Ender Man

      Кто-то однажды сказал, что тишина наиболее явственна перед началом бури…       У подножия Лутовых гор раскинулась на десятки километров могучая дубрава. Издавна люди, стремясь поселиться ближе к местным пещерам, таящим залежи чуть ли не всех известных руд, воевали с лесом и вырубали в его зелёном лабиринте места для своих жилищ. К 3614 году по эту сторону гор образовалась система из двух десятков относительно богатых и крупных деревень. Те по очереди посылали взрослых здоровых мужчин в шахты на сутки. С раннего утра и до вечера трудились селяне, добывая редстоун, железо и золото, чтобы потом заслуженно отдыхать две с лишним недели и пользоваться всем, что смогли наменять в ближайшем городе торговцы.       Сегодня в Окраинной — деревне на самой границе леса — был именно тот день, когда в шахты пошли её жители. Солнце садилось за самую высокую гору хребта — Алмазный пик, названный так и благодаря блестящей ледяной шапке, и из-за добываемого в его недрах ценного ресурса. Становилось темно и опасно: могли выйти на ночную охоту монстры, а мужчины ещё не добрались до дома…       Этой ночью не трещал сверчок, как обычно. Не ухали еле слышно совы, не звучали характерные переливы пения соловьёв. Даже хриплые рыки зомби и клацанье костей скелетов доносились откуда-то издалека и были очень сильно приглушены. Эта неестественная тишина давила на мозг, била по ушам больнее резкого крика. В воздухе витало напряжение, и, несмотря на поздний час, в округе вряд ли кто-то спал. Все жители ожидали чего-то грандиозного, динамичного и громкого, в которое, казалось, хотела вылиться мёртвая, застывшая тишина.       Внезапно ударила молния и пророкотал гром. Дождь не пошёл. Минуты через три раздался следующий раскат, за ним другой, через небольшую паузу — двойной, тройной, шестикратный… Гроза разбушевалась не на шутку. Не успевала затухать одна молния, как появлялись четыре новых, а грохот раздавался непрерывно и лишь нарастал… При всём этом на землю по-прежнему не упало ни капли. И даже сквозь густые чёрные облака можно было заметить чрезвычайно яркий свет луны — не холодный белый, как обычно, и даже не жёлтый, а ядовито-зелёный… — Мы пропали, это конец! — кричала на всю деревню старушка-библиотекарь. — Нынешняя ночь проклята! Нас ждёт только смерть и ад!       Жители не хотели слушать мрачные пророчества, напоминающие лихорадочный бред, но против воли верили им. Все чувствовали приближение некоего неосознанного и великого зла, Беды с большой буквы. Пессимистичная бабка тем временем совсем сошла с ума. — В чаще леса возле гор ожидает нас Хардкор! Тьмой могильной глубины управляют колдуны! Лунный свет отравлен тут — значит, нас сейчас сожрут!       Захохотав истерическим каркающим смехом обречённого, старуха выбежала за пределы деревни в каком-то страшном экстазе. Не успела она домчаться до первого дуба, как на глазах у всей деревни зомби разорвал её на части. Только тут жители заметили монстров. Их были несметные количества, и, что самое страшное, существа двигались не хаотично, не напоминали больше диких зверей — нет, в их поведении появились тактика и разум. Видимо, огромной лавиной монстров управлял могущественный и опытный некромант.       Два железных голема вышли навстречу врагам и начали раскидывать их мощными взмахами рук. Но вскоре море скелетов, зомби, криперов и гигантских пауков поглотило боевых роботов и уничтожило без остатка. Монстры шагали мерно и чётко, словно армия, и жители замерли на порогах домов: горе побороло страх — в некоторых зомби торчали железные кирки, принадлежавшие местным рудокопам. Видимо, мужчины столкнулись с ордой врагов, возвращаясь домой из шахты…       Житель крайнего дома быстро закрылся и подпёр дверь тяжёлым верстаком. Другие могли через окна видеть, как туда вполне осознанно подошёл крипер и без всякой провокации взорвался, разнеся в щепки стену и положив около тридцати соседних монстров. В это же время сразу пять зомби вломились через окно, крыша затрещала под весом полусотни пауков, и вся толпа ввалилась в разрушающийся дом. Жители бросились заколачивать в своих домах окна и двери, обкладываться булыжником и прятаться в сундуки, но это не помогало, и лавина чудовищ постепенно пожирала деревню.       В маленькой комнатушке под церковью встревоженная мать утешала и пыталась уложить спать двухлетнего ребёнка. Убежище было идеальным: каменный подвал под мощным кирпичным зданием, тяжёлые двери которого блокировались не деревянным, а железным засовом. Вдобавок к этому женщина кое-как передвинула шкаф точно под входной люк, закрыв единственную дорогу наружу. Её муж, работавший в этом здании священником, пошёл со всеми копать руду и, скорее всего, уже был мёртв. Вся жизнь матери сосредоточилась в этом ребёнке, и она решила просидеть с ним хоть до Страшного суда, для чего заранее притащила запасы хлеба, яблок, свинины и воды.       Сверху раздались взрывы и громкий дробный стук. Лицо женщины озарила ехидная улыбка. «Да-да, разрушьте церковь,» — думала она, — «потом сами не проберётесь через завалы.»       Тем временем маг, управлявший всей этой ордой, вглядывался с холма в ночную тьму, пытаясь поймать взглядом каждый уничтоженный дом и каждого пожираемого жителя. Он повернулся к ритуальной печати, начертанной на траве, и задал мучивший его вопрос: — Жив ли тот, кого я хочу убить?       Изумрудное пламя в центре печати утвердительно качнулось и, как бы предугадывая следующий вопрос, выплюнуло большую искру. Огненный сгусток полетел в деревню и завис над большой кучей камня, где толпились монстры — над руинами церкви. Лицо колдуна исказилось. — Что ж, вы хитры… Но я предусмотрел всё. — При этих словах он вскинул руку и надрывно крикнул: — Thunder target concentrate!       Тысячи молний, до этого бивших хаотично по округе, вдруг все начали целиться в груду камней. Один момент точечного удара невообразимой мощи действовал вернее натиска сотен чудовищ. Завал стал постепенно превращаться в пыль. Жару поддали криперы, которые заряжались электричеством и взрывались в два раза мощнее. Колдун ушёл, справедливо полагая, что дальше монстры справятся и без него. Около часа молнии долбили камень, пока все тучи на пять километров вокруг полностью не истощились. Постепенно иссяк и поток чудищ. Те, что остались, разбирались с завалом по-своему: зомби толкали, скелеты стреляли, пауки прыгали, криперы взрывались. Спустя несколько часов они уже почти пробили потолок убежища.       А солнце взошло.       И тут же потрескавшиеся пластинки толщиной в палец рухнули под тяжестью огромной толпы монстров в центр комнаты, чудом не задев мать с ребёнком. Два безоружных человека против двухсот зверей и нежити… Вот только пауки уползли куда подальше, скелеты и зомби загорелись, а все криперы, какие были, давно взорвались. Не видя иного выхода, мать положила ребёнка на свою кровать и легла сверху, накрыв его собой и намертво вцепившись в ножки мебели. Несколько зомби начали есть женщину, но это не могло спасти их от огня. Те монстры, которые стояли подальше, уже умирали.       Маленький ребёнок ничего не понимал. Он видел лишь, как лицо мамы стало испуганным и пустым, слышал звуки чмоканья, хруста и специфического треска — такой бывает при сжигании веток в костре. Внезапно на белое платье брызнуло что-то тёмное, а потом вылезла противная и грязная зелёная рожа. Тварь оскалила зубы и замерла с таким же безжизненным выражением, как у мамы. Пробежал и затух язык огня. Откуда-то послышались голоса. — Эй! Э-эй! Ау! — кричал слегка хриплый бас. — Есть кто живой? — перебивал немного скрипучий голос женщины. — Толян! Ленка! — Лена! Толя! — Едрить-колотить, чё за ересь здесь произошла… — Боже, Том, церкви нет вообще! — Чёрт, Толян там работал! — Что за склад трупов? — Закопаться и не встать, с какого лешего тут такая мясору… Подвал пробит! — Чт… Ах… Ле-е-ена-а-а! — это был даже не крик, а скорее всхлип. — Бабкин кот… Ну за кой! Брат! — Что это? Кто-то дышит! — Дай отодвину… Есть курить! Этот-то как выжил? — Один из всей деревни… Господи… Но выжил же! Выжил! — плача, радовался голос. — Зовут вроде Антоном, Толян говорил… Забирай ребёнка, Нестра, и валим отсюда! Что за хрень здесь произошла?!

***

      «Что за хрень здесь произошла?!»       Действительно, мир стал неузнаваемым. Пылающие обломки домов на фоне огромных квадратных дыр, настолько глубоких, что не видно дна. Море лавы, поглощающее людей, наступает со всех сторон под мощное хоровое пение, и в огненных всполохах мерещатся человеческие очертания, лики неземной красоты, вдобавок отрастившие крылья… Почва под ногами — вязкая хрюкающая грязь, состоящая из скорбящих лиц. А далеко вверху, около солнца на ночном небе, на это с песчаниковых парящих островов смотрят неведомые чёрные существа и плачут фиолетовыми слезами. Из бездонных дыр вырываются армии ожиревших и нахальных людей, напоминающих свиней даже внешне, и начинают резать жителей. Лава поглощает всё, затмевает небосвод, становится чёрной… И на этом тёмном фоне ярко вспыхивают два сочувствующих лиловых глаза, в которые больно смотреть и всё же нет сил оторваться. А затем — вспышка. — Просыпайся, чёрт возьми! Долго дрыхнуть собрался?       Мальчик лет пятнадцати встал с кровати и провёл рукой по лбу. Последние дней двести ему снился один и тот же непонятный сон. Всё начиналось с какой-то лютой резни в деревне и с мёртвого лица зомби, а завершалось дикой чередой видений, напоминавших конец света. Попытавшись забыть страшную иллюзию, подросток сел за стол и наскоро позавтракал. Затем обернулся к тому, кто его разбудил — к своему отчиму дяде Тому. — Что смотришь? — буркнул мужчина. — Щас в город поеду, Василич добро дал с ним поехать. Так что ты иди руби, да, сам деревья нарубишь! Думаю, за последние два месяца я тебе объяснил достаточно. Нестра, ты приготовь этот, как его, мать его, забыл название. Которым ещё нас сосед угощал, вот как мы с ним углём поделились, помнишь? Бывайте.       Открыв дверь с ноги, мужик ушёл к кузнецу-броннику, который был старостой деревни и каждую неделю ездил в город обменивать товары, да при этом брал с собой одного представителя какой-нибудь семьи. Сегодня настала очередь Рудеров — такова была фамилия Тома. После этого на задний двор пошла мачеха, чтобы взять с огорода еду. Мальчик немного постоял, взял висевший на двух крюках топор и тоже покинул дом, направившись в дубраву.       Рубя дерево и разделывая его на части, подросток думал о своей судьбе. Он пришёл в этот мир из ниоткуда, так же, как из ниоткуда отчим и мачеха явились в его жизнь. Максимум, что он знал о прошлом — что родителей съели монстры, а самого его зовут Антон. По имени к ребёнку обращался только дядя Том — всего пять раз за тринадцать лет, и то только по пьяни. Мальчик понимал, что это, скорее всего, не совсем чужие люди, ведь незнакомцам незачем было бы его спасать, но считать этих людей близкими он тоже не мог.       Отчим, дядя Том, был обычным сельским мужиком. Работал каменщиком, когда-то построил фундаменты половины домов в деревне, но сейчас лишь изредка продавал штабеля кирпичей. Любил раскритиковать всё, что попадётся на глаза, но особенно обожал ругать правительство, потому что до лесных деревень у властей «их из зада растущие руки никогда не доходят». Периодически попивал, и, судя по всему, алкоголь стал одной из главных потребностей Тома.       Мачеха, Нестра, была полной его противоположностью. Она выглядела уже старенькой, лет так на пятнадцать старше своего мужа, и к жизни относилась в целом равнодушно. Приторный шёпот этой женщины резко контрастировал с шумной бранью Тома и, казалось, проникал прямо в душу. Нестра всегда думала о чём-то своём, и думала на несколько ходов вперёд, составляя довольно чёткие планы, в то время как муж её был довольно прост. Эти два человека различались абсолютно во всём, но одно объединяло отчима и мачеху: отношение к приёмному сыну.       Оба взрослых сходились во мнении, что не стоит давать Антону много воли: ребёнок «должен знать своё место». Но если отчим бранился на чём свет стоит, а в особо важных ситуациях (например, когда десятилетний мальчик хотел уничтожить хранящиеся в погребе запасы водки) брал свой ремень, который легендарный кожевник старик Петрович сделал на совесть ещё для прадеда Тома, то мачеха мягко и вежливо беседовала с подростком. Разговор был построен так, что вроде бы Нестра давала Антону абсолютную свободу выбора и ни в коем случае не навязывала своего мнения, но в действительности предполагался только один верный вариант — согласиться со старушкой. Её медовый голос походил на взгляд змеи, парализующий волю и гипнотизирующий жертву. Именно поэтому мальчик инстинктивно чувствовал, что отчиму можно хоть чуть-чуть доверять, а мачехе вообще нельзя, и спроси его незримый дух, кого из двух приёмных родителей подросток может считать истинно родным, тот однозначно ответил бы: дядю Тома.       Чавкающий звук прервал раздумья Антона, давая понять, что он уже нарезал весь ствол поваленного дуба на толстые цилиндрики длиной метра по полтора, на автомате рубанул мимо ствола и воткнул топор в землю. Слава богу, хоть не в свою ногу. Мальчик выдернул инструмент, подошёл к соседнему дереву, размахнулся и упал назад. Усталость подошла быстрее, чем ожидалось. На такой случай отчим советовал порыться в листве и поискать яблоки. Вынув одно из обрубленных веток прошлого дуба, подросток осмотрел его, удовлетворённо хмыкнул и откусил. Немного посидев на земле, Антон продолжил рубить второе дерево. В процессе он слышал какой-то неясный приближающийся шёпот и видел пропадающие чёрные силуэты. Яблочко, кажись, всё же было испорченным…       Дуб наконец зашатался, подросток упёрся в него руками и направил падение дерева в нужную сторону, а после упал вместе с ним. Он смутно видел, как чёрный силуэт рывками приближается… Вдруг за его спиной слегка искажённый голос произнёс: — С’эдьз т’ыб онжлод эж отэ но эж эдьг?       С воплем ужаса Антон перевернулся и шарахнулся к дубу. Перед ним стоял, судя по очертаниям, худой взрослый мужчина, держащий в руках карту. Из-за яркого солнца он казался полностью чёрным. Странный человек издал восторженный возглас: — Лошан цэньокан ай, уйарк авалс! — Что, простите? Не понимаю. — ответил Антон. Собеседник поник головой. — Ацащбо ман как, ончот, троч. — разочарованно пробормотал он. Ребёнок проглотил эту тарабарщину, как и предыдущую фразу — совершенно без реакции. Но вдруг… проснулась какая-то странная мысль, которая вытеснила из мозга всё остальное.       «Ты можешь. Ты понимаешь. Ты — избранный.» — Какой, нахрен, изб… — пробурчал Антон и осёкся. Он внезапно обнаружил, что незнакомец разговаривал на нормальном человеческом языке, а та ересь была, видимо, слуховой галлюцинацией из-за употребления плохого яблока. Выражение странного человека понятнее, чем дважды два.       «Чёрт, точно, как нам общаться.» — Нормально пообщаемся, прошу прощения, мне там кое-что показалось, — громко сказал собеседнику Антон. — Я вас понимаю, и вы меня тоже. Что вы хотели?       Тот человек явно удивился, но ответил: — Здравствуйте. Я хотел сказать вам… Мне было предначертано вас найти. А вам — меня. Я расскажу вам много нового…       У Антона в голове всплыли истории о мошенниках, которых дядя Том после правительства ругал больше всего на свете. Вроде они ведут себя именно так: предлагают какие-то услуги, якобы помогают, а на деле разводят на зелёные или отжимают последнюю овцу… Этот и глаза прятал, прямо как те лгуны. — А зачем вы вообще решили мне что-то рассказать? — отпарировал подросток. Вот так вот, прямо в лоб. Как говорил, опять же, отчим, эта тактика неэффективна против честных людей, но идеальна против обманщиков. — Вы были долго в неведении. У вас будет богатая судьба, и вам нужно знать некоторые вещи, чтобы жить успешно… да чтобы вообще выжить! А то надвигается война, которая и вас затронет не в последнюю очередь. Этот мир зальёт карающий огонь… Вам суждено это предотвратить. Не в одиночку, конечно, но вы будете биться за эту землю против океана пламени. Я должен рассказать, что к чему.       Год назад Антон после такого решил бы, что перед ним безумец, и послал бы его жёсткими словами от дяди Тома, но сейчас… То, что поведал собеседник, странно согласовывалось с кошмаром последних дней. Это явно не простое совпадение. — Хорошо. — сказал мальчик. — Как вас зовут, хотя бы? — Эридан Флаэри Винсент. Для вас просто Эр. И можете обращаться ко мне на «ты», я всего лишь ребёнок.       «Ни хрена себе ребёнок…» — подумал Антон, глядя на худой силуэт ростом под два метра. И тут из деревни донёсся звон колокола. Солнце стояло в зените. — Ах ведьмин кот, полдень наступил. Прости, но мне уже пора. Меня, кстати, зовут Антон. Фамилии не знаю… Для тебя просто Эн. Можешь тоже называть меня на «ты», я тоже ребёнок. — Хорошо… Завтра сможем встретиться здесь же? Я так и не успел ничего сообщить. — Постараюсь, но обычно за мной следят. Думаю, будет рискованно. — Я спрячусь в лесу и буду сам следить за тобой. Если придёшь один, выйду на контакт. Если нет, подожду до послезавтра… — И так далее? В принципе, умный план. Удачи, Эр! — До встречи, Эн!       Рассыпавшись в фиолетовых блёстках, собеседник исчез, так ни разу за весь разговор и не взглянув на подростка. Антон покатил к дому обрубки дуба, не переставая мысленно удивляться сегодняшнему дню. Пригнав после обеда древесину ещё трёх деревьев, поужинав, помывшись в неком подобии бани, мальчик лёг спать. Удивление утомило его сильнее физического труда, и Антон сразу провалился в царство сна. В эту ночь его впервые не мучил апокалиптический кошмар, от видений остались только лиловые глаза во тьме. Но и они смотрели теперь не пронзительно, а ласково, будто обещая, что жизнь наладится очень скоро.