Неординарный: часть 3. Операция "Ленточка распустилась", или удача судьбоносного крыселька

-Да осторожней ты, с ума сошёл, что ли? -Отвали, я могу. -Может он...Придурок, - Прапай фыркнул, плюхнувшись на диван рядом с другом, который с трудом, на самостоятельно сел, искривив лицо от боли. Прошло уже две недели, и ему, вроде как, немного легче. Первую неделю школы он удачно пропустил, списывая активно всё домашнее задание у Прапая, и ни разу не задался вопросом, почему Рэйн ни один раз не навестил его вместе с родителями, которые приходили в гости буквально каждые два дня. Лично его подобное положение дел вполне себе устраивает. Этого блаженного не видеть- божья благодать даже для неверующего. -Да что ты взъелся-то, - Пхайю отправил в рот виноград, с трудом вытянувшись на диване, и глянул в сторону Юнги и Тэхёна, которые что-то там готовят в очередной раз. - Почему Рэйни не приходит? -Честное слово, дружище, ещё раз ты произнесёшь имя этого придурка, и я прекращу с тобой разговаривать. -Две недели назад ты говорил иначе, - Прапай устал ему намекать: врач категорически запретил что-либо рассказывать, чтобы не тревожить восстанавливающийся мозг, но о намёках никто не предупреждал. -Две недели назад ты не трещал о нём, как трещотка, хотя...нет, две недели назад ты трещал о нём, как трещотка. -У меня уже есть омега, мне не нужен Рэйн, - Прапай произнёс это будничным тоном, вынудив друга развернуться к нему лицом: -Что-что ты сказал? -Ну, я со Скаем встречаться начал. -Ты чё, совсем куку? Этот пришибленный с блаженным парочкой как квочка же ходит, - Гибрид хохотнул над выбором друга, который окинул его недовольным взглядом6 -Но он мне нравится, и это не обсуждается. -Ладно уж... Слушай, а что там в школе-то? -Рэйна в обиду не даю, но когда меня рядом нет, друзья Хвана его до печёнок достают. -Так и надо придурку. -Идиот. Когда ты уже одуплишься-то... -Что ты сказал? - Пхайю отвлёкся от передачи, шмыгнув носом в сторону духовки: папуля опять печёт любимый пирог, и опять ровно половину отправит этому придурку с небес. Издевательство. -Ничего. Смотри давай, а то пропустишь момент. -Рэйни, ну же, тигрусик, вылезай... -Ни за что! -Рэйн, так не может долго продолжаться, родной, вылези, папуси по тебе очень скуча-ает, - Чонгук знает, на что давить. Знает, что Рэйн без него жизни не видит, и обязательно посмотрит на него виновато, открыв дверь в свою комнату и впуская его в свой мирок. Но прошло уже две недели как Рэйн словно с цепи сорвался: не огрызается, нет. Никогда не станет. Но, возвращаясь со школы с краснющими глазками по пять копеек, он бросает свой портфель у входной двери в коридоре, открывает на автомате дверь холодильника, достаёт из него упаковку жирных сливок и любимую курочку, приготовленную руками отца с отмоленным перчиком, и запирается в спальне, отказываясь вылезать до следующего утра. Никто не достаёт его по поводу выполнения домашнего задания: Чонгук и Тэхён и сами, честно говоря, не особенно понимают школьную программу сына, когда открывают учебники, как кладоискатели, влезая в его рюкзак, чтобы тот с утра пораньше не отхватил двоек в школе на невыполненную работу. По большей части, они уповают на удачу, в итоге сходясь в едином мнении и открывая учебник с готовым домашним заданием и вписывая в тетрадку сынишки ответы корявым почерком с завитушками. Преподавателям не привыкать: с его-то дислексией, Рэйн числится в школе просто потому, что надо её закончить. А родители его заставлять читать всё равно не смогут: Тэхён вон, так и не научился, передав сынишке по наследству свою изюминку. Рэйн спрятал крыселёк, приносящий удачу, куда-то под подушку, перевязав его той белой лентой и похныкивая по ночам в потолок о том, как жизнь несправедлива и как он не хотел, чтобы Пхайю оказался в кОмышах, но ещё сложней ему становится по утрам, когда он сидит около унитаза, согнувшись в три погибели, и стандартно дважды в день блюёт, выкрутив все краны в ванной комнате, чтобы звуков не было слышно. Гибрид тает буквально на глазах, а ездить в гости к Пхайю отказывается, не в силах забыть его ненавидящий взгляд. По ночам, когда ему становится совсем плохо, Рэйн выпячивает капризно нижнюю губу, и бесцеремонно, молча влезает в постель родителей, зарываясь носиком в грудь папуле и прижимая к животику руку отца, который обнимает их обоих, защищая их сны. Но это происходит крайне редко, и родители боятся спугнуть хотя бы такой контакт с сыном, а потому не запираются в комнате, и допоздна не ложатся спать, в надежде на то, что сынишка сам вылезет из убежища и сунет под одеяло кудрявую головушку, как раньше, в детстве. -Папуси? -Да-а, мой котёночек? - Чонгук стоит за дверью с букетиком полевых цветов, перевязанных любимой ленточкой Рэйна, как стоял за дверью буквально двадцать лет назад, вымаливая прощение ни за что у истинного. Он знает дальнейший сценарий, точно знает, как свои пять пальцев. Рэйн открывает дверь, высунув макушку, и у Чона останавливается на секунду сердце от того, насколько от схож с Тэхёном, за исключением глаз, унаследованных от него. Даже крошечная точечка-родинка на кончике носа, и та кричит о том, что днк тест никому не понадобится в этом доме. -Прости меня, папуси? -Ну что ты, солнышко, иди ко мне, иди, мурчашничек, - Чонгук отложил букет в сторону, около настрадавшегося фикуса, и впустил в тёплое и безопасное объятие сынишку, который тут же носиком зарылся в его солнечное сплетение,- Ну чего ты, а? Мы с папулей твоим уже испереживались...Тебя в школе обижают, пока Пхайю нет, да? -Нет, я...всё хорошо. Я хочу плов. -Чт...что? - Чонгук нахмурил брови, отстранившись от сына, который впервые за последние две недели захотел нормальной еды, и тут же расплылся в улыбке, - Плов? Мой котё-ёночек, пошли, пошли, приготовим вместе, м? -М-м. Я папулин хочу, - Рэйн надул губки, уцепившись за торс отца, и тот прокашлялся, озираясь по сторонам, и склонился к его уху, шепча: -Рэйни, если тебя обижают в школе, тебе не надо травиться, давай мы как-то с... -Что вы там шушукаетесь без меня, как мурашики? - Тэхён упёр кулачки в бока, дерзко вскинув бровь, и глянул на мужа, поджав губки, - Секретики от меня? -Я плов хочу, па, - Рэйн честно посмотрел на него своими глазками - галактиками, и Тэхён выдохнул с облегчением: сынишка возвращается, наконец. Втащив его на кухню, Тэхён вильнул бёдрами, достав из шкафа упаковку изюма, и рассыпал его на столе, кивнув довольно Рэйну: этот гибрид готов хлебом не питаться, но теребить что нибудь в пальчиках. Весь в папулю. Тэхён гордится своим творением, временами забывая о том, что Чонгук тоже не мимо проходил, и всё таки помогал с его созданием. -Тэтэ, даже не думай, - Чонгук цыкнул строго, отняв у истинного стакан ледяного молока, и получил шипение в ответ, - Так, что я слышу? Мой тигрёнок злится? -Брось, мне просто надо к оральному врачу. -Повтори? - Чонгук толкнулся языком за щеку, ревниво клацнув зубами по стакану и осушив его в секунду. Вымыв под раковиной стакан до скрипа, он развернулся к омеге, который повёл узенькими плечиками: -Ну, где мне в рот своим причиндалом лезут. -Это называется дантист, тигрёнок, и ты отлично это знаешь. -Всё, не пойду никуда!- Тэхён фыркнул, топнув ножкой, и влез в шкаф за рисом. Высыпав буквально жменьку риса в плошку, он залил его горячей водой, отставив в сторону под совершенно не удивлённый взгляд истинного. -Чего это? -Вот ты его назвал, и мне сразу страшно стало. Никуда не пойду. Пусть другим свой причиндал суёт! -Чон Тэхён, - Чонгук обошёл сынишку, успев поймать любимого за край безразмерной футболки, и развернул его к себе, прижав к груди: проявлять любовь перед своим ребёнком для них не в новинку. Рэйн и без них где-то в космосе, а они просто тусят с сыном на одном космическом корабле, только и всего. Правда, один сейчас планомерно старается избежать столкновения с мужчиной своей жизни. - Тэхёни... Чонгук оглаживает его щёчку костяшками пальцев невесомо, в тысячный раз улыбаясь разнице их габаритов: Тэхён рядом с ним такой крошечный, что он иногда боится дышать рядом с ним. Но проблема сейчас не в этом. Проблема сейчас в том, что Чон Тэхён нуждается в походе к дантисту, иначе его очаровательный маленький зубик с пломбой выплюнет пломбу. В прошлый раз Чонгук уговаривал его около года, но сейчас у них столько времени нет: Чон слышал, что беременным нельзя принимать разные препараты, так что избавиться от проблемы надо успеть, пока она не превратилась в бессонные ночи. Только боязливый омежка уверенно качает головой, выпутываясь из его объятия: -А всё уже, всё. Не болит, коняка. Драмы больше нет. - Задрав нос, Тэхён гордо шагнул к сынишке, готовый готовить изюм с рисом. Рэйн их, похоже даже и не слушает: весь в себе, который день уже. Медленно, на автомате перебирает изюм, попутно отправляя в рот светлые и пухлые изюминки, и прикусывает губу пухлую, проигрывая картину перед глазами: он не нужен Пхайю. Не нужен ему. А мурлыкал он для кого? А себя он ... кому отдал? А кому в любви признавался? Кого выхаживал? От кого он тогда... -Рэйни, малыш, ты чего? - Чонгук нахмурил брови, подойдя к кухонному островку, и приложил ладонь к его лбу, - Вроде, нормально...Что такое, тигрусик? Может, ты всё таки поделишься? -Я п-поделюсь. Просто п-попозже. - Рэйн встал из-за стола, вздохнув с обидой, и пересыпал себе в ладошку изюм, после чего поплёлся в свою комнату, бурча тихо, - Пловик вкусный, папуси, спасибо. -Но я же ещё не готовил, - Тэхён уставился на рис, и опустился на стул тяжело, фыркнув: это Пхайю его обидел. Он всё никак не может забыть, с какой болью в тот день Рэйн приткнулся к его боку. Его сердце всё чувствует, кроме самого важного: Рэйн не знает, как рассказать о самом важном. Тэхён точно уверен в том, что Рэйн безоговорочно влюблён, как и в том, что Пхайю - его гибрид. Но о том, чтобы его сынишка, дрожащий от любого ветерка, смог бы зайти дальше поцелуев в течку- нет. Он знает, что Рэйни не сможет. Испугается. А Пхайю...Пхайю не хочет его сынишку, и это бьёт в самый его мурчашник жуткой обидой. Он ездит к Юнги и Хосоку как в дом родной, постоянно принося какой-нибудь очередной пирог и даже не думая обсуждать с Юнги его сына: Юнги и сам видит, что Пхайю холоден и не идёт на контакт. Не получается у них ничего, а что делать- Тэхён не знает. -Чонгукы-ы? -Да, моё счастье? - Чон обошёл стол, и оплёл его талию руками, целуя в шею нежно и успокаивающе, - Ты что-то придумал? -Мы поедем в оральному врачу, и потом к Хосоку с кисусиком. Хочу полапиться с кисой по поводу гибрёныша. -Сейчас? -Да. -Собирайся, котёнок. Я зайду к Рэйни. -Рэйн? - Чонгук остановился у двери, постучав пару раз: шум воды. Опять. Сколько раз в день можно принимать душ? Что их сын так отчаянно пытается смыть с себя?! - Рэйни, котёночек, можно папусе зайти? - Уже немного громче. Так, чтобы Рэйн наверняка услышал. А что Рэйн? Рэйн сидит на полу, разжав ладошку, из которой по кафелю ванной комнаты при спальне рассыпался изюм, и сдерживает всхлипы, в очередной раз за день прикрывая крышку унитаза и нажимая на кнопку слива. Это уже невозможно. Раньше, он не думал, что это настолько сложно, когда Тэхён ему жаловался на его манерность, будто сам таким не был. Раньше ему казалось, что папа так шутит, а сейчас, глядя в пустоту чистого кафеля с синим карасиком на панели, Рэйн понимает вдруг, что жизнь его- не шутка. До того не шутка, что ставки мурчашника удвоились. -Рэйни, я переживаю. Открой, прошу тебя, родной, папусин, мой тигрёныш, ну... Рэйн встаёт с пола, поджимая губки, и смахивает с лица крупные слёзы, делая шаг из ванной комнаты: родители когда-нибудь узнают, но лучше, чтобы как можно позже. Он проворачивает замочек в двери, открывая её, и молча направляется в сторону высокой постели с мягким матрасом и нежно-фиолетовым постельным бельём. Говорить не хочется ни с кем. Даже с папусей, с которым они- лучшие друзья навеки. Он плюхается животом на постель, мысленно коря себя за этот поступок, и обнимает подушку, зарывшись в неё лицом, чтобы его заплаканной мордашки не было видно. Нашарив под ней крыселёк, перевязанный ленточкой, умоляет его, чтобы Чонгук оставил его без вопросов в комнате впервые в жизни, но крыселёк его, похоже, не слышит совсем. -Рэйни, кроха, мы с папой уже истосковались по тебе, сидя с тобой в одном доме. Поделись со мной, малыш, расскажи мне, что случилось? Кто тебя обижает в школе? -Никто... - Буркнув это в подушку, он оставляет в покое крыселёк, и нашаривает отцовскую руку, опустившуюся на одеяло рядышком. Феромон густой сметаны забивает лёгкие, и вынуждает желудок заурчать, но Рэйн не сдаётся, качая головой своим мыслям, - Никто, я просто не вышел на контакт с Марсом... -Детка. Посмотри-ка на меня, - Чон прилёг рядом, принимаясь зачёсывать прядку его волос за ухо, и поджал губы, ожидая обратной реакции. Сынишка лишь оттопырил попку, как в детстве, и подполз к нему гусеничкой, не отрывая лица от подушки. Он обнял отца всеми конечностями, и не выдержал, заходясь в тихой истерике и сокрушаясь на его груди как раз в тот момент, когда Тэхён вошёл в комнату с упаковкой жирных сливок и новенькой ленточкой с блестюшкой, чтобы немного развеселить сынишку. Омега поднял глаза к потолку, стараясь не пролить непрошеные слёзы, и, осторожно отставив в сторону упаковку, бесшумно влез в постель, оплетая обоих конечностями, как колорадский жучок по весне. Он дотянулся до макушки Рэйна, молча поцеловав её шумно, и тот шмыгнул носиком, протянув ему ладошку и сцепив пальчики в крепкий замочек с папой. Кто бы что не говорил в этой жизни, а лежать в обнимку с родителями в любом возрасте, на любом этапе своей жизни, когда тебе больше всего нужна поддержка - бесценно. И Рэйн этим бесценным моментом пользуется, уркнув благодарно и тоскливо потираясь о плечо отца. -Мы с конякой к зубодёру едем, хочешь с нами, тигрусик? - Тэхён прошептал это тихо, стараясь не дышать даже громко: Рэйн ещё никогда в своей жизни не был настолько уязвимым. Подросток кивнул коротко, понимая, что никуда он не денется от желания быть с ними прямо сейчас, и обнял обоих покрепче, шелестя: -А потом домой? -Да. Потом сразу домой. -Я вас люблю, папусики, - Рэйн хныкнул разбито, зарываясь между их телами, и позволил оплести себя со всех сторон, чувствуя стопроцентную защиту. Вот он: кокон, из которого его никто и никогда не выдернет, если он захочет в нём спрятаться. Вот она, его крепость. Не то, что Пхайю, которому память отшибло сразу же после признаний в любви, и...и вообще. Рэйн даже не подумает рассказывать ему ни о чём! Он как-то раз подслушал разговор Тэхёна и Юнги о родителях, и до сих пор помнит, как трогательно тот обнимал папулю, разревевшись о том, что его папа его нагулял, а отец избивал систематически, пока не отбил мурчашник. Вот тогда-то Юнги и сбежал из дома без копейки, и принялся воровать по углам, на первые же деньги заработав себе на съёмную однушку в другом конце города. Это потом он попытался честно работать в кофейне, заработав самостоятельно на пушистый ковёр в гостиной, из которого так и не получилось вывести блестюшки Тэхёна, а дальше- всё, как в тумане. Работать стало невозможно, мурчашник после побоев коротило знатно, и Юнги закидывался обезболивающими довольно долгое время, блокируя свой запах вдогонку, чтобы не пасть жертвой насильников. Умом Рэйн понимает, что его история отличается от Юнги, но язык не поворачивается рассказать родителям правду. Не может он, не может и не готов. Совершенно. А знать, что Пхайю спустя две недели всё ещё не вспомнил совершенно ничего - ещё хуже. Знать, что Пхайю придётся убеждать, напоминать, и вообще...Ни за что. Да он со стыда умрёт! -Выдвигаемся, котята, пока потоп не устроили, - Чонгук усмехнулся хрипло, привстав на постели, и помог своим кошачьим подняться следом, не реагируя внешне на слёзы, размазанные по румяным щёчкам сына: в чём смысл его донимать вопросами, если он не готов делиться. Отец лишь понятливо обнимает его крепко, когда накидывает на него лёгкую курточку заботливо уже у двери, и целует в висок, шепча, - Мы вместе команда, помнишь ведь? Куда ты, туда и мы. А как сказать родителям, что он- совсем не туда, куда они ожидают и предполагают? Рэйн кивнул коротко, прикусив губу и улыбнувшись , хлюпнув носиком, когда Тэхён плюхнулся попкой на коврик у двери, чтобы застегнуть ему шнурки и вплести в них аккуратно новые ленты для поднятия боевого духа: -Нравится, тигруськин? -Спасибо, папуль, - Гибрид потянулся за объятием сразу же, как тот встал, услышав мягкое и успокаивающее мурлыканье, и на секунду, на крошечную долю секунды, ему показалось, будто и не было никакого Пхайю в его жизни никогда. Будто и нет в его жизни никаких проблем, нечего скрывать от родителей даже. Но это только на секунду. - П-поехали? -Поехали. И тебе клычки проверим на всякий случай. Поход к зубодёру оказался болезненным: Тэхён устроил такое шоу страха, что Рэйн даже забыл о своих страхах и проблемах на целый час, во время которого Чонгук чуть ли не на колени перед ним падал, лишь бы тот только дал врачу доделать свою работу. В итоге, поход к врачу их всех сплотил настолько, что Рэйн бесстрашно обнажил клычки, подставляя их врачу, чтобы тот осмотрел их состояние, только чтобы получить вердикт: безупречный уход. Никаких нареканий. Выдохнув с облегчением, они вышли из здания, чтобы хлопнуть по мороженому, и Чонгук с Тэхёном затаили дыхание, с любовью наблюдая за сынишкой, будто тому вновь пять лет. Рэйн, кажется, всё же отвлёкся, мысленно задаваясь вопросом, почему он раньше не проводил выходные дни с родителями на природе вместо дома. Отрывая кусочки сахарной ваты от тонкой и высокой палочки, он с удовольствием опускал их в рот после добротной порции мороженого, переходя с медленного шага на бег, чтобы распугать голубей, и счастливо улыбался родителям, сверкая глазками - галактиками и заряжаясь их безграничной любовью. Казалось бы, просто скажи им правду: никто тебя не отругает. Папа, вон, вообще тебя сам оставил в том доме в ту ночь, уверенный в том, что Пхайю почувствует родное, и точно не будет ругаться. Но в Рэйне сидит гордый кошачий ген папули: он ни за что не позволит себе говорить о своей крошке с человеком, которому он сам не сдался. Он сам сможет. Всё сможет. Он, и родители. Родители никогда не оставят, в этом он сегодня убедился в миллионный раз, садясь в машину и перебегая взглядом от одного родителя к другому, когда Чонгук привычно поцеловал тыльную сторону ладони истинного, и завёл машину. Если не такая любовь, то Рэйну не надо никакой другой любви. Ни от кого. -Ты чего притих, мыша? Мыша. Всё настроение сошло на ноль, как только Рэйн встрепенулся воробушком на прозвище, а глаза налились крупными слезами. Тэхён развернулся к нему, сощурив глаза, и потянулся ладонью за его рукой, фыркнув: -Знаешь что, Рэйни, это я тебя так назвал первым. Так что обижаться на детское прозвище, которое слизано у меня кем-то там, я не позволю, так и знай! - Омега поцеловал его ладошку, уркнув заботливо, и преданно посмотрел на сына в ожидании: да он как только Рэйна не называл, честно говоря. И этот трюк срабатывает, когда Рэйн кивает согласно, не желая омрачать себе день. Гибрид утыкается взглядом в ленточки на чистеньких кедах, заботливой рукой папули вплетённые аккуратно и перевязанные бантиками, и сжимает его ладонь своими тонкими пальчиками: папуля прав. Рэйн сможет. Чонгук посматривает то и дело в зеркало заднего вида, выискивая его красные глазки, и Рэйн обнажает клычки в обворожительной улыбке, помогая себе справиться со своим состоянием: -Всё хорошо, папусики. Я просто вас сильно люблю. -И мы тебя, тигрёныш. -А ну сядь на место. -Па-а... -Сядь, я сказал. И не папкай мне тут. Поговорить надо. Юнги сел грациозно на диван рядом с сыном, который тяжело опустился обратно, покряхтев попутно: раны всё ещё заживают, но кошачий ген творит чудеса, и всё затягивается куда быстрей, чем затянулось бы у простого альфы или омеги. Жаль ли ему сына? Безусловно. Хочет ли он знать, что происходит между ним и Рэйном, который и слышать не хочет о том, чтобы его навещать? Безусловно. Юнги этого тигрёныша полюбил, как родного сына, и уже практически на стены лезет от тоски, когда не видит его рядом с лучшим другом, привычно прижимающимся сладеньким комочком к боку Тэхёна. А тут - Пхайю, который его последними словами поносил последние две недели. Как, в принципе, и раньше. Только тот багровый засос на ключице чувственного и тактильного гибрида Юнги не забыл, отлично его помнит. И желает во всём разобраться. -Папуль, если это опять по поводу Р... -Да. -Так, я больше не могу. - Пхайю цыкнул раздражённо, закатив глаза на ответ: ничто не ново под луной. Стоило ему под машину вообще попадать? Всё равно папа зациклен на этом блаженном из хуеляндии- гирляндии. -Можешь. Когда мы были в больнице, я видел у Рэйна на ключице засос, Пхайю. - Юнги прочистил клычки нетерпеливо, вскинув брови и скрестив руки на груди, откинувшись на спинку дивана: он не Тэхён. Он грядку окучивать годами не станет с бубнами по кругу. -И что? Засосался с кем-нибудь за углом, я тут причём? -Ты в своём уме, Пхайю? - Юнги шлёпнул его по здоровой руке, насупившись и оскалившись нервно, - Ты был с ним дома в течку, он поднял трубку, когда я позвонил на твой телефон, и сказал, что у вас всё хорошо, и что он почти тебе дал...- Юнги нахмурил брови, осознавая понемногу сказанное, и шепнул беззвучно, - Ленточки... -Он мне? Дал? Па, в Тайланде жаркое солнце? -Ты к чему клонишь, гибрёныш? - Мин фыркнул, встав с дивана и потянул на себя аптечку, стоящую на журнальном столике. Достав из неё шприц с нужными препаратами, он принялся его заполнять, кивнув в сторону подушки, чтобы сын оголил часть тела, и Пхайю покрылся румянцем, подчиняясь. -Да я бы Рэйна ни за что, даже если бы он мне сам сюда пришёл и дался, не взя-яай, папа!!!Больно же! -Ему тоже больно. - Юнги шмыгнул носом, потянув за резинку домашних штанов вместе с боксерами, чтобы те поднялись, - И не смей его обижать, Пхайю. Никогда свой идиотский эндуро не увидишь. -Издевательство какое-то. Машина сбила меня, меня же и обвиняют во всех грехах человеческих...- Гибрид обиженно развернулся, подавляя во рту послевкусие от лекарства, и поморщил аккуратный нос, разглядывая Юнги, по щеке которого скатилась слеза, - Па? Па, ты чего? -Ничего. Сиди уж, думай. Хоть о чём- нибудь. Юнги оставил сына в покое, выйдя на кухню, и выбросив пустые шприцы в мусорник. Ёнтан - любимый пёсик Рэйна, завитушкой забегал рядом, вернувшись домой из путешествия: эта собака, честно говоря, живёт получше многих. Ему вон, и путешествия,и жизнь на два дома, и корм лучший, и укол в зад- раз в год, а не каждый день, как Пхайю. Подобрав собачку, Юнги зарылся носом в пушистую шерсть, не желая ни с кем говорить: беременность творит с его сердцем жестокие вещи, заставляя всё чаще возвращаться к воспоминаниям о том, насколько нежеланным ребёнком он был для своих родителей, и Пхайю его слёзы видеть точно не стоит. Юнги - кошечка гордая. Он своих слёз не покажет никому. Никому, кроме Хосока, который обязательно его приласкает, воркуя слова о любви и о том, что Юнги - лучший папа на свете, сумевший воспитать им такого превосходного подростка. Превосходного, ничего не помнящего подростка.