До последней капли крови
и навеки твоя,
Тиссая де Врие»
***
Вильгефорц никогда не выглядел таким самодовольным и восторженным, как сейчас, когда стоял на небольшой возвышенности над поляной и улыбался в сторону Цириллы. Тиссая, уверенная в нём все эти годы, не сразу сложила дважды два в голове, а потратила на это пару минут, пока в то время Геральт успел выругаться сквозь зубы, достать из-за спины меч и направиться в сторону цели. Цири, всё время сидевшая на траве, подскочила с места и стала потерянно смотреть то на ошеломлённую Тиссаю, то на Вильгефорца, к которому уже уверенно направлялся Ведьмак. Чародейка всё ещё сверлила взглядом темнокожего мужчину, вспоминая, что буквально несколько месяцев назад он стоял перед ней и искренне, жарко признавался в любви, как будто спустя столько лет не мог больше скрывать. Смотрела на него и недоумевала, как он мог так поступить. Смотрела на него и сопоставляла все факты друг с другом, как будто нашлась та самая рваная нить, из-за которой всё время что-то шло под откос. Лорд, отдающий приказы Риенсу по испытаниям людей и превращению их в вампиров. Предатель в Братстве Чародеев, который сдал их Нильфгаарду перед содденской битвой. Тень, которая постоянно ходила по пятам и дышала в спину нильфгаардским сговором всё это время. Но как долго? С самого начала или с каких-то пор? Когда произошёл раскол между ним и ректоркой? Когда их союзу пришёл конец? — Скажи, что нам делать! — крикнула в панике Цирилла, и Тиссая, проморгавшись, пошатнулась на месте, выходя из потока мыслей. Вернуться в состояние строя ей удалось крайне тяжело, что, когда зазвенели меч и клинок при ударе друг об друга, она вздрогнула всем телом. Быстро выдохнув, чародейка уверенно схватила Цириллу за руку и спешно повела их во внезапно образовавшийся огненный портал. Переходя через магический барьер, принцесса соприкоснулась с Хаосом, как будто вошла в родную среду, и ощутила такой мощный поток, что прошёл через всё её тело. Время для неё остановилось по щелчку пальцев, пока она двигалась из одной плоскости в другую, а пространство трансформировалось в нити судьбы, которые можно было разглядывать и даже трогать. Может, это видение, а может — реальность, такая, какая она есть на самом деле, Цири до конца так и не поняла. Но факт в том, что она касалась этих нитей и видела истории, жизни, опыт других вампиров. И даже людей. Их судьбы были более короткими и блеклыми, но среди них всё равно выделялись некоторые. Цирилла ощутила в своих руках две нити, одна — сияла, светилась и приятно грела, как весеннее солнце, а вторая — исходила густым мраком и веяла оцепеняющим страхом и холодом, как вечная зима. Девушка не понимала, что делать с этим, но нити вцепились друг в друга, будто связанные Предназначением, и даже как будто… срослись? В светлой она распознала собственную судьбу, потому как рассмотрела всю ту боль, через которую в свое время прошла. А в тёмной не успела ничего увидеть, потому что резко мужская рука коснулась её плеча, девичье тело, ещё не прошедшее полностью сквозь портал, всё дёрнулось и выпрыгнуло куда-то наружу. Цирилла упала на жёсткий деревянный пол боком, больно ударившись одним локтём и поцарапав ладони. Она ощутила мощный порыв ветра на своих пепельных волосах и услышала заклинание со стороны Тиссаи. А когда подняла взгляд, заметила, как мужчина с обезображенной правой стороной лица прижался за счёт потока магии к стене и стал задыхаться. Посередине комнаты стояла злая Тиссая, протянувшая свои руки вперёд, как будто на расстоянии сжимала горло вампира. Риенс. Та самая вампирская мразь. — Долго же ты ждала… этого момента… — хрипящим слабым голосом прошептал вампир. Он самодовольно улыбался одной стороной лица и периодически бросал взгляды на Цириллу, что в то время лежала на полу и ещё ничего не понимала. — Как ты смог перехватить портал? — процедила сквозь зубы недовольно чародейка. — Твоя магия слишком сильна, чтобы её не заметить. И я знал, что вы сразу телепортируетесь из Аретузы… — Риенс, захватив последний глоток воздуха, стал издавать звуки, как будто задыхается, и сквозь них прошептал. — Ты же не убьёшь меня, так и не узнав, что с Йеннифер, правда? Магическая хватка Тиссаи моментально ослабла. Мужчина упал на пол и закашлялся, держась за горло. — Она… жива? Мир треснул на несколько частей, а земля ушла из-под ног. Время застыло в одно мгновение и разделилось на «до» и «после». Риенс, довольный, что цепанул за живое козырем, который припрятал в рукаве, не спешил подниматься с места и просто наблюдал за реакцией ошеломлённой Тиссаи. Её лисье лицо, по-своему великолепное, не выражало ни единой эмоции, но глаза — да, глаза, как сердитый океан, наполнились надеждой и тревогой одновременно. — Столько выдержки в полукровке я ещё не видел. Она единственная из всех подопытных копила в себе ненависть долгие годы и не сдавалась. У неё был огромный потенциал, чтобы быть достойной Тёмной Материи и взрастить в себе мощного монстра, стать настоящим вампиром — какой он есть по своей сути. — говорил вампирский гад, пока в то время Тиссая не отводила от него застывшего взгляда. — Но ты ослабила её, сделала уязвимой. Впрочем, ты и сама стала слабее прежнего. Любовь никогда не идёт на пользу, верно же? В голове у ректорки за секунду пронеслись воспоминания о Филиппе Эйльхарт. Цирилла, всё это время молча и потрясённо наблюдавшая за картиной, поднялась на ноги и крикнула на Тиссаю: — Разве ты не видишь? Он морочит тебе голову! Не обращая внимания на разъярённую и испуганную принцессу, чародейка только вполголоса слабо пролепетала свой вопрос снова: — Йеннифер жива? — Фиалковые глаза, волосы цвета вороного крыла… — произнёс Риенс и положил обе руки на пол, как будто собирался встать или побежать, но пока что ничего не делал и оставался на месте. — …Твоя полукровка жива, великая Тиссая де Врие. Вопрос в том, что ты готова сделать ради её освобождения? Цири, услышав эти слова, удивлённо прошептала: — Это она… Это её я видела во сне! Тиссая повернула голову в сторону принцессы, а вторая, в свою очередь, заметила в глазах ректорки застывшие слёзы и последний проблеск надежды, за который едва можно было зацепиться. Всё произошло слишком быстро. Риенс резко двинулся с места в сторону Цири, превратившись за миллисекунды в чёрную дымку, окутал принцессу своим холодом и энергией, но совсем не ожидал, что девчонка отреагирует моментально и издаст такой дичайший крик, что кровь застынет в жилах, а испуганный мужчина отскочит в сторону от сильного ветра. Тиссая в то время, включив заклинание защиты, стояла на дрожащих ногах и морщилась от давящего на уши дикого девичьего крика. Риенс закрыл двумя руками своё и так покорёженное лицо от мощного потока отчаянной магии и прижался к углу деревянной комнаты. Крик стоял целую минуту прежде, чем Цирилла ослабла от эмоций, и, наконец, замолкла. Ветер, что стоял и окутывал всех присутствующих, тоже стих, и осталась только звенящая тишина, ещё больше давящая на слух. Через несколько минутное всеобщее ошеломление вампирский гад встал на одно колено, а вторую ногу поставил на пол, склонил голову перед принцессой и восторженно, как будто находился перед иконой, произнёс: — Достойная дочь Императора… Истинная принцесса Цирилла Фиона Элен Рианнон. Для меня большая честь быть твоим покорным слугой. Вампирский гад достал второй козырь из рукава и некоторое время держал голову склонённой. А когда поднял её, посмотрел на принцессу с некоторым обожанием, но где-то в уголках его гадских глаз всё равно промелькнул хитрый огонёк. То был бес, настоящий бес, который умел выводить на эмоции и манипулировать потоком мыслей. «Я дочь жестокого правителя, разжигателя войны? Это злая шутка?» «Император Эмгыр вар Эмрейс, Белое Пламя, Пляшущее на Курганах Врагов — он твой настоящий отец, принцесса Цирилла. Он был наследником престола Нильфгаарда, и вы должны были вместе с ним начать править. Но твоя мать… Оказалась слишком подозрительной, мнительной, поэтому оставила тебя в Цинтре, а сама бросилась в море. Что тебе рассказывала бабушка Калантэ? Что они отправились в путешествие и погибли во время шторма? Какая же наивная история с несчастливым концом…» «Моя бабушка не знала всей правды. Она бы никогда меня не обманула…» «Ой ли, милая принцесса Цирилла? Правда такова, что твои мать и отец отправились в Нильфгаард, но Паветта не хотела государственного переворота, не хотела насилия и после скандала с мужем покончила с собой, утонув в море. Каким же слабым вампиром она была… Но была довольно сильной чародейкой, что в одночасье погубила свой талант. И эта невероятная магическая сила по наследству перешла тебе. Ты перевернёшь целую историю, Цирилла. Ты — надежда своего отца» «Зачем? Зачем спустя столько лет я нужна ему?» «Чтобы стать наследницей престола. Чтобы обрести настоящий дом…» — Он не искал меня долгие годы, а затем ради поиска решил расхуярить пол Континента? — вслух, наконец, выкрикнула Цири, а Тиссая, которая не заметила телепатического несколько секундного разговора между двумя, стала повторять шёпотом одно и то же заклинание. Риенс, осознав всю серьёзность, хотел было подскочить с места, но не успел — лишь замер на месте, схватился за горло. Вены на его теле набухали, уродливые глаза покраснели от вышедших капилляров, а лицо покраснело, налилось кровью. Он издал какой-то хриплый звук, пытаясь сказать хоть слово, смотря на разъярённую беспощадную ректорку, цеплялся руками за воздух вокруг себя, но не находил опоры. Он задыхался от собственных набухших вен, от ощущения, что сейчас его разорвёт внутренний Армагеддон. Тиссая продолжала повторять заклинание, даже не поднимая руки, просто сверля взглядом вампирского гада, усиливала звук голоса, наполнялась ненавистью, бесконечно твердила одну и ту же фразу. На последнем издыхании, когда уже лопнули капилляры, а кровь потекла по обезображенному лицу, Риенс с выпученными глазами, смотрящими в никуда, прохрипел: — Ты Пророчество исполнишь… А после его набухшая и накалённая до предела голова внезапно лопнула, разорвалась на мелкие части, а остальное тело просто бездыханно упало на скрипучий деревянный пол. Кровь, частицы мозга, черепа — всё это обрызгало рядом стоящую принцессу Цириллу. А через несколько минут она, смотря на свои заляпанные вампирскими внутренностями руки, тело, сильно проблевалась в сторону.***
Кому из них Риенс сказал свои последние слова?***
Цирилла и Тиссая скорым темпом телепортировались из того места, где оставили мёртвого вампирского гада, а затем пару часов шли по нейтральной территории, где не было ни войны, ни животных, только одно зелёное бесконечное поле, и трава, которая приятно щекотала их оголённые ноги. Для чародейки оставалось загадкой, как Риенс смог перехватить портал, если у него не было магических способностей, но пришла к выводу, что они всё же были, крайне слабые, едва уловимые. Слишком жаркое солнце пекло прямо на головы. До одурения хотелось пить. У принцессы пересохло горло, но она продолжала устало перебирать ногами и идти вперёд, зная, что по пути всё равно где-то встретится вода. Они друг с другом почти не разговаривали — сил действительно не оставалось. Тиссая, всегда внутренне гордая и властная, не позволяла себе даже сгорбиться, хотя сама уже достаточно выдохлась. Но нет, не после убийства Риенса. Наоборот, после этого Хаос стал пульсировать в её руках гораздо ожесточённее и ярче, что попытки сдержать его — вот, что утомляло больше всего. Впереди совсем скоро уже показались проблески воды. Чем ближе они подходили, тем отчётливее ощущали запах водоёма, а затем и вовсе убедились в этом — перед ними предстало озеро. Цирилла, совсем запыхавшаяся и уставшая, резко почувствовала силу в ногах и подбежала к берегу, упав на колени. Она стала жадно черпать руками воду и хлебать прямо из ладоней, забыв про всё на свете. Тиссая не оценила этот поступок и стала ещё хмурнее, поэтому в спокойном темпе дошла до края озера и, присев на корточки, умыла своё лицо. Цири стала вымывать со своих рук остатки крови, внутренностей Риенса и ещё несколько минут продолжала пить воду, настолько она была полна бесконечной жажды. — Не верь ни единому его слову. — внезапно произнесла Тиссая, нарушив тишину. Оторвавшись от воды, принцесса медленно развернулась к своей преподавательнице магии и язвительно ответила, нахмурив брови: — Так почему же поверила ты? Ректорка отвела лицо в сторону, забегав глазами в разные стороны, как будто увиливала от правды и, встав на ноги, поправила своё бордовое платье, чтобы оно выпрямилось. Но в ходе телепортации подол всё равно помялся и уже не выглядел так очаровательно, как ранее. Когда Цири подняла голову и взглянула в голубо-серые глаза Тиссаи, то увидела в них боль и вновь проступившие слёзы. В очередной раз за день. Опять с упоминанием Йеннифер. — Прости. — Цирилле стало стыдно за свою прямоту и эмоциональность. — Я знаю, что она была тебе дорога. Тиссая де Врие молчаливо и с болью взглянула на принцессу, на то, как сочувственно та смотрела в ответ, но произнести ничего не смогла. На губах застыли слова, но они так и остались невысказанными. — Я знаю, что ты учила меня, потому что я так сильно на неё похожа. И пусть я до сих пор с ней не знакома, я понимаю, что её было за что любить. — продолжила свою речь Цирилла и тоже поднялась на ноги. Её пепельные разлохмаченные волосы красиво развевались на ветру, а изумрудные глаза наполнились слезами. — Я ощутила такую же сильную любовь и привязанность от Геральта. Меня любила моя бабушка, Калантэ. Когда-то любила и мама… Я всю жизнь была принцессой, сколько себя помню. И я всю жизнь была сиротой. А сейчас, когда я столкнулась с мыслью того, что я, возможно, дочь самого ужасного, самого жестокого правителя на континенте, я чувствую опустошение. — Цирилла… — Столько крови из-за меня пролилось: вампирской, человеческой. Столько погубленных душ, и всё из-за меня. Я устала быть причиной ненависти, устала нести ответственность за всё… Так молода, и так сломлена. На принцессу нахлынули эмоции, что она заплакала, а сама произнесла заклинание и, сама того не понимая, с помощью огненного Хаоса в своих руках создала портал. У неё затряслись ладони, она всхлипнула, тяжело дыша. Было видно, что этот внезапный магический всплеск дался ей с огромным трудом, но она всё же плача, произнесла вслух хриплым голосом: — Я хочу хоть чем-то быть полезной! Портал ведёт к Йеннифер. Я видела это место во сне. — Как ты… На глазах Тиссаи рождалась великая чародейка, которая в будущем ещё сможет повлиять на ход истории, повлиять на множество судеб. А сейчас медлить было нельзя, потому что девушка, пусть и удерживала портал в открытом виде, но была уже крайне слаба, могла в любой момент его закрыть. Они вошли вдвоём в иное пространство, и всё вокруг моментально преобразилось. Озеро, поляна, всё исчезло, трансформировалось во мглу и холод. Их выбросило в полутёмное затхлое помещение, где пахло железом и прогнившим деревом. Не сразу они привыкли к темноте, поэтому ещё несколько секунд приглядывались к месту, а затем слабый женский голос, отдалённо знакомый чародейке в бордовом платье, прошелестел откуда-то слева: — Тиссая…? Сердце в мучительном ожидании ёкнуло. Женщина быстро развернулась в ту сторону, откуда услышала своё имя, а когда увидела за железной клеткой родной силуэт в чёрном плаще, издала шумный вздох от нахлынувших эмоций. — Тиссая, это ты? — повторил голос, чародейка, со скоростью света приблизившись к клетке и схватившись за неё двумя руками, наконец, увидела перед собой фиалковые глаза, идеальное, почти не измученное, но крайне уставшее лицо, и пухлые искусанные губы. Йеннифер смотрела на Тиссаю с огромной надеждой и воодушевлением, но сдержалась, чтобы не заплакать, потому что всегда верила, что единственная любовь её всегда найдёт, даже если пройдут месяцы или годы. Йеннифер смотрела на Тиссаю с такой жаждой и очарованием и не понимала, почему в этих глазах, как океан, столько вымученной боли? Столько пролитых слёз? Столько пустоты и совсем мало надежды? Что она пропустила, пока была в заточении несколько месяцев подряд? — Вам нужно выбираться отсюда! — Цири немного повысила голос, поторапливая двух вампирш, и бросила взгляд на проход, в котором в любой момент могла появиться нильфгаардская стража. Тиссая схватилась за замок, на который была закрыта клетка, но почувствовала здесь присутствие защитного барьера. Она произнесла парочку заклинаний шёпотом, чтобы разбить преграду, а затем открыть двери. Йеннифер горячо и с нетерпением обняла Тиссаю, которая слабо тоже приобняла в ответ, но была настолько ошарашенной, что не могла больше из себя выдавить, кроме как: — Мы убираемся отсюда. Сейчас же! Выведя из клетки за руку полукровку, она создала в стене портал, к которому подбежала и уже хотела в него заходить, но почему-то остановилась и развернулась. Цири как стояла посередине тюремной камеры, так и продолжала стоять. — Идём! — крикнула ректорка в сторону Цириллы. Та обречённо подняла голову и слегка срывающимся голосом произнесла: — Я же говорю. Я устала быть причиной смертей и ненависти. Если Эмгыр хочет меня заполучить, я на это согласна. Но в ответ я тоже хочу получить ответы на свои вопросы. Совсем неожиданно для чародеек принцесса выкрикнула заклинание, и из её обеих рук выскользнул мощный ветер, который выбросил Тиссаю и Йеннифер в портал. Они растворились в нём, а затем проход резко захлопнулся.***
Геральт лежал полуживой на берегу моря. Он был исполосан весь от головы до ног кровоточащими ссадинами, покрыт огромными синяками, но всё ещё продолжал дышать. В этом и проблема вампиров — они, пусть и израненные до предела, будут мучиться, страдать, но продолжать жить, и медленно регенерировать. Йеннифер, выбежав из портала, первым делом подбежала к Ведьмаку и ахнула от его отвратительного едва живого вида. Она сбросила с себя чёрный плащ и кинула его рядом, а сама присела на колени, приложила ладони к груди седовласого вампира и, закрыв глаза, стала шептать заклинания. Под её руками возникло небольшое свечение, которое за секунды стало заживлять тяжёлые раны на теле мужчины. — Боже мой, я на секунду подумала, что потеряла тебя. — на эмоциях выпалила полукровка и обняла мужчину. Он тоже горячо прижался в ответ и заглянул ей в глаза, оторвавшись: — Я не умру сегодня. Но ты, как ты здесь…? Где ты была? Я думал, ты погибла на Соддене. — Фрингилья взяла меня в плен. Ослабила двимеритом и заперла в клетке, в тюрьме Нильфгаарда. — Я рад, что ты жива. — улыбнулся Геральт искренне, и Тиссая, наблюдавшая за этой картиной, содрогнулась от неприятных мурашек, что пробежали по спине. Она вскинула бровью вверх и тут же вернула на место, чтобы лицо стало каменным и беспристрастным. В горле заскрежетало от нахлынувшего чувства, а к лицу прилил румянец. Если она и выглядела в этот момент холодно, то глаза, полные огненного гнева, говорили за неё буквально всё. — Где… Где Цири? — прокашлявшись, спросил всё же Ведьмак и выплюнул из своего рта сгустки крови. Он приподнялся, опираясь локтями об землю, и вопросительно уставился на двух чародеек, бросая взгляд то на одну, то на другую. — Цирилла сделала свой выбор. Она не пошла с нами в портал и осталась в Нильфгаарде. — подала голос ректорка. — Она что? — опешил Геральт и резко встал на ноги. Он подошёл к Тиссае грозно и вплотную, опустил голову вниз, потому что чародейка для него была маленькой по росту. Лицо вампира исказилось в зло, он оскалился на стоящую перед ним женщину. — Ты должна была её защищать. Мы столько месяцев скрывались от Эмгыра, чтобы ты просто взяла и отдала её прямо ему в руки? Йеннифер подошла к Ведьмаку и встала между ним и Тиссаей, отодвигая ректорку немного в сторону: — Это правда, Геральт. Она не захотела идти через портал и насильно выкинула нас в него. Мы бы не успели её остановить. Но если бы я знала в тот момент, что это та самая Цирилла, я бы успела сказать, что ей ни в коем случае нельзя там оставаться. — Что нильфгаардская мразь хочет с ней сделать? — прошипел мужчина, скаля свои клыки. — В этом как раз и проблема. — Йен обречённо выдохнула и опустила уставшие глаза. — Он хочет использовать её силу, чтобы разрушить мир и создать новый. Как это сказано в Пророчестве. Геральт выругнулся, отошёл от чародеек, опёрся двумя ладонями о свои колени, наклонившись, а затем выпрямился и, испытывая накал агрессии, схватил Тиссаю за край платья на плече. — Это всё твоя вина! Ты подпустила к себе змея Вильгефорца, и именно он проследил за тобой, чтобы выяснить местоположение Цири. — Геральт! — крикнула в сердцах Йеннифер, опасаясь скорее за его жизнь, чем за жизнь Тиссаи, потому что знала, на что ректор Аретузы может быть способна в гневе. Всё это время маленькая женщина в бордовом платье и с каштановыми волосами, заправленными в высокую причёску, продолжала невозмутимо и холодно стоять на одном месте. Она не собиралась спорить с Геральтом, не собиралась ни в чём сознаваться, не собиралась даже и слова проронить, потому что и так по умолчанию понимала, что это действительно её вина. И эта вина настолько безгранична и тяжела, что может принести за собой необратимые разрушающие последствия. Весь вампирский мир в одночасье оказался в опасности. А ещё эта странная привязанность Йеннифер и Геральта. Сейчас, стоя прямо перед Тиссаей, она уговаривала его снизить свой пыл и успокоиться. Было что-то странное между этими двумя, Геральтом и Йеннифер, и это «что-то» напрягало до предела, сбивало дыхание, заставляло сердце биться ожесточённее. Они, Геральт и Йеннифер, так и остались стоять одни на берегу моря, и лишь позже, спустя получасовой разговор, заметили, что Тиссаи здесь уже не было. Пока Йен была в плену у Нильфгаарда, за ней, на удивление, очень хорошо ухаживали и даже приносили еду. Поначалу они пытались что-то выяснить, какой информацией владеет полукровка, но поняв, что она пользу принесёт гораздо позднее, оставили девушку в покое. Зато она не зря проводила там время и даже успевала прислушиваться к разговорам, которые летали в замке. И самое ключевое, что она успела услышать — это то, что некая Цирилла — это, во-первых, дочь Эмгыра вар Эмрейса, а, во-вторых, принцесса — хранительница Великой Силы, что исполнит Предназначение Марены. И король хотел осуществить эту задумку в свою пользу. Всё то время, что Йен была в плену у Нильфгаарда, она старалась верить, что за ней обязательно придут, её обязательно вызволят из заточения, как только узнают, где она находится. Она даже и мысли не допускала, что все подумают, в том числе и Тиссая, что Йеннифер погибла на Соддене как герой. Аретуза встретила полукровку лёгкой прохладой и приятной тишиной. Пока девушка шла по просторным коридорам, она трогала стены дворца и улыбалась тому осознанию, что всегда скучала по этому месту. Сколько бы она ни бегала в поисках самой себя, сколько бы она отсюда не сбегала, лишь бы не встречаться с той, что заставляет неровно дышать, она всегда тепло реагировала на Аретузу, на воспоминания, которые здесь таились и вызывали приятный мандраж, лёгкие мурашки по телу. Многие чародейки моментально узнали, что Йеннифер оказалась жива, поэтому довольно быстро прибыли на Танедд. Особенно рада была увидеться полукровка с Сабриной Глевиссиг, которая выглядела также очаровательно и хитро, а ещё, конечно же, с Трисс Меригольд, у которой до сих пор оставался шрам на шее и груди. Они долго обнимались, смеялись, шутили, рассказывали новости. Затем отмокали в бане, пока Йен отмывалась после заточения. — Знала бы ты, как Тиссая убивалась по твоей смерти. — внезапно проговорилась Сабрина и поправила свои русые волосы, украдкой переглянувшись с Трисс. Рыжеволосая чародейка кивнула головой: — Я стою на ногах благодаря ей. Но да, кажется, я даже слышала, как она рыдала ночами. Не знаю даже, можно ли об этом говорить… Сабрина искренне и по-доброму засмеялась: — Повезло тебе, Йен. Я бы тоже хотела, чтобы меня так страстно любили. Полукровка с чёрными распущенными волосами и фиалковыми глазами не подала виду, что как-то удивилась этой информации, только тихонько улыбнулась, но внутри всколыхнулся такой сильнейший ураган, что её сердце забилось быстро-быстро, а горячая кровь запульсировала по венам. После того, как с разговорами и воссоединением было покончено, Йеннифер внезапно для себя оказалась в кабинете Тиссаи и встретилась там с полнейшей пустотой и отсутствием живых душ. Как же с трепетом она всегда сюда заходила, пока училась в Аретузе, а с какой же злостью выходила обратно, потому что разговоры с ректоркой всегда были колкими и дерзкими. Эти стены, окна, пол… Красиво отполированный деревянный стол, за которым сидела Тиссая де Врие, великая чародейка с мощнейшей силой, и курила трубку, когда нервничала. Сейчас эта трубка лежала на краю стола. Йен взяла её в руки и провела пальцами по гладкой поверхности, довольно улыбаясь. Положив трубку обратно, полукровка собралась было уже уходить, но внезапно коснулась своим чёрным платьем листа, что упал на пол. Она подняла его, пробежалась глазами по строчкам и поняла, что это письмо писала Тиссая. А когда стала вчитываться внимательнее, осознала, что все написанные в нём слова адресованы ей, Йеннифер из Венгерберга. «Всё ещё вижу твоё лицо, когда закрываю глаза. Всё ещё плачу, цепляясь за остатки прошлого» «Я порывалась сказать о чувствах, но не могла вслух. А когда настал час осознания, было уже слишком поздно» «Если и есть на свете правда, то она только в том, что я люблю тебя, моя Йеннифер» Пока черноволосая чародейка вчитывалась в письмо, к её щёкам всё больше подступал румянец, а дышать стало слишком тяжело, что она издала шумный вздох, а потом приложила вторую ладонь к губам, как будто пыталась остановить поток эмоций. Когда она перечитала лист ещё пару раз, стало невыносимо жарко, кровь снова бешено запульсировала по рукам. И если бы раньше ей показалось, что это — бесконтрольный Хаос, то сейчас то была обычная физическая реакция, возникшая от безумных, сумасшедших чувств. Гулко застучало сердце, отдавало эхом по телу, больно ударяло по ушам. Нет, Йен, конечно, подозревала… Но не осознавала, что любовь может быть такой сильной. Я бы тоже хотела, чтобы меня так страстно любили. — В письме уже дырка от твоих глаз. Йеннифер вздрогнула от неожиданности и развернулась на голос. В дверях стояла Тиссая, на её щёках тоже горел румянец. Она выглядела крайне встревоженной, и неудивительно почему — в письме скрыла себя настоящую и не хотела, чтобы об этом кто-то узнал. — Почему ты… — Йен опустила руку, в котором держала лист, и её фиалковые глаза засияли надеждой и ошеломлением, жаждой и удивлением. — Почему ты никогда мне не говорила, что любишь? Полукровка зачарованно смотрела на самую прекрасную женщину на свете, на Тиссаю де Врие, и задыхалась от чувств, которые схватили её за горло. — Почему? — продолжала Йен, положив письмо на стол, и стала медленно подбираться ближе к ректорке. — Почему позволяла себя отталкивать? Почему просто не взяла и… — … и не сказала «Йеннифер, перестань искать способы излечиться от вампиризма, останься в Аретузе и будь моей женщиной»? — Именно! — эмоционально выпалила полукровка и ещё немного ближе подошла к чародейке в багровом платье. — Я бы бросила всё. Я бы бросила все бесцельные поиски ради тебя. — Нет. — Тиссая прикрыла глаза, и по её щекам потекли слёзы. Сдерживаться она больше не могла. Сколько же пережитой боли было в ней, но как же она была в эти моменты очаровательна.. — Ты хотела быть любимой. Но быть любимой кем-то и быть любимой мной — не одно и то же. И я рада, что ты всё же обрела счастье с Геральтом. — Что? — Йеннифер остановилась, потрясённая. Ей хватило несколько секунд, чтобы сопоставить информацию и прийти к нужным выводам. А когда она осознала, то резко засмеялась и согнулась пополам, настолько смешно ей стало. Тиссая вытерла слёзы, недоумевая, что происходит. — Какая же ты всё-таки глупая. — просмеявшись как следует, Йен выпрямилась и подошла к ректорке почти вплотную, положив нежно ладонь на щёку маленькой женщины. — За пятьсот лет жизни ты так и не научилась распознавать, кто кого любит, дорогая. Тиссая даже не успела что-либо сообразить, как ощутила на своих устах сначала дыхание Йеннифер, а затем настойчивое прикосновение влажных губ. Не ответить на поцелуй женщина не смогла, и также нагло, даже немного разъярённо стала целовать черноволосую девушку в ответ, сгорая от ненасытной страсти и невозможной любви. Пламя, возникшее между ними, с каждой секундой пылало ещё больше. Столько месяцев считать любимую погибшей, а найдя, начать испивать её до дна, как самое дорогое на свете вино длительной выдержки. Губы сплетались друг с другом настолько агрессивно и нежно одновременно, что дышать уже было нечем, и они, прерываясь от поцелуя на секунды, только и успевали громко глотать воздух, издавая шумные вздохи. Чародейки прижались друг к другу дрожащими телами, содрогаясь от соприкосновений. Йеннифер, ещё настырнее, чем прежде, навалилась всем телом на Тиссаю, что прижала ту к стене, продолжая мучительно страстно целовать. Если бы можно было прекратить эту агонию чувств, ректорка бы сделала это моментально. Но она так долго ждала, она так долго желала этих моментов, что даже под страхом смерти не смогла бы себя остановить. Поэтому обняла Йен жарче, сильнее, как будто боялась вновь потерять, недавно обретя. Пухлые губы полукровки внезапно заскользили к краю рта чародейки, затем по щеке вниз и дошли до тоненькой шеи. Тиссая, почувствовав, как низ живота разорвался в ощущениях и загорелся от притока крови, издала тихий стон, потом ещё и ещё, не имея возможности прекратить взрыв чувств. Йеннифер игралась язычком по шее, и это сильно разгорячило женщину. Тиссая схватила любимую за предплечья и развернула так, что теперь у стены оказалась Йен. Секунд 10 они просто пялились друг на друга ненасытными, пьяными взглядами. Полукровка, прижатая к стене, ловкими движениями растегнула сзади своё платье, и оно упало вниз, оставив одно только нижнее кружевное чёрное бельё. Тиссая пошатнулась на месте от тумана в голове, оценивающе разглядывая все изгибы и выпуклости голого тела, и жарко прошептала: — Йеннифер… Здесь нет кровати. — Она нам и не нужна. — многозначительно улыбаясь, прошептала черноволосая женщина и притянула к себе чародейку, наглыми движениями сзади по спине растёгивая бордовое платье. Они сплелись в томном поцелуе вновь, прижимаясь друг к другу полуголыми телами. Рука Йеннифер оказалась проворнее и смелее, поэтому стала медленно спускаться вниз, заставляя дрожать Тиссаю. Кровать действительно не понадобилась. А зачем, вы думаете, в кабинетах есть рабочий стол? Любовь, если она была, наконец, выразила себя не только в слове, но и в жарком соприкосновении двух душ. Пока Аретуза погружалась в ночную тишину, в кабинете Тиссаи были слышны одни только страстные подтверждения любви и иногда — скрежет отполированного деревянного стола. Конечно, чуть позже чародейки всё же добрались до покоев, до мягкой кровати, и продолжили заниматься любовью, больше не скрывая ни чувств, ни звуков. Они столько лет держались друг от друга на расстоянии, отворачивались, убегали от правды, что сейчас сдержать мощное притяжение между ними было невозможно. Любовь, если она существовала, одурманила разумы и накрепко связала их души в единое целое.