Fatum

Deus Nos Iunxit (лат.) — Бог соединил нас.

      Южный ветер подгонял темные облака, затянувшие небо, но все равно звезд видно не было. Впрочем, над Токио сложно увидеть звезды. Июнь как всегда принес осадки. За первые пятнадцать дней месяца было всего два солнечных дня, а потом — одни дожди. Только к концу июня температура поднимется выше 25 градусов Цельсия, ливни прекратятся и, вероятнее всего, придет переменная облачность. Несмотря на угрюмость этого прекрасного летнего месяца, я все же любила его. В июне у меня было много выходных, поскольку сливки общества, за которыми я наблюдала, будучи журналисткой, в сезон Цую почти не устраивали вечеринок и благотворительных балов. Этот вечер был как раз одним из тех, когда вся верхушка Бонтен и ее мелкие прихвостни собирались в резиденции господина Сано Манджиро — главы крупнейшего преступного синдиката Японии. Низкорослый молчаливый альфа целого клана, который не сдавал позиций, оставаясь на вершине иерархического строя, являлся одним из самых могущественных представителей своей расы. Я знала еще тогда, когда мне было шестнадцать, что все, кого выбрал Сано, или как его привыкли называть — Майки, должны служить ему до конца своих дней. Он не признавал слабаков и являлся сильнейшим из клана оборотней и доказывал это уже не раз: кровавое убийство всей группировки «Мебиус»; расправа над «Черным драконом»; бой с Шибой Тайджу, которого многие считали непобедимым. В общем-то, Шиба не погиб в том бою, и теперь, объединив силы с Ханмой Шуджи и Кисаки Теттой, являлся главой «Вальхаллы». Но делами руководил непосредственно Кисаки — «темная лошадка» организации. Я многое знала о мире этих чудовищ, хотя их принято было считать людьми, и все потому, что моя жизнь с юных лет пересекалась с их жизнью. Мой отец Тайри Джеро, который долго искал убийцу моей матери, и сам стал жертвой нападения оборотня. Это не было частым явлением, однако дело закрыли так же быстро, как начали. Отец пролежал в коме несколько дней. Его пытались спасти. Однако очнувшись, он всего лишь нацарапал для меня записку, и той же ночью умер. Я первые несколько недель после его смерти ничего не могла понять: что значат его слова в записке и почему он говорит в ней об оборотнях? И с расшифровкой трудного почерка папы помогла Тачибана. Мы с Хинатой были ровесницами, учились вместе в старшей школе, а после обе поступили в университет на журналистику. Однако я, когда убили моего отца, ушла в академ и стала подрабатывать, где только могла. Это продолжалось, пока Хината вдруг не сообщила, что меня приглашают на собеседование в одну небольшую, но весьма перспективную редакцию. Я была принята, и это все показалось мне странным. Неспроста. Я знала, за Тачибаной давно ухлестывает Кисаки Тетта, что для меня было абсолютным ужасом, и когда подруга созналась: «Я попросила его о помощи ради тебя», меня чуть удар не хватил. Долго сопротивляясь этой «помощи», потому что боялась, что жуткий тип из «Вальхаллы» принудит Хину к отношениям, я в итоге проиграла. Жить было не на что, а в той газете неплохо платили. И вот в этот июньский вечер, глядя в окно такси, которое неторопливо петляло по улицам Токио, я — Тайри Кэтсуми, прикрываясь тем, что главный редактор газеты нуждается в свежих новостях о Бонтен, ехала в район Ота. А конкретно в квартал Дэнъэнтёфу — шикарную резиденцию господина Сано. «Найди… убийцу. Главу. Руководителя. Дочка, я ошибся. Так ошибся. Найди его и сдай властям. Оборотни…», — вот так было написано рукой отца, и это то, что терзало меня уже почти целый год. Я не хотела участвовать в этом, но так или иначе мне приходилось быть в курсе всех новостей, связанных с такими громкими фамилиями, как Сано, Шиба, Ханма… И был среди них тот, с кем я избегала встречи, как могла. Мужчина, чей образ отпечатался в моей памяти навсегда. Тогда он был высоким худощавым двадцатичетырехлетним парнем, а я — девушкой семнадцати лет. Жаркие признания, пыл первой любви, стыдливые взгляды после проведенной ночи вместе. И огромная пропасть между человеком и оборотнем. Нас разделял его недосягаемый статус и моя простая человеческая жизнь. Теперь он, наверное, был совсем другим. Я видела его лишь мельком и сразу скрывалась. Уверена, его волчье чутье не упускало моего запаха. Я всегда чувствовала, когда он смотрит на меня. — Госпожа, мы почти на месте, — сообщил водитель такси, взглянув на меня в зеркало заднего вида. — Благодарю, — улыбнулась я и вновь посмотрела в окно со своей стороны. Толком и не разглядеть, где мы проезжали, но я хорошо знала этот элитный район для самых известных и самых богатых. Узкая улочка с односторонним движением, которая вела прямиком к резиденции Сано, в дневное время пестрила зеленью. Сейчас же, несмотря на освещение, эти места нагоняли тоску. Все дело в дожде и ветре, что раскачивал густой кустарник по обе стороны дороги. Наконец машина повернула налево, затем еще раз налево, и я, немного согнувшись, чтобы увидеть сквозь лобовое стекло сияющее ярким светом здание особняка, сказала: — Господин, будьте добры, подвезите меня к самому крыльцу. Такой дождь… — Никак нельзя, извините, — отказался мужчина, — меня оштрафуют или того гляди… — Я поняла, — мягко перебила я напряженного водителя и подняла с пола свой зонт, — ничего. Дойду. Такси остановилось почти у самых ворот, лишь на пару метров проехало вперед, на территорию особняка, и я, рассчитавшись, открыла дверцу. Порыв ветра мгновенно подхватил подол моего платья, что доходило длиной до середины икр, взметнул волосы, швыряя их мне в лицо, и вдобавок вывернул зонт наизнанку. Таксист поспешил уехать, едва я хлопнула дверцей. Тонкий плащ слабо помогал укрыться от потоков воды, но я хотя бы затянула пояс на талии, на том спасибо, и, придав зонту прежний вид, поспешила в сторону здания. Мимо проезжали шикарные автомобили, пока я, цокая каблуками, шла по гладкой дорожке и прижимала к груди сумку, где лежала небольшая фотокамера, блокнот, ручка, мобильник и помада вишневого цвета — в тон моему платью, которое я взяла напрокат в салоне брендовых вещей. Мне необходимо сдать его обратно через три часа. Иначе я заплачу штраф. Прямо настоящая Золушка, честное слово — если не успеть… В общем, всем известная сказка. Вот только даже если я потеряю туфельку, никакой «принц» не бросится на мои поиски. Резиденция впечатляла. Каждый раз, как в первый раз. Прекрасный европейский стиль, весьма востребованный в квартале Дэнъэнтёфу. Светло-бежевое здание в два этажа. Большая смотровая площадка наверху. Арка — въезд для автомобилей во внутренний двор резиденции. Не говоря уже об ухоженных деревьях, кустарниках, клумбах и просто идеально подстриженных газонах. Наконец я дошла до главного входа, который располагался аккурат под смотровой площадкой, и смогла закрыть свой зонт. Естественно мои волосы спутались и немного намокли на концах, как и подол платья вместе с туфлями. Короче говоря, выглядела я непрезентабельно. — Госпожа? — обратился ко мне пожилой мужчина в накрахмаленном воротничке. Я знала, это дворецкий. — Добрый вечер, — поздоровалась, поклонившись, и развязала пояс плаща. — Тайри Кэтсуми. Журналистка. Мужчина понимающе кивнул, принял мой зонт и плащ, а сумочку обязался отнести наверх в одну из свободных спален. Однако когда отошел ненадолго, чтобы принести мне пропуск — всем, кто прибыл сюда не как гость, выдавали подобные — внезапно предложил: — Прошу за мной. Для вас выделена комната. Я нахмурилась, не понимая, в чем дело, но спрашивать ни о чем не стала. К тому же мне в самом деле следовало освежиться и привести себя в порядок. Повесив на шею пропуск на синем шнурке, я неряшливо шагала за дворецким, и мои ступни, обтянутые тонкими чулками, то и дело скользили по стелькам. Это было неприятно. Однако заявиться в резиденцию главы синдиката в кроссовках, когда здесь проходит такое пышное мероприятие — нонсенс и дурной тон. В том, что меня неожиданно пригласили подняться наверх, был плюс: я впервые увидела обстановку второго этажа. Здесь было не менее приятно, чем внизу. У господина Сано определенно был вкус. Ничего лишнего в интерьере, никаких пестрых красок, только мягкие тона стен, темный пол, несколько картин с изображением моря — почему-то обе именно с морем, бушующим и грозным — и светильники вдоль всего коридора. — Госпожа, — открыв для меня дверь, поклонился мужчина, и я вошла в полумрак спальни. — Вы можете остаться здесь до утра. К тому же, говорят, погода станет хуже. — Ох, благодарю, но… — Торжественная часть начинается через полчаса, — немного нахально перебил меня дворецкий и, более не сказав ни слова, ушел. Я удивленно выглянула в коридор, вздохнула и вернулась в спальню, закрыв за собой дверь. У широкой, просто королевской кровати на тумбочке горел ночник. Я зевнула, уже к этому времени чувствуя усталость, и позволила себе снять обувь. Не имея понятия, как потом заставить себя надеть их снова — такие холодные и насквозь мокрые, я оставила сумочку на спинке кресла, расстегнула молнию на спине и стянула через голову платье. — Превосходно, — шепнула себе под нос, — и что дальше? Очевидно, здесь должна быть гардеробная, но что-то мне подсказывало, вряд ли я останусь безнаказанной, если возьму чужие вещи. И все равно я прошла к стене напротив кровати, пошарила руками, кажется, по раздвижным дверям, сама не поняла в темноте, и вдруг оказалась действительно внутри гардеробной. Свет зажегся автоматически. Я на миг ослепла. Проморгалась и огляделась. Безрадостно простонала и вернулась в спальню, потому что вся одежда была мужской. Дальше я обнаружила ванную комнату. Сложно было назвать это императорское помещение какой-то там ванной. Это была просторная комната с джакузи, душевой кабиной, туалетом, раковиной, шкафчиками и овальной ванной у самого окна. Парфюмированные средства на полочках, шампуни, мыло, гели, лосьоны и прочее. Все помещение в темном графитовом оттенке, мрачновато, но эффектно. Эта ванная комната подходила брутальному мужчине, так мне представилось. Не успела я досконально рассмотреть каждую из баночек, стоящих на полках у зеркала, как до меня донеслась трель телефонного звонка. Я на цыпочках добежала до кресла, нашла мобильник и увидела, что звонит Тачибана. — Привет! — тихим эмоциональным шепотом выпалила я. — У меня сегодня, похоже, вечер приключений, и я безмерно рада, что ты позвонила! — Привет-привет, Кэтти. — Многие сокращали мое имя на западный манер, мол, это круто и модно, так утверждали мои знакомые, поэтому у меня было несколько имен: Кэтсуми, Кэт, Кэтти, Китти. Кому как нравилось. А я уже привыкла, ведь это закрепилось за мной еще со школьных времен. — Я помню, ты вроде собиралась в резиденцию Сано? Помощь нужна? — Моя милая Хина, незаменимая моя, самая лучшая, — начала я подлизываться, на что подруга только фыркнула, — умоляю, забери меня примерно через час. Говорят, тайфун усилится, не знаю, согласится ли хоть кто-то из таксистов приехать сюда. А мне ведь нужно вернуть платье. — Ты можешь отправить его с курьером. Уж там точно кто-нибудь подсобил бы. Или есть другая причина, по которой ты хочешь поскорее унести оттуда ноги? — Ну какой курьер поедет за платьем, Хина? В том-то и дело, что все уперлось как раз в это чертово платье. Я знаю, ты бесстрашная… — Если мы сейчас о погоде, то не вижу проблемы приехать за тобой. Это таксисты трясутся за свои служебные машины, а моя «старушка» Тойота уж точно справится с ураганом. Но… Кэтти, а там не будет Кисаки? Ох, все ясно. — Они ведь не в самых лучших отношениях с Майки. Вряд ли он пригласил на этот вечер кого-то из «Вальхаллы», — спокойно, но все еще тихо проговорила я, когда зажала телефон между ухом и плечом, и подтянула чулки. — Ты права. Тогда заберу тебя часа через полтора, ладно? Ты ведь успеешь сдать платье обратно? — Успею. И чтобы моя совесть была чиста, давай я для начала позвоню в такси. Если не… — Брось, Кэтсуми, пока ты будешь связываться с ними, я только зря потеряю время. Приеду поздно — будешь платить штраф за платье. Сама тебя заберу. А пока наслаждайся прекрасным игристым вином. Только держи голову светлой. Я заулыбалась, сказала подруге «до встречи» и, отложив телефон, вновь надела платье. Было некомфортно. А уж что о туфлях говорить — ужас. Пригладив слегка завившиеся после дождя на концах волосы, я подкрасила губы, вынула из сумки фотоаппарат и осторожно выглянула в коридор. Мимо прошла представительная пара. Я поклонилась. Вспомнила о пропуске и метнулась обратно в комнату. Только когда уже была в полном порядке, почти в полном, не считая немного растрепанного внешнего вида, смогла наконец пойти вниз. Огромный зал полнился людьми и не только. В частности, представители человеческой расы прислуживали тем, кто имел иную кровь. Этих… людей можно было отличить лишь по ярким глазам, нет-нет да отражающим свет яркими отблесками — совсем как кошки. Я старалась фотографировать мужчин из клана Бонтен под таким ракурсом, чтобы на снимках они не выдавали своей звериной сути. Поэтому избегала использовать вспышку. Это не было чем-то запретным, но оборотни, занимавшие высокие посты, пытались максимально очеловечиться, отбелить себя от совершаемых преступлений, поэтому неудачное фото или слово «волк» в адрес кого-либо из них могли стать настоящей проблемой для таких, как я. — Попрошу минуту внимания! — вдруг на весь зал прогремел голос незнакомца в черном смокинге, и я, как и другие присутствующие, повернулась к лестнице, ведущей наверх. Гостей было настолько много, что они занимали не только зал слева, но и холл, где сейчас все мы ожидали появления главы. — Будет говорить господин Сано, — прибавил мужчина, и через миг на две ступеньки выше поднялся сам Майки. Я видела его много раз. Опасный тип. Я не могла улавливать настроение волков так, как они улавливали и считывали его с нас — людей. Поэтому отталкивалась лишь от того, что видели мои глаза и слышали уши. Темноволосый молодой мужчина с черными бездонными глазами лениво окинул гостей взглядом, но когда дело дошло до меня, я опустила глаза. Многие люди так делали. Мало кому хотелось встречаться взглядом с оборотнем. Их глаза… впрочем, это сложно объяснить. Ты словно всем нутром чувствуешь опасность, а страх просто зашкаливает. Это может быть мимолетным ощущением, но оно способно подкосить тебя. — Как вам известно, я устроил этот прием ради нового партнера, с которым мы долго вели переговоры, — произнес Сано приятным не слишком низким голосом. — Когда нам отказали китайские партнеры, я стерпел это оскорбление, но после выяснилось, что весь наш клан понес большие убытки. Поэтому, вынужден признать, рука помощи, протянутая мне Като Виктором, оказалась как нельзя кстати. Благодаря этому партнерству Бонтен закрепил позиции на вершине. — Я фотографировала Сано, пока он произносил речь своим немного ленивым тоном, когда наконец рядом с ним появился виновник торжества. Меня бросило в пот. Я сама не поняла, что случилось, но руки вдруг задрожали, легкие сжались, а ноги налились свинцом. — Прошу любить и жаловать… — с трудом расслышала я, потому что все поплыло, казалось, у меня вот-вот случится самый натуральный сердечный приступ. — Като Виктор… — Полукровка, — шикнул кто-то рядом со мной голосом, наполненным ненавистью. Я вяло посмотрела направо, но там никого не было. Люди стояли метрах в полутора от меня, поскольку многие богачи не терпели слой общества, к которому относилась я. Рабочий слой. Те, кого использовали многие из них в своих целях. Однако мне нужно было закончить с фотосъемкой и поскорее убраться из этого места. Вот я и попыталась расправить плечи. А когда подняла глаза к незнакомцу, стоящему рядом с Майки, случилось это. Секундная вспышка между нами, и я заметила, как Виктор крепко сжал челюсти, побледнев от боли, которую испытывала и я. Его синие, невероятно синие глаза, которые оттенял необычайный цвет волос — чистая платина — затянуло пеленой. Мужчина моргнул. Я поняла, что ничего не слышу из-за сильного звона в ушах, а после резко вздрогнула, потому что кто-то положил руку мне на плечо. — Госпожа, вы в порядке? — спросил дворецкий, подсовывая мне бокал с шампанским. Я закивала и выпила напиток залпом. Пузырьки защипали язык, но мгновенно меня накрыло блаженство. Нервы расслабились, и я, вздохнув, вернула бокал дворецкому. Он подал мне белый платок. — Вы вспотели, — заявил он, — ничего, госпожа, это обычная встреча с тем, кто вам предначертан. Не падайте в обморок, я прошу, это испортит настроение нашему хозяину. «Обычная встреча с тем, кто вам предначертан». Это свершилось. Я должна радоваться, верно? Но, увы, это событие, повергшее меня в шок, поставило точку в прошлом, которое я все еще не отпустила. Неужели вот так все и закончится? Неужели мы с Хайтани даже не встретимся больше? И пусть теперь я сама избегала его. Пусть боялась даже взглядом пересечься. Но ведь это его не устроило мое положение в обществе. Он поэтому меня бросил, правда? Я смотрела на светловолосого полукровку Като Виктора, который на автомате говорил что-то гостям, но его глаза были прикованы ко мне. И, уверяю, это был неприятный колючий взгляд, потому что я — журналистка, а он — член русско-японской мафии. Полуволк и все же значительно выше меня по статусу. Очевидно, что мы не должны сойтись. Но… возможно ли жить без своего соулмейта? Я не знала этого. Прихватив второй по счету бокал с безумно вкусным напитком, я медленно заскользила между людьми. К тому времени, как отсняла достаточно материала, уже заиграла музыка и приглушили свет. Некоторые пары, отдавшись плачущей мелодии скрипки, двинулись в танце по центру зала. Я оставила пустой бокал на столе с закусками, отщипнула зеленую виноградину и решила, что мне пора покинуть резиденцию. Все равно ничего путного сегодня я больше не узнаю. Все еще тревожило случившееся. Не готова я была встретить своего соулмейта в двадцать один год да еще среди криминальных авторитетов. Хотелось подольше оставаться свободной. А теперь будто камень повис на сердце — присутствие Виктора тяготило меня, вовсе не радовало. Я поднялась наверх, искренне надеясь, что Като не решит познакомиться поближе, торопливо дошла до нужной двери и юркнула в спальню. Было темно. Не помню, выключала ли я свет, но сейчас ночник не горел. Ноги за этот час устали от туфель с высоким каблуком, а ведь нужно было еще и домой вернуться. Несмотря на то, что столкновение с мужчиной, предназначенным мне, я перенесла терпимо, сейчас у меня все равно дрожали пальцы, а сердце колотилось до боли в груди. Я направилась во мраке к кровати, чтобы зажечь свет, нащупала ночник и щелкнула выключателем. Моя сумочка лежала на кровати. Но… Телефон, помада… Это все было вынуто из нее. Даже удостоверение личности, которое я прятала во внутреннем кармашке. Кто-то аккуратно разложил содержимое сумочки, и я стояла, тупо пялясь на свои вещи. Ничего уже не понимала, но тревога возрастала. И достигнув своего апогея, она вынудила меня закрыть глаза и надрывно спросить: — Кто здесь? За моей спиной кто-то был. Это факт, который подтверждало мое тело: волоски встали дыбом, а меж лопаток скользнула капля холодного пота. — Давно мы не виделись, Кэт. Все избегаешь меня. Глаза резко распахнулись. Я окоченела. — Ран. Медленно повернувшись к нему, я обреченно ссутулила плечи. Хайтани сидел в кресле, где до этого я оставила сумочку, и, подперев голову кулаком, смотрел на меня. — Господин Хайтани, — прочистив горло, произнесла я более официально и машинально увильнула от его взгляда. — Кэтсуми, — отозвался Ран, — ты ради него сюда заявилась? — Ради кого? — не поняла я и невольно взглянула на Рана. Напрасно. Отразившийся в сочно-фиолетовых глазах свет сыграл злую шутку, напугав меня, и я отшатнулась от Хайтани, когда он даже не шелохнулся. Мужественный, крепкий, излучающий… Нет, источающий звериную силу и мощь… Он сидел на месте, глядя на меня, но совсем не так, как раньше. Как раньше уже не будет. Мы разные. — Ради своего предначертанного, — пояснил он. — Боже, нет… — устало выдохнула я, прижимая руку к груди, чтобы унять сердцебиение. Но стало хуже, когда Ран поднялся из кресла. Я опять попятилась, всего на пару шагов отошла, но заметила, как на мгновение фиолетовые глаза блеснули алым. Стало не по себе. Он никогда не проявлял при мне волчью натуру. Ни на миг. — Это случилось сегодня… — прибавила я, вылупившись на мужчину, вставшего напротив меня. — Я не видела его до этого дня. Тут же мой рот захлопнулся, потому что я внезапно осознала — оправдываюсь. С чего бы вдруг? Закрывшись в себе, я будто между прочим огляделась по сторонам, повернулась к кровати и, принявшись собирать свои вещи обратно в сумочку, спросила: — А ты? Почему ты не внизу? — Ждал, когда ты решишь сбежать. — Застегнув сумку, я выпрямилась, ощущая, как вновь покрываюсь мурашками. — Как-то… мерзко оказалось стать свидетелем твоей встречи с ним. Между нами разве так искрило? Я сглотнула слишком шумно. Мне показалось, что это действительно шумно. К тому же внезапное легкое дуновение на мое плечо, а после на шею принудило меня врасти в пол и не двигаться. Оборотни умеют манипулировать людьми, подчиняя их, но Ран не использовал это. Раньше. А сейчас? Была ли дрожь по всему моему телу признаком его воздействия? Или я просто с ума сходила от того, что за моей спиной стоял именно он, а не кто-то другой? Не знаю. Возможны оба варианта. Но я не могла пошевелиться, слушая теплое дыхание над ухом. И вдруг меня словно током прошило — насквозь, от самой макушки до пят. Влажный язык, его кончик, скользнул по моей шее. Будто случайное прикосновение, будто нежелательное проявление чувств, будто неконтролируемый порыв страсти. Я содрогнулась всем телом, с трудом устояв на ногах, после прижала сумочку к груди и, развернувшись, ринулась к двери. Я бежала сломя голову. Сумасшедшая! Зачем вообще говорила с ним? Он и тогда умел выбить меня из колеи одним только взглядом, а сейчас… коснулся… языком… меня… Тело заныло, а мозг кричал о том, какое я могла бы получить удовольствие, оставшись там. Однако, все верно, мы были человеком и зверем. Такие альфы клана, как Хайтани, не привыкли падать в глазах главы. Ран уверенно держал свой авторитет. Он ушел тогда, потому что был представителем иного слоя общества, членом сильнейшего клана, он не приблизился бы и сейчас. Это просто минутная слабость. Вот почему он сделал это. Я хорошо понимала, что рассказы о том, как прекрасный сильный зверь полюбил человеческую девушку — сказки. Но ведь мы, и правда, когда-то любили друг друга. Или… Любила только я?