— ххх —
Куки Синобу не спит всю ночь, хотя результата она добилась уже часа в два, при этом кроме той страницы, что станет главной зацепкой для Хэйдзо, она не нашла вообще ничего, и это выбешивает до очередного нервного срыва, поэтому часов с пяти она агрессивно убивает зомбаков в онлайн-шутере от первого лица, из дробовика косит стонущих монстрюг толпами. А уже в семь утра к ней заваливается Хэйдзо с двумя кружками кофе. Как он вскрыл запертую дверь уже не спрашивает, просто принимает очередную дозу кофеина, вливает её в себя залпом, потому что знает, что в кружке плавает лёд — иногда она так же заливает в себя пиво, чтобы наконец-то заснуть. — Ну и? — спрашивает Сиканоин настолько страшный спросонья, что атомная война и то поприятнее для среднестатистического обывателя. Мешки под глазами вываливаются, волосы стоило помыть дня три назад, футболка ждёт стирки уже месяц. — Его зовут Каэдэхара Кадзуха, ему двадцать два года, — пережёвывает она кубик льда, а Хэйдзо тут же оживает на удивление. — Находится в академическом отпуске уже три месяца, педагогический университет, литературный факультет. — Тааак… — Есть адреса прописки и фактического места проживания, — тыкает в экран, — можно наведаться к его родителям, — тараторит Синобу, перебивая себя же зевком, пока Сиканоин старательно шарится в своём телефоне, в молодежной соцсети, которую разрабатывали специально, чтобы защищать пользователя от любых проникновений в частную жизнь без его на то желания, там в принципе без QR-кода хрен кого найдёшь. — Ты слушаешь? — на её лице такое разочарование, что можно подумать, она зря рылась в инете всю ночь. — Да, да, — отмахивается Хэйдзо, закусив губу. — О, нашёл! — даже вскрикивает так, что Итто в соседней комнате распахивает глаза. Сиканоин знаменует свою победу нелепым напряжением бицепсов — выглядит жалко — и кладет голову на макушку Синобу, смачно так целует, отдавая той в руки свой телефон. — Смари, откопал его! Изо рта Куки вылетает лёд ей же на колени и раздражённое — «да как, блять», — но она охотно рассматривает фотографии на личной страничке того самого Кадзухи, разглядывает лицо утырка, которого пробивала во всевозможных источниках больше пяти часов, ненавидя Сиканоина за то, что нашёл нужную страницу так быстро. — Я всё же думаю, нужно наведаться к родителям, — говорит она, когда фотографии в ленте заканчиваются. — Здесь просто куча хлама, лыбится везде, красуется миловидной мордочкой, ничего полезного. — Ты не права, — оглушает её Сиканоин, шепчет прямо на ухо, от чего рой мурашек разбегается по плечам. — Смари! — он берёт телефон и возвращает подбородок на её макушку, сильно давит на голову, вжимая недовольную Куки в кресло, затем открывает фотографию прямо у неё перед носом. Там этот Кадзуха сидит на искусственной траве в компании кошек и обнимает пятнистого котясика, что явно не слишком доволен ситуацией. — И? — всё еще недоумевает Синобу. — Объяснишь? — ей самой не терпится понять, какие ассоциации складываются в голове Хэйдзо: что он понимает и какую-такую простую, даже очевидную, истину она не замечает на этот раз? — Всё просто, — Сиканоин плюхается на сиреневый мешок-кресло, который обычно пылится в углу без должного внимания, и несколько раз проводит пальцем по экрану, засматриваясь на пацана, затем оставляет телефон на пузе и закидывает руки за голову. — Нужно будет привести себя в порядок, котята не любят дурной запах, — рассуждает он вслух. — Да чё ты несёшь, придурок? — злится Куки, не имея на это особых сил, облизывает край кружки и всё еще чувствует вкус горелого кофе на языке. — Для тупых или, в твоём случае, тугодумающих, — констатирует Сиканоин, чем возводит незначительное раздражение Синобу до уровня полномасштабной ядерной войны, в которую она готова ворваться, вооружившись битой и снайперкой, лишь бы прикончить утырка здесь и сейчас. Ей богу, развяжет третью мировую, лишь бы поприсутствовать на похоронах Хэйдзо. — Если присмотреться, то на любой из фотографий на одежде пацана можно увидеть кошачью шерсть, а значит он о-о-о-очень много времени проводит с животными, — тянется за своей чашкой к столу, демонстративно глотает кофеёк. — И-и-и? Может у него есть кошка? — Он живет в общаге! — возмущается Сиканоин. — Адрес проверь, это общага, а туда с животными нельзя, у родителей кошки точно нет, потому что на этой фотке одежда его отца чистая. Если б кошка уже умерла, шерсть бы давно бы выстиралась, но даже на фотке месячной давности шерсть присутствует, а значит он контактирует с животными на постоянной основе, но не дома, а в другом месте, и… — тыкает в ту самую фотографию на экране смартфона. — Здесь есть отметка приюта для животных госпожи Сангономии, вот там он сейчас и прячется, — заключает Хэйдзо и наблюдает за тем, как Куки тянет вверх указательный палец, формулируя уставшим мозгом тысячу и один вопрос. — Ты так уверен, что парнишка прячется именно там? — Сто проц! — утверждает Сиканоин и допивает свой кофе. — Но, чтобы не облажаться, ты пойдёшь к дому его родителей и притворишься неравнодушной и жутко беспокойной одногруппницей, сможешь? — вариант не согласиться отсутствует, даже если призрачная надежда на него есть, ведь в случае отказа Хэйдзо тупо возьмёт её на слабо. — А ты что будешь делать? — спрашивает Синобу, когда Сиканоин стягивает с себя футболку, на всякий случай нюхает её, чтобы наконец убедиться в её жажде искупаться в порошке, а лучше полежать в нём дня три для надёжности. — Сгоняю на кототерапию, расслаблюсь, так сказать, — лыбится маниакально, бросает в неё жуткий кусок ткани, наслаждаясь отчаянным воплем, что сменяется трехэтажным матом и окончательно поднимает Итто с постели, а после заруливает из комнаты Куки сразу в ванную.— ххх —
Хэйдзо любит неспешно прогуливаться по городу, фотографировать одни и те же достопримечательности в нестандартных ракурсах и при разнообразном освещении, любит бродить по подворотням и разглядывать людей, разных и одинаковых, громких и молчаливых, грустных, со слезами на глазах, и таких радостных, что скулы болят от улыбки. Он часто заруливает в кофейню — весь город знает его как любителя самого горького кофе в мире. Та, что на улице со сгоревшими фонарями, ждет Сиканоина по пятницам, та, что напротив парка с сакурами — по понедельникам, на каждый день недели определённый напиток, в определённом месте — это традиция, это привычка, от которой не избавиться. Приют для животных семьи Сангономия скрывается во дворах напротив табачки, где можно прикупить не только никотин. Туда Хэйдзо заваливается, чтобы напрячь продавца своими непринуждёнными вопросами и понаблюдать за входом в пристанище пушистиков из окна. Сангономии принадлежит весь первый этаж жилого дома и двор, который они укрыли от посторонних глаз забором и клеточной сеткой сверху — её особо не видно из-за крон высоких деревьев. Убедившись, что в приют нет очереди из репортёров или кошачьих яжматерей, Хэйдзо тактично прощается с продавцом табачки, прикупив у него запас на месяц вперед, заруливает в соседнее здание и здоровается с миловидным парнем за стойкой. На бейдже указано, что он главный администратор, а зовут его Горо. На голове красуется ободок с собачьими ушами, а клыками, которые Сиканоин замечает в его ответной улыбке, можно спокойно разорвать кому-нибудь горло. Паренек распинается о правилах минут пять, затем проводит гостя к вольерам непосредственно с котами. — А котята есть? — интересуется Хэйдзо. — Есть конечно! — если бы у Горо был хвост, он бы вилял им как самый послушный мальчик на свете. — Может, видели каких-то определенных на нашем сайте? — администратор смотрит в потолок, приложив палец к губам, припоминает, публиковались ли фотографии нового помёта. — Да, там был беленький котенок, э-э-э, с пятнышком на голове, он меня заинтриговал, — говорит Хэйдзо и перекатывается с пятки на носок. Горо внимательно его оглядывает, вдруг слегка хмурится, кажется, даже принюхивается, глазами разбирает на вязаном свитере гостя каждую ниточку, каждый узор. — Я принесу печатную базу данных, подождёте? — спрашивает, наконец оторвав внимание от чужой одежды. — Конечно-конечно, — Хэйдзо одаривает Горо своей самой очаровательной, но при этом придурковатой улыбкой, и тот уходит. Сиканоин перекатывается с пятки на носок и медленно пятится назад, чувствуя вибрацию в кармане. Достаёт смартфон, закатывает глаза и кривится — реально бесит, что его хотят отвлечь в такой момент болтовней об отсутствии результата, но Хэйдзо берёт трубку. — Что там? Надеюсь, кровавая резня бензопилой? — спрашивает, словно не знает, и чешет затылок, разглядывая покусанный хвост пушистого дружка, что трётся о прутья своей клетки. Материал, кстати, не из дешевых — абсолютно гипоаллергенный, да и сами вольеры сделаны так, что навредить себе животное с их помощью не сможет. — У него только отец и дед, они на ушах, ищут сына по моргам и больницам, трясут полицию и, возможно, рыдают в подушку, — отвечает Куки в телефонной трубке, перекрикивая автомобильные гудки. — Так они в курсе, что сын пропал, понял, что дальше? — Я уточнила про приют, — говорит Синобу, а затем орёт на кого-то, прикрыв динамик, — Так вот, они сказали, что он там раньше работал, но, когда они звонили Сангономии, та ответила, что Кадзуха давно уволился. — Так я ей и поверил, ага, — Хэйдзо проводит пальцами по решёткам, пока идет к внутреннему двору, открывает незапертую дверь и расплывается в хищном оскале. — Я перезвоню, радость моя, — тут же отключается, прячет смартфон обратно в растянутый карман джинсов и держит себя в руках, чтобы не присвистнуть. Всё нутро его готово кричать от восторга, рассказать всему миру, что он был прав с самого начала, но самообладание всё же берет верх, и он шуршит по траве в сторону ряда деревянных лавочек. На одной из них сидит в обнимку с котенком паренёк невысокого роста. Он крепко-накрепко держит подле себя животное и смотрит перед собой, вслушиваясь в шаги. Алые радужки, пепельные волосы, красная прядь, словно пятнышко на голове котёнка, за которым Хэйдзо якобы пришел. — Добрый день, добрый! — Сиканоин здоровается первым, столь ласково, чтобы и внимание привлечь, и подозрения немного отсрочить. Сохраняет приличную дистанцию на всякий случай. Каэдэхара медленно поворачивает голову, смотрит поглощающе, властно, даже убийственно. Сиканоин видит, как в его голове крутятся шестеренки, оценивающие незнакомца. — Добрый день, — отвечает Кадзуха и отворачивается, закрывает глаза, концентрируясь на слухе. — Вы здесь работаете? — спрашивает Хэйдзо, делая шаг вперёд. — Да, работаю. В воздухе спешит повеситься напряжение, и песнь ветряных колокольчиков не может его разбить своей мелодичностью. Один топчется на месте, второй не прекращает наглаживать блестящую шёрстку, при этом отслеживает телом реакцию животного, пульс, едва заметные движения ушей — котёнок спокоен, продолжает мурчать, и Кадзуха расслабляется, слегка разминает мышцы спины, не тревожа покой дремлющей прелести. — Я пришёл взять домой одного из котят, — начинает Хэйдзо диалог, словно это действительно важно. — Ваш администратор удалился, чтобы посмотреть базы данных и найти того самого, — Каэдэхара его откровенно игнорирует. — Они ведь у вас пронумерованы? Или как вы их отслеживаете, вдруг один решит сбежать и где-нибудь спрячется? Это движение скул от того, как стискиваются челюсти, набухшие вены на бледных запястьях и взбешённый взгляд исподлобья — Сиканоин еле сдерживает своё возбуждение, предвкушая отличный диалог, ведь Кадзуха уже уловил намёк, разобрал его по буквам и уверен, что знает, зачем незнакомый ему человек пришёл в этот двор. — Вы не выглядите как тот, кто сможет ухаживать за животным, — парирует без интереса. Возвращает лицу привычное умиротворение, провожает гостя взглядом, когда тот подходит ближе и достает из портсигара самокрутку, зажимает её в зубах, вглядываясь в забор по кругу. — Здесь не курят! — тут же реагирует на выходку посетителя. — Совсем! — Я еще и не начал, — Хэйдзо улыбается снисходительно, убирает прядь волос за ухо и прячет за него же самокрутку, затем скрывает её за взъерошенной ветром чёлкой. — Думаю, смогу обеспечить уют и тепло для нового жителя, — вздёргивает брови, — точнее, я уверен в этом, — прячет руки в карманы и сжимает пальцами лимитированную зажигалку, которую Синобу подарила ему на прошлый, двадцать пятый день рождения. — Вы уверены, что котёнок, который вас заинтересовал сможет жить в неволе? Кошки свободолюбивые существа, им требуется много места, личного пространства, а некоторые совсем не готовы идти на контакт с незнакомцами… ни при каких обстоятельствах. Хэйдзо сдавленно смеётся, держась свободной рукой за живот. — Я считаю, — запрокидывает голову назад, ищет дыры в железной сетке, вслушивается в звук чужих шагов, в шуршание листвы и звон колокольчиков, прикидывая сколько секунд ещё есть на счету и хватит ли этого, чтобы убедить Кадзуху. — Даже самый непослушный и свободолюбивый котенок, который думает, что он может лишь портачить, гадить и не достоин любви в принципе, втайне мечтает о тёплом доме, где заботливый хозяин подарит ему своё внимание, — секунда за секундой, шаг за шагом. Хэйдзо задерживает дыхание, когда Каэдэхара снимает с колен котика и поднимается на ноги, смотрит ему прямо в глаза и заводит руку за спину. — Кадзуха, кто это с тобой? — бинго! В дверях явно стоит хозяйка, юная госпожа Сангономия Кокоми, которую часто рекламируют по телевизору, как молодую предпринимательницу и зоозащитницу. Журналисты дерутся за возможность взять у неё интервью — прелестная девочка, как раз вовремя. — Это господин… — Кадзуха не знает, как его зовут, а потому ждёт, пока тот подхватит мысль. — Господин... — Сиканоин Хэйдзо, — отвечает виновник торжества, обрушивая на обоих волну трепетного страха, который завладевает телом и не даёт даже шевельнуться. Вот чьё имя действительно на слуху, а портрет всегда скрыт от посторонних. — Вы...? — не может отреагировать должным образом Сангономия, сжимает дверную ручку пальцами и мнёт губы друг о друга, смотрит озадаченно на своего подопечного. — Я просто хочу забрать домой котёнка. Ваш администратор... Этот... Горо! Он пошёл искать его в базе данных, — Хэйдзо светится, аж напрягает своей лучезарностью, раскидывает руки в разные стороны и осматривается. — Хотя, если честно, мне очень понравился вот этот котёнок, — театрально разворачивается, показывает ладонью на Кадзуху и наигранно удивляется. — Ой, а у вас на руках же только что был пятнистый мальчик. — Муччи, — отвечает Кадзуха, едва заметно сигнализируя хозяйке, что ей лучше уйти. Сиканоин без труда видит его телометания, а потому игриво облизывает нижнюю губу, закусывает её. Всё тело сжимается от азарта, растекающегося по капиллярам под кожей, адреналин даже придушивает слегка, словно это нужно в медицинских целях, заставляет сердце перекачивать кровь в два, а то и три раза быстрее. — Не могли бы вы поискать документы на Муччи? Представляете, решил, что хочу забрать домой именно его, такой лапочка, — Сиканоин учтиво кланяется. Галантность из него так и прёт, уважением погоняет. — Да… Да! Сейчас принесу документы, если вы уверены в своём решении, — спрашивает у Хэйдзо, смотрит на Кадзуху, но на рожон не лезет в любом случае. Умная и собранная — думает детектив, вертит это на языке, надеясь съязвить хотя бы шёпотом, но самообладание у него всё-таки ещё трезво. Сангономия уходит не спеша, оставляет после себя приятный запах кошачьей мяты, а Сиканоин ловит адское наслаждение, чувствуя холодное лезвие у своей шеи. — Какой ты шу-стрый, — проговаривает он чуть ли не по буквам и все равно поворачивается лицом к Каэдэхаре, хоть бесовское окоченение, бегущее от макушки до пят, стопорит любые необдуманные движения. — Что тебе нужно? — почти шипит Кадзуха, словно кот, готовый разорвать глотку обидчику, вспороть брюхо когтями и выцарапать глаза, лишь бы духу его не было на завоёванной территории. — Хочу предложить сделку, м-м-м... — пожимает плечами Хэйдзо, всё ещё ворочая зажигалку в кармане. Игра в гляделки затягивается, и он первый отводит взгляд, показушно вздыхает, закидывает руки за голову. Сам позволяет ледяному лезвию оцарапать нежную кожу на шее, чувствует острый край, а после жар собственной крови, которая небольшой каплей стекает вниз к ключицам. Кадзуха смотрит завороженно, разомкнув губы, ждёт продолжения. — Я предлагаю тебе безопасность в обмен на информацию. — Какую информацию? — недоумевает тот. — Я знаю, что у тебя есть документы, которые очень важны для Райден, — Сиканоин играет. — Мне предложили взглянуть на них, взамен на твоё тело у её ног. Кадзуха свирепеет на глазах, но руку держит твёрдо, не двигается, лишь контролирует собственное дыхание так рьяно, что Хэйдзо вот-вот потеряет голову от желания перехватить его бледные руки, прижать к полу и посмотреть, что он будет делать тогда. — Но ты знаешь больше, чем Тэнрё теперь готовы мне рассказать, я уверен в этом, — переходит на шепот. — И если это так, я гарантирую тебе безопасность под моей крышей. Если же тебе нечего мне предложить, тогда я заберу с собой лишь Муччи и дам тебе один день форы, — он громко вдыхает воздух носом, сглатывает и, когда самокрутка падает на пол из-за уха, закрывает лицо рукой, шепчет, скалясь, словно сейчас прольётся кровь: — Но я в любом случае тебя поймаю…