Viviparitatis florum

      Грубый удар по грудной клетке, который не смогло смягчить даже толстое ватное одеяло. Судорожный кашель до рвоты. –Да ты заебал уже, Горошек, откуда в тебе столько гадости, когда ты даже не жрёшь?!       Букварь согнулся в три погибели над казаном и снова нахлестал в него до краёв. Драко с отвращением посмотрел, как из него выливается прям-таки болотная вода. Ряски стало намного больше и содержимое было гуще. Когда блондину стало лучше, он брезгливо двинул по посудине ногой, задвигая её под кровать. –Я смотрю, тебе сегодня лучше. –С чего ты взял…–прохрипел Букварь, вытирая рот тыльной стороной руки. Он с трудом поднялся и сел на краешек кровати, ожидая дальнейших указании от медбрата.–Мне точно так же плохо, как и в предыдущие ночи. Сегодня так живот ещё распирает, это невозможно… Я чувствую, что там что-то есть, а это самое даже отрыгнуть не могу, будто приросло…       Драко уложил ботаника и задрал его тонкую голубую майку. Ниже арки выпирающих тонких рёбер его живот и правда немного вздулся и на ощупь был будто каменный. –Ага, ну вижу. Вот сейчас и посмотрим, чё у тебя там. Собирайся, пошли. –Куда? –спросил Букварь. –Слушай, Горошек, а тебе не всё равно куда? Врач сказал: надо–ты ответил: есть. Уж дальше больницы мы никуда не уйдём. –Что-то я сомневаюсь, что смогу передвигаться…–засуетился Букварь, осторожно свешивая ноги через бортик кровати. –Ну конечно, блять, ты сутками валяешься на постели, даже поссать не встаёшь, у твоих ног скоро начнётся деградация и ты забудешь, как ходить.       Букварь задумчиво посмотрел на свои плотно перебинтованные ноги и почесал затылок. Возможно ли такое? Скорее всего, нет. Чтобы ноги деградировали, нужно лежать пластом несколько десятков лет, а он тут находится только…хм. А сколько? Надо подумать… Надо посчитать… –Горошек, ну ты идёшь, нет? Думай резче.–у Драко не хватало терпения подгонять своего одноклассника.       Букварь медленно со скрипом собственных суставов начал вставать с кровати, делая упор на руки. Кожа бёдер, лодыжек снова начала гореть адским, инфернальным огнём, а пальцы на стопах судорожно начали изгибаться под немыслимым углом. Мальчик попробовал сделать первый шаг, пошатнувшись. А потом второй, третий… Вставать после такой мягкой кровати обратно на ноги требовало много сил, которых у Букваря было и так на исходе. Перед ним то и дело в глазах кружилась палата и Драко. Живот тихонечко бурчал и мутил, изнутри пульсировала тупая боль. Иногда казалось, что ритм появления и угасания неприятных ощущении сроден с ритмом собственного сердца. Его стук набатом отдавал в уши через пелену непонятного белого шума, засевшего в голове, будто мозг просматривает неисправную VHS-кассету.       За худеньким мальчиком стукнула стеклянная панель палаты. Они вышли и направились куда-то вглубь больницы. Свет в темных коридорах мерцал, создавая очень неуютную атмосферу, а идущий впереди Драко казался ему какой-то уж очень негативной и злодейственной фигурой. Он шёл вперёд, не оборачиваясь на шатающегося из стороны в сторону пациента, у которого окружающий мир перед глазами ещё больше начал сливаться в причудливый калейдоскоп. Один раз Букварь чуть не споткнулся о собственную ногу, но всё обошлось, он вовремя обхватил руками мраморную колонну в главном коридоре.       Наконец, они дошли до нужной деревянной двери. Тогда Драко и обернулся к Букварю. Его красные глаза вспыхнули, а коварная улыбка всё шире и шире натягивалась на лицо, превращаясь в радостный оскал хорошо покушавшего дикого зверя. Вампир в данной ситуации был подобен тому же хищнику, который заманивал ничего не подозревающую наивную и добрую зверушку в своё логово, утыканное костями и залитое кровью таких хорошеньких, как Букварь.       Блондин судорожно взглотнул, осматриваясь вокруг. Этот пролёт был ещё более зловещим, чем вампирские палаты. Света здесь почти не было, только где-то совсем над потолком тускло мерцала на последнем издыхании вольфрамовая лампочка, кругом маячили тёмные серые стены, других дверей и окон не было. Ни пациентов, ни врачей, никаких посторонних звуков не было. Лишь тихий треск проволоки в лампочке под напряжением в 220 ватт.       Драко легким движением толкнул дверь от себя и она тихо, с кошмарным скрипом медленно открылась внутрь. Внутри Букварь не видел ровным счётом ничего. Будто медбрат открыл портал в бездну. Причём тот сам почему-то не спешил заходить, а улыбка не сползала с его лица. Блондин тоже не имел желания войти внутрь. Они долго смотрели друг на друга в полутьме.       Вампир тихо захихикал, склоняя голову набок до щелчка его позвонков. –Что, Горошек, страшно?       Букварь задрожал. Это звучало очень жутко. Ему почему-то захотелось бросить всё и убежать, куда глядят глаза. –Д…да. Драко, а где мы? Куда ты меня притащил? Что это за место? –Я притащил тебя на обследование, на которое тебя направил твой лечащий врач. И в этот кабинет люди заглядывают лишь в крайнем случае, когда болезнь ниже твоих куриных рёбрышек очень даже даёт о себе знать и мешает жить. Скажи честно, о чём ты подумал в первый момент, когда мы с тобой пришли сюда? Я вижу твой ошарашенный и пугливый взгляд, я даже услышал, как твоё сердцебиение ускорилось от страха почти в два раза. Не говорю уже о твоих дрожащих руках и ногах. –Нууу…–Букварь задумался.–Наверное… Даже не знаю. Подвал? Или чёрный выход отсюда. –М, банально. В духе дешёвых ужастиков, которые снимают смертные люди.       Драко прекратил строить атмосферу опасности и неизвестности и стукнул по панели рядом с дверью. Убранство внутри кабинета было освещено так ярко, что у Букваря резануло глаза и он рефлекторно закрыл лицо руками. Его толкнули вперёд и он поддался внутрь. –Давай, заходи уже. Хе-хе-хе.       Постепенно глаза Букваря привыкали к свету и он увидел вокруг светло-голубой блестящий кафель, мощную лампу сверху, освещающую всё вокруг холодным бело-голубым светом. Слева от него стоял шкаф, набитый прозрачными тюками с чем-то голубым, справа стояла застеленная кушетка. Рядом с кушеткой стоял здоровенный агрегат со шлангом, а сверху висел монитор. Ещё один такой подобный агрегат стоял со стороны шкафа, увешанный прозрачными трубками и мини-мониторами. –Что ж, видишь, всё находящееся здесь только для тебя. Ты же у нас любишь всякие технические штучки? Любишь. Так что давай, ложись туда на левый бок и подогни ноги.       Букварь медленно подошёл к кушетке, лёг на неё, как говорил Драко и мгновенно притих, пока тот запускал нужную программу на здоровенном экране. –Ща поглядим, отчего ты так, Горошек, блюёшь на ровном месте. –Драко, а что ты сейчас будешь делать? –Что надо, то и буду делать! –злобно рявкнул тот.–Что за вопросы на уровне детского сада? –Ты будешь смотреть мой живот?       Драко, не отрываясь от экрана, взял двухсантиметрового диаметра шланг в руки и его кончиком осветил пол под ногами. Экран вывел изображение его чёрных туфлей на мёртво-белом кафеле. –Да, Горошек, ты угадал.       Вампир постелил ещё одну пелёнку под головой Букваря и вытянул его левую руку к себе. Из кармана он взял жгут и снова завязал его на плече так, что тот от боли взвизгнул. Затем Драко достал из шкафа ампулу, отломил её конец и набрал в толстый шприц, ещё раз взглянув на нужную страницу в его медкарте. –Что ты там смотришь? –Эх, Горошек. Знал бы ты, что сейчас с тобой будет.       Букварь вытянул шею вперёд, пытаясь разглядеть, что ему будет вкалывать Драко. На ампуле аккуратным шрифтом было написано одно слово– «Пропофол». –А что сейчас вообще ты будешь делать? Зачем нам нужен этот укол? –Потому что сейчас я буду запихивать эту трубку тебе в рот.–улыбнулся Драко, как похотливый цыганин, подходя к нему.–Да, я не шучу. Вот весь этот шланг я пропихну тебе в живот и буду смотреть в твоё брюхо. –Э? Может не надо? –засуетился Букварь. –То, что у меня в руке, позволит тебе избежать участи жертвы практикующей глубокий минет начинающей проститутки и ты нежно заснёшь, а потом проснёшься у себя в палате. Но есть одно маленькое «Но»… –Ч-что ещё за «но»? –побледнел Букварь, медленно вставая. –Как жаль, что вчера я поленился взять у тебя пробу крови, свозить тебя на рентген лёгких и снять плёнку! –наигранным голосом ответил Драко, насмехаясь над ничего не понимающей будущей жертвой его жестокой манипуляции.–Теперь увы, я не могу вколоть тебе этот препарат! Конечно, я могу это сделать, если ты не боишься стать овощем и впасть в кому на долгие столетия…но я думаю, лучше так не делать. Ты нужен своей любимой и неповторимой Готике. А поэтому я сделаю тебе эндоскопию прямо наживую.       Букварь не выдержал и едва кинулся бежать, но сильные руки Драко грубо кинули его обратно на кушетку боком, а затем он молниеносно скрепил его тело выходящими из-под дна кушетки крепкими ремнями. Блондин был связан настолько туго, что в местах соприкосновения ремней с его конечностями, те начали неметь. Букварь продолжал попытки выбраться, но он был обездвижен очень надёжно. Драко смотрел на его попытки выбраться и злобно хохотал, убирая шприц и ампулу в шкаф и доставая оттуда металлические скобы. –Горошек самый у Гематогена умный мальчик, добрый, храбрый, поэтому седация ему абсолютно ни к чему! Он стойко выдержит всё, что я сейчас буду с ним делать и даже не пискнет, да? Ахахахаха!       Он подошёл к дёргающемуся блондину и навис над ним неприступной горой, расправляя металлические скобы в руках. –Открывай рот. –Не дождёшься! –закричал Букварь в слезах.–Я буду жаловаться! –Кому ты будешь жаловаться, болван, в минздрав? В небесную канцелярию? Кому? А может, Готике? Ахахахаха! –Так это ты из-за неё сейчас издеваешься надо мной?! Драко, ты не вампир, ты наглая скотина! –От скотины слышу!       Драко резко ударил кулаком Букварю между ног и тот от боли закричал. Уловив момент, Драко вставил в него роторасширитель и зафиксировал его так, чтобы он не закрывался ни на миллиметр. Блондин не унимался, он продолжал дёргаться в ремнях, истошно орать и вертеть головой. От одного его беспомощного вида Драко почти словил оргазм. Он улыбнулся и взял толстый шланг в руку. –Ну что, Горошек, начнём? Можешь так не надрываться, твои крики и вопли тут никто не услышит. А если и услышат, то не обратят внимания, потому что это привычное дело в этом кабинете.       Драко едва собрался вставить кончик ему в рот, как тот продолжал вертеть головой туда-сюда, не давая злодею проникнуть в него. Тогда тот резко схватил второй шланг от прибора, но поменьше и надёжно привязал его голову к кушетке. Букварь от страха закричал ещё громче и зажмурил глаза. –Ааахииееее!!! Аииииеееее! –Воздух тебе сейчас очень даже пригодится, поэтому заткнись.–улыбнулся брюнет.       Наконец, он начал вталкивать толстый шланг в его бесконечно вопящий рот и теперь крики сменились кряканьем и кашлем. Когда грубый пластик с выпирающими швами достиг корня языка и пополз вниз по его пищеводу, к всей этой какофонии добавился ещё и отвратительный повторяющийся звук рвотных позывов. –Бррэээ… Кхааа! Брэээ… Уууээээ… –А я тебе говорил, запасайся воздухом, теперь страдай, раз не слушаешься.       Драко смотрел на экран и с удовольствием пропихивал прибор всё ниже и ниже, с интересом рассматривая розовую, блестящую слизистую вокруг, которая спазмировалась с каждым всхлёбыванием и «брыыах». По пути он встречал мощнейшее сопротивление накопившимися внутри газами, но он проталкивал трубку всё дальше и дальше. –Ааабэээээ… Кхеее… Буээээ… Увааа… Увоооо… –Да, да, я тебя слушаю, Горошек. Нам чуть-чуть до желудка осталось.       Букварь дёргался, поддаваясь вперёд, пытаясь сомкнуть зубы и прекратить эту пытку, но роторасширитель до боли остро заточенными краями впился в его губы, нёбо и дёсны, заставляя челюсти стремительно отекать. Его глаза слезились, выпучиваясь с каждым рвотным спазмом, его зрачки то сужались, то расширялись, от напряжения в его склерах лопались капилляры. Слёзы гурьбой текли по щекам, забивались в носоглотке, перекрывая доступ к воздуху, из носа текло, будто из-под крана и наружу и вовнутрь, присоединяясь к солёному клубку скопившихся слёз, не давая ни единому атому кислорода проникнуть в его организм. Иногда солёные капли плотиной прорывались в гортань и щекотали дыхательные пути, заставляя вновь и вновь издавать кашель и рвать. –Акхаааээээ, буээээ, кхэээ, буэ, буэ, буэээгх, кэээагх, буэкгехеее… –Горошек, заткнись, пожалуйста. Ты меня начинаешь раздражать.–покосился на беспокойного пациента Драко.       Пластиковые швы трубки калечили пищевод, царапали горло, задевая окружающие ткани и заставляя их кровоточить. Живот разрывало от боли внутри, которую причинял и встократ усиливал грубо сколоченный эндоскопический шланг. Он давил на стенки, скручивался внутри змейкой, выдавая на экран более ясную картинку. –Уууугхээээ, увааааа, аааааа! Гхегхехх…       Когда Драко дошёл до желудка, то увидел вместо розовой слизистой одни зелёные листочки и точечками какие-то белые цветы в этой массе. Он продолжил продвигаться глубже к тонкой кишке, там вся эта зелень была настолько густой, что ему пришлось прикладывать немало сил, чтобы протолкнуться в исследовании. Иногда, чтобы камера входила глубже, он нажимал кнопку на приборе и желудок бедного Букваря постепенно расширялся из-за потока входящего туда воздуха. Из-за этого дышать становилось всё трудней и трудней, из-за сильной паники нарастало кислородное голодание и его клокочущие, кашляющие, рыгающие звуки становились всё чаще и громче. Салфетка под его головой от густой слюны, соплей, слёз стала мокрой насквозь. В глазах начинало двоиться. –Аааагх…хээээгкх… Аоооогх…ууу… –Горошек, прекрати дёргаться, ты ещё сильнее себя задерживаешь. Не понимаешь что ли?       Внезапно внутри что-то с лёгким хлопком лопнуло. В его живот словно вонзили кинжал, смоченный в святой воде. Зрачки Букваря резко расширились и из его рта выходили только адские визги и вопли. Он пытался скрутиться, чтобы умерить эту боль, но скручиваться было уже некуда. Ремни опасно затрещали, а кушетка начала скакать по полу от той силы, которую он прилагал, чтобы прекратить эту адскую пытку и высвободиться. –Ааааааааагхаааааа! Ааааааа! Ааааавааа ваааааа! Уааааааа! Аоааааааа!!! Ааааааяяяяяя яяяяаяяяяяя яяяяя! Ааааагхааааа ааааа! –Сука, Горошек, что ты делаешь, блять?! Я же сказал лежать тихо! –Драко не сдержался и грубо врезал пациенту по лицу, чтобы тот замолчал.       Экран Драко стал красным, но тот с твёрдым намерением после грубого удара продолжал вталкивать инструмент до самого его конца. Верхние петли кишечника натягивались на посторонний предмет и спазмировались, из-под кусочка зелёной биопсии ручьём текла кровь, перекрывая напрочь обзор. Давление изнутри было настолько сильное, что с каждым рыганием кровь толчками лезла наружу и вскоре салфетка под головой Букваря становилась алой. Она затекала и в соседнее горло, оседая на голосовых связках и вталкиваясь в каждый тонкий бронх и бронхиолу. Рвотные позывы затихали и теперь Букварь громко кашлял и хрипел, судорожно вдыхая воздух, пытаясь всосать хоть один кубический миллиметр воздушной массы в себя. Его кожа становилась синюшной, глаза теряли влагу, высыхали и их начало резать, зрачки закатывались на лоб. Кушетка под ним начала проваливаться, моментально его зрение отключилось, а в уши стала словно забиваться вата. Он едва услышал, как кровь с кушетки течёт на пол и как с шорохом из него вытягивается толстая трубка эндоскопа. Перед тем, как окончательно потерять сознание, он последний раз издал душераздирающий звук рвотного позыва и долгое рыгание.       Он вновь очнулся в тёмном месте. Рядом с ним с довольной миной располагался Мухтар. –Снова ты? — растерянно спросил Букварь. –Ха, живой ещё, живой! Вот потеха! –засмеялся цветок.–Ну как, понравилось? Понравилось! –Прекрати смеяться надо мною и ответь, чего ты добиваешься! –Я никогда и ни за что на свете это не расскажу! Ты должен понять это сам. Неужели тебе не хватает намёков, которые подкидывает тебе судьба? –Да какие могут быть намёки, когда я даже не могу понять, что со мной происходит и когда это прекратится! Я словно живу жизнью совсем другого человека! –Разве это не один большой жирный намёк, что готовит тебе будущее? Да тебе же и с самого начала ОН сказал, как ты завершишь свой жизненный цикл. –Ты намекаешь на мою…кончину? –А ты подумай, ты же у нас умный, не я. –Ну так да или нет? –Не совсем. Ты же у нас бессмертный. Думай, товарищ, думай! Я бы дал тебе подсказку, но за тобой уже пришли…       Вдруг Букварь плавно вернулся в реальность. Постепенно к нему вновь возвращался слух и зрение. Сначала потихоньку вернулся слух. Он зафиксировал тихий писк техники, а так же гневный девичий крик. Сначала он не мог разобрать слова в этом голосовом потоке, постепенно смысл возвращался. –Да тебе бы только мясником работать! Всё, что ты умеешь–это сеять хаос, причинять боль и страдания! Ты просто моральный урод из чрева Дьявола, которому не знакомо понятие «милосердие»! –А я чё, виноват, что он такой мягкотелый и трусливый?! Если бы он не дёргался и слушал меня, отделался бы лёгким испугом! А он завопил, заистерил, кое-как ремни его удержали, паникёр хренов! –Ты видел, что ему больно и плохо и всё равно продолжал его мучать?! Ты садист! Ты видел, как он задыхался, как его рвало кровью и тебе было глубоко похуй?! –Да я на него вообще не смотрел, я на экран смотрел! Он спокойно лежал себе, корячился, а потом перестал! –Ах ты тварь такая, не смотрел он на него! Ну тут же у тебя чёрным по белому написано: во избежание неприятных ощущении, тяжёлых травм и блокировки работы прибора при исследовании пациент должен быть под воздействием седации! Мучитель! Да чтоб я ещё раз с тобой связалась!..       Постепенно и зрение возвращалось к Букварю. Сначала были цветовые бесформенные пятна, затем они начали приобретать очертания, пока он не сумел разглядеть Драко с Готикой, стоящих поодаль от него, над собой здоровенную подставку с капельницей, конец которой уходил глубоко ему в кубическую вену, а перед носом прозрачную трубку, которая тихонько, едва слышимо шипела, подавая ему в ноздри живительный кислород, которого ему так не хватало. Букварь судорожно и глубоко дышал им и с каждым вдохом он осознавал, что всё ещё существует и живёт. –Ну смотри мне, если он до завтра не очнётся, то я знаешь, что тебе сделаю?! Знаешь, да?! –девушка бушевала, схватив Драко за воротник свитера.–Я тебя размажу прям в коридоре, а потом окуну твою непутёвую башку в унитаз! Твою башку я сниму на специальный фотоаппарат и разошлю твоей родне экспресс-письмом! И это лишь ещё безобидная часть того, что я могу с тобой сделать!.. –Он глаза открыл! –Драко в руках Готики указал на очнувшегося блондина. –Благодари Дракулу за это, тварь! Благодари!       Готика оставила растерянного Драко и подошла к лежащему на кровати мальчику, который отходил от потери сознания и присела к нему на стул. Она погладила его по голове, прошлась по холодному потному от шока лбу и её рука спустилась ниже, остановившись на вздымающейся и опускающейся узкой груди. Его сердце всё ещё сходило с ума, бешено стучась о рёбра, грозясь их сломать. –Букварь…бедняга…совсем тебя этот придурок сгубил. –Го… Готика…–облегчённо всхлипнул тот, приготавливаясь плакать, судя по вывернутым наружу губам и раздутому носу с покрасневшими глазами. Перед Готикой маячила чужая истерика. Мощнейшее цунами, которое совсем скоро обрушится на его здравый смысл. Его будет невозможно остановить, если не принять меры. –Тише, только не плачь! Я с тобой, я рядом! Всё будет хорошо! –девушка отрыла в одноразовой простыне его худую костлявую ручонку и сжала её.–Драко больше тебя не обидит, ему уже навалилось и от врача и от меня. Не плачь, пожалуйста, тебе же станет хуже! Так…сейчас я помогу тебе успокоиться, хорошо? Повторяй за мной. Вдох-выдох, вдох-выдох…       Букварь тихо и медленно успокаивался, налаживая духание, сердцебиение, чувствуя присутствие знакомого ему вампира. Было неожиданно увидеть здесь беспокойную Готику. –Где я?.. –Ты в реанимации, но всё хорошо. Ты уже очнулся, а значит, тебя сегодня переведут в простую палату. –Что…со мной…было? Я совсем…не помню… Только помню, как в меня трубку пихали…–захрипел мальчик, закрывая глаза. –Когда Драко брал у тебя ткань на исследование, он взял слишком много, он отцепил почти все ткани желудка. У тебя началось бурное кровотечение, ты захлебнулся кровью и произошла потеря сознания. Я пришла тебя проведать, а тебя уже ногами вперёд экстренно выносили. Мне было так страшно за тебя… –Мне…тоже… Было больно… –Ты совсем ничего не кушаешь, да? Сколько ты сейчас весишь? –спросила Готика, запуская руку под простыню и с ужасом ощупывая его голое, худое тело. –Я не ем с момента поступления сюда. Повторно не взвешивали… –Букварь, так нельзя. Надо кушать. Я тебе вчера принесла большой кусок свежего пирога и банку твоих любимых лакричных змеек. Мне очень хотелось бы, чтобы ты сегодня хотя бы немного поел. –Я не могу кушать…мне очень сильно хочется пить. –Но пить–не кушать! –Я в курсе…но когда я пью воду, мне становится намного легче и даже голод пропадает. Я будто растение, Готика. –Букварь, это ерунда. Даже растения нуждаются в питательном корме, а не просто в литрах воды. Заливай растение водой каждый день без ничего и оно постепенно будет гнить. Даже самое неприхотливое. Каждый живой организм нуждается хоть в какой-то подпитке. Поэтому если ты будешь удобрять растение, оно не погибнет. Оно продолжит жить и даст потомство. –Хорошо. Я…попытаюсь… А что там за пирог такой? –О, ты ещё не в курсе? Картофельный пирог с кошенилью и колорадскими жуками. Тебе Драко должен был передать сегодня или хотя бы сказать вчера. –Нет…не было такого ничего. –Понятно. Кое-кто хочет ещё порцию пиздюлей. Ну ничего, хочет-получит. Я ему их обеспечу. За тебя и от себя. Ты лежи, отдыхай, я схожу пока сообщу врачу, что тебе стало лучше.       Готика вышла из палаты интенсивной терапии и, судя по крикам за дверью, снова начала буянить. Она долго орала на Драко, проклиная его за то, что тот нагло сожрал гостинцы для другого человека. Потом всё стихло.       Позже блондина перевели в его простую палату, ставшую родной. Готика долго крутилась в больнице и пока что не собиралась никуда уходить. Точнее, никуда далеко не уходить, потому что когда время приблизилось к вампирскому обеду, она вернулась к нему с новыми гостинцами из магазина и на этот раз передала ему их лично в руки. Драко с замечанием о том, что время для посещения кончилось, был в грубой форме послан нахуй. За ещё одно замечание о том, что запрещено кормить гостинцами и вообще у него какой-то там новый стол питания, Драко был не только вновь обматерён, но и вышвырнут из палаты вон, будто он был не медбратом, курирующим Букваря, а бездомным шавлом, которое только и делает, что срёт, да ссыт везде.       Готика принесла Букварю пару свежих бананов, маковую булочку, чебупели и пачку мармеладных червяков. Но немногое из этого мальчику удалось съесть, только с большим трудом. Например, при одном виде очищенного банана блондин впал в истерику, вспоминая, как ему в горло толкали шланг. Девушка кое-как его успокоила и смогла скормить один банан, ломая его на маленькие части, которые не занимали всю полость его рта. Чебупели оказались не готовыми, а лишь полуфабрикатом, а подогреть их было негде. Булочку Букварь слопал без каких-либо проблем, а мармеладных червячков после того, как он подавился одним из них, он больше не имел желания есть. После такого мини — обеда Готика вздохнула с маленьким облегчением. Начало положено. Она будет прилетать к нему каждую ночь и тщательно прикармливать. Потому что ходить и громыхать костями по палате–это не дело. Даже после такого скромного приёма пищи она отметила, что её другу стало намного лучше и полегче.       Вдруг в окно палаты постучали. Готика и Букварь растерянно взглянули друг на дружку: что за дела? Кто может стучаться на третий этаж? Вампирша раздвинула занавески и с испугом увидела, что за окном, улыбаясь, стоит Оскар. Но смотрел он не на Готику, а на Букваря позади неё, который устремился к подоконнику. Брюнет помахал ему рукой, долго перемигивался со своим другом и многозначно указывал на ручку окна, которую стоило бы открыть.       Букварь открыл окно и с интересом вдохнул натуральный воздух. Он лицом к лицу столкнулся с Оскаром, который держал в зубах большой букет васильков, закрученных в блестящую бумагу. Руками он обхватывал здоровенные высокие ходули, с помощью которых он и заглянул на этот этаж.       Оскар пафосно ввалился в окно и вскочил на ноги, протягивая букет васильков Букварю, обнимая его. –Ох, Букварь, дружище! Как же я скучал по тебе! Век не виделись! –Оооооо и правда! Ну вот как чувствовал, что и ты ко мне заглянешь! –Конечно загляну, куда ж без этого?! Больному дядюшке помог, с Клопиком в детской психиатрии поиграл, настало время и твою жизнь осветить, подобно ярким лучам Солнца!       Букварь кисло улыбнулся. –Спасибо, Оскар. Но я думаю, про Солнце…не совсем удачное сравнение, хе-хе. –А мне нравится. Звучит позитивно, да и привык уже. Как тебе васильки? Подбирал под цвет твоих глаз. –Они классные! –Букварь с интересом разглядывал каждый цветок в букете, который отличался от других. Внутри них лежала записка сердечком. Он развернул её и ему стало неловко. А всё потому что надпись «Любимой подруге» была кустарно исправлена на «Любимому другу». –Оскар… это звучит как-то…ну…эхе-хе. По-гейски.–захихикал Букварь. –Да ну, нормально звучит! Разве у меня не может быть любимого друга, который мне уже стал, как брат? –Может! Ты мне тоже как братишка стал!       Парни ещё раз обнялись и Оскар нечаянно повалил довольного Букваря на кровать. Хихикая, тот уступил гостю место на функциональной кровати. Брюнет, как культурный аристократический выводок, снял туфли и деловито улёгся в заправленную кровать в носках рядом, как Ловелас. –Ну, рассказывай, как жизнь больничная?       «Вы ещё тут пососитесь!"–нервно подумала Готика, смотря на эту сцену. Букварь и Оскар долго переговаривались друг с другом. Иногда блондин не выдерживал и почти плакал, вспоминая прошлое, а брюнет его успокаивал и рассказывал что-то интересное и весёлое из своей. Так они проводили час за часом.       «Эй, Ужасающий, я как бы тут, рядом! Поздоровайся хотя бы ради приличия со мной!» –О, кстати, вышло продолжение комиксов о Капитане Глупожадности!..–начал Оскар.       И опять пиздёж двух лучших друзей, который растянулся на пару часов. Из него Готика не могла вынуть для себя что-то полезное. Речь шла о персонажах, сюжете, интервью автора этого бреда, обсуждение поворотов событий…       «ЭЙ, УЖАСАЮЩИЙ, НУ АЛЛЁ! Я К ТЕБЕ ПОЧТИ В УПОР ВСТАЛА! НУ ЗАМЕТЬ МЕНЯ!»       Готика не решалась после скандала заговорить с Оскаром прямо, но в мыслях она кричала ему, чтобы тот хотя бы ей пару-тройку словечек сказал и они бы ими перекинулись. Но тот был либо тупым, либо игнорировал её специально. Девочка всё больше и больше считала себя призраком и не находила себе места в палате. В какой-то момент она опомнилась и жёстко на Оскара разозлилась: он нагло этой встречей и выпендрёжем крадёт её парня! Что это за гейские замашки? Почему он так крепко обнимает Букваря, чуть ли не целоваться лезет? Почему он ему подарил букет цветов, а не ей? Она–женский пол и она больше нуждается в подобных ухаживаниях и букетах, чем он! Букварь тоже как-то не особо стесняется этих пидорских приёмчиков Тарахтит и смеётся, будто он не в больнице и будто в него до этого ничего внутрь не совали. Хотя с другой стороны Готика радовалась за него.       Драко же тоже следил за всеми за стеклом и хмурился. После того, как с ним обращалась Готика, тусить с одноклассниками ему было ой как тошно.       Ребята тусили до самого утра. –Ну, до встречи, друг! Надеюсь, ты навестишь меня в следующий раз! –попрощался с Оскаром Букварь. –Конечно навещу, слово Ужасающего! –ответил ему Оскар, обмазываясь солнечным кремом. –Тебе помочь выйти? –Да, тут немного помоги. Нужно, чтобы ты немного подержал вот этих приятелей и я на них залез.       Букварь помог Оскару и Оскар смело вылез из окна, выпрямился, встал на ходули и пошёл, громко бухая длинными палками по околобольничной брусчатке, по клумбам и зелёной травке. Он ловко перебирал ходулями и сваливал в рассвет навстречу Солнцу. –Хе, как стимпанковский антропоморфный Луноход! –сказал Букварь, плотно закрывая окна. А потом повернулся к Готике и заметил, что она ничуть не рада этой встрече. –Эй, у вас что-то случилось неприятное?       Готика решила помолчать и не строить из себя жертву непростых отношений. Но Букварь и без этого всё понял и не стал донимать Готику расспросами. –Всё нормально.       Букварь понимающе кивнул. –Готика, уже довольно поздно. Иди домой. Завтра снова ко мне придёшь, поговорим, подурачимся. –Я никуда не пойду. Я буду спать здесь. –Что, прости? –Я буду спать здесь.– спокойно ответила Готика.–И в твоей кровати, если ты не против и если тебе не будет слишком тесно. –Ну…эээ… Готика… Я даже не знаю, извини. Мне-то будет всегда удобно, это моё место. А вот я не знаю насчёт тебя. Утром и ранним вечером мне часто становится хуже. Я могу вставать посреди бела дня, кашлять или вообще частенько мне нужен тазик для рвоты. Ты будешь часто просыпаться из-за меня. Будет ли тебе нужен такой беспокойный сон в стенах больницы? –Беспокойный сон–это когда спишь в одном гробу с Драко или с людоедом Павликом, а с тобой мне всегда спокойно. –Приятно слышать.–кротко улыбнулся Букварь, расправляя кровать. Когда ложе было готово ко сну, Букварь лёг на него и слегка подвинулся, отдавая часть матраса и подушки Готике. Вслед за ним легла и она. –Спокойной ночи. Если что, помни–я рядом.–сказала Готика, отворачиваясь в свою сторону, натягивая тёплое одеяло по уши. –Сладких снов, Готика.       Букварь отвернулся в свою сторону. Но сон так к нему и не шёл. Чтобы расслабиться, он решил посмотреть на вазу с васильками и представить что-нибудь интересное. –Раз…два…       Первым делом он со скуки решил подсчитать количество цветов. Во тьме это было не так-то просто. –Три…четыре…пять… –Э? Какого хуя? –раздался голос Драко за стеклом. –Шесть…семь…восемь… –Пиздос! Ну это просто ахуеть! Отшила и легла с Горошком спать! –продолжал возмущаться Драко. –Девять…десять…одиннадцать… –Я ебал! Ну и идите вы все в сраку! –Двенадцать…тринадцать…четырнадцать.       Букварь остановился и пересчитал заново. Потом ещё раз и ещё. Ему казалось, что с каждым подсчётом васильков вокруг него сужаются стеклянные стены. Ему становилось страшнее и страшнее.       А всё дело в том, что Оскар принёс ему букет с чётным количеством цветов.