Уебу тебя я в тундру

– Мразь, – прошипел Тони. – Какая же ты мразь... Видео с жестокой расправой над его родителями длилось считанные минуты, но для Тони, варившегося в своем личном аду, прошла вечность. – За что?! Что они тебе сделали?! Маму – за что?! – Старк, я все объясню, – взмолился разом побелевший Барнс. Винтовка в его руках тряслась. – Что тут, блять, еще объяснять, гнида?! – Прошу, послушай… Губы у Барнса дрожали. Он медленно отступал от Тони спиной к стене. – А моих родителей ты слушал, когда их убивал?! – заорал Тони, и его окончательно перемкнуло. Убийца стоял рядом, говорил, дышал, мать его! Это было много лет назад, и Тони был свято убежден, что давно смирился со смертью родителей. Как же он ошибался: нихуя он был не железный, да и все человеческое вытесняло дикое бешенство. У него все кишки узлом заворачивались, а на глаза наползала красная пелена. – Я не хочу с тобой драться, – Барнс обреченно откинул винтовку в сторону. – Живым ты отсюда не выйдешь! – просипел Тони изменившимся до неузнаваемости голосом. – Ты кровью умоешься, дрянь модифицированная! Барнс пытался что-то сказать, но жалкие оправдания Тони были ни к чему: из глубин души поднялось что-то черное и страшное, требующее стереть его с лица Земли. Тони представил, как сдавливает Солдату шею, тот синеет, бесполезно царапает его броню ногтями… И фантазия отозвалась на сердце мрачным предвкушением. В жизни Тони случались трагедии, перевернувшие его мировоззрение. Когда Инсен, за три месяца в плену ставший почти родным, ради призрачной возможности его побега пожертвовал собой. Когда Стейн, заменивший отца, хладнокровно предал и планировал его убить. Когда Пеппер, доверившаяся его обещаниям, что он поймает ее и спасет, полетела в огонь с головокружительной высоты. Когда он осознал, что у них с Беннером получилось в итоге эксперимента со скипетром Локи, и к чему это привело. Но никогда Тони не захлестывали настолько темные и сильных чувства, совладать с которыми он не мог и не хотел. Всепоглощающая концентрированная ненависть опьяняла и восхищала. Пристрелить эту падаль будет слишком просто, он должен мучиться! Он должен умирать долго. И чтоб в его теле ни одной целой кости не осталось. Проигнорировав встроенное в костюм оружие, Тони набросился на Зимнего Солдата, обрушивая на него лавину сокрушительных ударов. От такого обычный человек сразу же склеил бы ласты. Тони желал ощутить чужую боль и чужую кровь, лишь этим можно было бы потушить пожар, вспыхнувший у него внутри. – Меня обнулили, я был не в себе! – крикнул Барнс. – Мне похуй! Сдохни, тварь! Ты! Убил! Мою! Маму! – каждое слово Тони сопровождал оплеухами, стараясь превратить смазливую рожу Барнса в кровавое месиво. Тот блокировал, но металлической руки явно было маловато, чтобы сдержать натиск осатаневшего гения. Силы были не равны: каким бы идеальным бойцом ни являлся Зимний Солдат, шансов в одиночку отбиться от Старка в облачении Железного Человека у него не было, и это понимали оба. – Помогите ей… Прошу… помогите… Сержант Барнс?.. – шептал отец на пленке. Запись воспроизводилась по кругу, лезвием проходясь по нервам и вгоняя Тони в неконтролируемый гнев. Барнс тоже из-за нее дергался. Он вырвался из хватки, подскочил к стоящему на стуле телевизору, на миг обернувшись к Тони спиной, и разбил экран железным кулаком. За что и поплатился: Тони активировал свои реактивные ботинки и на полном ходу врезался в Барнса, протащив его за собой и, не снижая скорости, впечатал в бетон. Барнс не успел сгруппироваться, и его голова гулко встретилась со стеной. Судя по поплывшему взгляду, его знатно приложило, волосы тут же слиплись от крови, бурая капля прочертила линию из-за уха по шее вниз. Тони, вкладывая всю злобу, несколько раз добавил ему по почкам, а потом еще разок ударил его по голове: – Каково тебе быть на его месте? Зимний Солдат терпеть умел, но от вопроса Тони на его щеках блеснули слезы. – Я никогда себя не прощу, что не смог этому воспрепятствовать, – прохрипел он. Не смог. Воспрепятствовать. Тони затопила новая волна ярости, и если вначале он хотел удавить Барнса собственными руками, то сейчас вскинул ладонь, целясь ему прямо в лоб. В последний момент Барнс перехватил его запястье и повернул так, что залп пришелся точно на реактор. – Сука! Теперь уже Барнс прижал его к стене, умышленно выламывая реактор – сообразил, паскуда, что без него жемчужина инновационной техники станет кучей металлолома. Тони очутился в невыгодном положении: рука оказалась неудобно зажата между телом и камнем, а вторую Барнс предусмотрительно удерживал клешней подальше от себя. Пятница истерично выкидывала на монитор графики о критических повреждениях, все мигало красным. Тони давно усвоил, что отрицательный опыт – это тоже опыт, и позаботился, чтобы методы Обадайи больше никогда не сработали и никто без его ведома не смог вытащить реактор. Секунду спустя активировался вмонтированный предохранитель, и из груди вылетел луч лазера. Выстрел в упор стал для Барнса неожиданностью, Тони видел, как в шоке расширились его глаза. Он сделал несколько шатких шагов и грохнулся на колени, неверяще таращась на обрубок плеча с торчащими из него искрящимися проводами. Если протез подключен к нервной системе, ощущения у него самые что ни на есть отпадные… Тони не ждал, пока Барнс переварит повторную потерю конечности: он со всей дури лягнул его по ребрам, опрокинул на спину и наступил на его живую руку. Под ногой мерзко хрустела раздрабливаемая кость, Барнс выгнулся и замычал, отвернув от него залитое кровью лицо. Но Тони не остановился и продолжил напирать, думая, что сейчас посыпятся мольбы и отговорки, но Барнс сумел удивить: – Стиву… – задыхался в судорогах Барнс. – Роджерс тебя не спасет. – Стиву не говори… что это… ты меня… – Барнс закашлялся, из уголка рта потекла струйка крови, прибавляя алого к общей цветовой композиции. – Не лишай его… сразу двух друзей… Тони как ледяной водой окатило. Он судорожно втянул воздух, и его накрыло воспоминанием об утренних событиях, когда все рухнуло в тартарары. Это было только сегодня утром... Пока Муравей отвлекал внимание, очень эффектно, надо сказать, отвлекал, Стив с Барнсом ломанулись к ангару. Тони хорошо различил с высоты их маневр. Самые умные, значит? Врешь, не уйдешь! Тони чудом не зацепил устроенный Вижном завал – тот не на шутку разошелся, нужно было до него раньше донести, что хоть у Мстителей и есть разногласия, серьезно пострадать не должен никто. Вижн же одним махом едва не угробил половину участников конфликта с обеих сторон, и это если забыть про ущерб в миллионы долларов. Червоточиной грызла мысль о том, что Росс был прав, если где-нибудь собирается больше четырех Мстителей, то так или иначе это место превращается в дымящиеся развалины. Оставалось надеяться, что обошлось без жертв, эвакуацию вроде бы объявили заблаговременно. – Куда-то торопитесь? – поинтересовался Тони, приземляясь на пути у неразлучной парочки и преградив им дорогу к ангару с самолетами. – Не понравилась вечеринка? – Тони, пожалуйста, не мешай, – попросил Стив. – А что еще? Канкан тебе не сплясать? – съязвил Тони. Не мешай, как же, и пусть беглый террорист разгуливает на свободе, потому что они со Стивом в детстве в одной песочнице ползали. Роджерс сам-то слышит, что несет? – Все кончено, сдавайтесь. Они переглянулись, Стив на мгновение прикрыл веки, подавая лишь им двоим понятный сигнал, Барнс нахмурился. Они телепатически общаются, что ли? – Стив, нет, – Барнс колебался. – Стив, да, – отрезал Роджерс. А дальше они действовали синхронно, будто все эти семьдесят лет тренировались в тандеме, а не провалялись двумя замороженными кусками мяса кто во льдах Гренландии, а кто в навороченной криокамере. Стив запустил в Тони щитом, и они накинулись на него дуэтом. У Тони перед глазами так и замелькали кулаки, щит, хрен разберешь, что происходит, кроме того, что его слаженно, но неопасно пиздят. – Иди! – скомандовал Стив, и Барнс резво рванул в джет. «Какого хера?! Они меня совсем не воспринимают?» – возмутился Тони, но тут же получил щитом по ебалу, повезло, что шлем спас. Когда же Тони стартанул было следом, Роджерс самым наглым образом поймал его за ногу и унизительно шлепнул об асфальт. – Якшаешься с уголовниками? Кем ты стал? – вызверился Тони. – Он военнопленный, его пытали! Не мне тебе объяснять, каково это... Если бы ты узнал его поближе… Вот Тони и узнал. – Что ты говоришь?.. – переспросил Барнса Тони. Мысли истерически метались, сталкиваясь друг с другом. Стив ради Барнса готов мир по кусочкам разобрать, отказаться от всего, что имеет, и попереть против закона, своих принципов и своих соратников. Если Роджерс поймет… Нет, неверно. Когда Роджерс поймет, это будет означать полный крах Мстителей. И ему придется вычеркнуть Стива из своей жизни, Роджерс никогда его не простит… «Чтоб он сдох в мучениях! Если я выстрелю, агония продлится несколько минут…» – уговаривал себя Тони, каждая клеточка его тела жаждала смерти Барнса, но теперь он понимал, что после обратной дороги уже не будет. Никому. – Так легко ты, сука, не отделаешься! Ты у меня в «Рафте» сгниешь на пожизненном! – прорычал Старк и отступил, освобождая изувеченную руку. Он еще раз пнул Барнса по ребрам, доламывая уцелевшие и выбивая всхлип, и решительно направился к воротам бункера. Видеть Барнса было выше его сил – желание свернуть ему шею становилось невыносимым. Выйти наружу, срочно. Предупреждения о многочисленных поломках Пятница выводила не зря: костюм практически не функционировал и ощущался бесполезным тяжелым балластом, реактор то гас, то ненадолго вспыхивал, но промежутки были все дольше. Снимать броню не хотелось, но иного выхода не было: костюм мог в любую секунду выйти из строя, и велика вероятность, что Тони в нем просто-напросто застрянет, став памятником самому себе. Так его и похоронят, если когда-нибудь найдут. Связи не было последние пару часов, Пятница работала в автономном режиме. Адреналин после адовой встряски схлынул. От опустошающего изнеможения Тони шатало как после его сенсационных приемов, неизменно попадающих на страницы желтой прессы со сплетнями из жизни богачей. Холод пробирал до костей. Зато это помогло «протрезветь», и буря в душе немного улеглась. В Германии и Штатах апрель был в самом разгаре – тепло, солнце, зеленеющая трава, цветущие деревья, русская природа же была не в курсе, что зима уже закончилась. Хотя тут, может быть, зима вообще вечная. Тони с трудом вывалился из полутемного бункера. Воздух кинжалом резал легкие, но больнее быть не могло. А рядом полыхало зарево и стояла тошнотворная вонь. – Что за черт? – присмотревшись, Тони понял, что горит щедро облитый бензином снегоход. Подожгли его явно не медведи, то есть… – Вот так и стой, – сидящий на ступеньках трапа Земо невозмутимо навел на Тони пистолет. Капюшон натягивать он не стал, в его глазах отражалось пламя, внося инфернальную нотку в облик. – Признаться, Старк, я тебя недооценил, поставил на Зимнего Солдата. Погано-то как. Костюма, способного защитить от огнестрела вплоть до прямого попадания ракеты, на Тони не было. Одно движение, и это жуткое место станет его могилой. Недооценивать полковника Гельмута Земо нельзя, в элитную контрразведку кого попало не брали даже в маленькой Заковии, тем более не ставили в руководство тайного карательного отряда. У Тони было множество недоброжелателей, но Земо – единственный, кто добился такого результата, причем не обладая сверхъестественными силами или технологиями. Опасный и сказочно везучий тип. – Чем бы ни закончились наши разборки, итог один – пуля в сердце? – устало уточнил Тони. – В голову, Старк, в голову. В сердце ведь тебя не берет. – Надо было Барнса пустить вперед, – скривился Тони. – Он жив? – приподнял брови барон. Хороший вопрос. Зимний Солдат без посторонней помощи не жилец, это факт, раны, голод и холод его добьют, но не сразу. И если Тони соврет про него, а переговоры зайдут не туда, то Барнса ждет незавидная участь. – Пока да, – выплюнул Тони. – Поразительно, – Земо рассматривал его с интересом исследователя, поймавшего редкого жука. Он будто взвешивал, что лучше: убить Тони самому или оставить его умирать в ледяной пустыне. – Ты такой план подготовил, вложился в его реализацию, сумел успешно провернуть сложную схему… А если бы я не прилетел? – утер лоб Тони. – Да, тогда неловко бы получилось, – согласился Земо. – Но я знал, что ты сюда придешь. Я год занимался только тобой и больше никем. Изучал, следил… – Зачем это все? – Тони убедился, что снегоход взрываться не собирается, подобрался ближе и уселся в сугроб в паре метров от горящего остова. – Заковия, – небрежно бросил Земо. Короткое слово камнем упало между ними, и Тони стиснул зубы. Все-таки Заковия. Старк всем сердцем надеялся, что это все не из-за нее, мало ли причин мечтать о его смерти? Он создавал костюм для спасения людей, но Альтрон свел на нет его старания. Тони старался не думать, сколько жизней унесла катастрофа, в которую он внес ощутимый вклад. Да что уж там, источником которой он стал. Но сейчас ему незачем каяться перед Земо, это вызовет совершенно противоположную реакцию, как с ним самим было полчаса назад. Душещипательные беседы не помогают. – То, что произошло тогда… – Полностью твоя вина, – договорил за него Земо. – Твоя и таких, как ты. Вы возомнили себя богами, вершите судьбы людей, а на деле вы кучка самовлюбленных, купающихся в лучах всемирного обожания подлецов. От Мстителей и подобных вам один вред. Вас надо уничтожать, но чтобы вы не стали мучениками в глазах народа. Империя, поверженная внешними врагами, возродится, но раздираемая изнутри – сгинет навеки. Зимний Солдат удачно подвернулся, им так легко манипулировать, назвал код, и он весь твой: ни эмоций, ни желаний, ни памяти… Он отлично сыграл роль яблока раздора. Слышать про код было неприятно, хоть Тони и не сомневался в своих действиях. – Не хочу в тебя стрелять. Это слишком просто, – вздохнул барон. – Здесь тебя не отыщут, «Гидра» позаботилась о глушилках на многие километры вокруг. Так что развлекайтесь с Зимним Солдатом. В конце останется только один, как в классике. Да и он недолго протянет посреди ничего. – Я до тебя доберусь. Не знаю как, но доберусь, – пообещал Тони. – Не спорю, ты страшен в гневе, меня впечатлило, – покивал Земо. – Но мне теперь на это плевать. Я потерял всех, ради кого стоило жить. Прошла пара дней, прежде чем я раскопал останки. Мой папа закрывал своим телом моих жену и сына… А Мстители вернулись домой, – он посерел лицом и тяжело сглотнул. – Хватит лирики. Твои друзья и семья за моих друзей и семью. Твоя медленная бесславная смерть за мое тупое бессмысленное существование. Увидим, сколько ты продержишься. Счастливых Голодных игр. С этими словами Земо скрылся в недрах джета и задраил люк. Спустя полминуты джет взлетел и пропал в начинающейся вьюге. – Почему мой джет угоняют все, кому не лень?! – возопил Тони вслед, провожая самолет взглядом. – Сканер отпечатка в управление прикрутить, что ли? Хотя, говорят, при экстренной необходимости всегда можно отрубить нужный палец... Он зябко поежился: темнело, погода, и так не ахти, портилась. Казалось, что все люди умерли и он, единственный выживший в целом мире, греется на обломках цивилизации. – Охуеть. И в свободном остатке у меня горелый снегоход, полудохлый Барнс, нерабочий костюм и метель. За-ши-бись исходники... Тони повернулся к нарастающему ветру спиной и вошел в бункер, еле волоча ноги. Что ж, такое с ним уже бывало – злость, одиночество, холод, отчаяние, а он фиг знает где, и костюм в виде запчастей. Но ничего, жизнь показала, что для того, чтобы угандошить Тони раз и навсегда, этого недостаточно, и сейчас нет ни одного намека, что в этом вопросе что-то изменилось. Нет, Тони Старк чего-то стоит и без брони Железного Человека, как бы кое-кому ни хотелось обратного. Запирать ворота Тони не стал, это было излишне, если сюда залезут медведи, то им же хуже. Он прикрыл створку, отодвинул фрагменты раскуроченного костюма в угол и огляделся в холле: бетонный пол, бетонные стены, там, где скала уходит под откос, между колоннами узкие окна до потолка, затем дверь в просторную караульную. Раньше здесь располагался пост наблюдения с проходной. Судя по тому, как спокойно Земо вещал из-за стекла, оно было пуленепробиваемым. На одном из телевизоров он включил для них видео, но не меньше десятка ламповых экранов оставались мутными. Пульт в караульной был старомодным, подписи только на русском, но постепенно Тони смог бы с ним разобраться. Интересно, есть ли тут радиопередатчик? Времени у него завались, хоть тыкай во все подряд и надейся, что у русских в секретном бункере нет ядерных ракет, нацеленных на Нью-Йорк, которые запускаются с одной кнопки. – Но это же не просто русские – русская «Гидра». От них можно ожидать любых сюрпризов, – пробурчал Тони и нажать на что-нибудь не решился, лишь погладил пульт, стирая с него пыль. Какие-то рычаги и тумблеры недавно трогали, Земо лазил, кто же еще. Тони обернулся на валяющегося на полу Барнса. Без сознания, но жив. Они вошли вместе, а выйти, по замыслу Земо, должен был кто-то один. Тони прикусил губу, стараясь не смотреть на оторванную металлическую руку в углу. Ему нужно сохранять ясность ума, если он на секунду поддастся панике, ему хана. На нежелезную составляющую Железного Человека Земо рассчитывал, нельзя идти у него на поводу, он и без того вел себя предсказуемо, пора остановиться. Земо запланировал, чтоб они сюда попали, хватит того, что ему это удалось. Тони уставился в стену. Он должен окочуриться тут либо от руки Зимнего Солдата, либо от истощения. Барон небезосновательно назначил его ответственным за весь пиздец в Заковии и хотел, чтоб Мстители не просто исчезли, а чтоб они и их благие дела были оплеваны, обесценены и забыты. Так вот хуй ему. Большой железный хуй. Не в первый раз с Тони такое происходит: по всем пунктам виноват один, все свидетели, все улики против него, а ниточки дергали совсем другие люди. Похищение в Афганистане, Мандарин, провал проекта «Озарение» и Щ.И.Т.а вкупе и даже нападение читтаури имело двойное дно. Надо ли удивляться, что у гибели его родителей это второе дно оказалось с щупальцами? Это закономерно. Совы не то, чем они кажутся, и в принципе все, сука, не то, чем оно кажется поначалу, так что не будем торопиться отрывать голову закадычному дружку Капитана. Она нам еще пригодится. Фьюри однажды сказал, что, сколько бы у Тони не было патентов, война – не его изобретение. Но чтобы стать в чем-то непревзойденным мастером, патент иметь не обязательно. А Тони Старк в войне специалист. Это бункер – да, «гидровский», да, заброшенный неизвестно когда, да, он наверняка морально устарел, но это бункер. Он строился для того, чтобы внутри него можно было выжить. И здесь жили, здесь была база, здесь были люди, много людей, много техники, они где-то спали, что-то ели, они здесь мылись и дышали не один день, они как-то прибыли сюда и как-то уехали, не испарились, не растаяли. Значит, и у Тони шансы выбраться существенно выше нуля. Разберемся, что тут есть. – В этом бункере должна быть куча всего, – говорит Тони вслух. Так убедительнее. Эхо голоса отражается от стен. Тони вздрогнул. В одной термофутболке слишком холодно. Часы на руке показывают почти пять по местному времени, сколько в Берлине или в Нью-Йорке – загадка. Перевелись, наверное, автоматически во время полета. Циферблат не разбился. Тони нормально не спал вечность. Чтоб ночью, лежа, в постели, раздетым и больше четырех часов – где-то с неделю назад. Он думал, что идет по пеленгатору джета, чтобы изловить сбежавшего из-под охраны террориста Джеймса Барнса и тем самым отвести беду от Мстителей: и тех, кто подписал соглашения, и тех, кто отказался, и тех, кто раз за разом совал голову в петлю, да, Стив, я тебя имею в виду, и тех, кто про эти соглашения не в курсе. Тони рассчитывал узнать, кто стоит за взрывом в Вене – ведь инцидент явно был нацелен на то, чтоб подорвать их и без того не самую радужную репутацию. Он полагал, что у Барнса есть ответы. И тут он угадал. Правда, вышло, что ответов многовато. Нужно взять себя в руки. Тони проводит ладонью по лицу. Как же он устал... Может он теперь, после вот этого вот всего, ненадолго прилечь? Увы, но не прямо сейчас. Под потолком присобачено что-то похожее на светильник. Стекло мутное, на нем красная стрелка, указывающая на ворота. Тони осторожно шагает к проходной. – Ну-ка, ебаная пещера Али-бабы, сим-сим, откройся! За постом наблюдения длинный темный коридор, ведущий в глубину. Тони на интуиции ощупывает стену и быстро находит выключатель, точнее, в данном случае включатель. Загораются лампочки. Стены выкрашены противной зеленой масляной краской на высоту метра полтора и дешевой побелкой. Двери, двери, простые, деревянные, есть и несколько железных, все закрыты, а то и заперты, Тони не стал проверять: – Я займусь вами попозже, детки. Не скучайте без меня. Пальцы скользят по ручкам. Все его внимание приковывает к себе решетка в конце коридора. Лифт. Агрегат в рабочем состоянии. Тони осматривает допотопный механизм – шахта ведет только вниз, лестницы нигде не видно, и если он спустится, а лифт подниматься откажется, придется обратно лезть по проводам. Тони не рискует: он жмет кнопку и тут же выпрыгивает, дожидается, пока внизу погрохочет, и вызывает кабину снова наверх. Лифт возвращается и гостеприимно разевает перед ним свою пасть. – Фурычишь, значит, – одобрительно похлопывает по панели лифта Тони и спускается. Свет зажигается сам, датчики срабатывают – очередной коридор, слева клетки с внушительными по толщине прутьями, справа какие-то кабинеты, если судить по мебели: столы, стулья, шкафы с книгами. Все двери нараспашку. В одном из кабинетов во всю стену гигантская карта Советского Союза, в другом груда медицинских плакатов. Ни души. В тишине пронзительно громко лениво-медленно капает вода. Тони облизывает пересохшие губы и идет на раздражающий звук. Клетки кончаются. В двух комнатах спальни, если это можно так назвать. Уродливые деревянные кровати выстроены рядами. Впечатление, что в последний раз на них спали в прошлом веке, вокруг неуютно и мертво. В соседнем помещении столовая. Обстановка там такая, что Тони глубоко сомневается, что ему в этой атмосфере что-то в горло полезло бы. Если только русская водка или ямайский ром. На хлипком столе с пластиковой столешницей одиноко стоит белая эмалевая кружка с нарисованной на ней ромашкой. Вид у посудины суровый и независимый, и Тони поймал себя на том, что примеривается, как ее использовать в бою – поставить против танков или сбросить вместо бомбы на город. Пить из нее что-то кроме чистого спирта или формалина выглядит кощунством. Единственная на нижнем ярусе запертая дверь имеет табличку. – Апкс... апкснэб? – пытается прочитать Тони. «Ну да, Старк, мало тебе битвы в аэропорту и рукопашной с Барнсом, сломай еще язык для полного счастья, а то не побит рекорд травм на квадратный метр». В роли внутреннего голоса сегодня выступает Наташа. Скорее всего, потому что думать о Роуди для Тони было адски больно, и его подсознательные предохранители этого не допускали. Роуди в качестве гласа разума ему сейчас бы не помог. Чтобы выжить в таких условиях, нужно что-то гибкое, хитрое и с опытом жизни в России. Наташа прекрасно подходит. Тони сворачивает в закуток с двумя дверями. Выключатель снаружи. – Ха! Перед ним сортир. Общественный туалет человек на -дцать: пять писсуаров, пять раковин с зеркалами – два крайних чуть кривят по вертикали, рядок кабинок, пол и стены в безликой керамической плитке линяло-голубого цвета, который почему-то ассоциируется с операционной. Тони подошел к раковинам, провел под кранами – сухо, не капает. Он аккуратно повернул громоздкий вентиль, приложив усилие, чтоб раскрутить заржавевшую резьбу. Он готов в любой момент отпрыгнуть, если кран сорвет, но все обошлось: вода полилась тонкой извивающейся струйкой, и Тони с облегчением подсунул под нее руки. Лучше, чем ничего. Он торопливо набирает воду в ладонь и жадно пьет, потом умывается. – Ну и рожа у тебя! – с упреком выговаривает Тони своему отражению. Ни мыла, ни полотенца нет и в помине. Тони, нервно отряхиваясь, заходит в казарму, сдирает на первой попавшейся постели с тощей подушки серую наволочку, рвет ее на куски, вытирается и отбрасывает тряпки на кровать. Свет в туалете он выключает. Надо экономить электричество, как минимум не тратить его по пустякам. Какой-то генератор на базе точно есть, но испытывать его на прочность повышенными нагрузками что-то не хочется. За второй дверью просторная душевая на взвод солдат. Та же плитка на стенах и полу. Протечка тут: капля с металлического подсолнуха, служащего лейкой душа, срывается прямо на сетку с редкими дырками на сливе в одной из кабинок. Тони осмотрелся, но ничего, что бы могло ему помочь в починке, не обнаружил. – Не моя проблема, – зло огрызнулся он в пустоту. Это была глупая инстинктивная мысль. Он не обязан здесь ничего чинить. – Кап! – возражает душевая. – Не пререкайся! После поговорим! Тони устало сжимает переносицу. Он так привык, что помощник-ИИ ему отвечает, даже если он один, что по привычке разговаривает сам с собой. Раньше он и внимания бы не обратил, но теперь это кажется неадекватным – хотя на базе из людей лишь он и недоломанный ублюдок. В коридоре сгущается тьма. Несколько лампочек не горит, перфорированные железные ступени идут вниз. Тони ведет себя как на пожарной лестнице во время дождя – хватается за перила, боясь поскользнуться или пропустить ступеньку, и очень сожалеет, что не взял винтовку Барнса, какое-никакое, а оружие. С ней он бы чувствовал себя увереннее. Зал перед ним вряд ли дело человеческих рук. Слишком много камня. Больше похоже на пещеру. – Они тут что, парады проводили? – шепчет Тони. Изначально это наверняка была пещера. Тони читал, что «Гидра» времен Второй Мировой любила всякие горы и ущелья, где удобно устраивать подземелья и потайные лазы. В темноте наверху поблескивают фермы и балки. Тони прищурился и разглядел отблики на огромных прожекторах. У дальней стены стоят какие-то квадратные кубы, подсвеченные мягким медово-желтым светом. Видимо, электричество в бункере экономит один Тони. Он подходит, чтобы рассмотреть кубы, и выясняется, что это стеклянные гробы. Белоснежка отдыхает. Или уместнее была бы аналогия со Спящей Красавицей? Кого там из этих баб хоронили в хрустале? Еще не хватало разбираться в таких сортах дерьма, как продукция «Дисней». За толстым стеклом законсервированы трупы – опутанные приборами, проводами и трубками четверо мужчин и женщина. У всех продырявлен череп, и Тони от удивления не сразу понимает, что в них стреляли сквозь стекло. Оно было достаточно прочным, чтоб не разлететься вдребезги, да стекло ли это? Тони рассматривает устройство поподробнее и замечает, что оно служит холодильником. Мало того что под землей царит естественный холод, тела упаковали в криокамеры, но герметичность нарушена, и лишь по краям, на ребрах кубов, далеко от той точки, где пуля пробила стенку, сохранился узорчатый лед, остальное оттаяло. На термометре внутри минус тридцать восемь сменилось на минус тридцать семь. Теплеет. Значит, стреляли недавно. Земо? Ну а кто ж еще-то. Зачем? Кто это, блять, такие вообще? Шестой куб был пуст. Тони, пока шел к нему, споткнулся о кабель, ведущий к чему-то напоминающему кабинет стоматолога, ибо в середине возвышалось кресло, смахивающее на то, в которое сажают пациентов дантисты. Ну, с поправкой на то, что лечили зубы тут Терминатору. Хотя количество встроенной в кресло техники как бы намекает, что Терминатор здесь же регулярно и МРТ проходил, и ЭКГ, и флюорографию с эндоскопией, причем все одновременно. Итак, шестой куб пуст. Тони гладит его обшивку. У него ощущение, что он вот-вот догадается о чем-то, но никак не ухватит идею за хвост. Бесполезно. – Мне нужно поспать, – одними губами произносит Тони, в отчаянии прислонившись лбом к стеклу. «Не спи, замерзнешь», – в воспаленном мозгу снова материализуется голос Романовой. Она права. Надо найти уголок, где потеплее, и немного отдохнуть. В таком состоянии он все равно ничего не может сделать. Тони напряженно размышляет. Ему до боли в костях неохота спать на шконке в продуваемой сквозняком камере или на тонком матрасе в солдатских казармах. Но, кажется, других вариантов нет. И тут его осеняет: в какой бы жопе мира ни построили эту базу, у нее был начальник, важная шишка. И он явно не жил в казарме с солдатами, нет. У него было комфортное гнездышко, и что-то подсказывает, что там же находится самая удобная в радиусе пары сотен километров кровать. – Раз, два, три, четыре, пять, я иду тебя искать! – Тони нетвердым шагом потопал к кабинету с картой, зажег там свет и нашел незапертую дверь, между горшком с засохшим фикусом и витриной с гипсовыми головами. У местного начальства был извращенный вкус в искусстве: снизу вверх – мужик средних лет с бородой в древнем остроконечном шлеме, отдуловатый старик с повязкой на правом глазу и почти лысый мужчина с ямочкой на волевом подбородке. Последний показался Тони смутно знакомым по черно-белым историческим хроникам. Он даже на миг задумался, где мог бы его видеть, не считая записей отца, но так и не вспомнил – уроки истории в колледже он безбожно прогуливал. За дверью обнаружилась спальня. Тони удовлетворенно хмыкнул: – Вот это я понимаю, люкс «пять звезд»! В комнате была кровать с неплохим матрасом, застеленным бельем и лампой на тумбочке, плюс имелся симпатичный диванчик напротив. Единственное, что раздражало – здесь было так же холодно, как и в коридоре. Тони полазил по шкафам, добыл тоненький плед в мелкую клеточку, рулон жутковатой серой туалетной бумаги и карманный календарик на две тысячи четырнадцатый год с фотографией осеннего березового леса. Но главной добычей стала откопанная на антресоли, слегка покоцанная молью армейская униформа. По крайней мере, внешний вид у этого серого пальто был вполне военный, несмотря на не слишком ладный крой, и сел он на Тони хорошо. В конце концов, в нем было гораздо теплее, чем в термомайке с длинными рукавами, надетой на Тони под экипировку Железного Человека. Ее терморегуляция не была рассчитана на долговременное пребывание в Сибири. Тони подозревал, что если б не пальто, то к утру он был бы готов отсосать за валенки и шапку-ушанку. Вот почему в бункере электричество подключено, а отопление нет? Русским что, на холодину пофиг или им норм было? На подготовку теплого лежбища, в котором вероятность замерзнуть насмерть была бы чуть меньше, чем пресловутое «пятьдесят на пятьдесят – или замерзнешь, или не замерзнешь», ушло много времени. Тони пошарился по солдатской спальне, приволок оттуда с десяток тонюсеньких казенных одеялок, по размерам явно не на половозрелую мужскую особь, и свил на кровати что-то вроде кокона. Затем он в несколько заходов перевез костюм Железного Человека с верхнего уровня вниз и свалил в одном из кабинетов. Надежда на то, что и без реактора удастся его как-то запустить, хотя бы частично, разбилась об электрические розетки. Резервная штепсельная вилка не входила в пазы: они располагались иначе и выглядели сюрреалистично. Приделать другую вилку? В целом идея казалась сомнительной. Тони на одних морально-волевых заставил себя не думать о том, что у русских и электрический ток может быть какой-то прибабахнутый. – Да уж, ремонт потребует времени и инструментов, – пришлось признать Тони. – Все завтра! – решил он. Эта беготня туда-сюда его уже изрядно измотала. Он прямо как был, в трофейном пальто, улегся и на пару минут выдохнул, но все-таки по-настоящему расслабиться не смог. Перед внутренним взором стоял, точнее, лежал человек в черном, выгнутый в неприятной глазу гнетущей позе. Пока Тони изучал бункер, Барнс оставался без сознания. Трудно сказать, что для него было хуже – болевой или еще какой там шок из-за руки или то, что Тони его отметелил от всего сердца. – Идиот, – Тони сел на кровати. – Тони, ты редкостный дебил, – продолжил он ругаться в лифте. – Просто кретин, – утер он сопли, когда вышел в холл. За воротами стемнело. – Нам обоим было бы проще, если б ты окочурился, – сообщил Тони Зимнему Солдату, взваливая его на плечо. – Ну вот, Тони Старк начал таскать в постель мужиков. А когда-то девушки к нему сами в койку прыгали... – пожаловался он, сгружая бесчувственное тело на диван и укрывая его одеялами. – Старею. Выглядел Барнс как жертва лобового столкновения с БТР. Тони должен был бы от души порадоваться деяниям рук своих, но вместо этого с ожесточением сплюнул, сходил за обрывками наволочки, намочил ее в сортире и немного обтер морду Барнса влажной тканью. Лицо у него было опухшее и бледное, но рана на голове уже не кровоточила. Пользуясь тем, что недокиборг в отключке, Тони осторожно снял с него изодранную куртку с одним рукавом. Правая рука Барнса представляла собой сплошную гематому. Тони разодрал и простынь из запасов в казарме, сплел из нее нечто типа веревок и символически привязал Барнса к дивану поперек груди и в районе бедер, протянув импровизированные путы под днищем. Задача была не зафиксировать, чтоб он не сбежал, а чтоб не свалился нахер с дивана и не расшиб себе еще чего-нибудь из жизненно важных органов. Ну и нельзя не признать, что с еле работающей рукой выбраться даже из таких примитивных завязок будет непросто, шум поднимет, пока разберется в темноте, что с ним и где. В общем, спать с ним в одной комнате казалось более-менее безопасным. – Спокойной, блять, ночи, – пробормотал себе под нос Тони, гася лампу и заваливаясь на кровать. Сон не шел. Несмотря на физическую усталость и эмоциональную истощенность, взбудораженный мозг отказывался вырубаться, прогоняя перед глазами кадры с проклятой пленки. Тони раз за разом заново проживал те кошмарные мгновения, и его не покидало чувство, что во всей этой истории он упускает какую-то ключевую деталь. Но сейчас он не в состоянии трезво соображать. Подневольный сосед вел себя смирно, не мешал, попыток побега не предпринимал, лежал себе трупом так тихо, что Старк несколько раз срывался проверить, не отбросил ли он копыта. Вопреки собственным словам, Тони не горел желанием оставаться в этом мрачном месте в абсолютном одиночестве, хотя компания Барнса была худшей из возможных. К тому же за содеянное гаденыш свое получил и получит еще на суде. Уж Тони позаботится, чтоб суд устроили официально и чтоб Барнс на него попал. Темнота была непроглядной. Тони представил, где находится: сначала десятки метров под землей, погребенный под камнями и сковавшей почву мерзлотой, потом пустынные снежные пространства, горная гряда на горизонте, узкая извилистая полоска, которую он успел заметить, скорее всего, река, на карте было что-то похожее. Далеко-далеко за хребтом раскинулся океан, а на другом его берегу, через тысячи миль – жаркая солнечная Калифорния. Там когда-то у него был дом, мастерская, любимая женщина и будущее. Сейчас у Тони нет ничего. Вокруг только черное безмолвие. Значит, придется сделать себе дом, мастерскую и будущее из него. Любимую женщину, конечно, из такого не слепить. Впрочем, свою любимую женщину Тони Старк просрал самостоятельно и довольно давно, тут ему черное безмолвие не поможет.