Mercy

После битвы с Аришоком — главарём прибывших в Киркволл кунари — наступление окончилось. Воины отправились на свою Родину — Пар Воллен, чтобы освободить гавань. Теперь, когда последний искатель реликвии — писания Кослуна — мёртв, уже ничто не могло держать их в городе, где царит хаос и разруха. Прошло три года после тех ужасных событий. Киркволл был восстановлен, а Хоук — признана Защитницей грязного городка. Все ее друзья и недруги зажили спокойной жизнью, стараясь отгородиться от спасения Тедаса или, хотя бы, района эльфинажа. Никто не знал, в каком месте образуется новая бандитская группировка. Анжелика Хоук последние пару лет и бед не видала, спокойно проживая в своем имении в Верхнем Городе, вместе с служащей ей спасенной эльфийкой, имя которой она постоянно забывала, Боданом и Сэндалом — торговцами-гномами, верным мабари Буцефалом и возлюбленным — Фенрисом. Но не все прелестное может длиться вечно. А счастье и мир — уж тем более. В один из более-менее спокойных деньков, Хоук получила гневное послание, сейчас мирно лежащее на ее письменном столе. Проведя пальцем по восковой печати, разбойница отметила, что оно написано очень недавно, может, полчаса назад. Воск был еще мягким и податливым, поэтому продавливался даже легким нажатием пальца. Разорвав конверт, Хоук достала письмо, пробегаясь глазами по содержанию. — Вот же демон! — пробормотала она, громко вздыхая от досады и отходя от стола, а затем швырнула бумагу в потрескивающий камин. Ее легкая броня всегда висела, поблескивая от свирепствующего огня, уже готовая к новым приключениям, на специальной стойке. Кинув взгляд на это деревянное сооружение, Анжелика услышала голос Фенриса. — Хоук? Я услышал, как ты ругалась, — объясняется он и осматривает помещение, явно замечая разорванное письмо и вздыхая. — Вот оно что. — Идем, нужно скорее попасть на площадь, — подгоняет его Защитница, обувая веридиумовые ботинки. — Орсино и Мередит снова сцепились. — Прекрасно, — без доли радости выпаливает эльф, и вытаскивает клинки из ножен, проверяя их на заточенность. Палец мягко скользит по длине клинка, но подняв его воин не замечает и следа царапины. — После разборок зайдем в кузницу, мне нужно подточить лезвия. — Пошли уже, — усмехается она, выходя из помещения. Воздух приятно освежал лицо, мягкими порывами поднимая с дорожек одинокие листочки, но Хоук все еще могла чувствовать горечь, от пролитой прямо на этом месте крови младшей сестры. «Бедная Бетани,» — подумалось ей, когда она вспомнила, как сестренка героично прикрыла ее от кунарийского копья, пожертвовав своей жизнью. Она все еще помнила, какие слова она произнесла перед кончиной: — Ты всегда была героем, Анжелика, моим и Карвера. Так стань их героем, — указывая на команду позади, прохрипела Бетани, заходясь в очередном приступе рваного кашля. Губы девушки вмиг приобрели багряный оттенок, покрывшись кровяным налетом. — С-спаси этот город. С-спаси всех, ради кого ты живешь. Прощай, Хоук. Тогда даже целебная магия Андерса — отступника-целителя — не смогла помочь. Рана была сквозной, кажется, копье пробило ей легкое, Бетани почти мимолетно потеряла уйму крови, и ее побледневшее лицо, в последние минуты жизни, исказилось в нежной улыбке. Такой же нежной, каким был характер магессы при жизни. Ее любили и жаловали все, в отличие от старшей сестры, несмотря на волшебство в крови. Но никого Анжелика не любила так сильно, как младших сестру и брата, которых она потеряла в проклятом Киркволле. Одинокая слеза покатилась по похолодевшей щеке, оставив на застывшем в ужасе лице влажную дорожку. Хоук подняла тело сестры, прижимая к себе и в последний раз вдыхая запах родного человека. — Прости, Бетани. Прости за маму, за Карвера. Это я… Я во всем виновата, Архидемон дери этот Киркволл, я… Я люблю тебя, Бет. Хоук остановилась, прокручивая в голове ужасное воспоминание. Тот момент заставил ее преодолеть себя и стать кровожадным, соврешенно хладнокровным лидером. Не осталось никого, за кого можно было бы бороться. Есть только месть всему миру и желание восстановления порядка. Фенрис понял, что сейчас Анжелику трогать не стоит. Он на своей шкуре прочувствовал, какого это — терять семью. Хоть из-за лириумной пытки он не помнил совершенно ничего, время, проведенное с Хоук заставляло что-то с трепетом отдаваться в его груди. Заставляло возвращать воспомнинания, появляющиеся целым потоком, а потом, задержавшись лишь на секунду в его разуме, уходить обратно. С течением времени он, наконец, выяснил, что Данариус, тот самый магистр из Империи Тевинтер, поработивший его, расправился с его семьей, не трогая лишь своего «волчонка» и Варанью, сестру Фенриса. Но он заставил эльфийку подстроить ловушку для Лето, и она согласилась, ради того, чтобы занять своё место среди магов. Тот день, да и вообще все время, что эльф носил лириумные клейма, заставляли кровь в его венах вскипать каждый раз, когда он слышал слово «маг». И он не смог держать обиду внутри себя. Не мог принять того, что родной человек, сестра, продала его, поменяв на место в обществе. Но он вернул ей все, что она заслужила. Голыми руками вырвав ещё бьющееся сердце из эльфийской груди. Он помнил те, будто стеклянные, глаза, смотревшие на него с немой мольбой о прощении. Но такое воспоминание только разжигало его пыл и ненависть к волшебникам. Беловласый сглотнул, подходя к Хоук и кладя руку ей на плечо. Тихо шепнув: «Надо идти», он оставил девушку позади, отправляясь к главной площади. Уже издалека, стоя на лестнице из кирпичей, ведущей к торговой гильдии, Хоук могла расслышать гам впереди. Да и толпа явно не внушала ничего, кроме ожидания удушливой вони скопления потных тел и толкотни. Обречённо вздохнув, Хоук ускорила шаг, намереваясь догнать возлюбленного. Тем временем Фенрис уже стоял около улочки, ведущей к главной площади, чуть поднимаясь на носках, чтобы увидеть Первого Чародея и Рыцаря-Командора. — Видишь их? — с одышкой спрашивает Хоук, вытягивая голову и повторяя действия напарника. — Нет. Только люди и эльфы, даже гномы куда-то пропали, — облокачиваясь о каменную стену, отвечает он. Хоук усмехается, и пытаясь не растолкнуть всех зевак так, чтобы они попадали оземь, словно пожухшие цветы — хоть уместно было бы здесь другое сравнение — начала пробираться к центру толпы. Уже спустя несколько метров она отчетливо слышала голоса и Орсино, и Мередит. — За последний месяц, Орсино, мы обнаружили пять укрытий магов крови. Ты понимаешь, что это неприемлемо. Я вынуждена просить Права Уничтожения, либо, замены на пост Первого Чародея, ведь ты не можешь контролировать своих подопечных! — кричит Мередит, крепко сжав кулаки. Хоук удивленно вскидывает брови, глядя на Рыцаря-командора. Она никогда не была столь раздосадованной, либо что-то другое повлияло на ее настроение так, что она готова отравить нутро Орсино только лишь своими словами, пропитанными ядом. — То не могли быть маги только нашего Круга, — размеренно отвечает ей старый эльф, вертя в руках посох. — Мы заметили пропажу нескольких магов и затем сразу доложили храмовникам, — кивком головы указывая на рыцаря-капитана храмовников — Каллена, продолжил Орсино. — Право Уничтожения может быть использовано в случае восстания, не больше. Эти маги — не под нашим присмотром, это могли быть отступники других Башен. — Мередит, здесь Защитница, — окликает ее капитан, заставляя Рыцаря сдержать очередной поток гневных замечаний в сторону мага. — Защитница, вы, несомненно, слышали о том, что произошло, — отдышавшись, женщина кивает на эльфа. — Мы слушаем вашего мнения. Хоть Хоук всегда была на стороне храмовников, думая, что маги должны быть отдалены от обычных рас, сейчас она считала, что Мередит перегибает палку. Маги — те же люди и эльфы, и из-за преступлений других, они не должны погибать. Все-таки, даже не проявляя симпатии к волшебникам, Хоук стояла на стороне справедливости. — В этот раз Первый Чародей прав. Вы сами понимаете, Мередит, что он более чем отлично справляется со своими должностыми обязанностями. Да и всегда докладывает о сбежавших магах. Вы не можете просить о применении Права Уничтожения, пока Орсино докладывает вам о каждом сбежавшем из Круга маге, — выпрямившись, Хоук звучит немного занудно, но Мередит, все-таки, разжимает кулаки, переключая злостный взгляд на Анжелику. — В вашей команде находится отступник, — ядовито выплёвывает она, явно имея ввиду Андерса. — Поэтому, я понимаю, почему вы принимаете его сторону. — Во мне есть благоразумие и мной движет справедливость, — меняя тон, Хоук щурит глаза. — А не личные позывы. — Вы хотите сказать, Защитница… — Довольно! Между Защитницей и Рыцарем-командором встает Эльтина — владычица церкви. Нижняя губа старухи предательски трясется, показывая, что в последние три года ее состояние ухудшилось еще сильнее. — Вы видите, что происходит вокруг. Люди боятся своих защитников, тех, кто должен нести бремя контроля и созидания. Вы ведете себя, как дети, пытающиеся поделить одну игрушку. — Прошу прощения, Владычица, — склоняет голову Мередит, напоследок глянув на Защитницу и на Чародея. — Каллен, соберите своих людей и возвращайтесь в Казематы. — Так точно, Рыцарь-Командор, — отдает честь блондин, и движением руки приманивает мини-армию к себе. — Орсино, вам бы следовало отвести магов в Башню, — рекомендует Эльтина, нервно сжимая рукава мантии. Эльф кивает и собирает магов. — Горожане, конфликт устранён. Можете расходиться по домам. — Владычица, — почтенно поклонившись, Хоук здоровается с Эльтиной. Наконец, на морщинистом лице старухи вырисовывается подобие улыбки, и она глубоко вздыхает. — Я рада, что вы, Хоук, следуете не за сердцем, а за благорассудством. Мередит, в этот раз, действительно перегнула палку. Я прибежала сюда сразу, как только она отправила ко мне гонца с просьбой о Праве Уничтожения. — Это ужасно! — прикрыв рот ладонью, Хоук кидает взгляд Фенрису. — Я думала, это пустые угрозы. — Увы, нет, — сочувственно вздыхает Эльтина. — Теперь, на ваших плечах еще больше ответственности. К слову, Себастьян просил встречи с вами в Церкви. Не дайте власти затмить ваш рассудок. Всего доброго, Защитница. Старуха разворачивается, уныло перебирая ногами по дороге к Церкви. Хоук вздыхает, смотря на оставшихся горожан на площади и замечая в углу кунари. — Пора навестить наших друзей, Фенрис.