Оленьи тропы

— Не стрелять! — рявкает Райден так, что кровь в жилах стынет. Она элегантно садится на подоконник, к которому её пригнали, чувствует холодное лезвие не только кожей на шее, но и всем нутром. Высокомерно поднимает подбородок и смотрит на знакомого незнакомца сверху вниз, сверлит его взглядом и закусывает губу от бурлящего в венах адреналина. — Наглая шавка, — шипит, придерживая другие едкие оскорбления на будущее, изучает реакцию. — Ясиро… Вокруг госпожи, которую за глаза называют Вельзевулом, пять человек в чёрных, выглаженных костюмах и наушниках, подключенных к рациям одним хлипким проводом. Они все лишены имён, обезличины до неузнаваемости во блага общему делу — защите босса. Но среди них есть и искусно выточенное личико Кудзё Сары, что сейчас больше всех напряжена. Пятеро поголовно держат пистолеты в сантиметрах сорока от светлой макушки, держат крепко — мёртвой хваткой — так, что пальцы сводит. Одно неверное движение понесёт за собой чудовищные последствия, от которых невозможно будет спрятаться. Ни Райден, ни эти пятеро не могут позволить себе труп мальчишки. — Не стрелять, не стрелять, — шепчет себе под нос Кудзё, переживая, что не сможет выполнить приказ. Глаза неустанно бегают от светлой макушки до уважаемого лица госпожи, которая всем своим видом показывает несвойственную ей взбудораженность, словно ей птичка на хвосте хорошие новости принесла. — Лучше тебе убрать нож, — она уверена, что наглец, пробравшийся в их дом её слышит. — Чего ты хочешь? — громогласный голос Райден вызывает дрожь в коленях и рой мурашек под кожей. Они больно вгрызаются в мышцы, отзываются судорогой, но бледные пальцы, сжимающие рукоять ножа, непоколебимы. Сама она спокойна, даже пульс не скачет. Смотрит ровно в глаза наглеца, играет в гляделки, а тот не уступает. — Твоей скорейшей смерти, — шепчет знакомый незнакомец и сглатывает. Пятеро за его спиной вот-вот просверлят дыры у него в голове, устроят ему лоботомию, прогрызут насквозь, как термиты, со всех сторон. Парнишка слегка отклоняется назад, прислушивается к дыханиям, убирая лезвие от горячей шеи лишь на несколько сантиметров вбок. — Не дождёшься, — Райден расплывается в хищной ухмылке, чувствуя слабину оппонента, облизывается, словно её ждёт званый ужин, заслуженная награда. В комнате не так светло, как хотелось бы — закатное солнце отражается в радужках кровавого цвета. Сама госпожа одета лишь в кружевную ночнушку в тонах глубин океана. Она облокачивается на подоконник в собственной спальне, куда смог пробраться совсем ещё зелёный мальчишка, у которого до сих пор молоко на губах не обсохло. Позади него пятеро телохранителей — каждый готов стрелять, и у всех, включая Сару, сосёт под ложечкой, ведь они будут наказаны при любом раскладе. Их прилюдно высекут, возможно, убьют за оплошность, роковую ошибку, или, что еще хуже, уволят, изгонят из банды. Забавная ситуация. Райден веселится, предвкушая не только молодую кровь на губах в тот момент, когда пуля пройдет навылет и застрянет в стене её особняка, создав новую умопомрачительную историю, но и выражение лица того, кто не простит ей подобное — лицо мальчишки исказится от мимолетной боли, и он упадет к её ногам, поклонится, как все остальные, а ей придётся умывать руки. — Поверь, дождусь, — отчаянный даже смеет улыбаться, обжигать дыханием щёки госпожи, а сам мнёт в руке лямку рюкзака и перебирает пальцы на рукояти ножа, который всё ещё готов воткнуть в чужое горло под правильным углом, чтобы Райден захлебнулась в крови, чтобы не смогла больше сделать ни одного вздоха. Но малец всё же даёт слабину первым и судорожно набирает полную грудь воздуха. — Плевать, убейте его, — командует Райден, отпуская своих псов с поводка, но те не спешат нападать. Секунда за секундой… вдох за вдохом… Выстрелов так и не раздаётся — опасно в первую очередь для Госпожи, ведь если парнишка увернётся, пострадает от пули именно она. Сара опускает пистолет первая, предварительно переглянувшись с остальной охраной, и под пристальным присмотром подаётся вперёд, чтобы скрутить парня, а тот пользуется этим мгновением — запрыгивает на подоконник, всё ещё крепко удерживая нож возле чужой шеи, вот только теперь с другой стороны, затем берёт Райден за волосы. — Дура, — шепчет он ей на ухо, пользуясь секундами, которые дают ему сбитые с толку охранники. — Твои документы у меня. Она не успевает ответить, не успевает правильно среагировать, потому что сердце пропускает удар и пускается в безумную гонку с мыслями. Райден садится на пол, когда оконное стекло за спиной с треском разбивается. Ещё мгновение — звуки выстрелов оглашают вишневый сад. Незнакомец скрывается за массивным стволом столетней сакуры, передвигается между деревьями бесшумными перебежками и тщательно следит за окружением. Снова выстрелы, но уже с другой стороны сада — наглеца обнаруживают у ворот, его видят, но по нему не могут попасть. Он прорывается прямо сквозь охранников, прыгая на них сверху с огромной ветки в тот момент, когда они озираются, потому что потеряли тощее тело из виду. Он разрывает две сонные артерии двумя размашистыми ударами, задевает чужую бедренную артерию, наслаждаясь протяжным воплем, и скрывается за углом особняка, встречаясь взглядом с еще одним охранником. Тот сглатывает и не двигается, а потому парнишка оставляет его позади. Шаг, ещё шаг — замирает, вдыхает приятный цветочный аромат и ловко перепрыгивает забор под напряжением, не касаясь его даже прядью волос, собранных в тугой хвост на затылке. Беглец покидает место преступления, покидает самый охраняемый особняк в городе — резиденцию Госпожи Райден — босса мафиозной группировки Тэнрё.

— ххх —

Железная входная дверь — самая надёжная, но самая отвратительная из всех существующих, особенно для тех жителей многоквартирных развалюх, у кого отсутствует звонок. Куки Синобу чувствует это на своей шкуре во всей красе, когда вливает в горло очередной стакан воды — врач прописал не меньше литра в день, чтобы в обмороки не падать — через двадцать минут прозвенит будильник, диктующий пору ужина. Удары по железу так омерзительно раздражают, что Куки кривится и выплевывает ржавую на вкус воду в раковину, вытирает влажные губы тыльной стороной ладони и проходится языком по верхнему ряду зубов. Она ждёт, что кто-то посмотрит в глазок вместо неё, но в итоге делает это сама и удивленно вздыхает, поджимает губы, проверяет закрыты ли все внутренние двери, ведущие в комнаты из коридора. Вставляет в пазы цепочку и только после этого проворачивает ключ в замке. Хилая, а потому приходится навалиться немного на дверь, чтобы её открыть, но от приложенных усилий голос девушки дрожать не начинает. — Чего тебе надо? — не здоровается Синобу, смотрит с прищуром на гостя и держится ровно. — Мне нужен Сиканоин, — в подъезде стоит никто иная, как Кудзё Сара. Волосы собраны в низкую, маленькую шишечку, чёлка обрамляет бледное лицо, глаза, что тонут в синяках, скрыты за очками, а одежда черна и выглажена. — До тебя мне дела нет. — Его нет дома, — спешит огорчить её Синобу, как одна из дверей за спиной с грохотом врезается в стену от удара ногой. — Я сам поговорю, давай-ка на кухню, тебе скоро ужинать, — на молодом лице сияет улыбка, две симметричные родинки под зелеными, заспанными глазами всё также привлекают к себе большую часть внимания. Каштановые немытые волосы, отливающие бордовым, собраны в неаккуратный хвостик возле правого уха. Виновник вторжения задирает растянутую футболку, заляпанную чем-то липким, оголяет торс, вызывая у соседки отвращение к своим боксёрам с утятами, чешет сначала подтянутый живот, затем выпирающие рёбра и зевает. — Открывай, Сиканоин! — командует Кудзё, дожидаясь, когда его фигура появится в щели дверного проема. Железо проносится у нее перед носом, затем отлетает назад, почти задевая овал её искаженного от испуга лица, но Сара вовремя отступает. Упомянутый улыбается, здоровается кивком, словно и не хотел только что врезать гостье дверью, а затем приглашает внутрь, зазывая пальцами. Он закидывает руки за голову и возвращается в свою комнату. Сара ступает за ним, смерив Синобу взглядом, полным презрения, и запирает за собой дверь. В комнате светло — окон много — только вот грязно, душно и дурно пахнет. Сиканоин спешит открыть форточку нараспашку и собрать разбросанные по полу бумаги, шмотки и даже окурки. Одна стена, та, что без окон, закрыта шторами, кровать не застелена, а котацу завалено фантиками, смятыми железными банками от энергетиков и пустыми упаковками чипсов. — Чего надо? Сиканоин Хэйдзо — так его зовут. Он не церемонится, не спрашивает, как дела, жестом приглашает Сару присесть на подушечку, и даже не возражает, когда она убирает рукой весь мусор со столешницы, чтобы разложить свои документы. Кудзё слегка медлит, оценивая обстановку, но всё же садится на столик и снимает очки, откладывая те на самый край — Сиканоин аж присвистывает, выражая искреннее сочувствие по поводу её якобы бессонницы. — Взгляни, — командирские нотки в голосе у Кудзё с рождения. Она открывает светло-жёлтую папку, внутри которой на первой же странице лежит чёрно-белая фотография с камеры наблюдения. — Хм… Кто это? — Хэйдзо садится напротив в позу лотоса и тут же берёт снимок в руки, крутит-вертит, как ребёнок, которому вручили новую игрушку, а затем его лицо вытягивается в некотором изумлении, что тут же сменяется на заинтересованную ухмылку, в глазах беснуются черти, требующие ответов. — Что украл? — Как понял? — отвечает вопросом на вопрос Сара, уже не удивляясь сообразительности частного детектива — давно знакомы. Она машинально закрывает ладонью бумаги, что были под фотографией. — Это снимок с камеры наблюдения в особняке Райден, — начинает озвучивать свои догадки Сиканоин. — Раз ты его принесла, хочешь, чтобы я нашёл этого парня, а значит, он ещё жив, ушёл целым, но камеры засекли, — он чертовски хорош собой по собственным же меркам. — Вывод: он либо кого-то убил, но тогда правильнее было бы обратиться в полицию, — издевается, — либо что-то украл, хотя и в этом случае стоит обратиться в полицию, — открыто смеётся над Тэнрё, что подмяли под себя и мэра, и ту самую полицию, которая без ведома мафии даже на места автомобильных аварий выезжать не решается. Сара сохраняет хладнокровие, даже если глаз так и хочет дёрнуться. Тут-то Хэйдзо и расплывается в блаженстве, даже слегка краснеет от возбуждения — хохочет. — Украл что-то слишком ценное, судя по твоей физиономии, — Сара и бровью не ведёт, но Сиканоин читает её, как открытую книгу, подмечает движение челюсти, слышит, как та сглатывает, и по частоте вздымания груди понимает, что пульс подскочил. — Сволочь, — констатирует Кудзё и позволяет себе расслабиться. — Он украл особо секретные документы из сейфа самой Госпожи Райден, его фотографии уже переданы патрульным, всем шестеркам и наёмникам, — она стыдится этого нарастающего детского трепета на лице Сиканоина. — Его ищет весь город, и мы хотим, чтобы ты тоже его искал. — Пришла ко мне лишь через две недели? Долго сомневалась? — Хэйдзо чуть ли не блестит от восторга: лыба до ушей отсвечивает, пока он тыкает пальцем в дату на фотографии, Сара закатывает глаза. — Он сквозь землю провалился… Мы обыскали каждый угол, каждую подворотню и сточную трубу. — Точно, в тот день город закрыли на въезд и выезд, как я мог такое упустить? — наигранно рассуждает вслух, жестикулируя и размахивая фотографией в разные стороны, вскидывает брови и облизывает губы. Сиканоин зарывается рукой под котацу, нащупывает помятую пачку сигарет, достаёт её, открывает и со вздохом облегчения выуживает последнюю самокрутку. — Огонька не будет? Сара терпеливо ждёт, пока Хэйдзо сгонзает за зажигалкой на кухню, шепнёт Синобу, что её рис уже давно сварился, и приступит к отравлению своих лёгких. После продолжает: — Засунь свои издёвки кому-нибудь в задницу, ты это любишь, а я пришла заключить сделку, — выражает она вселенское раздражение. — Я не люблю засовывать кому-нибудь… — Мы действительно полностью перекрыли все пути отступления из города, — перебивает она его похабные комментарии. — Этого подонка ищут даже телохранители мэра, но нет ни следа, ни трупа, ничего! Это уже мистика! — Сара разминает виски пальцами, глубоко и тяжело дышит, кашляет из-за дыма, что наполняет комнату и не спешит вылезать на пропахшую дерьмом улицу через открытую форточку. Сиканоин замечает, что Кудзё частенько отвлекается на боль в спине, но старательно не подаёт виду. — Что взамен? — он откидывается назад, ложится на пол, продолжая рассматривать паренька на фотографии. Дыхание перехватывает, внизу живота нарастает напряжение, пока он просто изучает лицо, выложенное пикселями. — Сумма, указана в договоре, — отвечает Сара. Хэйдзо выгибает бровь, а после слегка хмурится, затягивается и поднимается, выдыхает облако дыма через нос и закрывает рот ладонью, в которой держит самокрутку, давит смешки. — Этого мало, — он даже не смотрит на те документы. — Нужно больше? — не понимает Кудзё. — Нужна информация, — закатывает он глаза и небрежно бросает фотографию на стол, устремляя взгляд в огромное окно. Пялится на соседний полуразрушенный клоповник, где живут в основном бомжи, алкаши и наркоманы, которые за хорошенькую сумму, оказывается, много чего знают. — Какая информация тебе нужна? — Сара нервничает, стучит пальцами со сломанными ногтями по деревянной столешнице котацу, стараясь вырвать из блаженства на чужом лице хоть какую-то каплю адекватности. — Хочу знать, что в тех украденных документах, — шепчет Хэйдзо, тут же нагнетая атмосферу до разряда ужасающей. В комнате резко становится не так светло, как казалось, а звенящую тишину не поглощают даже дребезжащие моторы проезжающих мимо развалюх. — Исключено, — Кудзё неожиданно для себя тоже переходит на шепот. — Тогда отказываюсь, — оглушает её Сиканоин и хмыкает, но даже не смотрит на неё. — Ах ты мелкий засранец! — шипит она и сжимает руки в кулаки, царапает ладони неровными срезами ногтей, громко вдыхает, неумолимо блуждая глазами по комнате, в которой взгляд цепляется за всё и сразу из-за обилия красок — чего только стоит куча цветастой одежды в углу за кроватью. — Держи себя в руках, Сара, — он играет с ней. — Вам ведь нужен этот парнишка, точнее, то, что у него в рюк-за-ке, — он тянет каждый звук в последнем слове, наверняка зная, что прав, мечтательно разглядывает этот несчастный, прогнивший и не раз горевший дом напротив, благодаря которому тайное всегда становится явным. — Он нужен нам живым, — Кудзё решается на акт бессмысленного и продолжительного смотрения вдаль: устремляет взгляд на то же окно, что и Хэйдзо, а после стискивает зубы, скрипит ими и выругивается одними губами, потому что фраза была лишняя, а отступить уже не получится. Сара возвращает глаза обратно к родинкам, что в некоторых культурах обрекают человека на несчастье ещё с рождения. А Сиканоин уже пялится на неё, надменно задрав голову. — Госпожа Райден отдала приказ… Видимо, хочет лично выстрелить ему промеж глаз, — Сара вздёргивает бровь и кусает щеку, чувствует, как капля пота стекает по лбу к брови, а после по вискам на скулу. — Он оскорбил её. — Что он сделал? — Сиканоин больше похож на одержимого: сменяет громкие возгласы на шепот, смотрит в упор, не моргая, при этом умудряется стряхивать пепел в фантик на полу. Он вслушивается в чужое нервное сердцебиение, вытягивая информацию так же искусно, как сосудистые хирурги вытягивают вены во время операций. — Он приставил нож к её горлу… — сдаётся Сара так тихо, как только может, а имя, которое она обязана произносить, теряется за громким раскатистым смехом. Хэйдзо хватается за живот, не в силах сдержаться, роняет сигарету изо рта на пол и тут же тушит её ладонью, точнее громкими, размашистыми ударами по полу, от которых воображаемые соседи снизу давятся своим воображаемым чаем, а Синобу — пресным рисом. — Хочешь сказать, — он почти задыхается из-за этого смеха, что больше бы подошёл маньяку в ужастике, из-за которого потом не спишь неделями. — Пацан выкрал у Райден… — Госпожи Райден! — выкрикивает Сара, ударяя кулаком по столу так, что ручка подпрыгивает, а вместе с ней и Сиканоин, который замолкает так же внезапно, как и расхохотался. Кудзё подрывается на ноги, а после падает обратно на колени из-за режущей боли, держится рукой за спину. Мокрая от пота и не только рубашка пропитывается мерзким запахом, кровь остаётся даже на пальцах — раны снова открываются. — Выкрал секретные бумаги, приставил нож к горлу вашей госпожи в её собственном доме, при этом смылся живой и до сих пор не найден в закрытом городе, где его ищет каждая шавка? — уточняет Хэйдзо, рассматривая гостью сначала с некоторым презрением, а после с жалостью. — Да, — сквозь зубы выплёвывает Сара и смотрит на Сиканоина исподлобья. — Я уже взволнован и готов пойти на сделку, — ухмылка всё ещё украшает его губы. — Найду его для твоей любимой госпожи, но только если увижу те документы собственными глазами, — он кивает в такт каждому слову. — Мне не нужны копии, плевать вообще, я готов подписать соглашение о неразглашении, просто хочу знать… — сглатывает блаженный адреналин, от которого вены на руках набухают, а глаза наливаются азартом, — …что там? — Зачем тебе? — выдыхает Сара, заочно соглашаясь на сделку. А потому берет ручку и поворачивает бумаги к себе, чтобы вписать новое условие. Ждёт, пока руки перестанут дрожать — вдыхает через нос, а выдыхает через рот, не замечая, что шторы над закрытой стеной позади неё развиваются из-за ветра, обнажая газетные вырезки с кричащими заголовками. — Меньше знаешь, крепче спишь… Сиканоин Хэйдзо наблюдает за каждым её движением, скалится как зверь, загнавший добычу в угол, и пропускает вдохи, потому что перед глазами стоит та самая чёрно-белая фотография. — Больше знаешь — ярче сны.