Уебу тебя я в тундру

Как известно, у Тони Старка есть сердце. И сегодня оно чуть не словило инфаркт. У Наташи была поговорка про то, что утро вечера мудренее. Это мудреное утро началось потрясающе – Тони потом еще долго трясло. Сложно не проникнуться, когда в непосредственной близости от тебя кто-то орет, будто его прокручивают в мясорубке. Тони, ничего спросонья не соображая, кувыркнулся с кровати, чудом не свернув себе шею, и жестом призвал костюм, но в итоге замер в идиотской позе. Подфартило, что темно, никто не видит… – Да хули ты так вопишь, удод?! – рассердился он. Ответом ему стал жалобный скулеж. Так стонет раненое, ни на что не надеющееся животное в сети живодера. В кромешной тьме звучало особенно жутко, Тони пробрало до мурашек. Нащупывая лампу, он всерьез задумался, что могло завестись в заброшенном бункере «Гидры» – любителей негуманных экспериментов. Если Барнс устроил такой концерт, то его, скорее всего, уже доедают. – Блять, точно нацелился всех Старков угробить, – процедил Тони, когда включил свет и убедился, что никаких чудовищ вокруг нет. Но вот мечущийся на диване Барнс выглядел неважно. – Если бы меня не починили, то я прямо тут нахер бы и откинулся… Ладно, что там с тобой, «отдам концы в хорошие руки»? Я тебя что, зря на своем горбу пер? Поверхностный осмотр ситуацию не прояснил: покалеченная рука по-прежнему пестрела зловещими темными кровоподтеками, а сам Барнс явно пребывал во власти кошмаров: он тревожно мотал головой, по его щекам текли слезы. Ночью у него поднялась температура, волосы липли к взмокшему, мертвенно-бледному лбу. – Что-то я совсем мало знаю о сыворотке и ее влиянии на организм, жар – это хорошо для суперсолдата или плохо? – озадачился Тони. – Нужно было больше Стивом и его физиологией интересоваться… Что ты там бухтишь? – Нет, только не это… Не надо… – едва слышно бредил Барнс. – Нельзя забывать… пожалуйста, нет… – О деменции переживаешь? Ну да, в твоем возрасте пора, – съязвил Тони, легонько похлопав его по щеке, но вместо того чтобы очнуться, Барнс, задыхаясь, выгнулся и захрипел. Что бы ему ни глючилось, оно дошло до кульминации, и ничего веселого там не показывали. Можно было бы влепить ему оплеуху, но Тони опасался переборщить с замахом, поэтому поступил проще: метнулся в солдатскую столовую, подхватил там кружку, набрал воды из-под крана в сортире и от души плеснул Барнсу в физиономию. Это возымело эффект, тот вздрогнул и обвел помещение мутным взглядом. – Очухался? – обрадовался Тони и шагнул в поле его зрения. – Считай, что ты на допросе. Verstehen? Тони хотел лишь подколоть, но в глазах Барнса мелькнул откровенный ужас. Вчера, будучи на пороге гибели, он реагировал намного слабее, чем сейчас. Забыв про проблемы с руками, Барнс попытался отползти подальше, а поняв, что связан, зажмурился, отчаянно завыл, рванулся, силясь освободиться, и долбанулся затылком о подлокотник. – Эй! – перепугался Тони. – Ты мне тут еще убейся! Барнс, успокойся, я ничего тебе не сделаю! Барнс бился как припадочный, что его ребрам и прочим отбитым частям тела на пользу не шло. Если срочно что-то не предпринять, то кончится все плачевно – у Тони в коллекции «от Гидры с любовью» прибавится шестой труп. – Да чтоб тебя! – Тони навалился на него, прижимая к дивану, но предусмотрительно стараясь не давить на грудную клетку, и повернул его лицом к себе: – Не дергайся, я себя уже насильником чувствую, родео, блять, какое-то! Скажи ты по-человечески, что не так? Да, компания здесь не самая приятная, но самовыпилиться – чересчур, ты не находишь? – Ты зачем эту дрянь напялил?.. – просипел Барнс с некоторой осознанностью. Он весь сжался от боли и хватал воздух короткими глотками. – Предупреждать же надо… – Неужто проблески разума? – возликовал Тони. Он приподнялся, обозревая распластанного под собой Барнса. – Полиции моды слова не давали. Если будешь хорошим мальчиком, как вернусь, развяжу. Я не шучу, лежишь, пыришь в потолок, не встаешь. Кивни, если понял. Барнс облизнул сухие губы, настороженно следя за каждым его движением, потом опустил ресницы, что с натяжкой можно было расшифровать как согласие. – Молодец. Не шали, я скоро. Нравится Тони или нет, но Барнс ему нужен, в идеале в своем уме, в рабочем состоянии и готовый к сотрудничеству. На повестке дня нарисовался лазарет. Медицинский кабинет бункера вызывал инстинктивное отторжение. Будь его воля, Тони обошел бы это место десятой дорогой, но пришлось обыскать его сверху донизу. Обшарпанные стены с облупившейся краской и вмятинами, застеленная клеенкой кушетка с выдранными фиксаторами, стойка для капельницы, набитое использованными шприцами и пылью ведро – это пробуждало в памяти кадры из просмотренных в детстве фильмов под режиссурой Хичкока, только здесь все было не черно-белое, а в цвете. Тогда Тони даже не догадывался, что жизнь бывает гораздо страшнее выдуманных историй… Он знал, что здесь не элитная клиника с многомиллионным оборудованием, но имеющиеся лекарства все равно поразили своей убогостью. Тони стал счастливым обладателем рулончика бинтов, початой пачки ваты, бутылька с перекисью водорода, если судить по запаху, изоленты, склянки с чем-то зеленым – трогать и нюхать это он не осмелился, – баночки с таинственными желтыми таблетками и просроченного обезбола производства BAYER. Упаковка была точь-в-точь как то, чем его пичкали в Монако после инцидента с Ванко. Глобализация, мать ее. Самым важным Тони посчитал синюю изоленту – бесценная вещь. Растворы к капельнице обнаружить не удалось, а они были бы весьма кстати. – Этому набору не хватает лопаты – утилизировать пациентов… – Тони тщательно изучал баночку. Инструкция к ней не прилагалась, а надписи на этикетке размылись. Он сумел разглядеть схематическое изображение: две слегка извивающиеся параллельные линии с красной точкой между ними. – Либо от кашля, либо от геморроя. Склоняюсь к первому, но если ошибусь, сильно хуже Барнсу не будет. На этом археологические раскопки не закончились. В столовой Тони конфисковал колченогую табуретку, ни дать ни взять выкидыш «Икеи». Из казармы он умыкнул еще одну простынь – он вчера так активно выбивал из Барнса дурь, что сегодня одного бинта будет маловато. – Ну все, больше ничего я тут не найду, – проворчал Тони. – Впереди самое трудное, удержаться и не придушить Барнса в процессе лечения. Как вышло, что мне приходится заботиться об этом утырке? Вопрос получился риторическим. Барнс хоть и был почти недееспособен, но надолго оставлять его без присмотра было глупо, и Тони поспешил назад. Это все-таки Зимний Солдат, не хрен собачий, пусть и без обеих рук. Тони подозревал, что в модусе берсерка, как давеча в штаб-квартире Интерпола в Берлине, Барнс может даже перегрызть человеку горло голыми зубами. Пока Тони не было, Барнс выполз из-под ослабших во время его панической атаки веревок. Одному богу известно, каких усилий ему это стоило, но теперь он сидел, опираясь на спинку дивана. Ну, сбежать не попытался, и на том спасибо, соскребать его с пола то еще удовольствие. «Дебил, я ведь четко ему сказал, что инициатива не приветствуется», – Тони заметил, что одеяла съехали вниз, а до тропиков в комнате было далеко. – Добьешь… стулом? Небанально, – скривился Барнс. Тони видел, что ему было страшно, сколько бы он ни хорохорился. Остаться полностью беспомощным, в изоляции, наедине с врагом… Такого никому не пожелаешь. – Ага, и простынкой прикрою, чтоб пейзаж не портил. – Что насчет последнего слова? – Разрешаю. И последнее, и предпоследнее, ты мне здесь как раз в роли языка, переводчика то бишь, и нужен, так что лучше бы тебе быть полезным, – Тони пристроил около дивана с раненым табуретку в качестве столика. – И не подавай мне соблазнительных идей, могу и польститься. – Это что? – Барнс с подозрением рассматривал находки Тони. – А это, дружок, то, что сейчас окажется «на» и «в» тебе. Увы, клизму я не нашел, будем обходиться тем, что есть. – Сыворотка сама справится, – заупрямился Барнс. – А тебя не спрашивают, она у тебя какая-то паленая. Начнем, пожалуй, с этого… Подвинь копыта, – Тони примостился рядом на диване. Он высыпал на ладонь сразу две таблетки из баночки и выковырял из блистера немецкий обезбол, просроченный, ну и хер бы с ним. Барнс его доброты не оценил и отвернулся, занавесившись слипшейся от крови гривой. Ну-ну, разве такая мелочь остановит Тони Старка? – Ты думаешь, я тут с тобой размусоливать буду? Я их в тебя впихну, сам выбирай, через какое отверстие. – Иди к черту, – буркнул Барнс. – Я, походу, уже пришел, – потер лоб Тони. – Ну, я хотел по-хорошему, но раз тебе нравится пожестче… Тони резко сгреб в горсть волосы Барнса и дернул, запрокидывая его голову. Тот ахнул от неожиданности, чем Тони и воспользовался, ловко затолкав ему в рот таблетки, и быстро прижал к губам кружку. Вода частично пролилась мимо, Барнс подавился, закашлялся, но несколько вынужденных глотков сделал. – Когда подействует, тогда и продолжим экзекуцию, – невозмутимо проинформировал его Тони. – Подействует... как? – Барнс жадно слизнул капли. Тони вздохнул, секунду боролся с собой, но решил, что пакости выше его достоинства. В кружке оставалась еще половина, и он вновь поднес ее к лицу Барнса, помогая напиться. – Скоро почувствуешь жжение, тошноту, судороги, возможно, ноги отнимутся, – смакуя подробности, Тони наблюдал, как у Барнса расширяются зрачки, выдержал паузу и добавил: – А потом хвост отвалится. Блять, Барнс, я не монстр, говорю же, ты мне нужен соображающим. Это обычный обезбол, если я правильно определил. Или необычный, специально под вас созданный. Если сильно заебешь, я тебя грохну без всяких заморочек, но лучше нам как-то мирно сосуществовать. – Спокойнее мне не стало. – Так мы и не в санатории со спа и лечебными грязями. То, что я тебя чиню, ничего между нами не меняет, выберемся отсюда, обменяю тебя на Роджерса. Это ты должен гнить в «Рафте», а не он. – И я еще не там, потому что?.. – Потому что одна заковианская сука стырила наш транспорт, – поморщился Тони. – А мой костюм вышел из строя. Угадай, кому за это спасибо сказать? – Раз мы работаем сообща, то я категорически против твоих потуг в медицину. – Вот наглый, уже права качает, – присвистнул Тони. – Заткнись и не отсвечивай. Башку сам нагнешь, или повторить урок? – Тебе заняться нечем? – надрывно спросил Барнс, но голову наклонил, как велено. Заживало. – Не беси, – Тони смочил ватку и протер рану, смывая засохшую кровь. Затем, не мудрствуя лукаво, щедро все полил перекисью, и на этом, собственно, обработка и закончилась, тратить дефицитный материал на перевязку не надо было, а больше он ничем помочь не мог, кажется, сотрясение за ночь прошло. Похоже, таблетки были не такие уж и просроченные, Барнса явно попустило, он чуть расслабился, задышал глубже. Можно было переходить к главному, как бы Тони ни оттягивал этот момент – от мысли, что он сейчас воочию узрит последствия своего срыва, мутило. Когда бешенство сошло на нет и к нему вернулась способность рассуждать, Тони стало мерзко от самого себя. Причины у него были веские, никто не спорит, но это не оправдывало полную потерю контроля и человечности. Такую лютую ненависть он испытал впервые и повторять не стремился. На него периодически накатывала злость на Барнса, но стоило взглянуть на его жалкий вид, как она нервно закуривала в сторонке, уступая место совести. – Ну что, готов переквалифицироваться в мумию? – Тони был наигранно оптимистичен, взявшись за молнию на бронике – раньше он не раздевал крайне неприятных ему мужчин в полевых условиях. Он действовал бережно, но Барнс трепыхался от любых прикосновений. – Орешь ты как хтонь, еще раз так меня напугаешь, спать будешь на коврике… Стараешься, на руках его как принцесску таскаешь, таблетками кормишь… – бормотал Тони, отвлекая дрожащего Барнса. – Врешь! – не поверил Барнс. Под бронежилетом у него была черная футболка с короткими рукавами. Точнее, рукавом. Левый, как и на куртке, был педантично отпорот, а шов подшит. Неестественная опухоль на локте однозначно говорила о том, что снять эту футболку можно было, только если ткань нахрен разрезать. Не хотелось бы лишать чувака последней одежды. – Конечно, вру, – легко согласился Тони, задирая футболку к подбородку Барнса. – Ведь гораздо веселее тебя через весь бункер за ногу волочь, чтобы ты своей черепушкой все пороги и ступеньки пересчитал… Охуеть! Торс покрывали багрово-фиолетовые гематомы, бок с правой стороны опух, ключица приобрела синеватый оттенок – тоже травмирована. – Это все я?.. – вырвалось у Тони, и он отдернул свою ладонь на полпути к чужой груди. – Нет, что ты, я сам, – съехидничал Барнс. Он начал крениться в сторону, долго сидеть прямо ему пока было трудновато. – Да не заваливайся ты, – Тони даже растерялся – за что его хватать, чтобы удержать вертикально? – цапнул Барнса за железное плечо и прислонил к спинке дивана. – Что ты за суперсолдат, что тебя так просто уделать? – Ты своим костюмом бетонные стены одним ударом пробиваешь. – Сочту за комплимент. По-моему, сломана… – Тони дотронулся до его ключицы, и Барнс втянул воздух сквозь стиснутые зубы. – «По-твоему» особенно хорошо звучит. Ты можешь меня не лапать? – Захлопни варежку. Нужна тугая повязка. «Окей, гугл, как наложить шину суперсолдату и не наложить при этом в штаны. До его конечности даже дотрагиваться страшно, но так ее оставлять нельзя», – Тони в кои-то веки послушал здравый смысл и не выдал эту тираду вслух. А каково пришлось Инсену, когда к его ногам бросили истекающее кровью тело Тони, сообщив: «Не получится реанимировать – присоединишься»? Инсен не спасовал, сдюжил, вот и Тони может возвратить кармический долг. Фронт работ впечатлял. Тони не двигал Барнса и не заставлял его нагибаться, сам крутился, когда требовалось обернуть бинт за его спиной, стараясь к нему не прижиматься. Для шины он использовал табуретку, раздолбав ее на несколько частей, отобрал среди обломков подходящие деревяшки и примотал их к травмированной руке полосками простыни. Вышло сносно, для первого раза так точно. Немного подумав, Тони зафиксировал руку, чтобы она не могла пошевелиться ни на миллиметр. Обрубок тоже не остался без его внимания, он изолировал контакты, чтобы ничего не закоротило и Зимнего Солдата случайно не ебануло током. После перевязки Барнс стал напоминать пособие по анатомии для младшекурсников медицинского колледжа. Тони опустил футболку, а броник откинул подальше – не в таком состоянии носить на себе что-то тяжелое и давящее. Барнс стоически перенес все манипуляции, лишь под конец подозрительно заерзал, пару раз хотел заговорить, но в последний миг замолкал. – В чем дело? Сам поведаешь, или из тебя клещами вытягивать? – не выдержал Тони. – Старк, – Барнс с виноватой рожей рассматривал пол. Щеки у него розовели. – У меня просьба… – Чего тебе еще? – Можно тебя попросить об одной вещи... – Только об одной? Барнс сгорбился: – Мне в туалет надо. – Прямо и налево до конца коридора, – ответил Тони. – Я знаю где. Я просто... не могу... – Барнс вскинул на него серые глаза. – Помоги мне... У меня... Я... – и он перевел взгляд на пах. – Пиздец, – Тони наконец дотумкал, о чем он, и для фейспалма, который он захотел сделать, обычной руки было недостаточно, больше бы подошла железная. – Пиздееееец. Верхние конечности – то есть единственная оставшаяся верхняя конечность у киборга-убийцы – была нерабочей. При таком раскладе поссать Барнс мог разве что себе в штаны: ремень, пуговица, молния, трусы. – Боже мой, – проговорил Тони, когда первый шок схлынул. – Я в этой жизни, кажется, очень сильно нагрешил. И, скорее всего, в прошлой тоже. Потому что, блять нахуй, иначе за что мне вот это вот все?!! – Пожалуйста... – Пошли, пока я не передумал! Барнс с неуклюжим рывком встал на ноги. – За что, господи? – ныл Тони по дороге. – За что? За чтооооо? Его голос гулко разносился по коридору. В туалете Тони зажег свет и выразительно посмотрел сначала на угрюмого Барнса, затем на писсуары, потом опять на Барнса. – Я тоже не в восторге от этой ситуации, – тихо произнес тот. – С другой стороны, давай радоваться, что у нас есть канализация, – подбодрил его Тони. – Когда я был в плену у афганцев, у нас вместо унитаза было ведро. А тут прям шик! – Ты был в плену? – искренне удивился Барнс. – Три месяца. – И как тебя?.. – А я сбежал. Как-нибудь расскажу. Сосредоточимся на том, ради чего мы сюда пришли. Куда? Так уж и быть, войду в положение, подержу ... поддержу тебя ... как мужчина мужчину. Барнс сглотнул: – Боюсь, если ты будешь держать мой член, то я из него ни капли не выдавлю. – Он подошел к крайней кабинке, ногой потянул дверцу на себя, открывая взгляду унитаз. – Попробую сесть и сделать свои дела здесь. – Сколько патетики и иронии одновременно, – закатил глаза Тони. Они стояли, повернувшись друг к другу. Тони осторожно приподнял на Барнсе футболку, вытащил хвостик ремня из петельки и медленно расстегнул пряжку, стараясь лишний раз ничего резко не дергать. Орудовать молнией на чужой ширинке было очень неудобно. Тони поддел кончиком пальца широкую мягкую резинку белья. Одной рукой он вцепился в пояс штанов, а вторую сунул Барнсу в трусы. Тони понял, что от волнения не дышит: он снимает с мужика штаны, опускает их до колен и обнажает мощные бедра. Не прикасаться к гладкой обнаженной коже внизу живота, под которой ощущались мышцы пресса, было невозможно. Барнс приземлился задницей на унитаз и сдвинулся поглубже. Тони мысленно выдохнул: не промахнулся, снайпер херов. Штаны и белье съехали ему на лодыжки. Тони заставил себя набрать воздуха в грудь, нежно взял член возле головки и пропихнул ее между раздвинутых ног. Из-за этого пришлось наклониться на уровень лица Барнса, обреченного и трагического, словно его пытали, а сейчас расстреляют. – Спасибо, – прошептал тот. Тони вывалился из кабинки спиной вперед и закрыл дверь. – Однажды я очень тупо со сцены пошутил про туалет и свой костюм Железного Человека, – громко и при этом беспечно сообщил он потолку. – Бухой был в жопу. И козел тот еще. Ну, это тогда мое перманентное состояние было. Пеппер меня чуть не убила, фигурально выражаясь. И Роуди чуть не убил буквально. Можно сказать, сегодня прилетела мне ответочка. – Кааааайф... – донеслось из-за двери. – Вот видишь, как мало тебе нужно для счастья! – Это точно, – согласился Барнс. – И я очень четко прочувствовал все грани значения слова «облегчение». – Поздравляю тебя, че. Просто олицетворение фразы «Век живи – век учись». А тебе, кстати, скоро как раз сто лет и стукнет по документам. – Ну да, а так сходу и не скажешь, да? – Неплохо сохранился, что есть, то есть. Прикосновение к члену Барнса во второй раз прошло менее эмоционально, но все-таки осталось испытанием. Тони едва не задел его щекой, когда поднимал штаны с ботинок на задницу, потом аккуратно уложил его в трусы: – На правую сторону или на левую? – Налево. Тони был бы не Тони, если бы не запаковал все один в один так же, как было до, что потребовало от него полного самообладания и недюжинной сноровки. И силы воли, чтоб не погладить пах Барнса поверх ткани в форме завершающего аккорда. – Еще раз спасибо тебе, Старк. – Знаешь, мистер Снеговик с оттакенной морковкой, – ухмыльнулся Тони. – После столь интимного эпизода ты можешь звать меня по имени. – Ты хочешь, чтоб я называл тебя «Тони»? – Не хочу, но это было бы логично. – Я не стану, если тебе не нравится, – пообещал Барнс. Тони мыл руки ледяной водой. Не так уж и много людей на планете действительно учитывали его мелкие прихоти и закидоны. К примеру, Барнс не попросил его не придумывать дурацкие раздражающие прозвища, хотя мог, момент для этого был подходящий. А может, он и не против подколок? – Барнс, – окликнул его Тони, когда они шли назад. – Ты вчера говорил, что тебя обнулили перед… перед… Что значит «обнулили»? Тема была тяжелой, но никуда от нее не денешься. После туалетного приключения Тони решил, что постиг дзен, и теперь был уверен, что не сорвется и с кулаками на Барнса не набросится. – Электрическая лоботомия, – помолчав недолго, ровным тоном выдал Барнс. – Прожаривают током нейронные связи в определенных долях головного мозга. И тебя стирают. Твой характер, желания, воспоминания, все личное… Даже имени не остается. Чистый лист с навыками убийцы. Ты готов подчиняться, ибо кроме приказов у тебя ничего нет… – Как часто? – При первых признаках проявления самосознания, – сухо ответил Барнс. – «Гидра» со всеми своими солдатами так поступала? – Нет, остальные были добровольцами, – отрезал Барнс. Подкинул пищу для размышлений. Те пятеро в стеклянных кубах – добровольцы? Тони пошатался туда-сюда по коридору и в конце концов уселся в кресле в кабинете начальства. Итак, несмотря на то что люди ушли отсюда два года назад, электричество в бункере не экономят. Вентиляция и канализация более-менее функционируют. Технологии, по которым работают криокамеры, нельзя назвать такими уж высокими, если Барнсу присобачили лапу сразу после войны и наловчились его обнулять, чуть что пойдет не так, то это не самое сложное, если отбросить всю бесчеловечность лабораторных исследований. Предчувствие Тони не обмануло – у этой базы отличные перспективы. Более светлые, чем у пещеры в афганских горах. Здесь должны быть какие-то материалы и инструменты. Просто обязаны быть, только поискать как следует... Дайте Тони Старку материалы и инструменты, и он... Он так и костюм Железного Человека сделал, между прочим. – Ну, от Железного Человека осталась половина, плюс механическая клешня Барнса. Уже кое-что. Тони в задумчивости почесал в затылке. А что он может? В общем-то, варианта у него два – слинять или позвать на помощь. Чтобы отсюда слинять, нужно отремонтировать или костюм, или снегоход... или идти пешком. Горючее, компас, навигатор, теплая обувь?.. М-да. А танк они тут случайно не заныкали? Если не найдется, то проще сварганить передатчик и по ресурсам, и по времени. Но Земо говорил о глушилках на многие километры вокруг. Ключевое слово «вокруг». Нет, зачем военным глушилки, это понятно. Но как-то же они контактировали с внешним миром – они ведь получили сигнал о том, что пора делать ноги, вероятнее всего, в течение нескольких дней после провала «Озарения» в Вашингтоне. И как получили? Почтовый голубь принес? Хотя с поправкой на широты, скорее, прискакал боевой дрессированный песец с шифровкой из центра. Ну не оптоволокно же они в Якутск тянули? GSM-вышек на горизонте тоже не видать. Вывод один: радио – самое простое, надежное и при этом дешевое средство связи. У них здесь должно быть радио. И радиоглушилка тоже включается и выключается именно здесь. Не стоит, конечно, забывать про возможность управления от пролетающего спутника, но пока не доказано обратное, будем считать, что надо сконцентрироваться на создании передатчика. Собрать на коленке? – Слышь ты, Саб-Зиро на минималках, ты не в курсе, где здесь гараж с танками? – крикнул Тони в приоткрытую дверь спальни. – Какие танки, Старк, о чем ты? В мае начнет таять, и танки в грязи утонут. – Мммм, а как же сюда все завозили? – озадаченный Тони аж оторвал жопу от мягкого кресла и вошел в комнату. Барнс сидел на диване и пустым взглядом сверлил стену. – Без понятия. На упряжках с северными оленями? Это была не моя сфера ответственности. – Кончай пререкаться! Мне нужно знать, что тут есть полезного. – Смотря что у тебя полезное. Если танки, то я тебя разочарую. Тони подошел к нему, вздернув за шкирку, поставил на ноги: – Пошли, покажешь и расскажешь, где что, – и потащил к лифту. По верхнему ярусу тянул ощутимый сквозняк. – Хотя бы намекни, что мы ищем, – шмыгнул носом Барнс. – Мы ищем все: череп Гитлера, Янтарную комнату, ядерное топливо, пульт связи, кабели, склад оружия, все, что может как-то пригодиться, чтобы отсюда выбраться. Говори все, что помнишь. – С черепом Гитлера ты загнул. И с ядерным топливом тоже. Тони глубоко вздохнул: – Не заставляй меня сломать тебе еще и ногу, чтоб выудить из тебя информацию. – Блять! – скрипнул зубами Барнс. – Что тебе от меня нужно? Я хочу помочь, правда! Но тут никогда не было танков! Старк, пожалуйста, задавай конкретные вопросы, или прострели мне уже башку нахуй, здесь где-то была винтовка... – Прекрати психовать, – Тони сказал это больше себе, чем ему. – Хорошо, идем по порядку. Что за этими дверями? Какую стоит выбить в первую очередь? Барнс прошел мимо пары металлических дверей и остановился около деревянной: – Вот эту. – Что там? – Кухня. Поищем чего пожрать, как считаешь? У нас, конечно, есть оружие, но с охотой в этом районе не очень. Слишком суровые места. – Первая твоя умная мысль за сегодня! – признал Тони. Дверь была заперта. Тони встряхнулся, разбежался и высадил ее ногой с одного удара. Хлипкий замок остался болтаться у косяка. Кухня оказалась помещением средних размеров и вид имела непрезентабельный: похоже, здесь раньше непрерывно готовили в промышленных масштабах и при объявлении экстренной эвакуации уборкой заморачиваться не стали. В принципе, можно было понять. Оставалось надеяться, что второпях военные не изъяли все продовольствие, и им с Барнсом что-то перепадет из запасов. Как и медицинский кабинет, похвастаться роскошью кухня не могла: несколько кособоких стульев и такой же замызганный стол, полки, какие-то деревянные ящики, железная дверь, крюки и белый сейф высотой Тони по пояс. Между двух гигантских раковин возвышалась рабочая поверхность. У Тони создавалось впечатление, что столешница у нее сделана из самого настоящего мрамора. Посредине кухни находилась плита. Тони догадался о назначении прибора не сразу, настолько абсурдно выглядела плита площадью три на четыре ярда, но плита здесь должна была быть, и на ее роль годился только вот этот агрегат. – Жизнерадостно, – вынес свой вердикт Тони. – Посмотри в холодильнике, нет там ли чего? – предложил Барнс. – Холодильник? – удивился Тони. Барнс кивнул на белый сейф. – Это холодильник? – Ну, написано «Саратов-2», а это холодильник. – Почему такой маленький? – Большой вон за той дверью. А это так, по мелочи. Эмблема фирмы на сейфе при внимательном изучении разложилась на буквы, даже вполне читаемые, все знакомые, как ни странно, а то, что Тони на автопилоте принял за мудреный замок, было обломанной ручкой. Тони потянул за дверцу. Холодильник был отключен и пуст кроме одной-единственной стеклянной банки на нижней полке. Ее бурое и жуткое содержимое всколыхнуло в Тони порыв блевануть: что-то протухло. Или эта гадость разумная и плотоядная? Если не протухло, то, казалось, что вот-вот оно оживет и попрет наружу. Это же база «Гидры», вдруг они прямо на кухне химическое оружие изготавливали? От такой субстанции можно ожидать чего угодно… Тони ощутил внезапное желание проморозить ядреную банку насквозь, пошарил вокруг, нашел вилку с проводом и воткнул ее в розетку. Холодильник загудел, словно здесь и сейчас стартанет в космос, пять, четыре... Барнс резко качнулся в его сторону, будто хотел загородить Тони собой, но спохватился и сообразил, что холодильник просто запугивает незваных гостей, не собираясь взрываться. Тони притворился, что его порыва не заметил, и поспешил отойти от адского устройства подальше. Еще б забыть о банке. А то ж приснится ночью... – Ну, все именно так, как я и представлял, – подытожил Тони и указал на висящую под потолком одинокую лампочку, освещающую сие великолепие. – Она для антуража должна мигать. – Ага, и обязательно в красных тонах, и чтоб сигнализация завывала, а из-за угла раздавалось злобное рычание, – подхватил Барнс. – Здесь по вентиляции смесь питона с носорогом не ползает? – пробормотал Тони, разглядывая грязную, в пятнах неизвестного происхождения плиту. На рычажках, потемневших от времени, и панели налип такой стой жира, что разобрать, что на ней написано или нарисовано, было невозможно. – Не, экспериментировали только на людях. Если что и ползает, то суперсолдат аль денте, – ответил Барнс. – Ты б винтовку держал под рукой на всякий пожарный. – Надо бы, с каждой минутой, проведенной в твоем обществе, мне все сильнее хочется застрелиться, – Тони проинспектировал ящики. В первом никакой еды не было. – Это место не для нормальных людей. Вот, например, – Тони вынул и покрутил здоровенную черную сковороду, и что-то подсказывало, что это был отнюдь не тефлон. – В ней наверняка жарили оленя. Целиком. Или вот это, как думаешь, кастрюля или ведро? – Чтоб достать эту посудину, потребовалось бы несколько человек. Барнс подошел к ящику и свел брови. – Детская ванна, – предположил он, уважительно посмотрев на емкость. – Одного у русских точно не отнимешь – щедрые, не пожалели железа… ни на что. «Не ванна, бак», – решил Тони и открыл шкафчик под столешницей. – Так-так-так, что это у нас?.. Упакованные в бумагу кирпичи, как мило. – Покажи? – недоверчиво отозвался Барнс. Тони достал один кирпич и подсунул ему под нос. – Опупеть! – заржал Барнс. – Хорошие новости, голодная смерть отменяется! Это гречка! – Это съедобно? – Тони надорвал плотную бумажную упаковку. Внутри было что-то мелкое, острое, бежево-коричневое. Ничем не пахло. Ну, если б Барнс не сказал про «голодная смерть отменяется», он обозначил бы это как абразивный материал при отделочных работах на стройке. – Она довольно вкусная. А если еще масло найти, поджарить на сковородке и добавить тушенку, вообще царское блюдо получится. – Эту, что ли? – Тони сцапал единственную завалявшуюся в шкафчике консерву. – Просрочено почти год назад, ммм, деликатес. Да тут даже консервы хотят тебя убить! – А тут все всех хотят убить, не так ли? – Убийственная атмосфера, и я полностью разделяю это чувство. Оставим на случай, когда понадобится красиво уйти из этого бренного мира, – Тони отложил банку. – С отравленной тушенкой красиво не выйдет, как раз наоборот, – возразил Барнс. – И что с твоей гречкой делать? – Это крупа. Ее нужно варить. Тони огляделся: – С размерами местной посуды мне придется в своем шлеме кашеварить, ну что за хуйня… – Под детской ванночкой торчит что-то. – Глаз-алмаз, сразу видно – снайпер! На дне ящика с посудой обнаружился небольшой железный ковшик на галлон. Тони, сполоснул его под бдительным надзором Барнса, налил в него воды, насыпал крупы и поставил это сокровище вариться. Ковшик на громадной плите выглядел сиротливо. Плита в отличие от холодильника звуков при включении не издавала, только загорелся маленький красный огонечек. – Как понять, что оно готово, всплывет или что? – Засеки двадцать минут. Ну, плите надо разогреться, так что давай полчаса. – Тогда пошли пока позырим, что здесь еще есть, – распорядился Тони. Смотреть на то, как это коричневое нечто булькает, не доставляло ему никакого удовольствия. Таких отбросов даже в Афганистане не было. Воистину, Россия создана для того, чтоб учиться превозмогать. Они вернулись в коридор. Барнс зябко дернул плечами и указал на соседнюю металлическую дверь: – Вот здесь, рядом с кухней, была кладовка для консервов. – Почему дверь железная? Ты меня не наебываешь? – Дверь железная, потому что за ней хранился стратегический запас тушенки и сгущенки. Их не будешь держать в подсобке, быстро обнесут. Тони взвесил свои ощущения. Нет, железную дверь ему просто так не выбить. – Здесь? – выбрал он очередную деревянную. Барнс прищурился: – Спортзал. Комната для спортивного инвентаря. Склад одежды. Кабинет завхоза. Библиотека. Это все деревянные двери. Из перечисленного Тони заинтересовал склад одежды. Возможно, там есть валенки или теплые подштанники. Обморожение не грозило смертью в ближайшие часы, но неусыпно маячило в отдаленной перспективе. К сожалению, склад оказался пуст, если не считать стопки побитых жизнью противогазов и нескольких лохматых тряпок. В углу валялось еще какое-то резиновое изделие, по внешнему виду обувь с толстой подошвой на правую ногу. Тони не поленился притащить из кухни, где начинало пованивать кашей, стул и облазил все полки, нашел новенькую, хоть и залежавшуюся тельняшку на самом верху, она выглядела такой старомодной и несуразной, словно из прошлого века. К тому же он думал, что у русских это традиционная униформа для моряков, а до моря было самое малое миль четыреста. Барнс понимал, что он расстроился, и виновато сопел. – Окей, что за железными дверями? – продолжил выуживать из него данные Тони. – Склады оружия, в основном. Еще слесарная. Первые двери у выхода – пункт связи и кабинет дежурного. Около лифта – схрон электриков. Не знаю, как правильно назвать. У них там щитки были и всякие провода. – То, что надо, – Тони побарабанил пальцем по двери пункта связи. Ничего, что помогло бы отжать ее, в обозримом пространстве не наблюдалось. На голые руки надежды не было. – И хозяйственные помещения были возле проходной, – сказал Барнс. Тони мотнул головой: – Потом. Он очень не хотел в холл. Там все еще оставались следы их драки: подсохшая кровь на стенах, оторванная искусственная рука, в видеомагнитофон заряжена проклятая видеокассета. Вчера он мог там умереть. Там пахнет едким дымом от сгоревшего снаружи снегохода и страхом... Вспоминать такое было отвратительно. Тони боялся, что посмотрит на это, не сможет сдержаться и взорвется. Подождет. А вот то, что сварилось в кухне, нет. Туда идти, впрочем, тоже было стремно, но деваться было некуда. Над ковшиком на плите дымилось. – Ох... – Тони преисполнился отчаяния. От варки там лучше не стало. – Как, ты говорил, это называется? – повернулся он к Барнсу. – Гречневая каша. – Гречневая – от слова «грехи»? Грешников в аду кормить? – От слова «Греция». Осторожно! – воскликнул Барнс, и Тони с перепуга подпрыгнул. – Обожжешься! Ручка горячая! – Э... Спасибо! – Тони оттянул рукав пальто и этой импровизированной прихваткой перенес ковшик с остывающей плиты на мрамор. С посудой и приборами дело обстояло туго. Тони, смерив взглядом поварешку в ящике, которая по своим габаритам смахивала на каску, спустился в солдатскую столовую, полазил там и принес в кухню две кривоватые ложки – выбирал поприличнее из целой горы – и единственную обнаруженную там тарелку. В ее центре был изображен голубой цветок в изящно изгибающихся листочках-завитушках, по дну шла золотистая полоска, край был сколот в двух местах. Если б не вся окружающая обстановка, такое сошло бы и за фарфор. Нахохлившийся Барнс пристроился на шатающемся скрипучем стуле. – Ну что? – объявил Тони, помешивая вроде бы готовую бурду в ковшике. – Не знаю, уместно ли сейчас произносить «Приятного аппетита!»? – Это не так уж плохо на вкус, – и Барнс встал. – Ты куда? – Тони поднял глаза от каши. – Я это... – Барнс поежился. – Пойду полежу. Что-то мне... нехорошо. – А кому тут хорошо? Ты же не думаешь, что я смогу все один съесть? – И на вечер еще останется! – Сидеть! – прошипел Тони. Барнс покосился на свою намертво перебинтованную руку и молча тряхнул патлами. – Ты чего? – хмыкнул Тони. – Я что, зверь, что ли? Я тебя покормлю, не беспокойся. – Я... я не... – Прекрати истерику и сядь. – Старк, серьезно, я не буду. Ограничимся помощью с сортиром. – Блять, ты в своем уме? – нахмурился Тони. – То есть, член я тебе подержать могу, я ложку нет? Где логика? Вид у Барнса был как у побитой собаки. – Я все еще не уверен, что этим можно питаться, – добавил Тони, – и протестирую на тебе, каковы шансы выжить после этой трапезы. Так что не обессудь, но отказ не принимается. Сядь. Барнс сел. Тони навалил в тарелку каши, поставил ее на стол между ними и тоже сел, вооружившись двумя ложками. Набрав в ложку каши, он протянул ее к Барнсу. Тот тревожно зыркнул на него, слегка подул и нерешительно снял половину. Тони продолжал держать ложку, пока Барнс жевал, и дождался, что тот снова наклонился к ней и облизал серый металл своими пухлыми розовыми губами, снимая остатки. – Ну что? – Посолить забыли, – смущенно улыбнулся Барнс. – А так нормально. – Да уж, просчет, – Тони взял другую ложку и отправил в рот горсточку каши. Вкус был... да, в общем, никакого вкуса у нее не было. Тепло у варева было, зернистая структура была, а вот вкуса – ноль. – Почему ты это делаешь? Ты же ненавидишь меня, – прошептал Барнс на третьем подходе. Тони уже приноровился набирать для него столько, чтоб он мог все запихнуть в пасть за раз. – Да. Мне незачем это скрывать. – Тогда почему?.. – Заткнись и жуй, – Тони и сам не до конца интерпретировал свои чувства, поэтому приглушил их болтовней. – Земо очень хотел, чтоб я убил тебя. Ну, на самом деле он хотел бы, чтоб и ты убил меня. – С этими словами он сменил ложку, набил рот гречкой и снова взял другую ложку. Самым неловким по ощущениям оказалось то, что приходилось тыкать ложкой Барнсу анфас в упор. Тони не мог избавиться от мысли, что если б они сидели не через стол, а бок о бок, кормить и есть с чужих рук им обоим было бы проще. – Он пафосно вещал, что мечтает, чтоб все Мстители сдохли. Так вот хрен ему. Нет, не спорю, причин не желать мне добра у него в избытке, но вряд ли он рассказал всю правду. – Тони съел пару ложек каши и опять переключился на Барнса. – Возьмем тайм-аут и во всем хорошенько разберемся. Достаточно того, что мы с тобой разукрасили друг друга под хохлому. Выясним отношения попозже и в каких-нибудь более комфортных условиях. Сейчас надо отсюда выбраться. Нам обоим. Этого Земо никак не планировал, а я собираюсь разрушить все его планы. Тут Тони заметил, что Барнс застыл с чуть приоткрытым ртом и не сводит глаз с его рук. Он слишком задумался. Тони выдал самому себе виртуальный пендель, загреб из тарелки кашу и поднес ложку к лицу Барнса. – А ты что будешь сегодня делать? – спросил тот, пока Тони ел. – Буду взламывать пункт связи и комнату с хозяйством электриков. Они нужны мне кровь из носу. – Понятно, – кивнул Барнс. – Хочешь совет? – Попробуй, – Тони пошуршал по тарелке и с грустью посмотрел на нарисованный цветок. – Помой посуду сразу после еды. Иначе засохнет – не отскребешь, – проникновенно проговорил Барнс. – Ценный совет! – не сдержал смех Тони. Внутри разливалось сладостное тепло. – А я не шучу! Поверь моему опыту. Я бы занялся этим, если бы... – потупился Барнс. – Сколько еще ты будешь в состоянии «Безобидный инвалид»? – вздохнул Тони. – Потерпи где-то дня два. – Жду не дождусь, когда смогу сказать «Теперь ты мой»! – В каком смысле? – вытаращился на него Барнс. Его ресницы взволнованно затрепетали. – В прямом, – ответил Тони. – «Теперь ты мой посуду».