Viviparitatis florum

      В палате раздался мощнейший грохот, от которого Готика вздрогнула, проснувшись. В панике она сразу же поднялась на кровати и начала пялить вокруг. В помещении вроде ничего разбито не было. А потом она поняла, что грохот исходит из окна. Приподняв немножко жалюзи, в глаза ей ударила нестерпимая вспышка света, после которой раздался ещё один гром, посильнее предыдущего. Было слышно, как за окном бешено дует ветер и барабанят огромные капли дождя. –Ну и ну…       Сзади неё с шелестом упало одеяло с кровати, на которой довольно отдыхал Букварь, раскинув свои конечности на всю ширь ложа. Как только Готика подняла его, она с испугом и смущением увидела, как место между ног одноклассника начинает расти всё выше и выше, а на его лице начала расползаться улыбка. Эрекция казалась довольно зловещей во вспышках молнии и треске грома, Готике казалось, что сейчас постепенно-постепенно…       Букварь резко распахнул глаза. –Хьяяя…–томно вздохнул он, схватившись за место между ног, пряча его от офигевшей Готики.–Какой сон! Ну и ну! Давненько мне не снилось чего-то подобного! О, Готика! Не подскажешь, который час? –Пять часов дня… –Что-то я рановато проснулся… Ну, ты как, Готика, выспалась? Я не сильно тебе мешал? –Ты весь день так ни разу и не вставал.–ответила ему Готика, аккуратно присаживаясь на краешек кровати, подождав, пока проснувшегося парня не отпустил коклюшообразный приступ раздирающего кашля. –Это хорошо…–прохрипел он, натягивая на себя одеяло.–Но теперь чувствую мне болезнь не даст покоя ночь…       Букварь не успел договорить и выдал ещё одну порцию кашля, в конце из него вырвался звук рвотного позыва и он отплевался на пол. –Фу, блять! –взвизгнула Готика.–Ну что ты делаешь?! –Прости…–просипел блондин, прочищая горло.–Иначе я бы никак не избавился от этой гадости… Если бы я сглотнул, оно бы всё равно попало в лёгкие… –Это так не работает! –возразила Готика, брезгливо оглядываясь на плевок, который позже показался ей очень странным.       В нём не было жёлто-зелёного гноя, какой обычно бывает при таком кашле, не было пены. На полу маленькой кляксой располагался прозрачный, стекловидный плевок, в котором можно было различить какие-то синие, крупные вкрапления подозрительно напоминавшие лепестки. –А я смотрю, ты на новый тип питания переключился.–съязвила Готика.–Зачем ты цветы жрёшь? Оскар тебе подарил букет не ради того, чтобы ты его сидел и трескал по утрам! Если ты голоден, я тебя покормлю, только скажи, а не играй в молчанку! –Какие цветы? Я…цветы?! –возмутился мальчик.–Да я после бананов и булки вообще не ел ничего! –Ну-ну, а на полу у тебя что? Взгляни, куда ты плюнул.       Букварь недовольно скосил глаза на плевок и они непроизвольно расширились. –Готика…это…я-я не знаю… что это… Но я никакие цветы не ел, клянусь! Можешь даже пересчитать лепестки у васильков!       Девочка молча вскочила с кровати, ещё раз круглыми глазами взглянула на плевок у левой ножки кровати и в панике подбежала к стеклянной стене без оглядки. Минув её через хитрый замок, действие которого знают только друзья и родственники пациентов, она убежала. Мальчик кинулся за ней, но было уже поздно. –Готикааааа! Постооой! –раскрыл свой розовый ротик очкарик, прильнув к неприступной для него стене и безутешно наблюдая, как девочка отдаляется по коридорам всё дальше и дальше. Он был очень обижен её неожиданным побегом, почти до слёз. Да, он понимал, что его болезнь может быть вполне заразна и Готика не очень хочет делить с ним отделение инфекционки, но можно было хотя бы как-то покультурней временно отказаться от его компании и попрощаться?       Букварь горько вздохнул и прильнул к призрачной стене спиною, по его лицу побежали слёзы. Он плакал молча, сохраняя торжественно-грустное выражение лица. Веки потяжелели, где-то внутри, в бронхах с бульканием сурфоктанда медленно зарождался новый приступ кашля. Он снова остался один.       Букварь не выдержал и пустил в свой плач голос. Горько. Горько, когда всю юность тебя преследует одиночество. Когда все пытаются тебя избегать по идиотским причинам, а ещё хуже–молча ненавидят тебя за то, что ты родился не таким, как они. С самого малышества и поступления в школу-интернат единственными и неповторимыми друзьями для него были Оскар и Готика. Они всё время поддерживали его во время разлуки с семьёй, которая сдала его в эту тьмутаракань, якобы для того, чтобы развить его интеллектуальные способности. Оскар и Готика всегда были с ним, когда ему было плохо, когда он плакал… Ребята отвлекали его от прискорбных мыслей играми и чтением интересных книг. А позже он заглушил разлуку с помощью дара инженеринга, которая, если честно, лучше бы ему не передавалась по наследству из спермы в сперму предков мужского пола. Тогда кто знает: может, у него было бы детство немного ярче?       Теперь у него больше нет Готики. А потом не станет Оскара. Он снова вернётся в истоки одиночества. В чёрную пучину бессмысленного существования.       Букварь встал с пола, подошёл к окну и медленно с помощью пластиковой цепочки поднимал жалюзи. За окном продолжала бушевать непогода, но его это не остановило и он открыл окно, залезая в него. В лицо ему ударили потоки холодных капель на ветру, щипая его воспалённую, покрытую зелёными прыщиками, бледную кожу. Под ним шумела листва деревьев, брусчатка блестела и шипела от мощного дождя.       Букварь зажмурил глаза и поддался вперёд. Но внезапно его что-то грубо втолкнуло обратно и он полетел на пол, проехав спиной приличное количество расстояния, пока не стукнулся затылком о стеклянную стену. –Ты вообще что ли конченный?! Куда ты полез?!       Букварь открыл глаза и увидел перед собой Готику, которая прижала его к полу собственной тушкой. Её руки сцепились на его плечах, а её глаза злобно блестели. –Я…я думал… –Что ты думал, кастрюлеголовый?! Что успеешь обратиться в летучую мышь до того, как шлёпнешься вниз?! Экспериментатор хуев, в жопе ноги! –Я думал…ты больше…не вернёшься… –Что за мелодрамы ты устраиваешь на ровном месте?! Я к врачу побежала в соседнее отделение, чтобы уведомить его о том, что из тебя дрянь какая-то лезет! Про это немедленно нужно рассказать, а не замалчивать!       Букварю внезапно стало стыдно и одновременно смешно до ужаса. Всего-то! А сколько лишних слёз, а сколько горя-то было! –Прости… –Иди ты в жопу, я вообще-то за тебя волнуюсь! Вот такого ты, значит, обо мне мнения, да? Что я могу бросить тебя и убежать? Хорош, идиот, хорош! –Прости, просто я… –Молчи уже! –рявкнула Готика.       Её лицо подвинулось ближе к лицу юноши, а её кисти обхватили по бокам его голову. Она заглянула Букварю в голубые яркие глаза. –Букварь, помни. Теперь я просто так тебя не могу бросить. Меня что-то начало к тебе тянуть с недавних пор. Эти странные чувства привязанности усиливаются с каждым днём, из-за этого я даже охладела к Ужасающему. Вероятно, это даже не лёгкая симпатия, а накатывающая новая любовь. И я уверена, что всё это не кратковременно, как это обычно бывает. В тебе есть все черты, которые я ценю в парнях и ты мне очень даже симпатичен. Что бы с тобой не случилось, я буду рядом. Я буду с тобой здесь до твоего выздоровления, а потом до того момента, пока нас не разлучит лишь смерть от охотников на вампиров. –Готика… это…признание в любви? –покраснел Букварь, улыбаясь. –Ты как никогда прав.       Девушка не смогла больше сдерживаться и она поцеловала блондина в губы. Но на этот раз Букваря ждало кое-что особенное, отличное от того поцелуя на день Святого Валентина. Готика засунула в его рот свой язык. –Мммммм…–довольно замычал он и закрыл глаза, взяв в свои руки её голову.       Готика пожирала его изнутри. Она ласкала языком его ребристое нёбо, проходилась его кончиком по острым зубам, пыталась переплести свой язык с его языком, давила на желобки между зубным рядом и его щекой, вызывая лёгкими толчками затопление ротовой полости слюной. Она делала поцелуй, как в романтических фильмах и книгах. Про себя она отмечала, что её юный партнёр неопытен в этом деле, но продолжала ублажать его розовый ротик несмотря ни на что.       Когда оба выдохлись, они отсоединились друг от друга и с их губ полилась струйка слюны. Их глаза продолжали смотреть друг на друга, а руки всё также держали мягкие и такие приятные головы. –Нравится? –спросила Готика, улыбаясь. –Мне…немного неловко… Хе-хе. –Ну, ничего, если мы с тобой так будем целоваться каждый день, ты привыкнешь и будешь очень опытен.–успокоила его Готика. –Каждый день? –Да. Я думаю, маленькое проявление любви не помешает твоему выздоровлению. –У тебя я бы полечился с такими процедурами! –засмеялся Букварь. –А кто бы не хотел иметь такого доктора? —поиграла бровями Готика.–Ладно, давай, поднимайся на ноги. Залежались мы с тобой тут.       Они поднялись как раз вовремя. В коридоре уже маячил Драко. Он вошёл в палату с огромной трёхлитровой банкой мутной жидкости с железной потрёпанной крышкой, напоминающей самогон и с сумкой через плечо, где лежал тонометр и градусник с мини-банкой для анализов, а также пачки каких-то таблеток, шприцов и ампул. –Кхе-кхе! –злобно прочистил он своё горло, вцепившись руками и глазами в медкарту.–Доброе утро. Надеюсь, вы оба прекрасно выспались.–слово «оба» он выделил специально очень злобным голосом. –А ты нет, судя по твоему растрёпанному виду? –ответила Готика. –А для тебя вообще-то часы посещения кончились. Так что давай, дуй на выход. Не путайся под ногами. –Ты знаешь мой ответ. Я никуда не пойду.–скрестила руки Готика. –Послушай, Готика. Я понимаю, что у тебя сейчас шалят гормоны, ты готова носить Букваря на руках, но понимаешь, меня ВЫЕБУТ, если узнают, что ты с ним уже торчишь больше положенного времени и заходишь к нему в палату. Этого нельзя делать. –Кто это сказал: ты или врач? А если я сейчас у него узнаю, что можно, знаешь, что с тобой будет? –Вот иди и узнавай! А вообще, читай!       Драко развернул медкарту блондина перед Готикой на нужной странице, где в конце после диагноза и рекомендации к лечебному процессу чёрным по белому большими буквами было написано: «ПОСЕЩЕНИЕ ДАННОГО БОЛЬНОГО СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО!!!» «О ПЕРЕДАЧЕ ГОСТИНЦЕВ ОСВЕДОМЛЯТЬ ГЛАВВРАЧА!!!» «ВСЕМУ МЕДПЕРСОНАЛУ ОБСЛУЖИВАЮЩЕМУ ПАЦИЕНТА СОБЛЮДАТЬ РЕЖИМ ПОВЫШЕННОЙ ИНФЕКЦИОННОЙ ОБСЕМЕНЁННОСТИ!!!» –Хм.–Готика пробежалась глазами по строкам, а на последней она остановилась и кивнула на Драко пару раз.–А если ты расскажешь о моих посещениях, я тоже имею право рассказать о тебе кое-что интересное. Почему ты не соблюдаешь режим обсеменения? Если это опасно для меня, то и для тебя тоже. –Боюсь, если тебя выпру, ты не успеешь ничего рассказать.–улыбнулся Драко, схватив Готику за предплечье.–Последний раз прошу: Готика, на выход. –Да что за ерунда?! –вскричала вампирша, пытаясь освободиться.–Драко, ты просто пользуешься своим положением ради выгоды!..       Вдруг Драко резко вывернул Готику спиной к себе, схватил из сумки инъектор и выстрельнул дротиком в её висок. Вампирша не успела даже пискнуть и моментально размякла в его руках с тупым выражением лица, изредка дёргаясь в судорогах. –Эй, да ты!..–начал было Букварь, но следующая доза сильного и дешёвого снотворного с сильными побочными эффектами была направлена на него. Он остановился в шаге от Драко, опасливо пригнув уши. –А ты, цыплёнок, марш в постельку. Давай-давай, иди в постель. Иди. Иди давай.–хитрожопый медбрат провёл блондина в постель под прицелом инъектора, пока тот послушно не лёг.       Драко весело оскалился, устраивая сонную Готику на своём плече удобней. Не отрывая прицела от сидящего Букваря, он вышел из палаты, запирая за собой дверь. –Хороший мальчик. А теперь жди меня. Я скоро вернусь и мы поговорим с тобой о дальнейших процедурах.       Драко вывел сонную Готику из больницы и аккуратно положил её на мокрую лавочку. –Всё, спи.       Краем глаза он увидел как призраком по брусчатке шла Склеппина. Было неожиданно её здесь увидеть. –О, здрасьте! –Драко помахал ей рукой. –Здравствуй, Драко.–поздоровалась она с ним.–Как твои дела? –Замечательно, как никогда! Практикуюсь и познаю психологию людей.–улыбнулся во все зубы вампир. –Я рада за тебя. Не подскажешь вход в отделение детской психиатрии? Я слышала, что Клопик болен. Хочу его навестить. –Оу…простите, мем, я не знаю. Поспрашивайте у других обитателей больницы. А что у вас в пакете? –Ничего особенного, это просто его любимые детские игрушки. –Ну тогда желаю вам удачи. Но не думаю, что после такого к нему впустят гостей. –Впускают, я узнавала. К нему вчера приходил Оскар и они играли в кукольный театр с помощью носков.       Склеппина ушла прочь от Драко. Она минула пропускник, даже не узнавая, где находится малыш. Зачем у кого-то спрашивать, если она знает?       В психиатрии было неспокойно. Она слышала, как за дверями карцера бушевали ненормальные дети. Они орали что-то неразборчивое, вопили во весь рот и стучались головой в двери.       Склеппина встала напротив одной двери, в которой ничего слышно не было. Она с лёгкостью расправилась с амбарным замком и вошла внутрь. В комнате с мягкими стенами не было ничего, кроме дутой кроватки и самого Клопика, который сидел, уставившись в стену. –Здравствуй, Клопик! –сказала Склеппина, встав на пороге.–Помнишь меня? Знаешь, кто я?       Ребёнок повернулся к ней. –Леди Склеппина! Я рад, что вы пришли!       Он подбежал к женщине, которая взяла его на ручки и поцеловала в лоб. Она знала, что сначала нужно установить доверие между ней и запуганным мрачной обстановкой мальчиком, чтобы приступить к игре. –Леди Склеппина, вы сюда, чтобы меня забрать?!       Склеппина покачала головой. –Нет, малыш, но я пришла, чтобы навестить тебя и немного поиграть. –А когда тогда меня заберууут? –взгрустнул Клопик. –Потерпи немного, Клопик, всё будет хорошо, я тебе обещаю. А ещё сегодня нам будет очень весело, смотри, что я тебе привезла с собой!       Склеппина вытряхнула пакет. Из него высыпался блочный конструктор, трёхцветный мячик, три погремушки, сепаратор и плюшевый медведь с более маленьким мягким брелком в виде мышонка в матроске.       Клопик завизжал в восторге и первым делом схватился за любимые игрушки. –Леди Склеппина, спасибо за Медведика! –Теперь тебе с ним не будет скучно.–мягко улыбнулась женщина в белом, подсаживаясь к ребёнку, который, обнимая медведя, принялся за строительство домика из блочного конструктора. Когда Клопик закончил строительство, он поселил туда Медведика и Сан-Саныча. Тут Склеппина задумала ролевую игру. Она играла за Сан-Саныча, а Клопик за своего любимого Медведика. –Пи-пи-пи, спасибо, милый Медведик! –запищала фальцетом женщина, беря в руку мышонка, сжимая по бокам его лапки.—Я обожаю ходить к тебе в гости! Ты мой самый лучший друг! –Ыееее! –Клопик пытался сымитировать рёв медведя, двигая им из стороны в сторону.–Наверное, пора поесть! –А что у нас на обед? –Мяяясо! –довольно прогудел Клопик. –Ой, мясо? Мяско я не ем, извини! У меня очень маленькие зубки. У тебя есть сырок или семечки какие-нибудь, Медведик? –Ыеееесть! Вот, держи! А я мяса поем.       Клопик взял свою игрушку, а Склеппина свою и они соединили их лапки вместе, будто плюшевый медведь что-то передаёт милому мышонку.       Затем вампиры хором довольно зачавкали, имитируя вкусный обед. –Ох, спасибо, давно я не ел такой вкуснятины! Пи-пи-пи! –зашевелила мышонком Склеппина. –Пожалуйста! Ты ко мне приходи, у меня этих семечек целый вагон! –В следующий раз я принесу тебе мясцо! Услуга за услугу! А теперь давай играть! –Давай-давай, а во что? –В мячик! –Ура!       Клопик со Склеппиной встали друг напротив дружки, взяли своих персонажей в руки, а в свободную мячик. Они начали играть в съедобное-несъедобное. Победа была за Склеппиной. –Пи-пи-пи, была чудесная игра! Давно мне так не было весело! –Ыеее, а мне неет, я проиграал! –Не расстраивайся, милый Медведик! Главное–не победа, а участие! Главное, что мы весело провели с тобой время!       Склеппина взяла свою игрушку за лапки и обвила их вокруг игрушки Клопика, а Клопик сделал со своей игрушкой точно также, таким образом они имитировали обнимашки. –Пи-пи-пи, я так устал после игры и угощения! Давай поспим! –Давай поспим! У меня тут очень мягкая постелька.       Клопик снял с головы шляпу и поместил её в блочный «домик». В шляпу он положил плюшевого медведя, а Склеппина Сан-Саныча. –Спокойной ночи, Саныч! –Сладких снов, Медведик!       На этой ноте коротенькая ролевая игра закончилась. Радости Клопика после неё не было предела. Но ему очень не хотелось после игры отпускать Леди Склеппину. –Леди Склеппина, пожалуйста, только не уходите, мне ужасно скучно! –запищал Клопик, хватая её за кусок белого платья.–И меня снова начнут кормить противными таблетками!       Склеппина поманила мальчика руками и он сел к ней. –Я помню тебя совсем младенцем! –восторженно начала Склеппина, поглаживая Клопика по голове.–Ты был таким крохотным, как котеночек, ты только спал и кричал. А когда ты кричал, я кормила тебя молоком из своей груди. Ты довольно кушал и рос. А теперь вырос вот таким замечательным юношей! Я воспитывала тебя, как мама-кошка.       Женщина, приобняв Клопика, поцеловала в его тонкую шею, а затем прошлась тонким языком от его яремной вены к щеке, оставляя за собой тонкую дорожку из слюны.       Клопик захихикал.       Леди про себя отметила нежность кожи мальчика и сделала то же самое с другой стороны. –Клопик, я очень люблю послушных деточек. А ты к тому же мало того, что послушный, так ещё и хорошенький.       Склеппина прижала к себе Клопика посильней. Тот икнул. –Теперь сейчас я тебя защекочу-защекочу, не убежишь!       Склеппина начала зеленеть и медленно открывать свой рот, покрываясь мышцами. У неё рот окрылся до невозможных величин, а губы разъехались, образуя щупальца. На каждом щупальце было 32 зуба. Её руки с когтями крепко держали орущего от ужаса Клопика и никуда не отпускали. Но их теперь никто не услышит.       Красные глаза Склеппины смотрели на малыша с ненавистью и голодом. С диким рёвом она вцепилась в его лицо и начала хрустеть мясом с хрящиками, высасывая из него ткани. Клопик завизжал во весь рот, пытаясь отбиться от Склеппины, но это было бесполезно. Женщина превращала его лицо в безглазое и беззубое кровавое черепо-мессиво, пережёвывая его щёки, губы, дёсна, задорно похрустывая молочными зубами и зачатками постоянных зубов. Она жрала и проглатывала каждую лицевую кость черепа, раскусив седловидную и решётчатую, она съела его гипофиз, а засунув свой язык в разорванный нос и выше, она начала высасывать из него головной мозг. Её слюна разъедала каждую паутинную оболочку, которая попадала ей в рот под воздействием чудовищного давления, которое она создавала при помощи своих хелицеров. Мозг булькал в черепе Клопика, как забытый нерадивой хозяйкой суп на плите, разжижался и спускался через нос вниз в рот Склеппины жёлтым густым потоком, напоминающим гнойные сопли, но таким вкусным! Ароматным! Голова Клопика потихоньку начинала сдуваться с хрустом черепной коробки, которая начала проваливаться вовнутрь. После того, как Склеппина выжрала всё мясо из головы Клопика, на шее лишь висел бесформенный кожанный мешок с волосами, наполненный костями черепа. Женщина откинула трупик мальчика от себя, схватила кожанный мешок и с треском оторвала его от шеи, кинув прочь. Перед ней сиял позвоночник и хрящики.       Склеппина вновь взяла тельце в руки, вцепилась в его позвоночник своими ужасными зубами, раскусила его, сломала когтистой рукой позвоночник вдоль тела и с всхлюпами и бульканием начала высасывать из трупа мальчика спинной мозг. –Каков обед! Каков обед! Давно мечтала пообедать таким хорошеньким вампиром! –зарычала Склеппина.—Всё равно от тебя толку в нашей школе было мало! Чавк-чавк. Хлюп-хлюп. Ням-ням.