Viviparitatis florum

      Не зря Дракула одарил детей своих помимо кровожадности проклятьем бессмертия. Только благодаря его грязной крови и плоти, передающейся с поколения в поколение кровососов с помощью семени, матушка смерть с косой обошла Букваря десятой дорогой. Мальчик, несмотря на обширную травму, был живым и даже сумел открыть глаза на столе у Готики, которая хлопотала вовсю, осторожно обрабатывая его раны целебным снадобьем из трав. Ей помогал Оскар, который возился с бинтами и клейкими повязками. –О…–это был единственный звук, который Букварь произнёс, входя в сознание. Он осторожно попытался дотронуться до ноющих перевязанных висков, по привычке поправляя несуществующие очки.–Я уже того?..На том свете? Вы ангелы?       Готика молча одела на того очки и теперь мальчик увидел всё, что происходило вокруг него. Оскар взбодрился и взволнованно спросил: –Букварь, какой кошмар…тебя действительно так избила Склеппина? –А?..Что?..–не понял тот.–Кто такая Склеппина? –Ладно…–Оскар был озадачен.–Готика, чего это он? –Я же говорю, он башкой о пол приложился, у него амнезия! Склеппина такую планку норм сделала, что Букварь просто не знал, что делать и как делать, она же его и очков лишила. –С ума сойти… Бедняга. С чего она вдруг стала таким зверем в последнее время? Склеппина же нормальной была. –Букварь, расскажи последние события, которые ты помнишь чётче всего.–начала расспрос Готика. –А? Я? Ну… Эх, не знаю… я совсем ничего не помню. Только как мы с тобой вдвоём…за Му-Мухтаром и он потом меня… Ахххх…       Готика сделала последнюю повязку. Оскар сел рядом с другом, готовый исполнить любые его желания. –Вот это у тебя ребут случился. Занятно.–подняла бровь Готика. Ты как? Голова не кружится? Не болит? Учти, ты очень хорошо приложился, всё, что ты будешь сейчас говорить–оно должно быть честным. –Вы немного…плывёте. И болит наверху. Немного. Чуточку. Глаза одного не чувствую. –Немного это из-за того, что я тебе по руке кольнула нужный раствор, чтобы ты не охуел и не упал от болевого шока сразу после твоего прихода на этот свет. Плывём сильно? Опиши характер. –Да Готика…я не в дружбе с…метафорами. Плывёте как в речке… ну вот так…–Букварь с хрустом поднял руку и изобразил весьма активную волну. –Руки-ноги чувствуешь? Встанешь? –Ну…попробую.       Букварь с помощью Готики и Оскара встал на ноги, но мгновенно его начало отклонять вниз и его поймали в четыре руки, обратно усадив на стул. –Ого…да тут весь мир плывёт… –Готика, может, его лучше к врачу? Проблемы с головой–это серьёзно. Я могу предупредить об этом Графа и он даст добро на госпитализацию. –Ты его лучше предупреди о том, что Леди Склеппина сегодня потеряла здравый смысл! –Дядя уже в курсе. Он сегодня с ней поговорит об этом. –Надеюсь, на эту дуру хорошо повлияет этот диалог и она выйдет такой же зарёванной и по уши в дерьме, как мы! Совсем Склеппина начала руки распускать! Не нравится мне это! –Слушай, а что это у него на лице появляется? –прищурился на своего друга Оскар. –А?       Готика внимательней присмотрелась к Букварю, у которого вскочила на морде и вообще на всём теле крупноточечная сыпь. –Чёрт, аллергии на лекарство нам ещё и не хватало! –возмутилась девочка, доставая из шкафа раствор, наливая из графина воду. Она накапала десять капель синей настойки, смешав её в стакане воды и подала своему однокласснику. Он послушно выпил. Прошло 10 минут, но сыпь не исчезала. –Что вы на меня так смотрите? –настороженно спросил блондин. –С тобой всё хорошо? Может, горло сжимает или в носу свербит? –Совсем ничего такого нету. Рано мне ещё болеть, я месяц назад с больничного вышел. Только я очень сильно пить хочу. Можешь подать мне воон тот графин, только без стакана?       Готика подала ему графин и Букварь моментально высушил его, мало того, он попросил ещё. И ещё один выпил. Только после этого он успокоился. Это была очень странная жажда. Если бы ему предложили чай, газировку или что-то другое, он бы отказался. Ему хотелось именно чистой отфильтрованной воды. Да побольше. –Что делать будем? –спросила Готика.       Букварь пожал плечами. –Я не знаю, только к врачу не надо. Я лучше полежу и попью любые твои шедевры алхимии. –Почему не надо? –Потому что я в себе! Всё просто! Я жив, я двигаюсь, я разговариваю! Всё! –заволновался мальчик, размахивая руками.–Зачем мне ещё кто-то нужен? –Да вот только ты забыл, что теперь Гематогена с нами нет, как раньше! –напомнила ему Готика, протирая салфеткой стол.–Почему-то ты быстро забыл, что на данный момент с тобой вместо меня должен сидеть Гематоген! Он у нас был не только учителем, но и врачом первой линии обороны, он знал, как отличить одну напасть от другой и даже имел право маленькие операции проводить и выписывать своей рукой лекарства. А я кто? Я именно, что никто, я всего лишь студент и худо-бедно пытаюсь лечить тебя по древним, как жопа мамонта, лекциям! Ну и иногда по книгам, если вообще понимаю, что там написано! Ты пробовал эти книги по медицине читать? Знаешь, что такое nervus vagus или musculus sartorius? Нет, не знаешь! И я не знаю! Потому что в большей массе я изучала латынь только для проклятий и матюков. А Гематоген знал больше! Нормальные бы наоборот от меня шарахались к другому доктору, если бы я сидела на приёме и так базарила, а ты чуть ли не на коленях ползаешь и умоляешь не отдавать тебя врачам! –У нас и так врачей мало, зачем их беспокоить лишний раз. Ну…упал, шишка, было очень больно, но это пройдёт! А если мы с каждым чихом будем к ним обращаться, то… –Ишь какой пунктуальный тут сидит! Только вот перелом свода черепа это ничерта не чих! Это бывает очень опасно. У тебя даже всё тело отказать может! –А с чего ты взяла, что это именно перелом свода, а не основания или вообще простой ушиб? –поинтересовался Букварь. –У тебя хрустит зад головы. У тебя кровь текла изо всех щелей, даже с ушей, когда мы с Оззи тебя подняли. А ещё мне твоя сыпь покоя не даёт! У тебя, видимо, атипичная форма перелома! А любая сыпь–это лопание капилляров. Капилляры-это сосуды. А что повреждает сосуды? Удар. А кроме удара какой может быть ещё повреждающий фактор? Осколки костей! Букварь, я просто боюсь, что тебе может стать хуже и все те симптомы, которые я вычитала в лекции и учебнику для терапевтов-чайников могут оказаться лишь верхушкой айсберга… –Хорошо. Готика, ну если это верхушка айсберга/не верхушка айсберга, меня всё равно будут вскрывать. Так жаждешь, чтобы мне незнакомцы делали трепанацию, а после у меня был уродливый шрам, как у Франкенштейна? А если это всё не поможет? А если они сделают нечто в моей голове, что парализует меня? Готика, я хочу нормальное и адекватное лечение без вот этого жуткого мясокомбината. Я верю, ты сможешь это сделать. У тебя за спиной громадный опыт в зельеварении. —Боюсь, в таком случае даже зелья не помогут, знаешь ли. Зелья не вылечат корень проблемы. Это лишь симптоматическое лечение. Я тебе скорректировала давление и убрала боль перед тем, как ты очнулся. А этиотропия? Например, я видела у тебя небольшую трещину и вдавление осколков внутрь, ну и скажи мне, что ты предложишь варить в таком случае? –Это странный и очень банальный вопрос. Просто выведи формулу жидкости, которая растворяет клетки костей и наращивает на поврежденных концах клеток новые. Трещина срастётся, осколки растворятся. –Зельевар из тебя хуёвый, без обид. На это нужно время, а при обширных травмах на варку времени нет. Фактор надо убирать сейчас же. Тем более, у большинства зелий эффекты обратимые. Сегодня срастётся, завтра вновь рассыпется. –Что-то мешает расстелить стол, положить меня, усыпить и осторожно убрать осколок? –Много чего, не поверишь. Это лишь на словах кажется так просто. Столько всего мешает сделать это полезное дело в полевых условиях, что проще не ебать себе мозги, а идти к знающим людям. Шрам после трепанации, между прочим, можно убрать.       Оскару стало плохо из-за этих жутких просветительных бесед, что он тихо удалился, прилипши к окну. Его полупереваренный завтрак полетел в озёрные воды и стал вкусным перекусом для Мисси. –Буууууээээээ!!!       Вдруг в двери алхимии ворвался Оззи с поворёшкой. У него сияли глаза, как у Битцевского маньяка, он был на взводе. –Деткииии! Я там такое из этих корней навертел! Это нечто–словами не перескажешь, нужно только пробовать! Так что милости прошу к нашему шала. Столу! –Ну что, идёмте обедать? –спросила Готика своих друзей. –Ох, не до еды мне сейчас! –промямлил Оскар.–Прости, Оззи, я, наверное, позже приду… –А можно просто принести тарелку сюда? Я просто сейчас немного не в состоянии туда-сюда разгуливать.–Букварю снова стало плохо и он откинулся к стенке, вздохнув. –Каких сюда? –спросила Готика.–Тут кроме водички и печенек в упаковке вообще ничего нельзя есть! Ты забыл что ли правила поведения в кабинете алхимии, за которые мы каждое десятилетие расписываемся? Знаешь, что тут жрать нельзя? –Не волнуйся, юный клыкастик, я тебя на руках донесу.–успокоил того Оззи, подхватывая.–Лучше и правда поесть там, где безопасно.       Оскар ушёл полоскать рот и глотку, а Готика и Оззи с Букварём ушли в столовую. Там уже сидел Граф фон Ужасающий, с чавканьем и урчанием пожирая суп из корешков. Такие же тарелочки стояли и у других ребят, которые собирались на обед, в частности, Драко и Клопика. –А где Павел? –спросил усатый таракан в цилиндре, облизывая своё мужское аристократическое достоинство. Его пронзительный до костей и яйц взгляд был направлен на самого младшего ученика из группы: Клопика.–Неужели твой большой друг не придёт отведать постный супчик с цельнозерновым хлебом по секретному рецепту из носка бабки Оззи? –Павел сказал, что придёт…ну… –Опаздывает. Я проведу с ним воспитательную беседу. Едва он восстал из пепла, то этот гандо…господин Клыков совсем отбился из рук. Я покажу ему настоящее место.       Клопик застукал ложкой по тарелке, разжёвывая корешки, похожие на спаржу. Он переживал за Павла, ведь тот быстро смылся повидать мир, толком ничего и не сказав, кроме: «Жди меня, дружок, сегодня вернусь». А слова Графа звучали угрожающе. Лишь бы не исключил его, а то ему совершенно не с кем будет играть. –Ну, посмотрим, что тут у нас.–сказала Готика, присаживаясь перед тарелкой наваристого супа.–Может, от него в кулинарии хотя бы польза есть?       Оззи аккуратно усадил ребёнка на стул и подвинул его к столу. У Букваря всё ещё плыло перед глазами, но запах, исходящий от плашки супа, был очень вкусным и пробуждающим чертоги разума. Бульон был светло-желтого цвета, как куриный, но без жировых капелек, а вместо курицы в нём плавали сморщившиеся светло-серые куски мякотки корней предателя и женоненавистника Мухтара, с этими кусками в бульоне было видно кружащихся, дёргающихся в агонии от кипятка цельных мух, кусочки картошки, кружочки порезанной морковки. Рядом с тарелкой лежал Бородинский цельнозерновой настоящий брот. –Все в сборе? –спросил Оззи, складывая руки в полуперчатках на груди крестом, как покойник, готовый откланяться и уйти, дальше занимаясь своими делами. –Что-то не вижу своего племянника.–прищурился красными глазищами Алерик на пустующий стул.–Павла тоже нет. –В любом случае, кушать подано. Я могу идти, сэр мистер Алерик? –спросил Оззи. –Вали, не мозоль глаза мои. –Если у вас останутся остатки супа, то пожалуйста, не выливайте их в озеро, ради Дракулы-спасителя! У Мисси после наших съедобных отходов начинается ожирение и фонтанирующий понос и она не ест сырую рыбу! Лучше несите всё мне, я за вас доем, всё равно мне кушать нечего! –сказал напоследок Оззи, хлопнув дверью.       «Неужели в нашем замке есть свиньи, которые выбрасывают недоеденное в озеро?"–подумала про себя Готика, не подозревая, что один из них–это Оскар, который повадился блювать из окон в воду. –Ну чё, Букварь, как повоевал с ромашками? –начал подкалывать того Драко, всасывая в себя со звуком раковины суп. –Эй, а ну отстань! –замахнулась на него Готика столовой ложкой.–Ему не до твоих шуточек сейчас!       Букварь вздохнул и зачерпнул суп ложкой, готовый её поглотить. Но едва кусок ароматного, вкусом напоминающего помесь спаржи и имбиря корня Мухтара коснулся его рта, он вспомнил всё. А когда он проглотил кучу корешков в ложке вприкуску с хлебом, то ему становилось всё лучше и лучше. В голове стало ясно, плаванье утихомирилось и он всё реже и реже стал промахиваться с ложкой, кладя именно в рот, а не мимо него.Корни оказали на него целебный эффект. –Мммммм, а ничего-ничего! –задумалась Готика, пережёвывая корень и кусок картошки с бротом.–Очень-очень вкусно. Мне нравится! –И мне! И мне! –запрыгал на стуле Клопик, уминая последние остатки бульона с хлебом.–Ах, жаль тока Павелка нету! Я бы с ним поделился супом! –А мне нет! –рявкнул Драко, отодвигая от себя полную тарелку.–Это что за жалкое подобие супа без мяса?! Я не буду есть этот суррогат! Я пока ещё не имею цели стать веганом!       Двери столовой открылись и в столовую вошла Леди Склеппина в своём традиционном наряде. Она пробежалась глазами по столу, нагло взяла миску Оскара с супом и молча села возле Графа, пожирая его с гадкими женскими всхлюпами. Но мужчина не выдержал, он встал и сел на другое место от неё подальше. У Склеппины от такого дерзкого действия хлеб встал поперёк гортани. –Алерик, а ты куда это телепортируешься? –Прости, Склеппина, но я больше не хочу с тобой рядом сидеть.       Склеппина взяла в руку тарелку и хлеб, села на другую сторону и снова с Графом. Тот нахмурил брови и сгорбатился на стуле. При свете свечей засверкала жемчугом его коронка оскалившихся зубов. –Леди, немедленно пошла вон. –Алерик? Да что с тобой?! –Я не имею желания с тобой дискутировать и обедать здесь. Ты спросишь «Почему?», я могу тебе рассказать, но только после приёма пищи. Я не хочу разводить здесь филиал подслушки. А теперь забрала свой суп и вон с глаз моих. –Алерик, я действовала согласно протоколу, я ничего плохого не делала… –Довольно!       Граф схватил взвизгнувшую Склеппину за шиворот и выволок её из-за стола, бросив как мешок на пол. Женщина с криком свалилась с грохотом вниз. —Моё слово в этой школе–закон! И закон гласит больше меня не беспокоить! Я не хочу с тобой разговаривать после того, что ты натворила, противная ты баба! Сколько мне ещё это можно повторять?!       Граф схватил со стола забытую Оззи кастрюлю с остатками супа и одел Склеппине на голову. –Ааалериик!!! –Склеппина была то ли шокирована, то ли расстроена. Остатки супа застилали ей глаза, текли в уши, промочили горгеру и чепец с волосами насквозь. Суп её испортил. –Я НЕ ЖЕЛАЮ ТЕБЯ БОЛЬШЕ СЛУШАТЬ! –Граф снова схватил Склеппину за шиворот, открыл дверь, швырнул и пинком прогнал её прочь.–Воооооон пошла отсюда! В мой кабинет! И не сметь никуда возвращаться!       В коридоре вновь раздался грохот, а затем грохот закрывающейся двери. Все сидящие за столом были шокированы происходящим. –Обалдеть…–засмеялся Драко.–Ну и зверинец! Цирк шапито! –Ойёйёй…–осудил Графа Клопик, качая головой. –Мммммм…–коварно заулыбалась Готика, доедая свой суп. В её головке были очень-очень злорадные мысли.       Букварю стало максимально некомфортно находиться. Он, так и не доев суп, решил удалиться, прихватив с собой корку хлеба. Да, двигаться после приёма пищи стало намного легче. Ему очень-очень сильно хотелось в свой любимый мягкий гроб подальше от общества. –Ну так где Павел, Клопик? Может, расскажешь правду? –надменный взгляд красных глаз вновь уставился на младенца, который от нехуй делать начал с тонкими скрипами выводить по тарелке ложкой рожицы. –А…ой! Ну ладно, простите, сэр. Значит, слушайте. Я сегодня утром прокрался на кухню, потому что очень сильно хотелось есть. Я не мог дотянуться до шкафа, зато дотянулся до листочков в миске на столе. Пепелок мне сказал, что хочет эти листья попробовать первым, чтобы я не отравился. Ну, дал я ему эти листочки, после завтрака ушёл в туалет, возвращаюсь обратно, коляска пустая, а рядом с ней кто-то стоит! А это и правда Пепелок! То есть, Павел. –И что же стало потом? –Он мне сказал, чтобы я его ждал, он хочет вновь собственными глазами увидеть мир. А ещё говорил про какую-то стрелку с одним из бомжиков, который его однажды очень грязно обозвал, когда они встретились с Пепелком в пепельном обличии. Это всё, что я знаю, честно! –Ну что ж. Стрелка, значит… придётся принимать меры…       Дети тихоньку после обеда расходились по своим делам, а Граф всё ещё сидел и продолжал размышлять о насущных своих делах. Возвращаться в свои покои он не спешил. Он щелчком подозвал Оззи себе. –Крови мне. И чтоб не меньше третьей. –Слушаюсь и повинуюсь, ваше Высочество!       Сегодня у него будет тяжёлая ночь.