Солнечная сторона

Королевство Миираби, Рисаффи. 174 год после падения Нербийских земель.

      День был жарким и солнечным, нисколько не отличавшимся ото всех предыдущих. В былые времена Рохесия часто размышляла о том, какой могла бы быть её свадьба, — и вот этот день настал. Только совсем не такой, каким она себе представляла.       Чужая страна, чужие люди, будущий супруг тоже чужой. Рохесия смотрела в зеркало и совершенно не узнавала саму себя. На голове — плетение кос с алыми лентами, золотые серьги с гранёными рубинами и изящное ажурное колье на шее — скромный подарок её жениха.       По крайней мере, принц Деса́т галантен и учтив, думала она. Его покои полнятся любовницами, о чём судачит весь двор, это верно; но он добр и нежен. Мужчины бывают страшными — ей ещё повезло.       Белое шёлковое платье с тонким золотым пояском на талии покрывала плотная, увесистая накидка цвета вина, с нашитыми на ней скорпионами — символ рода Амолисов. Рохесия теперь ведь им будет принадлежать.       — Я не хочу этой свадьбы, — говорила она Фестеру.       — Я знаю, — отвечал он. — Но сейчас мы не вольны делать то, что нам хочется. Мы делаем то, что должны, и этот брак — твой долг перед родиной, сестра. Иначе нам не вернуться домой.       Только она в любом случае не вернётся домой. Не навсегда. Погостит там какое-то время, если Владыка позволит её брату вернуть Сосновый трон, а потом воротится в Миираби и будет подле мужа. Теперь это — её место. Её дом.       — Ваше Высочество. — Рохесию окликнула её фрейлина, пышногрудая Але́фия Дарка́с с кожей тёмной, как дубовая кора. — Пора идти.       Она возложила на её голову коруну, декорированную золотым шитьём и мелкими алыми камушками, и проводила в коридор.       До Великого темпаля Айка́та Благословенного её и Фестера, согласно обычаю сопровождавшего свою сестру-невесту, покатила роскошная дубовая повозка. Сир Стори был среди охраны, и этот факт успокаивал. Хотя Рохесию всё равно потряхивало. Она крутила браслеты и никак не могла унять волнения.       — Не переживай, — сказал ей Фестер. — Это пустяки.       В сравнении с тем, что они уже пережили так точно, подумала Рохесия.       — Тебе даже не нужно ничего говорить. Улыбнёшься Его Высочеству, выдержишь церемонию, а дальше будет проще. На пиршестве тебе будут преподносить подарки, ты уже разучила итафийский?       — Стало лучше, чем было. Алефия занимается со мной не покладая рук.       — Славно. Не подведи меня, Рохесия. Ты знаешь, как это важно.       — Знаю. Но всё ведь уже решено. Ты принёс королю клятву на крови, а он тебе.       — Лицо нужно сохранить в любом случае. Постарайся быть Десату хорошей женой.       — Лишь бы только он был мне хорошим мужем.       — Да будет так.       Рохесии не хотелось думать о своей свадьбе, пусть та и была неминуема. Она выглянула за окно и увидела кристально чистые воды, отражающие небо.       — Что это там?       — Серебрянка, река. Вокруг неё и возвели Рисаффи. Айкат Благословенный возвёл Великий темпаль на её берегу, и это место стало сердцем сатихи на Альхарских землях.       Это Рохесия знала. История давалась ей лучше, чем языки. Айкат Амо́лис был выходцем из Плиумской империи, бастардом Ро́ксеса Лайдуи́на по прозвищу Жестокий. Человек больших амбиций, он собрал войско и двинулся на Альхарские земли, через Жемчужное море, высадился на западном побережье и следующие двадцать лет посвятил себя завоеванию этих краёв. Всяко Айкат вытворил, но всё он делал во славу Владыки — вот и запомнился как благословенный. Благодаря нему возникло королевство Миираби, ставшее наследником ныне сгинувшей Плиумской империи, и благодаря нему сатиха стойко держалась все те столетия, что к северу господствовали акхолиты. Великий был человек. «Мой будущий супруг, в нём течёт его кровь», — осознала Рохесия, и сердце снова сковала тоска.       Чего ж она так боится? Десат Амолис — хороший человек, пусть и кутёжник, и причём весьма недурной собой. Наверное, её пугала чуждость этих краёв и этих людей. Рохесия не могла привыкнуть к вечному солнцу, жаре и духоте, её тянуло домой, в Либекар, где лето было влажным и прохладным, а зима — холодной и снежной. Там часто шли дожди и выли ветра, и это было так же естественно, как и то, что небо голубое. Здесь же всё по-другому. Но она привыкнет. Должна.       «Ты принцесса Пелагора, Рохесия, — напомнила она себе. — Ты исполняешь долг перед своим королевством. Разве ты не хочешь спасти свой дом из-под дасхатского гнёта? Разве хочешь и дальше быть принцессой ничего?» Это утешало и придавало уверенности.       Вскоре повозка достигла Великого темпаля, и они высадились. Перед ними предстало поистине величественное изваяние из камня цвета песка, гордое и помпезное, с четырьмя башнями и огромным серебряным дортаром на вершине покатой пирамидоподобной крыши. Ступени были высокими, но Рохесия успешно всех их преодолела, Фестер держался рядом. В конце концов, он взял её за руку, и стража отворила двери темпаля.       Внутри было многолюдно, очень шумно и пахло душистыми смолами, этот запах густел, опускаясь в лёгкие. Благородные дамы и господа, воины и слуги, простой, в конце концов, люд — здесь были сотни лиц, среди которых Рохесия узнала лишь троих: стоящих на вершине помоста у алтаря короля, королеву и принца.       Глубокий вдох и размеренный выдох. Действительно, это пустяки. Она не в пустыне, не на вшивом постоялом дворе, не в бегах. Всё будет хорошо. Рохесия просто не могла уверовать в обратное.       Они с Фестером шествовали медленно, как того требовал этикет и обычаи, но Рохесии вдруг захотелось рвануть вперёд — быстро-быстро, со скоростью ветра, лишь бы всё это поскорее закончилось. Когда они подошли к ступеням, ведущим на помост, Фестер отпустил её и занял место в стороне, среди других благородных людей Рисаффи.       «В тебе течёт кровь королей, кровь праведников и воинов, — напомнила себе Рохесия. — Не нужно ничего бояться. Это всего лишь свадьба. Тебя ведь не бьют, не пытают…»       С завораживающей грацией, вмиг вспомнив о своём происхождении и титуле, она взошла по ступеням, придерживая подол платья, и огляделась. В глазах короля Бьёмита отражалась скупая поддержка, он без слов велел ей мужаться. Королева Алте́я смотрела на неё, как и всегда, с предубеждением; она не хотела, чтобы её сын становился мужем чужеземке, Рохесия знала это. И наконец, принц Десат Амолис, её суженный. С бронзовой кожей, чёрными густыми волосами и соболиными бровями, он, невысокий крепко сложенный юноша, смотрел на неё с прохладной благосклонностью, источая превосходительное спокойствие, которого Рохесия позволить себе не могла. На нём была почти такая же одежда, что и на ней: белая туника, розоватые бриджи и винный плащ со скорпионами, — и множество золотых колец и браслетов.       Десат встал подле неё, и аглегай в зелёной робе протянул ему кинжал. Решительно и хладнокровно он сделал надрез над своей ладони; Рохесии же пришлось сначала глубоко вдохнуть, чтобы проделать то же. Она вернула кинжал аглегаю, и Десат взял её за руку, сплетая окровавленные ладони друг с другом. Аглегай обернул их зелёной лентой, и после темпаль замер, покуда он возносил молитву.       — Отныне, Рохесия из рода Эттвудов, принцесса Пелагора, ты принадлежишь ему, Десату из рода Амолисов, наследному принцу Миираби. Да благословит Владыка этот союз!       — Да будет так, — вторили все присутствующие, и Рохесия тоже. Коль уж счастья осталось так мало, пусть хоть этот брак ей его принесёт.       Церемония окончилась, и все они вернулись во дворец, где началось пиршество. Не прошло и часа, как Десат ввязался в состязания по стрельбе, обмолвившись с ней всего парой слов; король, пусть комплекция едва ли этого ему позволяла, потянулся следом; Рохесия осталась наедине с королевой. Хотела к брату, но Алтея перехватила её внимания раньше, чем Рохесия успела подняться.       — Славная свадьба, не правда ли? — молвила Алтея, изогнув пухлые губы в неком подобие улыбки. Она обратилась к ней на келимейском с ярко выраженным акцентом. — Достойная наследника престола Миираби. Смею надеяться, что и невеста досталась такая же.       — Не беспокойтесь, Ваше Величество, — бесцветно отозвалась Рохесия, — я буду хорошей женой Его высочеству.       — Да будет так. Позволь мне дать тебе совет, девочка. Покорность и терпение — вот, что от тебя требуется. Чти традиции, исполняй свой долг надлежащим образом и постарайся уж угодить моему сыну. Быть может, это не просто, но… Кто, в конце концов, тебя спрашивает? — Алтея усмехнулась, сверкнув чёрными, как ониксы, глазами и пригубила вина. Её слова ещё долго не выходили у Рохесии из головы.       Принц Десат так галантен и так добр, что такого «непростого» может быть? Верно, Её Величество говорила о традициях Миираби, к которым ей, чужестранке, будет нелегко привыкнуть. Другие места, другие нравы — другое всё. Да и в конце концов, быть может, королева хотела просто-напросто припугнуть её? Побеспокоить, лишить равновесия, подгадить. Рохесия решила, что не будет обращать внимания на её слова.       Десат одержал победу в состязании, перещеголяв своего пьяного вусмерть отца-короля: пять стрел попали аккурат в круг, в то время как у Бьёмита — всего одна. Его Величество в ответ на это только расхохотался, хрипя так, словно вот-вот задохнётся, и принялся хлопать по своему огромному животу. И почему только при первой встрече Рохесия решила, что этот человек зол и угрюм?       Десат вернулся за стол — настало время принимать подарки.       — Господин Фэй Даркас! — объявил глашатай.       Это был дядюшка её фрейлины Алефии, жилистый пожилой мужчина с потускневшими бровями и полностью облысевшей головой. Десату он преподнёс кинжал, Рохесии — шелка, выказал поздравления, отдал поклон и удалился.       — Господин Кайта́н Áтрикс и госпожа Лефи́та Атрикс!       — Книги об истории Пелагора для принца и книги об истории Миираби для принцессы, — сказала Лефита, улыбнувшись, когда слуги преподнесли два расписных сундука. Она добавила что-то ещё, и Алефия, не отходившая от Рохесии ни на шаг, видя её замешательство, перевела:       — Госпожа говорит, что, познакомившись поближе с историей родных краёв друг друга, вы получше узнаете непосредственно друг друга.       — Очень мудрый и достойный подарок, — ответила Рохесия на итафийском. — Спасибо.       Гостей было ещё много, как и даров. Рохесия получала драгоценные камни и золото, ткани и украшения, зеркала и веера; Ака́нта Михма́р подарила ей чёрную кошку.       — Великолепный подарок, принцесса, — сказала Алефия. — Приносит удачу и отпугивает тёмные силы.       Им преподнесли золотую посуду; король подарил Рохесии лошадь, бойкую молодую кобылу цвета зрелого пшена; Десату явили позолоченные доспехи, новый лук и охотничьего ястреба. На этом подарки не кончались, но едва ли Рохесия могла за всем уследить. От такого количества роскоши она вновь ощутила себя настоящей принцессой и подуспокоилась.       — Вы довольны, госпожа моя? — обратился к ней Десат, когда все уже представили свои подарки.       — Безмерно. — Она улыбнулась и заметила, что мужчины снова собираются состязаться в стрельбе. — Я… Могу я с вами пострелять?       — Если вам так хочется.       Десат взял её под руку, и они вместе вышли из-за стола, направившись в сторону стрельбища. Там был король и разные придворные господа, а также её брат.       — Рохесия? — Фестер явно не ждал её здесь увидеть.       — Захотелось немного развеяться, — ободревшим голосом отозвалась Рохесия. — Мы с принцем постреляем.       Она взяла лук, натянула тетиву, нацеливая стрелу, и замерла, не решаясь выстрелить.       — А раньше ты стреляла? — поинтересовался Десат на её языке.       — Только пару раз. Всё-таки, это не женское ремесло.       — Не женское. Но развлекаться имеет право каждый.       Он подошёл к ней со спины и принялся поправлять её стойку. Коснулся спины, чтобы она выпрямилась, приподнял локоть.       — Стреляй. Не смотри. Руки сами всё сделают.       Рохесия отпустила стрелу, и та предсказуемо прошла мимо цели.       — Ничего. Если редко стрелять, и не такое бывает. Хочешь ещё попытаться?       — Нет. — Ей не хотелось позориться. — Пожалуй, просто посмотрю.       Десат забрал у неё лук, и Рохесия подошла к Фестеру.       — Вижу, ты наконец успокоилась, — довольно произнёс он. — Так и нужно. Наслаждайся своим положением. Однажды ты станешь королевой.       — Королевой Миираби, — сказала она, что бы это ни значило.       Остаток вечера прошёл в гуляниях и развлечениях. После захода солнца Десату и Рохесии положено было удалиться — как никак, а настал час первой брачной ночи. Рохесия думала, что будет готова к этому, но, видно, не совсем. Как только двери за её спиной закрылись, отрезая единственный выход, и комната замкнулась, внутренности стянуло узлом от волнения.       Покои принца были поистине роскошными. Просторное, наполненное ароматами душистых благовоний помещение с выложенным досками из тёмного древа полом и белыми стенами, на которых нарисованные силуэты и узоры складывались в дивные фрески. На потолке, над большой кроватью, укрытой багровым бархатом, выгравирован золотой скорпион. Искусные вазы, статуи полуобнажённых женщин, арбалет на стене и множество других дивных вещей.       Они остались одни. Обычаи Миираби не предполагали помощи слуг в подготовке к брачной ночи — этот момент целиком и полностью принадлежал лишь молодожёнам. Сами должны освободиться от одежд и украшений, сами распустить причёску и всё прочее. Каждый миг интимен, учила Алефия, и служит для того, чтобы новобрачные могли единиться друг с другом.       Десат зашёл со спины и расстегнул колье на её шее, Рохесия сняла коруну и браслеты. Они скинули плащи, и Десат поцеловал её — настойчиво и властно, глубоко проникая языком ей в рот. Рохесия опешила. Прежде она целовалась только с мальчишками придворных лордов, в разгар пиров и в тайне ото всех, но те поцелуи были робкими и невинными. Десат отстранился и улыбнулся. Кажется, его позабавила её неопытность.       Он снова принялся её целовать, на сей раз в шею. Его руки скользнули по её талии, проползли вверх и сжали груди, Рохесия охнула. Десат опустился на колени, вздёрнул подол её платья, поцеловал в бедро, стал подниматься выше, пальцами скользнул между ног.       — Нет. — Рохесия отпрянула, как ошпаренная.       — Нет? — На его лице отразилось недоумение, смазанное с намёком на возмущение.       — Не так быстро. Я не могу так. Помедленнее.       — Помедленнее? — Десат поднялся с колен, скорчив гримасу отвращения. — Ты будешь указывать мне, что делать?       Такая перемена в настроении обескуражила её. Рохесия не знала, что сказать. Чувствовала только, что желание, если его смутные отголоски и присутствовали, напрочь иссякло.       — Постой-ка… — Капризный рот Десата скривился. — Ты… Ты не девственница, так? Только пользованная шлюха посмеет указывать своему мужу в первую брачную ночь!       — Я не шлюха. Не разговаривай так со мной.       — Нет, это ты так со мной не разговаривай. — Он схватил её за запястье и сжал до хруста. Рохесия дёрнулась, зашипев, но он не отпустил. — Всё будет по-моему, Рохесия. — Прорычал Десат, глядя на неё глазами безумными и чёрными, как ночь. — Мой отец оказал большую милость, позволив тебе стать моей женой. Он несказанно расщедрился, приютив тебя и твоего брата-попрошайку в своём дворце. Вам и так дозволено сверх того, а ты ещё будешь указывать мне, что делать?!       — Отпусти меня. Мне больно.       — Больно тебе? А мне этот брак, думаешь, в радость?       Он схватил её за заднюю часть шеи и протащил к кровати, толкнул, вынуждая нагнуться. Рохесия взвилась, попыталась подняться; Десат тут же вдавил её лицом в постель, до боли впившись пальцами в кожу. Рохесия забыла, как дышать, когда услышала шелест тканей. Десат спустил бриджи, вздёрнул её платье и резко, бесцеремонно вошёл. Рохесия вскрикнула и прогнулась от боли, поразившей промежность, впилась ногтями в простынь и застонала, когда он принялся размашисто и спешно двигаться в ней. Она могла бы четырежды прогорланить о том, что ей больно, но знала: он не остановится. Ему не помешали даже её слёзы.       Рохесия зажмурилась, молясь Владыке, чтобы это закончилось как можно скорее.