Пробуждение Флоры

- Джим, вы абсолютно здоровы. Кирк с легкостью, вполне подтверждающей слова доктора, соскочил с медицинской койки и принялся натягивать желтую форменку с черным воротничком. На корабле ему было жарко, поэтому нижнюю майку под форму он почти никогда не носил. - Но почему тогда? - Вам пошутить про «пришла весна – мальчикам не до сна», или все-таки потребуется медицинское обоснование? – Маккой пожал плечами, отключая один за другим медицинские приборы. – Джим, вы капитан звездолета, а не истеричная барышня из девятнадцатого века. Приключение было не рядовое, согласен, но не настолько же, чтобы у вас оказались «расстроены нервы». - Бывало и хуже, - подтвердил Кирк. – Уж с такими-то волнениями я вполне способен справиться. Во всяком случае, после отдыха на Флоре должен был прийти в норму. Но сплю-то я до сих пор кое-как. - А это остаточные последствия от дельта-излучения. Вы же помните, в том десанте вам досталось больше всех. Постепенно пройдет само. Впрочем, если вас это беспокоит… - Маккой обернулся к Кирку, задумчиво пронаблюдал, как тот пытается подавить зевок, совершенно неуместный в разгар альфа-смены, в которую ничего особенного не происходило. – Конечно же, беспокоит. В университете первое, чему нас учили, хотя и не все придерживаются такого подхода: если что-то беспокоит пациента – это должно беспокоить и врача. Нда. Прописывать по такому случаю транквилизаторы – это преступление против медицины. Возьмите-ка… Маккой задумался, а затем решительно распахнул шкафчик. - Старая добрая валерьянка. На Земле такой уже и не выпускают. Держите. Три раза в день после еды, по десять капель, растворить в воде. - Пахнет, - Кирк с сомнением покрутил в руках флакончик и потянул носом, - как в логове даирского электрического кота. - И не удивительно. У кошачьих по всей галактике с этим запахом особые отношения. А что вы делали в логове электрического кота? - Случайно провалился. На практике, еще в Академии. В домашние любимцы я бы его себе не завел! - Если уж совсем не полезет – можете вылить в чай. Действие у нее накопительное; возможно, вас проймет сразу, но гарантировать невозможно. И да, настойка спиртовая; спирта тут чуть, но пока вы ее принимаете, за штурвал шаттла лучше вам не садиться. *** - Спок, это вы? Заходите, я сейчас. Кирк заканчивал просматривать за компьютером расчетную ведомость. В экипаже «Энтерпрайз» было слишком много Уильямсов (причем из них только двое в родстве друг с другом), и он опасался, что если оторвется сейчас, то потеряет, где был. - Запах этого чая весьма привлекателен, - заметил Спок. – Полагаю, вы привезли его с Флоры? - Спо… - Кирк обернулся, забыв про Уильямсов. - …о-о-ок, - сокрушенно договорил он. – Это была моя чашка. - Приношу свои извинения, капитан. – В голосе старшего помощника проявился оттенок не то что смущения – скорее неодобрения своей собственной невежливости. – Эти чашки совершенно одинаковы, и я по незнанию взял ту, которая была ближе ко мне - Ох, Спок… не в этом дело, – теперь и Джиму самому стало неловко. – Они и есть одинаковые. Только в моей было лекарство. - Вот как? - Вы в целом были правы, - принялся объяснять Джим, - это действительно растение с Флоры. Только это не чайный сбор, это валериана, успокоительное, мне его выписал доктор Маккой для лучшего сна. - Мои действия? В голосе Спока прозвучала собранность. - Да какие действия… - Кирк махнул рукой, пододвигая кресло к шахматной стойке. – Действие у него накопительное, алкоголя там чуть даже для человека… вулканцы же менее восприимчивы к действию алкоголя? - Так точно, капитан. - Ну вот. Так что думаю, все наши действия – это налить вам нового чаю. Ну и мне – заново валерьянки. Белая ладья сухо щелкнула, поставленная на клетку. Кирку нравилось, что он в свое время расщедрился на шахматный набор из натурального дерева и металла. Пластик практичен, дешев и долговечен… но дерево – оно звучит. В нем есть жизнь, есть дыхание, есть характер. Кирку, нравилось, какой звук получается, когда он делает ход. Нравилось смотреть, как Спок, обдумывая свой ход, складывает руки домиком, соединяя кончики чутких пальцев. Нравилось первое, едва уловимое движение этих пальцев, когда Спок наконец принял решение. И жест, которым он берет со стойки фигуру – и чуть помедлив, на частичку мгновения, опускает ее на нужную клетку. Мягче, чем Джим, и звук у него получается тише и чуть пониже. Совсем как голос самого Спока по сравнению с Джимовым. Голубые подснежники так и стояли рядом с компьютером. Лепестки их немного побледнели за прошедшие дни, но они еще цвели вовсю, и даже раскрылись пара новых бутончиков. Чай был выпит и налит заново, и беловатый дымок витал над белыми чашками. Разговор как-то сошел на нет сам собой… да и не обязателен был разговор. Тихо гудело оборудование, привычный и уже родной звук, дыхание звездолета. Щелкали время от времени шахматные фигуры. На дисплее давно поплыла заставка: земные виды, секвойи Сьерры-Невады, окутанные туманом, океанские волны, набегающие на светлые песчаные гавайские пляжи, массивные сероватые дольмены в зеленых Кавказских горах, пара жирафов, кажущихся совсем черными на фоне оранжевого заката где-нибудь в Кении… - Знаете, капитан… я давно уже не ощущал настолько полного умиротворения. Возможно, вообще никогда. - Удивительно, насколько схожие у нас ощущения, - сказал Кирк. – Я тоже только что сейчас думал: какая удивительная гармония. Спок отпил из своей чашки. Переместил черную пешку на 2b4. Джиму незачем было тут долго раздумывать. Хотя, может, и все-таки стоило бы. Он лихо пошел белой ладьей на 2c4. Черная пешка, которой он невольно коснулся, еще хранила тепло от споковских пальцев. - Видимо, тут сложилось несколько факторов, - задумчиво проговорил Спок. – Сам факт спокойного вечера после хлопотной смены. Идущая сравнительно ровно игра. Эти голубые цветочки. Тихий и ровный звук корабля, похожий на спокойное дыхание спящего. Бескрайний космос за обшивкою корабля, всего в нескольких ярдах, и ваше присутствие здесь, внутри. И еще, пожалуй, остаточный аромат этого растения… которое выписал доктор. Я люблю космос, я люблю вас, и в этом есть какая-то удивительная гармония, словно все это – нераздельные и неслиянные части единого целого – вы и космос. Космос за бортом и вы рядом. - Спок… - Джима окутало солнечным теплым счастьем – и в следующую секунду он задохнулся, осознав, ЧТО сейчас сказал Спок. Что Спок это СКАЗАЛ. Задохнулся - разом от счастья, изумления и тревоги. Спок выбрал из стоящей на столе вазы бледно-зеленого цвета конфетку. Кажется такого цвета – они мятные. - Спок, - снова заговорил Джим. Тревога стремительно набегала, тесня радость, и все-таки все мысли, предположения и страхи, вместе взятые, не могли полностью вытеснить радость прочь из души. Он придвинулся ближе на кресле. – Я знаю ответ на твои слова, он есть у меня уже очень давно. Но для того, чтобы ответить тебе, мне нужно точно знать: это говоришь ты, или это говорит в тебе валерьянка? - Растения, способные к членораздельной речи, встречаются, в частности, на Себеке-3. Но мне представляется весьма маловероятным, чтобы хоть какие-нибудь растения были способны разговаривать в состоянии спиртовой настойки. - Спок! – Джим невольно улыбнулся. И все-таки ему было необходимо знать. – Спок, – он поднялся с кресла, приблизился к Споку вплотную, опершись ладонями на крышку стола. Так близко, что что слышно стало его, Спока, дыхание, на удивление ровное; так близко, что мог рассмотреть каждую пору его сухой желтоватой кожи, каждую ресничку, весь космос радужек глаз, темно-карих, немножко не черных, с трогательной весенней зеленью в уголках, там, где у землян они розовые. – Пожалуйста. Ответь мне по-настоящему. - По-настоящему… - Спок задумался. Он прикрыл глаза и молчал достаточно долго. Джим не решался поторопить его. - Да, капитан, вы правы. Полагаю, я бы не произнес тех слов, которые вас заботят, будь я в обычном своем состоянии. Воздействие этого растения оказалось для меня сильнее, чем я мог предположить. А главное, я осознал это воздействие не сразу, а лишь после вашего вопроса, и потому позволил себе… - Спок снова умолк и задумался, вслушиваясь в себя. – Удивительное ощущение, капитан. Я могу себя контролировать, и это даже не требует сколько-нибудь серьезных усилий. Но мне не хочется. Хотя нет, не так. – Спок снова задумался и опустил темные веки, подыскивая точное слово. – Я не вижу логики в том, чтобы себя контролировать. И не могу определить, есть ли логика в том, что я ее в этом не вижу. Капитан… раз уж эти слова были сказаны, как бы это ни получилось… - Он впервые за сегодняшний вечер сам посмотрел Джиму в глаза. – Валерьянка заставила меня это сказать. Но не почувствовать. - Спок… - счастье затрепетало в груди Джима теплой маленькой птичкой. Но он все еще опасался дать ему полную волю. – Значит, мы с тобой ощущаем одно и то же? - Это можно проверить, - Спок сказал это с полной серьезностью. Губы его еще чуть приоткрылись, точно спросить: «можно?» - но он не спросил. А сразу сложил два пальца и положил их на руку Джима, все еще остававшуюся на столешнице. Вулканский поцелуй – Джим это знал и даже успел об этом подумать. И тотчас Джима ласково омыло теплой зелено-золотистой волной. Пронизанной солнцем и бесконечной радостью; в ней было столько ласки и нежности, восхищение, теплота, желание и волнение, и еще нежность, нежность, солнечно-золотистая искристая радость, зелень желания и оливковый цвет ожидания счастья… Чувства Спока, эмоции Спока окутывали его, омывали его, входили в него, и его собственные чувства обретали ощутимость и цвет, вливались в эти теплые волны, сливались и перемешивались с ними, добавляли им цвета, желания – ярко-алого, нежности – мягко-розового, точно клубничный зефир, радости – золотистой… и уже не разделить было, где чувства одного, где другого, да и не надо делить… Джим выпал в реальность – улыбающийся странно и, наверное, глупо. Но это тоже было вовсе, вовсе неважно. - Спок! – счастливо выдохнул он. – Я тоже тебя люблю, очень, очень давно, - он торопился, торопился скорее высказать то, что зрело уже долгие годы, что он носил в себе многие, очень многие месяцы. – Ты для меня – самое дорогое существо во вселенной. Я тоже могу сказать то же самое – я люблю тебя, я люблю космос, но без тебя космос был бы и вполовину не тот. Ты для меня – родная душа в бескрайних просторах космоса. Ты для меня – самый лучший и самый близкий мой друг. И это неизменно, к чему бы мы ни пришли в итоге сегодня, для меня это ничего не изменит и не испортит, ты всегда останешься для меня самым близким и дорогим. Но еще, сверх того – я хочу быть с тобой не только как друг. Я хочу быть с тобой. Я хочу поцеловать тебя по-земному… и не один раз. Спок, ты… ты – удивительный. И ты… ты красивый. Не знаю, как это считается у вас по-вулкански, но я –я любуюсь тобой каждый раз на мостике и каждый раз в этой каюте, и каждый раз вообще. И то, что я ощутил сейчас через наш поцелуй – это ведь твои чувства, правда? Они другого цвета, но они так похожи с моими! - В вулканском языке не так много слов для обозначения эмоций, - медленно проговорил Спок, неотрывно глядя Джиму в глаза, - и большинство из них имеют негативный оттенок. Поэтому мне сложно, даже по-английски, описать свои чувства к тебе так, как это сделал ты. Но я могу только сказать, что они очень близки к твоим. - Но тогда, Спок, - Джим тоже смотрел ему прямо в глаза, и накрыл своей рукой его руку, не в поцелуе – просто накрыл. – Если мы оба хотим одного и того же – почему же нам не быть вместе? - Мы принадлежим к разным расам, - быстро произнес Спок. - Твои родители тоже. И даже еще в большей степени, - ты же быстро возразил Кирк. Он поднялся с кресла. – Но им же это не помешало. - Мы оба мужчины. - И что с того? Неужели тот факт, что в наши телах имеется по Y-хромосоме, важнее всего того, то есть в наших душах? - У меня нет Y-хромосом, - уточнил Спок. – У вулканцев мужского пола хромосомный набор XZ. - Ну так тем более! - Мы служим на одном корабле, причем я – под вашим началом. Это не запрещено Уставом, однако это вполне может быть расценено как конфликт интересов. - Спок! – Джим чуть не рассмеялся. – Вы же знаете, кто капитану звездолета предоставлено право заключать браки на борту? - Да, я в курсе. - А учитывая, что корабли Звездного Флота не возят пассажиров – так кто же, предполагается, будет заключать такой брак, как не сослуживцы? - Но вы не можете поженить самого себя. - Я не могу. Но может любой уполномоченный чиновник в любой мэрии любой земной колонии или звездной базы. Ведь необязательно делать это непосредственно на борту. Ну или можно напроситься хоть на первый же встреченный звездолет Федерации. - Это выглядело бы несколько эксцентрично, - заметил Спок. - Ну так мы с тобой в принципе эксцентричные. Это знает весь Звездный Флот. - Джим, - сказал Спок. И Джим внезапно осознал, что Спок назвал его по имени впервые за весь сегодняшний разговор. И – второй раз в жизни. Первый был как раз после его несостоявшейся свадьбы. – Я свободен от любых брачных обязательств перед кем бы то ни было. Это не всегда было так, ты это знаешь, но сейчас – я свободен. Можешь ли ты сказать то же самое и о себе? Джим сдержал восклицание «Да!». Этот вопрос требовал обстоятельного ответа, и Джим понимал, почему Спок его задает. - Да, - все-таки сказал он. – На данный момент – однозначно и безусловно да. И по закону, и по совести, и по чувствам. А не стану давать тебе стопроцентных гарантий, поскольку знаю, что ты их не примешь, потому что мы оба знаем, что в космосе возможно всякое. Но я даю тебе слово чести, что если мы с тобой будем вместе – то пока мы с тобой будем вместе, в моей жизни не будет никого другого, насколько это будет в моих силах и власти, и даже если не будет – я все равно сделаю все возможное, чтобы этого избежать. - Джим… - задумчиво проговорил Спок. И Джиму на миг даже подумалось, что он скажет «в этом есть логика». Но Спок не сказал. – Что ж. Если так… Если ты согласен – тогда и я согласен. И для обоих стало самой естественной вещью на свете, когда их губы соприкоснулись. Было совершенно правильно и так же совершенно прекрасно для Джима – ощущать суховатые горячие губы Спока, и для Спока – ощущать упругие и влажные губы Джима. Всё было правильно, всё как надо. Когда пальцы Джима погрузились в черные волосы, разрушая их идеальную гладкость. Когда руки Спока скользнули под желтую форму, под которой не было никакой нижней майки. Когда… - Спок, подожди. - Да, Джим? - Спок, - Джим высвободился из объятий и отступил на полшага. Он положил обе ладони Споку на плечи. – Я хочу этого так же сильно, как ты. Но если у нас будет первая брачная ночь, а не абы что – я хочу, чтобы всё было как надо. Я хочу, чтобы мы сделали это, будучи оба в полном разуме и полностью владея собой. Завтра вечером. - В этом есть логика. - Завтра вечером, - повторил Джим. – После смены встречаемся здесь, в этой каюте. - Я приду, - пообещал Спок.