Qui non zeiat, non amat (лат.) — Кто ревности не знает, тот не любит.
За окном все еще шел дождь. Я сидела в своем тесном уголке за компьютером, просматривая вчерашние фотографии. Хотелось спать. Примчавшись с Тачибаной в салон проката, я вернула платье, переодевшись в свою одежду на заднем сиденье Тойоты, а затем подруга отвезла меня домой. По пути Хина пыталась разговорить меня, но я все еще была в состоянии ошеломления после встречи с Хайтани и, конечно же, после того как столкнулась с тем человеком по фамилии Като, поэтому не особо стремилась поболтать. Хината узнала о том, что я встретилась с соулмейтом, уже этим утром. Я написала ей за завтраком, и она настрочила мне ряд сообщений с поддержкой, потому что понимала — радости мне это событие не принесло. Кроме того, теперь я не знала, что со мной будет. Но раз выяснять данное обстоятельство Като так и не заявился, значит, можно было и не задумываться об этом. Единственное, что меня беспокоило, так это проявившиеся новые эмоции, которые тревожили и терзали сердце. Толком ничего не зная по теме предназначенных друг другу людей, я и сейчас не хотела вникать в суть, но все же, несмотря на то, что торчала в редакции, открыла в браузере новую вкладку и вбила в поисковую строку слово «соулмейты». Мне сразу выдало базовую информацию. В принципе, все как я и думала. «Если вы из разных слоев общества, сойтись будет сложно, хотя это допускается». «Если один из «предназначенных» против отношений со вторым, вполне можно жить без него, но у этого есть последствия: вам постоянно будет мешать чувство тревоги, потому что вы не с тем, кто написан вам судьбой; вы можете иногда чувствовать физическую боль при изменах, а быть с другим человеком, не со своим соулмейтом, считается изменой». Я шумно выдохнула, уже сейчас в полной мере ощущая давление на грудь. Вот, значит, каково это — быть без «возлюбленного», которого тебе буквально навязывает судьба. А это неприятно, надо сказать. Особенно неприятно, что этот возлюбленный мне и не нужен, потому что мое сердце давно отдано другому… — Тайри! — окликнули меня через весь зал, и я вскинула глаза на коллегу. — Черновик статьи готов? Редактор ждет! — Пять минут! — подняла я руку, как бы уверяя ее, что все под контролем, быстро закрыла вкладку и развернула на экране сырой вариант будущей статьи о вчерашнем приеме. — Действительно сыро, — проворчала себе под нос, расстраиваясь, что так много думаю о других вещах, когда должна бы думать о работе. Наспех отредактировав то, что успела написать за это утро, я скинула на почту редактора фотографии, файл со статьей и пошла «сдаваться» на его суд. Мужчина сидел за большим столом, и его светлые волосы, прямые и даже на вид немного жесткие, падали на глаза. Редактор Футаба Коу был полукровкой, и все об этом знали. Его история была необычной: он отказался от денег своего отца и стал тем, кем был сейчас — владельцем редакции, которую поднял с нуля. Господина Футабу все уважали, но и боялись. Он был силен духом, от него веяло уверенностью, которая невольно вынуждала каждого, кто с ним вел беседу, быть решительнее. Поэтому я не помнила, чтобы кто-то хоть раз при нем показал свою слабость. Футаба уважал людей за эту смелость. Но вот ко мне первые несколько месяцев он относился весьма холодно. Это все потому, что меня пристроили в его редакцию по настоятельной рекомендации одного из членов «Вальхаллы». Отказать он, конечно, не посмел — чревато было — но и уважение его мне пришлось зарабатывать упорством и трудом. Я выбрала не быть выскочкой, сидеть тихо, выполнять свои обязанности и не отсвечивать. Мало-помалу господин Футаба стал обращаться со мной более мягко. Это радовало. Я старалась не разочаровать его. — Позволите, господин редактор? — постучав в дверь, я просунула голову в кабинет. — Входи, Кэтсуми. Я повиновалась, закрыла за собой дверь и подошла к его столу. Футаба как раз читал мою статью. Он делал правки, озвучивая их вслух, а я молча ждала. — Плохо, Кэтсуми, — заключил мужчина в конце и скрипнул кожаным креслом, откинувшись на спинку кресла. Футаба посмотрел на меня своими зелеными глазами с характерным волчьим блеском в их глубине. Я потупила взгляд. — Не выспалась? — Простите, господин редактор, — поклонилась я. — Все исправлю. — Снимки хорошие, — тут же поощрил он меня похвалой, — ни одного испорченного. Ты молодец, но статью исправь и дополни. И вот еще, — Футаба вынул из верхнего ящика стола белый конверт, — твоя плата за эту неделю. Две статьи в первой половине июня — это неплохо, но маловато. Старайся больше, Тайри. — Благодарю, господин редактор, — принимая конверт, поклонилась я, и мужчина встал. Он снял с вешалки у стены пиджак и, надевая его, посмотрел на меня вновь. — Ты… сегодня какая-то другая, — выдал он неожиданно. Я невольно покраснела. Тоже ничего удивительного, поскольку от подобных ему людей всегда исходила опасная энергия эротизма. Это была их природа, ведь первостепенно у подобных ему видов — особенно у чистокровных оборотней — работали инстинкты, уже потом разум. Размножение, утоление голода, жажда крови — это все о них. Поэтому мало было храбрецов среди людей, которые могли бы осмелиться напасть на оборотня, даже если он полукровка. Вот и я стояла перед боссом, смущенная донельзя, потому что он давил на меня своей аурой. — Расслабься, — усмехнулся Футаба, открывая дверь кабинета, — может, ты просто устала? Я не ответила, потому что наперерез редактору выскочила Фудзияма Ана — моя коллега, и уставилась как раз на меня. Пыхтя и краснея под строгим взглядом нашего босса, девушка стала заикаться, но наконец смогла выдавить: — Простите… Там к Тайри пришел… мужчина. Сердце екнуло. — Мужчина? — оглянулся на меня Футаба. — Так вот почему ты сегодня такая рассеянная? Отношения? — Нет, господин редактор, — уверенно ответила я. — Ничего такого. Возможно, это ошибка. — Никакая не ошибка! — возмущенно шикнула на меня Ана и покраснела еще больше. — Он ждет тебя внизу. У него машина такая, что… — Мы поняли, — перебил ее редактор, глядя в свой телефон. — Работать, девочки, не отвлекаться на мужчин. Тайри, — поднял глаза на меня, — иди к своему ухажеру, но ненадолго. Статья к вечеру должна быть у меня. В лучшем виде. Поняла? Я закивала, синхронно с Аной поклонилась, и когда босс ушел, уставилась на нее. — Как он выглядит? — спросила я напряженно. — Блонди-и-ин, — протянула приятельница с мечтательным видом. У меня сразу похолодели кончики пальцев. Пришел, значит. Ну что ж, нам предстоит наверняка не самый приятный разговор. Сложив конверт с деньгами надвое, я сунула его в карман джинсов и пошла в сторону лифта. Нарочно старалась задержаться, чтобы не оказаться в одном лифте с боссом, а для этого даже в комнату отдыха заскочила и сделала себе кофе. Только потом отправилась вниз. Пересекая холл здания, я уже начала глазами выискивать яркого блондина сквозь стеклянные двери. Разумеется, он не ждал на улице под дождем, но у входа, неподалеку, стояла черная машина с тонированными стеклами. Я толкнула дверь, выходя в непогоду, поежилась, теперь уже не зная, куда девать стаканчик с напитком. Даже не подумала о том, что не взяла ничего для «гостя», но было поздно что-либо менять: из автомобиля вышел высокий мужчина в строгом костюме, раскрыл зонт и подошел ко мне. — Госпожа Тайри, прошу, — сказал он, подставляя мне свой локоть, чтобы я встала под зонт вместе с ним. Стараясь его не касаться, я выбросила стаканчик с недопитым напитком в урну и поспешила к машине. Мужчина открыл для меня заднюю дверцу, и мне пришлось сесть в салон, хотя было не по себе. Не напрасно я так напрягалась: только оказалась в машине, как сразу же меня окутали мужской парфюм и тяжелая аура. — Тайри Кэтсуми, — кивнув, поздоровался блондин. Я уставилась на него, совершив легкий поклон в сидячем положении, и мне стало только хуже. Его присутствие угнетало. Синие мерцающие глаза исследовали меня с головы до ног. Казалось, он оценил даже то, как лежат волосы на моих плечах. Разве что оценка явно была низкой. Я это поняла по высокомерному выражению лица мужчины. — Господин Като, чем обязана? — тихо спросила я, не стараясь даже звучать храбро и уверенно, потому что искренне боялась таких, как он. — Вы, я полагаю, не ожидали, что я приеду познакомиться поближе. — Не ожидала. — Почему? — Вы серьезно? — удивилась я. Мужчина, одетый с иголочки, весь такой выглаженный, красивый, как модель, судя по всему, действительно ждал объяснений. Тогда я вздохнула в нетерпении, потому что мне хотелось поскорее унести отсюда ноги. — Полу… — я чуть не выпалила «полукровка», — человек вашего статуса, очевидно, не может водиться с простыми смертными. — Водиться, — фыркнул Като, легонько поведя бровью, — ну и выражения у вас. «Я еще и не так могу выразиться». Мне не нравился этот павлин. — Прошу прощения, если мой уровень воспитания чересчур низок для вас, господин Като. — Не язвите, Кэтсуми. — Я чуть не задохнулась от возмущения, услышав свое имя из его уст. — Вы действительно для меня — не пара, но я должен был взглянуть на вас. К тому же нам придется тяжко, если мы будем жить порознь, каждый со своей другой половинкой. Вам, что же, не поведали о том, как соулмейты страдают друг без друга? — Не поведали. И я не верю в это, господин Като, — пожала я плечами, параллельно подумав, что этот полукровка говорит по-японски весьма и весьма неплохо. — Виктор. Не будем так строги в отношении друг друга. Да и не привык я к вашей этой официальности в беседе. Даже, вынужден признать, раздражает. — Като шевельнулся, а я сразу же машинально отодвинулась к двери. Он заметил, улыбнулся и поставил локоть на широкий подлокотник, что разделял нас. Подперев подбородок рукой, Като улыбнулся широко и откровенно. — А вы не водились ранее с волками, Кэтсуми? Почему так меня боитесь? Я сказала бы — не боюсь, но промолчала, потому что от меня явно пахло по́том. Это не заметил бы человек — вроде дезодорант, вроде духи и шампунь для волос — но волк чуял запахи куда более остро. Поэтому синие глаза напротив поблескивали весельем, ведь Като было забавно то, как сильно я напугана. Они все такие — охотники по натуре, хищники, которые обожают эти игры в кошки-мышки. Лишь бы только получать дозу адреналина, разжигающего их кровь. — Господин Като… — Ну что за упрямство и чопорность, ей-богу, Кэт, не нужно так со мной, — поморщился мужчина, а я высказала то, что рвалось наружу: — При всем уважении, господин Като, называть меня «Кэт» я разрешения не давала. Не нарушайте моих границ, это неприятно. — Ух, все-все, — поднял Виктор руки, — не злитесь так, а то мои ноздри щекочет ваш аромат, милая Кэтсуми. И если я показался вам навязчивым, это только потому, что в моей стране другие правила этикета. Мы вполне можем в первый же день знакомства обращаться друг к другу по имени. — Я не против, но только Кэтсуми. Будьте так добры, — прибавила я, слегка оттянув воротник джемпера. — И вы сейчас, смею напомнить, не в своей стране. Виктор вдруг рассмеялся, пустив по моей коже мурашек. — Не думал, что эта девица отчитает меня, когда сама вся пропахла страхом. — Я сглотнула. И правда, стала перегибать. То, что этот полукровка не накинулся на меня и спокойно выслушивает, не дает мне право говорить с ним в таком тоне. Ужасная непредусмотрительность. — Но вы очень даже милы. Жаль, что такого низкого происхождения. Всего лишь человек, — цокнул он и вдруг решительно поставил меня на место, произнеся тяжелым, надменным тоном с легкой ироничной улыбкой на губах: — Должно быть, вы меня ненавидите, ведь вашего отца убил один из наших. — Из ваших? — тихо спросила я, отведя глаза в сторону. — Слышала, те, у кого кровь наполовину человеческая, сами выбирают сторону. Значит, вы уже выбрали? Мужчина снова усмехнулся, затем сунул руку в карман пиджака и протянул мне карточку. — Это моя визитка, возьмите, Кэтсуми, — сказал Като. — В Японии я буду долго. Мой отец, как вы поняли по фамилии, японец, поэтому дел у меня в Токио много. Если возникнут недопонимания, или я почувствую острую боль, вам придется передо мной ответить. — Разве это нельзя как-то разорвать? — приняв визитку, обреченно спросила я. — Нельзя. Но… — Я подняла на Виктора глаза, и в них точно плескалась надежда. — Но вполне можно ослабить. — Как? — подалась к нему я. Виктор лукаво сверкнул глазами, после сощурился и спросил, отчего-то игнорируя мой вопрос: — Вы знаете, что на вас волчья метка, Кэтсуми? — По телу прошлась дрожь. Я невольно поежилась. Прозвучало жутко. Синие глаза Виктора были будто два ледяных океана. — Не знали, значит. Хм. Любопытно. Что ж, насчет связи, — добавил Като, уже как будто и не заинтересованный в моем присутствии, потому что отвернулся и лениво повел рукой в воздухе. — Сущий пустяк. Она начнет ослабевать, если вас выберет для себя другой человек… Ох, пардон, — хмыкнул Като и взглянул на меня, — если вас выберет волк. Подумайте над этим, Кэтсуми, ведь кто-то уже оставил свою метку. Вы пахнете чужаком. Я окончательно растерялась. Почему тогда босс ничего не сказал по этому поводу? Он молчал и только поглядывал на меня, когда я приходила в его кабинет. А что если… — Господин Като, — открыв дверцу, чтобы выйти, оглянулась я на мужчину, — а вы чувствуете, свежая эта метка или… — Свежая, — отрезал Виктор. — Вы еще не впитали его запах в себя полностью. И не впитаете, если не будете контактировать с тем… человеком. Теперь я поняла, что редактор именно это и хотел сказать, подчеркнув, что я сегодня другая. Уже совершенно запутавшись, я буркнула благодарность и выскочила под дождь. Проигнорировала водителя, все время, пока мы с Виктором беседовали, простоявшего под зонтом, и побежала к зданию. Меня растревожил приезд Като, напугала наша с ним связь еще больше, чем вчера, и взволновали слова насчет метки волка. Неужели это сделал Хайтани? А кто же еще? И я на данный момент не знала, мне порадоваться или поплакать от привалившего «счастья», но выбрала путь рациональности: мне следовало поговорить с Хайтани, чтобы не придумывать себе лишнего. К тому же если это правда сделал он, то зачем? Виктор был, скорее всего, прав, потому что только Ран подходил вчера ко мне так близко, и только он посмел прикоснуться ко мне — к человеку. Его слюна была на моей коже. Я знала давно, что такое слюна оборотня. Для смертного — это либо смерть, либо путь к более долгой жизни. То есть если оборотень укусит человека, будучи в облике зверя, тот, если силен, выживет, если слаб — умрет в муках. Однако если вступить в близкий физический контакт с оборотнем, когда он в человеческом обличье, то вполне можно полностью впитать в себя его запах и принадлежать ему. Будь то поцелуи или даже сексуальная связь — это все делает человека, зависимым от своего зверя. От зверя, который выберет этого человека сам. Такой «зависимой» была и я, когда между мной и Раном все еще пылала страсть. А потом это испарилось. Одно меня точно порадовало: интернет преувеличивал значение связи соулмейтов. Видимо, потому что это было по правилам, мол, вот так должны жить существа на этой планете. Предназначенные друг другу — вместе, и никак иначе. Пропаганда семейных ценностей. А Виктор четко сказал, что связь причинит нам боль, но это может длиться недолго. Эта информация порадовала меня. Но совсем не радовало то, что меня использовал человек, который раньше уже поступал нехорошо. Что теперь ему нужно от меня? На кой черт поставил эту свою метку?***
Я не знала, как мне связаться с Хайтани. У меня не было возможности выйти как-то на него через того же Майки, ведь если какой-то там журналист обратится к главе Бонтен, это посчитают проявлением неуважения. Никто не смеет просить господина Сано об услуге. Даже если я уговорю его на интервью, все равно будет странно потом попросить у него номер Рана. Второй вариант, а его я даже не стала рассматривать — это обратиться к Хинате. Нет уж, она непременно свяжется с Кисаки, а тот только и ждет, когда Хина упадет к его ногам. Поэтому мне нужно было придумать что-то другое. Этими мыслями я маялась весь день. С трудом закончила статью, скинула ее редактору и собиралась уже поехать домой, когда, миновав кабинет босса, вдруг услышала, как открылась дверь, и Футаба сказал: — Кэтсуми, зайди. Остановившись на месте, я несколько секунд просто дышала, чтобы не выдать тревоги, но потом все равно вошла в кабинет. — Присядь, — попросил босс, но я осталась у двери. Тогда он, окинув меня взглядом, вздохнул и спросил: — Ты стала такой издерганной, потому что тебя кто-то запугал? Скажи мне прямо, если тот, кто оставил на тебе метку, действовал против твоей воли… — Господин редактор, — однако отрезала я, — не нужно. Я не люблю этого. Моя личная жизнь никак не скажется на работе, поэтому вам не о чем беспокоиться. Возможно, это прозвучало грубо, но мне не нужен был покровитель. По лицу босса я поняла, что действительно переборщила, однако он ничего не сказал. Кивнул и указал рукой на дверь. — Хорошего вечера, господин редактор, — поклонилась я, и меня уже начало терзать чувство вины, ведь этот человек пытался позаботиться обо мне, не так ли? — И спасибо. Я в порядке. — Иди, Кэтсуми, — угрюмо ответил босс, и я выскочила за дверь. В лифте вынула телефон из сумочки и принялась листать контакты, думая при этом, с кем могу связаться, как вдруг буквально остолбенела. Раздался сигнал о том, что лифт прибыл на первый этаж, я выскочила из кабины и пошла через холл к выходу. Покрасневшие щеки обдало ветром. Встав немного в стороне от входа, я раскрыла зонт и еще раз заглянула в мобильник. «Хайтани Ран». Он сохранил свой номер сам. Значит, с толком порылся в моих вещах на том приеме вчера. Что ж, раз он это сделал, я ведь могу позвонить? Но смелости не хватило. Для начала я поехала поужинать в небольшом ресторане, где ужинала довольно часто. Это заведение было по пути к моему дому. Поэтому как только я оказалась в районе Бункё, сразу сбросила скорость и набрала номер Хайтани. Набрала решительно, хоть и боялась. Он не отвечал долго, я уже думала, что напрасно это все затеяла, но внезапно услышала: — Кэтти, ты все-таки позвонила. Дыхание перехватило. Я припарковалась у ресторана и заглушила двигатель. Будто язык проглотила. Сидела и молчала. А он словно слушал мое дыхание — взволнованное и поверхностное. — Кэтсуми? — позвал Ран. — Ты в порядке? — Да… Здравствуйте. Могу я попросить вас о встрече, господин Хайтани? — Кэт, не играй на моих нервах. Забыла мое имя? — Нет. — Тогда не нужно так сухо говорить с тем, кто знает тебя слишком хорошо. Так ты позвонила, чтобы… — он замолчал, позволив продолжить мне. — …Чтобы назначить встречу. Не хочу обсуждать такое по телефону. — Ладно. Отлично. Куда подъехать? Я растерялась. — Прямо сейчас? — Конечно. А зачем тянуть? У тебя, видимо, что-то серьезное, раз ты позвонила уже сегодня. Я думал, это случится позже. Я помолчала пару секунд, потом ответила честно: — Като Виктор ускорил нашу с тобой встречу. — И что это значит? — уточнил Ран напряженно. — Мы виделись сегодня, и он кое-что сообщил мне. Именно по этой причине я хочу встретиться с тобой. — Хм. Ран, казалось, задумался, но вскоре ответил: — Любопытно. Так значит… он все же решил соединиться со своей половинкой? — Я не хотела себя накручивать, но мне показалось, его голос стал звучать как-то иначе. Да и слова Хайтани подбирал словно бы нехотя, не желая продолжать эту тему. — И ты согласилась? Я тоскливо смотрела в окно прямо перед собой на то, как верхушки деревьев раскачиваются на ветру. Мелкая россыпь дождя била по стеклу, и к нему прилипали тонкие ветки и листья. Выходить в такую непогоду совсем не хотелось, но мне нужно было поесть. Правда, услышав голос Хайтани, в голове была лишь одна мысль: «Как мы могли быть вместе? Почему он пошел на это тогда и почему был таким чужим сейчас?». В груди болезненно заныло. Я зажмурилась и на секунду накрыла ладонью губы, чтобы усмирить это отрывистое дыхание, выдавшее меня полностью. — Так ты приедешь на встречу? — уточнила я тихо и принялась ковырять ногтем обшивку руля старой папиной машины. — Я в ресторане в Бункё. — Приеду, — теперь это была улыбка и вздох облегчения, — конечно, я приеду, сбрось адрес. Нечему было радоваться, но он обрадовался. Я не знаю, что именно принесло ему это внезапное облегчение — мое молчание в ответ на его вопрос? — но Ран прозвучал более воодушевленно. Но даже когда сбросил вызов, я все еще сидела, любуясь стихией, боясь этой власти над нами — простыми смертными. И думала о том, что Хайтани как эта стихия. Он тогда налетел на меня ураганом, показал разные стороны жизни, и с ним я познала любовь — страстную, моментами пугающую своей глубиной, а иногда спокойную и тихую, и мне совершенно не хотелось признавать, что я была одинока в своих чувствах. Но разве человек променяет того, кого любит, на статус? Это так жестоко. Но ведь, правда, Ран и не был человеком. Чистейшей крови альфа, сильный лидер, важное звено огромного клана. Он был на верхушке иерархии и, как только на горизонте замаячило роскошное будущее с неограниченной властью, Хайтани ушел. Ничего удивительного. Это я была человеком с чистыми помыслами, а волки… Они — звери с амбициями, которые людям и не снились. Так что обижаться мне было не на что. Стоило поблагодарить Хайтани, что вообще обратил на меня внимания, и пойти дальше. Однако глубоко в душе я продолжала злиться и страдать. Это было очень глубоко, но оно было. Гордость не позволяла принижать то, что мы прожили вместе. Я стойко признавала, что все еще люблю этого альфу.