Тёплым вечером, таким же, как и сотни вечеров до него, огромный город готовился спать. Ничего нового, ничего необычного. Мощённые булыжником улицы постепенно пустели. Заходящее солнце бросало лучи на шпиль огромной стальной башни в центре города. Блоки металла сияли розовым огнём.
Однако в самом здании было не так спокойно, как снаружи. По лестнице уверенно шагал узкоглазый высокий мужчина, держа в руках бумаги. Этот человек, одетый в типичную форму офисных работников, — в белую рубашку, чёрные кожаные брюки и жилет, — поднимался на самый верхний этаж, куда имели доступ лишь немногие. Там находился кабинет Маркуса Перссона, главы государства, и узкоглазый был его секретарём.
Вот и знакомая ковровая дорожка, упирающаяся в стальную дверь. Рядом мраморная табличка: «Председатель Совета гильдий Объединённого государства Верхнего мира». Секретарь постучал, услышал знакомое «Войдите!» Дверь распахнулась, открывая вид на письменный стол из тёмного дуба, за которым сидел начальник. Тот же офисный костюм, что и на остальных, выделяющийся лишь алмазными вставками в некоторых местах. То же сосредоточенное лицо государственного деятеля, отвечающего за судьбы миллионов. Та же блестящая лысина и чёрная борода. На столе так же лежат какие-то бумаги… Всё как обычно.
«Нет, всё-таки этот день будет ничуть не обычным, и скорее в плохом смысле,» — подумал секретарь и начал говорить.
— Господин Перссон, прибыл с внеочередным докладом…
Начальник нахмурился и встал из-за стола. Серьёзный взгляд стал суровым, чуть ли не жестоким, а руки сцепились в замок. Внеочередным? Разве для того создавался строгий порядок приёма докладов, чтобы подчинённые его нарушали?
Однако, услышав продолжение фразы, Перссон успокоился.
— …губернатор Горного округа Джеб Бергенстен.
— Позовите, — распорядился Перссон и сел обратно в кресло. По губам проскользнула улыбка. Джебу, как доверенному лицу главы государства и по совместительству куратору нескольких секретных проектов (а также старому другу Перссона), вход разрешался в любое время.
Секретарь вернулся с худощавым человеком, напоминавшим картины с витражей некоторых соборов: длинные рыжие волосы, рассыпавшиеся по плечам, и умные глаза, как будто источавшие слабый мягкий свет, очень походили на черты изображаемого там божества. Вместо офисной формы посетитель носил просторную мантию с серебряной вышивкой в виде строк заклинаний.
— Садитесь… Докладывайте, господин Бергенстен. — с подчёркнутой официальностью приказал Перссон. Его собеседник улыбнулся, видимо, поняв какой-то тайный замысел начальника, и не менее сухо ответил:
— В работе Управления Горного округа происходят непредвиденные сбои. Вот протоколы от… сто двадцать третьего, сто тридцать шестого, сто тридцать седьмого и сто сорок второго числа этого года, — с этими словами Бергенстен протянул Перссону какие-то бумаги, которые тот быстро просмотрел и положил на стол.
Секретарь удивлённо заморгал. Не в первый раз ему казалось, что именно у Джеба документы возникают в руках из ниоткуда чудесным образом. Тем временем Бергенстен продолжал говорить.
— Произведено расследование. Заключение однозначное: саботаж. Конкретных виновников пока не нашли. Было решено ужесточить распорядок и дисциплину, но, судя по всему, это не очень эффективно. Есть вариант…
— Благодарю, господин Бергенстен. — прервал доклад начальник. Затем обернулся к секретарю. — Господин Ниеминен, спуститесь к аналитикам и потребуйте информацию по саботажу. ВСЕ значительные и задокументированные случаи саботажа, вне зависимости от государства и даже от измерения. Проанализируйте их все и найдите общие тенденции. При всём уважении к нашему аналитическому аппарату, я не могу доверить это дело обычным работникам. Если кто-либо, кроме нас троих, сейчас узнает о том, что Горный округ на грани бунта, может начаться хаос. Так что — строжайшая секретность! Особо обратите внимание на случаи в государстве Франктайм при правлении Лайтенинга. Господин Бергенстен, теперь к вашим протоколам… Я в состоянии один раз в году заполнять бумаги сам, господин Ниеминен.
Последняя фраза прозвучала жёстче, чем остальная речь. Начальник явно намекал своему работнику, что данное им задание имеет приоритет перед обязанностью документировать разговор и Ниеминену лучше поспешить. Понимая это, секретарь пошёл выполнять приказ. После его ухода губернатор Горного округа встал и мягко, но решительно закрыл стальную дверь кабинета, а затем с тёплой улыбкой обернулся к начальнику.
— И снова здравствуй, Маркус.
— Джеб. — ответил, вставая, Перссон, с помощью интонации вкладывая в короткое слово глубокий и грандиозный смысл.
Мужчины крепко пожали друг другу руки и опустились в кресла. Хозяин кабинета сдвинул в сторону документы, что-то поделал руками под столом, и на лакированной поверхности из тёмного дуба внезапно появились две кружки кофе и блюдо с печеньем.
— Надеюсь, что это всего лишь уловка? — с ухмылкой произнёс Маркус, доставая так называемые «протоколы». На четырёх листках бумаги был написан абсолютно бессмысленный текст, и в глаза бросалось подчёркнутое красным «отошли секретаря».
— Конечно же. Будь там на самом деле саботаж, об этом узнали бы все. Управление работает как часы… в Верхнем мире, конечно. — ответил Джеб.
Взяв бесполезную теперь бумагу, он поднял «протоколы» над воронкой в углу кабинета, от которой вблизи веяло жаром, и прикрыл глаза. Полыхнуло пламя, листы моментально превратились в пепел, а тот ссыпался в железный раструб. Послышался слабый пшик: остатки, не погибшие в обычном огне, уничтожились в налитой под воронкой лаве. Джеб отпил кофе и продолжил:
— Вообще, Маркус, я пришёл не по этому поводу. Повидать тебя, конечно… и рассказать об одном открытии. Ты мне не поручал разрабатывать это направление, я сам его обнаружил. Но слушай, — Бергенстен перешёл на шёпот, — будь в моей власти присваивать этой информации категорию секретности, я бы сказал… эм-м… «Совершенно секретно. Особо опасно. Только лично. Не подлежит разглашению абсолютно ни при каких условиях» и так далее. Это сверхважная информация, Маркус. — Произнеся эти слова, он посмотрел на начальника и друга не обычным тёплым взором, а каким-то серым, испуганным взглядом, чего почти никогда с ним не бывало. Перссон забеспокоился.
— Ты говоришь так, Джеб, будто нашёл что-то сильнее иссушающей бомбы с эквивалентом десять миллионов пачек динамита… Что-то настолько разрушительное, способное уничтожать измерения…
— Удивишься, Маркус, но всё в точности наоборот. Какой здесь парадокс, — Бергенстен полез рукой куда-то под свою мантию, — это открытие не разрушает, а созидает. Но если направить его по неверному пути, оно способно принести больше зла, чем самая разрушительная бомба. Вот!
Джеб положил на стол лист странной сизой бумаги. Её цвет объяснялся добавками в больших количествах лазурита, а по краю шла тонкая тёмно-пурпурная кайма из обсидиана.
— Ты не свихнулся так казённые средства расточать? — спросил Перссон с шутливой улыбкой. — Зачем нужно делать его из таких материалов?
— Чтобы лист был способен выдержать мощь того,
что на нём начертано. — абсолютно серьёзно ответил Джеб и перевернул бумагу.
На другой стороне смесью толчёного алмаза, редстоуна и светокамня был нарисован витиеватый символ, в котором, если очень постараться, можно было заметить очертания сердца. Снизу шёл текст на языке, отдалённо напоминающем алфавит заклинаний. Его буквы были более примитивными и в то же время казались намного сложнее. Перссон никогда не видел такого языка. В самом углу красовалась чернильная пометка узким почерком Бергенстена: «Проводник сопр. 2 млн %%, 466 красн., 2000+ физ. проч.»
— Господи боже! — вскрикнул Маркус. — Какие параметры… Сопротивление коренных пород, заряженность семи стаков редстоуна, прочность незерита! Что это, чёрт возьми, такое?! Заклинание мгновенного уничтожения миров?!
— Да нет же, — терпеливо объяснил Джеб, — я же говорил, что это инструмент не разрушения, а созидания. Помнишь легенду про Первое Слово?
— Примерно… Сейчас уточню. — Перссон нажал что-то под столом и поднёс ко рту внезапно появившийся чёрный шар. — Аналитический отдел, принесите в кабинет Председателя экземпляр легенды о Первом Слове.
— Подождём, — сказал Джеб, — ты совсем не пил кофе. Поди, уже остыл.
Воцарилась тишина. Перссон, глава Объединённого государства Верхнего мира, и Бергенстен, губернатор Горного округа, «алмазной столицы» страны, приступили к трапезе. Спустя некоторое время в дверь постучали. Маркус встал, забрал документ у пришедшего аналитика и вернулся к столу. Мужчины разгладили бумагу и вместе уставились на поэму, написанную принятым в древности «белым стихом».
В начале эпохи была пустота,
И бог одинокий по бездне летал.
Он Слово сказал, и из пыли во тьме
Три мира восстали кружиться вокруг.
Простое и сложное, Слово есть ключ,
Что жизнь вызывает из бездны и тьмы.
Им можно поднять мертвецов из могил,
Вернуть сумасшедшим утерянный ум.
Бедрок расцветёт под великую Песнь,
Что бог одинокий впервые сказал.
Ars Vitam Revertio us Abaddon
Re' Morter Invictua Lemegeton.
— Ты же не хочешь сказать… — прошептал хозяин кабинета, — что нашёл это самое Первое Слово?
— Да, именно его. Первое Слово, Vitam Revertio, Катализатор жизни. — Заметив выражение лица собеседника, Джеб принялся оправдываться. — Ты же не считаешь меня сумасшедшим, Маркус? Позволь, я тебе объясню… Помнишь, как я открыл Базовый алфавит зачарований?
— Ну… ты выбрал одну из так называемых земных точек схождения звёзд и оттуда рисовал созвездия в перспективе. Ты говоришь, что сложные очертания созвездий свёл к более простым и к меньшему их количеству…
— Именно, Маркус! Месяца полтора назад я подумал, что этот процесс можно продолжать и дальше. Алфавит зачарований можно свести к набору ещё меньшего количества более сильных символов! Это язык наших далёких-далёких предков, бесследно канувших в Вечность. Язык бога. Он называется «Пралингва». Именно на нём написаны строки под символом.
Перссон кинул взгляд на лазуритовый лист.
— Но и его можно упростить! — продолжил рассказывать Джеб. — Тогда я задался целью продолжать этот процесс до тех пор, пока абсолютно всё не придёт к одному-единственному символу. Пять дней назад я нашёл его. Главный символ на этом листе… Уже в процессе работы я понял, что, скорее всего, ищу Vitam Revertio. И потом я проверил это экспериментально…
Бергенстен достал синюю палочку длиной в два пальца и положил на стол, аккуратно придерживая за металлический футляр жгуче-чёрного цвета.
— Это тот самый проводник, способный выдержать мощь Первого Слова. Стержень из абсолютно чистого лазурита… я добивался этого очень долго… с алмазным сердечником, в футляре обогащённого незерита, без примесей золота. Не спрашивай, сколько я заплатил за такое изделие, казённых денег я на это не тратил. Вчера вечером вышел в поля около города с листом и стержнем.
— Ты что, чёрт возьми. — проронил Перссон. — Тебя ж убить к чертям могли!
— Маркус, не переживай. Я что решил проверить: скелеты ведь раньше были людьми, так? Но если зомби можно обратить в людей, отменив эффект гниения золотым яблоком, да и то это работает только с обратившимися не раньше чем неделю назад… то на скелетах это не работает! А Vitam Revertio, теоретически, должно помочь. Я направил стержень на первого попавшегося скелета, начертил символ и прочитал заклинание полностью… Это было нечто. По мне пробежала такая мощная волна энергии, что я думал, тут и откинусь.
Маркус с ужасом шепнул: «Свихнулся так рисковать?»
— Я прямо чувствовал, как всё уходит в стержень, думал, что правая рука сейчас взорвётся… — продолжал Джеб. — Проводник засиял ослепительной белой звездой и выстрелил лучом в скелета. Дальше слабо помню. Ужасный звон в ушах, голова раскалывается. Ко мне подбегает какой-то голый мужик с луком и то ли пытается мне помочь, то ли сам помощи просит… Второе, скорее всего. Я тэпэхнулся с ним в город, забежал в больницу, отдал его врачам и выпил пять, что ли, бутылок зелья регенерации… Вроде помогло.
— Пять, чёрт возьми! — вырвалось у Перссона.
— Сегодня утром уже более-менее нормально себя чувствовал. Пришёл к тому мужику, он вроде тоже очухался. Не знаю, как он принял тот факт, что на дворе уже три тысячи пятьдесят четвёртый год, — врачи молодцы, сумели ему объяснить, — но, видимо, смирился. Этот мужик и имя своё назвал, и адрес, и профессию… Всё, что помнил на момент смерти, короче. Жил, представь себе, в две тысячи двухсотых годах.
— Восемьсот лет назад! — ахнул Маркус.
— В сорок с лишним умер от лихорадки. Закопали его, как полагается. А недавно, видимо, магия подняла его из могилы, вот он и стал бродячим скелетом. Ну, тут все сомнения исчезли, я бросился к тебе. Поскольку это дело сверхсекретное, я инкогнито нанял телегу и прикатил сюда, как обычный торговец. Ну как, убедился?
— Боже мой… — прошептал Перссон. Как политик, он сразу понял, чем может быть опасно применение данного заклинания. — Это надо уничтожить…
— Не получится, — кисло возразил ему друг. — Прикинь, сколько сейчас в этой бумаге силы. Уничтожить носитель Первого Слова?
— Тогда спрячь. Спрячь так, чтобы сам бог не смог найти! Это очень опасно…
— Именно. Есть у меня одна задумка…
***
В секретном измерении, состоящем из наполненных лучезарной силой кристаллов треугольного сечения, пылающие ярко-красным огнём искры кружились вокруг центрального источника белого света.
— Стадия подготовки завершается… — гулко раздался голос из сияющего кокона, напоминающего то ли человека, то ли крест, то ли звезду своими очертаниями. — Вы доведёте до своих подчинённых, что пора им принять на себя роль агентов… Начать нужно с Млечного Пути.
Алой молнией метнулась одна из искр, сверкая шестью лучами, похожими на горящие крылья. Центральный свет обратился к ней.
— Эфериэль, ты будешь отвечать за основные шаги славного пути очищения. Передай своему подчинённому Эшу Ландерсу, что Моя воля требует его присутствия на Земле, в системе Млечного Пути. Пусть действует в паре с Анжелой Блан, обладающей даром мимикрии. Необходимо разведать силу архидемона долга, Михаэлиса, и подготовить условия для очищения Верхнего мира системы Великого Куба. Начать нужно с Британии на Земле, где через четыре с половиной сотни лет будет заключён договор с архидемоном… Подготовить народные волнения и предрассудки, чтобы в конце девятнадцатого века от сошествия Нашего на Землю этот договор был сопряжён с трудностями реализации и архидемон был вынужден явить всю свою мощь.
— Есть, Адон. — ответила пылающая искра и метнулась в глубину многомерного кристального треугольника.
