Где много любви, цветов всегда мало

— Минус десять очков Гриффиндору, мисс Уайт. Я говорила, что буду наказывать нарушителей дисциплины на моем уроке. — За что? — возмутилась Эмили Уйат. — Правило номер два — не творить волшебство сломанной палочкой. Ваша заклеена волшебным скотчем. Неужели вы не знаете, к каким ужасающим последствиям это может привести? — строго проговорила Гермиона. — Вы же уже третий курс! — Да что может случиться? Максимум — ничего не получится, — пробурчала в ответ мисс Уайт. — У меня есть для вас поучительная история. Однажды в Хогвартсе учился студент, который думал точно также. У этого студента сломалась палочка и вместо того, чтобы признаться своим родителям, он решил заклеить ее волшебным скотчем. В то время его подругу постоянно дразнил один скверный мальчишка, и наш герой решил заступиться за нее. Во время одной из перепалок он вскинул палочку, направил на обидчика и прокричал — «Ешь слизней!» Но заклятье отскочило. — И что было дальше, мэм? — прошептала Эмили. — А дальше его несколько часов тошнило слизняками, — назидательно произнесла Гермиона. — Его противник остался очень доволен, они с друзьями смеялись до колик. А теперь представьте, что наш герой произнес бы что-то более скверное, чем простенькое проклятие. — Ужас какой! Простите, мэм, — дрогнувшим голосом произнесла Эмили. — А что это был за студент? Вы знали его лично? — О да, но имена героев этой истории я не назову, — строго произнесла Гермиона. — Все, урок окончен, собирайтесь. На следующей неделе жду от вас сочинение на двенадцать дюймов о применении креативной трансфигурации в быту. Студенты стали шумно покидать класс, Гермиона сложила в стопку пергаменты и убрала их в стол, достала учебник для пятого курса — через час у нее должен был начаться урок Пуффендуя и Когтеврана. — Гермиона, почему у третьего курса Гриффиндора на устах шепотки о противном мальчике, который издевался над какой-то девочкой, но так и не получил заслуженное проклятие слизняков? Вспоминаешь с ностальгией школьные годы? — в класс вошел Драко. — Я не говорила им имен, не беспокойся, твой авторитет преподавателя не пострадает, — отмахнулась Гермиона. — Ну, знаешь ли, может не стоит все-таки распространяться о нашей школьной жизни? Это период, который мне хотелось бы… Гермиона, что с тобой? Гермиона! — Я… все…в порядке, Драко, все хорошо… — воздуха в легких стало не хватать. Черт, как же невовремя распустился бутон. Больно, больно, больно. — Гермиона — да что такое? Ты ударилась? Тебе плохо? Где болит? Давай к мадам Помфри, — звук его голоса был словно через вату. — Нет, не надо, Драко, — сквозь зубы проговорила Гермиона, согнувшись пополам. — У меня просто эти дни, знаешь… — О, — тут же смутился Драко. — Ладно. Может тогда обезболивающего зелья? — Да, вот от зелья бы не отказалась, — махнула головой Гермиона. — Пойдем все-таки к Помфри, здесь недалеко, обопрись на меня, — Драко позволил Гермионе повалиться на него и потащил ее практически на своей спине. Сил у нее уже не было, она только охала. До крыла они добрались и правда быстро. Драко сгрузил Гермиону на кушетку. — Мадам Помфри, профессору Грейнджер плохо, дайте ей обезболивающего зелья! — почти проскулил Драко. Было впечатление, что больно самому Драко, а не Гермионе. — Ей очень больно, так больно, что она ровно стоять не может! Мадам Помфри уже хотела провести диагностическое, когда Гермиона простонала: — Это всего лишь критические дни, Помона. Просто дайте мне 10 капель, и я буду в порядке. Мадам Помфри всплеснула руками. — Ах, милая, как же так. У меня буквально пару часов назад выпили последний пузырек. Но может быть у профессора Снейпа найдется? — Не надо, — выдохнула Гермиона. Нарцисс в районе живота прекратил рост, видимо, достигнув очередной стадии цветения. Она с трудом села на кушетке. — Я… Мне уже лучше, я дойду сама до комнат, у меня там есть немного… — Гермиона, ты думаешь, что я пущу тебя? — возмутился Малфой. — Ты меня жутко напугала. Оставайся здесь. Я сейчас же сбегаю к крестному и возьму зелье. Дверь в Больничное крыло хлопнула. — Помона, я принес вам новые запасы, — за ширмой послышался голос Снейпа. Легок на помине. Гермионе не хотелось, чтобы этот мрачный тип видел ее в подобном состоянии и уж тем более узнал, что Драко тащил ее сюда на своей спине. Ну, и конечно, говорить со Снейпом о менструальном цикле было стыдно. Но мадам Помфри такими терзаниями не страдала, потому Гермиона, краснея до кончиков ушей, уже слышала, как она торопливо объясняет профессору зелий, как хорошо, что тот так вовремя пришел, потому что профессор Грейнджер зашла к ней попросить о помощи, а у нее нет ни капли обезболивающего. — Ах, Северус, она своими менструальными болями крайне напугала молодого Малфоя. — Ну, конечно, я должен был догадаться, — язвительно отозвался Снейп. — Без юного Малфоя здесь никак не обойтись. Мрачный профессор сгрудил пузырьки, оставляя Помону разбирать зелья по полочкам и шагнул за ширму к кушетке Гермионы. Он зыркнул на Драко, тот странно съежился, и отступил от кровати. Затем Снейп взмахнул палочкой — стакан с водой материализовался из воздуха, Снейп влил туда зелье и протянул лекарство Гермионе. Его пальцы были неожиданно холодными, коснувшись их, Гермиона чуть не выронила стакан. Всё это время она старательно избегала взгляда профессора. Если честно, она даже самой себе не могла объяснить, почему ей так стыдно. Она осушила зелье в три глотка, прошептала «спасибо» и, так же не глядя ни на Снейпа, ни на Драко, выбежала из Больничного крыла.