***
Тик-так, тик-так, время бесконечно долгое, минута длится вечность, а целый час это настоящая погибель. Занятие для новых студенток словно не собирается заканчиваться, а сегодня ещё собрание с Братством и, возможно, даже вылазка на поле боя. Если вы думали, что война закончилась, вы глубоко ошибаетесь, потому что на самом деле она только началась. Да, Нильфгаард потерпел крушение на Соддене, но он на этом не остановился. И Эмгыр вар Эмрейс собрал ещё более сильные войска, начал наступать на Северные Королевства. Помимо того, что он занимался поиском чего-то или кого-то важного, он явно хотел стать Императором Континента. Тик-так, тик-так, секундная стрелка на часах ползёт со скоростью черепахи, нутро сжимается от невыносимого ожидания, терпение на исходе. Такой взвинченной Тиссая ещё никогда не была. Каким бы делом она ни занималась, всё казалось затянутым, скучным, смертельно утомительным. То ли двимеритий так сказался на ней, который применила Фрингилья во время боя для блокировки магии, то ли смерть Йеннифер перекорёжила её душу, что не осталось больше никакого терпения и сил. А может быть, всё вместе давило на неё со всех сторон, как если бы её заковали в цепи и сжимали каждые пять минут, чтобы она содрогалась от дискомфорта и боли. Только вот больно было внутри, а не снаружи. Она стольких потеряла, столько чародеев полегли на той битве, а остальные либо остались контуженными, либо психологически травмированными. Чтобы встретиться лицом к лицу со смертью, нужно быть стойкими, а не каждый вампир мог таким похвастаться. Трисс Меригольд была одной из самых ярких содденских героев, только вот разруб на пол тела не сказался даром. Едва дышащую, её еле спасли, потому что шея практически отделилась от головы, чародейка была на грани смерти. Она долго восстанавливалась в лазарете. К сожалению, не всё можно залечить магией, поэтому мелкие ссадины и ушибы-то ей убрали, а вот почти отрубленная голова, порванный позвоночник — всё это регенерировало само, но крайне долго и также утомительно. Ей невозможно было пошевелиться, потому что мельчайшее движение и ткани опять могут быть порваны, а это прибавка ко времени регенерации. Тиссая знала, что Трисс с Йен были подругами, пусть и не самыми верными. Чаще Йеннифер пересекалась, конечно, с Сабриной Глевиссиг. Но с рыжеволосой чародейкой они общались всё же какое-то время вплотную. И периодически, когда Трисс ранее наведывалась в Аретузу, ректорка пыталась что-либо узнать о своей бывшей ученице. Рыжие кудрявые локоны, веснушчатое слегка смугловатое лицо, перекошенное в страдании. Меригольд казалась солнечным светом, которого коснулась тьма. Долгое время Тиссая приходила сюда, в лазарет, чтобы понаблюдать за чародейкой, поговорить, успокоить, вселить надежду. А сейчас Трисс лежала с закрытыми глазами, видимо, уже какое-то время спала, что не сразу заметила присутствие женщины с каштановыми волосами. Пострадавшая шумно вздохнула и просипела: — Тиссая… — Тише, дорогая. Не шевелись. Тиссая де Врие, сидя на краешке кровати, взяла с ближайшей тумбы кувшин и налила в стакан воды. Затем бережно преподнесла его к губам рыжеволосой чародейки и дала немного отпить. — Ты изматываешь себя, когда приходишь сюда. — прохрипела девушка и слегка прокашлялась. — Ещё недельку и я встану на ноги. — Поэтому и хожу, чтобы убедиться в этом. Ректорка поставила стакан обратно на стол, подвинула его поближе к кувшину, чтобы он стоял ровно, а затем ласково подняла одеяло с Меригольд и внимательно присмотрелась к огромной ране, что начиналась от шеи и наискосок шла до самой груди, разрезая один сосок, и заканчивалась на рёбрах. Трисс, хоть и держалась молодцом, но по ней было видно, что боль не притуплена — ранение слишком тяжёлое. Из-за войны плачут даже вампиры. Пока Тиссая осматривала рану, то едва касалась пальцами кожи девушки, а сама в то время вспоминала Йеннифер — как же ректорка в те моменты хотела, чтобы здесь лежала любимая. Пусть разрезанная, пусть раненная, да пусть хоть пропущенная через мясорубку, но живая. Такая, которую можно обнять. Потрогать. Почувствовать запах. Ощутить тепло тела. Меригольд прокашлялась ещё пару раз прежде, чем Тиссая поняла, что зависла на несколько минут, а затем прикрыла девушку одеялом обратно. — Ты здесь её не найдёшь. В моих воспоминаниях её нет. — Может быть, ты всё же что-то помнишь… — моляще произнесла ректорка. Трисс взяла трясущейся рукой кисть Тиссаи и мрачно прошептала: — Убедись в этом сама. Жарким ощущением Хаос потёк по венам, стал шустро распространяться по всему телу, прилил теплом к лицу, дошёл до ладоней. Ректорка закрыла глаза и сразу увидела картинки пожара, кричащих и убегающих солдат, кровь, кровь, очень много крови, кишки, тошнотворный запах, агония, выжженная земля. Ощущение, что лежишь и не можешь пошевелиться, парализованный, только стонешь и плачешь. Чёрный силуэт подходит, склоняется над тобой, принюхивается или присматривается, хмуро шмыгает и пинает тебя немного в сторону. Видя, что ты живой, одним движением поднимает меч высоко в небо, размахивается и разрезает тебе пол тела, только в один момент останавливается, вынимает окровавленное лезвие и убегает в сторону. Нестерпимая боль. Крик. Снова кровь, куча крови, в которой будто плывёшь, тонешь. Пожар вокруг усиливается. Кто-то подбегает, включает защитное заклинание. Трогает, разговаривает, но голос эхом и головной болью, внимание рассеянное, понимание нулевое. Стоп. Тряска. — Ты изматываешь её. — Голос Вильгефорца, появившийся из ниоткуда, моментально вынул Тиссаю из просмотра воспоминаний. Она подняла потерянный взгляд на мужчину, который подошёл сзади, а потом перевела его на Трисс, чьё лицо перекосилось в страдании. Эти воспоминания встревожили душу рыжеволосой чародейки, и было явно видно, что она хочет это забыть. — Трисс, прости… — вполголоса пролепетала ректорка извиняющимся тоном и, чтобы не видеть, как слёзы Меригольд стекают по лицу, резко встала с места и скорым шагом вышла из лазарета. — Она бы уже давно объявилась, если бы была жива. Вильгефорц пытался выглядеть холодным, но по его интонации чувствовалась некая забота, которую едва улавливала женщина с каштановыми волосами. Тиссая остановилась в коридоре, после несколько секундной задержки всё же развернулась к мужчине, а затем подошла к нему грозно, злостно заглянула прямо в глаза и процедила отчеканено сквозь зубы: — Это твой был план пойти на Содден и стать пушечным мясом. И что с того? Что в итоге? Мы потеряли стольких сильных чародеев. Их нет. Они сгинули. И ради чего? Нильфгаард не останавливается. Мы лишь отсрочили неизбежную войну. — Ты первая, кто поддержал меня в этой затее. — Вильгефорц старался вести себя сдержанно, пока ректорка высказывала претензии. — И ты знала, на что шла. Знала, что будут потери, что вернутся на все. Не на Соддене, так на другом поле боя. — Но мы могли придумать альтернативный план! — не унималась Тиссая и продолжала ругаться. Её всю трясло, а в горле встрял комок, ещё вот-вот и слёзы заполнят глаза, обожгут и так разгорячённое от гнева лицо. — Ты, именно ты подстегнул меня на убийственную миссию. А теперь… Её нет. Ты понимаешь? Она пропала. Может быть, она попала в плен и её запытали до смерти. А может она потеряла столько Хаоса, что сама покончила с собой. Или натолкнулась на нильфгаардского солдата, который отрубил ей голову. Я даже этого не знаю! Темное лицо Вильгефорца дёргалось от каждого сказанного Тиссаей слова, но он не останавливал её и просто терпеливо ожидал, когда та закончит свою речь. Когда ректорка замолчала, коридорная тишина заполонила уши, а он прислонил ладонь к своему лбу, шумно выдыхая. Всё это ему осточертело, надоело, громких высказываний хватило по горло. — И после стольких лет игнорирования с её стороны, — сказал угрюмо Вильгефорц. — после стольких отталкиваний, обидных слов, после того, когда она тебя ни во что не ставила… — Что? Что ты хочешь сказать? — Голос Тиссаи де Врие предательски задрожал. — После всего того дерьма, с которым тебя смешивала, Йеннифер продолжает быть для тебя всем. — Мужчина дёрнулся на последнем слове, сделал двухсекундную паузу, а потом положил ладони на предплечья маленькой женщины и слегка наклонился к ней, заглядывая в глаза. — Она всё для тебя. А ты для неё — ничто. Я не знаю, насколько нужно было опуститься до такого унижения, чтобы перестать видеть перед собой очевидные вещи. Видеть людей, которые тебя обожают, боготворят. Тех, которые тебя любят по-настоящему, а не отворачиваются как Йеннифер из Венгерберга. Ректорка в замешательстве посмотрела на ладони, которые поставил на неё чародей, сглотнула комок в горле, но слёзы всё равно подвели и выступили на глаза. — О чём ты говоришь, Вильгефорц? — О том, что я люблю тебя, Тиссая. Уже очень давно и очень страстно. Но ты… Ты продолжаешь делать всё возможное, чтобы этого не видеть. И надеяться на любовь к несчастной мёртвой полукровке. Влюблённость Вильгефорца из Роггевеена Тиссая видела многие годы. Они вместе прошли достаточно испытаний, сложностей и событий, чтобы сказать, что они — близкие друг другу люди. Это был практически неразрывный союз, длиною около 150 лет, и треть из этого мужчина испытывал любовь по отношению к главе Аретузы. Только вот женщина не подпускала его к себе эмоционально близко, не давала даже шанса на надежду, закрывалась всегда, когда он пытался покопаться в её душе. Вильгефорц отпрянул от Тиссаи, сложил руки сзади, как он это делал по обыкновению, подождал несколько секунд, выжидая реакции. И увидев знакомый взгляд отчаяния, мольбы, разочарованно развёрнулся и пошёл прочь по коридору. Маленькая женщина с каштановыми волосами и в синем платье стояла минут пять прежде, чем уйти с места.***
Пахло трупами, выжженной землёй. Прямо как тогда, на Соддене, ощущения похожие. Но различие есть — они больше не пугают, потому что терять больше нечего. Раз за разом Тиссая выбиралась на помощь солдатам Редании или других Северных Королевств, применяла убийственные заклинания, помогала останавливать целые нильфгаардские армии, исчерпывала свой Хаос до самого конца. Она хотела приблизиться к смерти, а может, даже по-настоящему умереть. Внутри ведь всё равно одна только звенящая тошнотворная пустота, которую не заполнить ничем. Сегодня помимо запаха сожженной травы ещё было что-то другое. В воздухе витала сильная вибрация, неподвластная Хаосу, и нет, это совсем не похоже на некромантию. Что-то очень древнее, страшное и как будто бы неконтролируемое. Тиссая де Врие сидела в чёрном пыльном платье на том кусочке травы, что ещё не успел сгореть, и просто прислушивалась к наружным звукам. Гремели доспехи рядом ходящих реданцев, мелкие разговоры с разных сторон, а по земле всё ещё стояла та вибрация. Женщина встала на ноги, слегка пошатнулась от головокружения. Так бывало всегда, когда она исчерпает большой запас магических сил. Чувствуя ступнями вибрацию, она пошла по этому ощущению, чтобы найти источник, и совсем перестала воспринимать всё, что происходило вокруг. Где-то на окраине леса, пройдя километров шесть, Тиссая приметила несколько домов. Сумерки. В одном окошке горел свет. На заплетающихся уставших ногах она поспешила туда, как заворожённая, а когда приблизилась, увидела сидящего на крыльце взрослого мужчину с седыми волосами и жёлтыми, как у кошки, глазами. По знаку медальона, висящего на шее, она опознала, что это один из Ведьмаков. Чуть снизив темп, она подошла к нему достаточно близко. Что-то знакомое было в его лице. Как будто эти кошачьи глаза видели то, что было так дорого ей. Несколько минут ректорка не могла произнести ни слова, но вибрация под ногами стояла уже довольно сильная, а из дома разило неконтролируемым Хаосом. — Здесь небезопасно находиться. — произнесла Тиссая после некоторой паузы. — Кто ты? — угрюмо спросил Ведьмак, не двигаясь с места. — Тиссая де Врие, ректор Аретузы. — Что так далеко от Танедда делает чародейка? — Что такое магическое находится в доме? Вампир дёрнул бровью вверх, опустил ногу на одну ступень вниз и приподнял голову чуть выше. Одну руку он положил на рукоять меча, что лежал рядом, напрягся: — Кажется, тебе в другую сторону. — Я не собираюсь нападать. Но из дома исходит сильная магическая аура и по моим ощущениям — это что-то живое, и оно не может контролировать свою силу. В один момент оно взорвётся и уничтожит вокруг себя всё. Позволь мне проверить и помочь. Ведьмак встал на ноги, всё ещё недоверчиво смотря в серо-голубые глаза Тиссаи, подошёл чуть ближе. Несколько секунд он о чём-то усиленно думал, и в этот момент чародейка неосознанно влезла в его мысли и сходу нашла там имя. Имя, которое не произносила несколько месяцев. — Йеннифер… Ты знал её. — изумлённо прошептала женщина, и дыхание её перехватило от нахлынувших чувств. — Так это ты та магичка, по которой она страдала. Геральт из Ривии выглядел не менее удивлённым такой встрече, поэтому теперь обе его брови вскинулись вверх, а рот слегка покосился в сторону. Несколько минут они, объединённые воспоминаниями о полукровке, смотрели друг на друга, ничего не говоря. Кажется, без слов каждый из них понимал всё, что необходимо. Спустя время Ведьмак всё же пропустил чародейку в дом, где на кровати лежала очень молодая девушка, на вид, если оценивать по человеческим меркам, лет 14-ти. Её пепельные грязные волосы свисали с плеч, а взгляд изумрудных глаз был полон страха и отрицания. Увидев ректорку в помещении, девушка присела на кровати, скрестив ноги, а одной рукой полезла под подушку — там у неё явно что-то лежало. — Всё хорошо, Цири, ей можно доверять. — Голос Геральта моментально стал мягче, а девушка сдержанно кивнула головой и прижала руку обратно к себе. В тот момент Тиссая подошла поближе, присела на корточки и слегка выдвинула корпус вперёд, а затем осторожно, словно боясь испугать ребёнка, коснулась её ног. Руки пронзила сильнейшая вибрация, по венам потёк мощный Хаос, стал распространяться по всему телу суматошным разрывающим ощущением, проник в саму плоть, даже душу. Сердце женщины от смешанных ощущений забилось сильнее. Мысли стали летать быстрыми неконтролируемыми вспышками, а горло сковало далёким, древним чувством, неподвластным текущим реалиям. Достигнув пика эмоций, Тиссая отпрянула от девушки испуганно, а затем на дрожащих ногах встала с помощью руки Геральта. В самом деле, ректорка никогда не встречалась с такой могущественной силой, но оставлять такое на произвол судьбы и не взяв на собственный контроль, это подвергнуть вампирский мир большой опасности. — Эмгыр ищет её. Ты поможешь нам найти укрытие? — спросил Ведьмак, но вслух ответа не последовало. Ошеломлённая, Тиссая только кивнула головой и продолжила вглядываться в эти изумлённые девичьи глаза. Цирилла Фиона Элен Рианнон, или просто Цири — принцесса из разгромленной Цинтры, ключ к чему-то важному, что ищет сейчас весь Нильфгаард. А ещё она Предназначение Геральта из Ривии. Когда-то он спас её отца, а взамен воспользовался Правом Неожиданности. Кто же знал, что неожиданностью станет беременность матери Цири, принцессы Паветты? И пусть Ведьмак долгое время не появлялся в Цинтре, чтобы забрать себе Цириллу, ему всё же пришлось, потому что узнал об опасности со стороны Нильфгаарда. Только вот они не сразу пересеклись, разделились на какое-то время, но судьба так или иначе их свела вместе. Скрываясь по лесам и деревням, даже прожив какое-то время в Каэр Морхене — месте, где обучают будущих ведьмаков-инквизиторов, несколько месяцев Ведьмак и принцесса путешествовали вместе и за это время уже успели породниться. Только вот способности, которыми Цирилла обладала, были свыше её сил, постоянно выходили из-под контроля. И именно поэтому Тиссая решила взять девушку под своё обучение. Они телепортировались на остров Танедд, прямо в Аретузу. Там чародейка с каштановыми волосами выделила им по комнате, но в таких частях дворца, чтобы другие об этом не узнали. Вечно хмурый Геральт, прямо скажем, вообще ничему не доверял, что вокруг происходило. Даже затею с перемещением в школу чародеек он не считал хорошей, потому что видел во всех врагов и предателей, а тех, кому он доверял, можно пересчитать по пальцам. А кого-то даже в живых уже не осталось. Тиссая не пыталась как-то сблизиться с Ведьмаком или наладить отношения, потому что тоже видела в нём угрозу. Поэтому просто взяла стратегию — заниматься только Цири и не вмешивать в это Геральта. С принцессой тоже было тяжело наладить контакт. В этих изумрудных испуганных глазах скрывалась жестокость и боль, которую ей причинили близкие люди. По меркам вампирского мира, ей было где-то 34 года, а этот возраст ещё был подростковым. К 50-ти годам вампиры только становятся совершеннолетними и уже начинают быть более менее самостоятельными. Поэтому Цирилла ещё была маленькой, неопытной, но крайне недоверчивой, потому что уже успела хапнуть множество предательств и даже войну — разрушение родной Цинтры она видела собственными глазами. — Хаос — повсюду, нужно только знать, как его черпать. В твоих жилах течёт неимоверная сила, тебе даже не нужно искать источники. Но важно знать, как ими распоряжаться, чтобы не разорвать ни себя, ни кого-то поблизости. Цири стояла на берегу моря, недалеко от башни Tor Lara и смотрела в самую синеву, внимательно прислушиваясь к словам Тиссаи де Врие. Девочка выглядела довольно смело, но по движениям всё равно читалась испуганность, скованность. Присутствие чародейки рядом с ней нагнетало, что она не могла расслабиться, и не понимала, почему: то ли энергетика Тиссаи была властной, то ли чувствовала угрозу от ректорки. Цирилла носила лохмотья, в которых сюда явилась, белая когда-то рубашка, сейчас уже серая, чёрные брюки, уговорить её надеть платье — целое дело. Она больше не хотела прикасаться к тому, что хоть как-то напоминало её происхождение. Сейчас у неё было что-то приличное из пепельных волос: коса, заплетенная вокруг головы. Ничто не торчало по краям и не лезло на глаза. Лицо сосредоточенное, губы напряжены, как если бы хотели что-то сказать. Девушка настраивалась на то, чтобы схватить Хаос в свои руки и начать им управлять. Но каждое заклинание, которое она произносила вслух, было словно пустотой. Магия не слушалась, не подчинялась и не хотела брать в расчёт молодую девушку. — У меня не получается! — выкрикнула Цири, всплеснув гневно руками вверх. — Ты пытаешься черпать энергию из своего спокойствия и умиротворения. Но у тебя ничего не выйдет. Есть такие чародеи, которые могут пользоваться магией просто так, но есть такие, как мы, у которых Хаос исходит из их эмоций, гнева, ненависти. — Тиссая подошла к Цирилле, взяла её за плечо и развернула грозно к себе. — Как мы? — пролепетала Цири, а Тиссая грубыми движениями распутала ткань, что завязана была на запястьях пепельноволосой девчонки. А затем дёрнула её руки, все исполосанные лезвиями ножа. — Те вампиры, кто сильно подвержен своим эмоциям, не могут обратиться к силе, пока не растревожат собственные раны. Так растревожь их. Вспомни обо всём, что тебе когда-то причиняло боль и пусть Хаос просочится через твоё сознание. Только так, через чувства, ты сможешь с ним совладать. Цирилла заглянула в эти серо-голубые глаза и впервые заметила, что они у маленькой женщины сливались с цветом моря. Один только взгляд — и утонешь в морской синеве. Девушка отпрянула от ректорки и закрыла глаза. Где-то в голове она вспомнила королеву Калантэ, бабушку, что выращивала и воспитывала её с младенческих лет, вспомнила боль, прощание, последнее объятие. Затем — тот рыцарь в доспехах и с птицей на голове, конь, побег, крик, который произвёл трещину в земле. Друиды, метания из одного места в другое. Смерть, смерть, повсюду смерть. Ненависть повсюду. Цирилла вспомнила всё то, что так часто тревожило её душу, всё то, что делало ей больно, всё то, из-за чего она каждый день резала руки. А затем ощутила вибрацию в ладонях и гневное тепло стало разливаться по телу. Так с ней соприкасался Хаос. Как-то совсем неожиданно девушка поняла, что надо делать, и направила силы в бушующее море. Несколько заклинаний вполголоса, как в трансе, и она прекратила морское буйство. А затем присела, прикоснулась к песчаному берегу и создала в радиусе нескольких метров небольшую тряску, что песок на несколько секунд задрожал. Занятия с Тиссаей давали свои удивительные плоды. Цири раскрыла в себе действительно большую силу. И если раньше она могла ею воспользоваться в рандомный момент и чаще всего под истеричными эмоциями, в крике, то сейчас она могла воспользоваться хотя бы базовыми заклинаниями и с каждым разом всё больше понимала, как Хаос работает. Без психов, конечно, не обходилось. Иногда эмоции накатывали до предела, что девушка оскорбляла женщину с каштановыми волосами и сбегала с занятий прочь. Находила утешение в Геральте. Тиссая, ничуть не оскорблённая ребяческим поведением, смиренно прощала девушке всё. — Цири не пришла сегодня на занятие. — заявилась Тиссая в комнату к Ведьмаку, но тот даже не вздрогнул от неожиданности. — Она решила позаниматься на мечах. — ответил он спокойно со вздохом и продолжил точить серебряное лезвие. — Когда придёт время сражаться, ты думаешь, физическая сила поможет ей расправиться с целой армией? — раздражённо спросила женщина и поправила своё тёмное, почти чёрное платье. — По крайней мере, она сможет за себя постоять, даже если магия выйдет из-под контроля. — Не выйдет, если ходить на занятия. Они несколько секунд молчали в одной комнате. За окном слышалось, как море плескало волнами, омывало берега, а в Аретузе стояла необычайная звенящая тишина. Геральт занимался мечом, но отчаянно хотел что-то спросить. Его мышцы на руках напрягались, а взгляд, устремлённый на процесс работы, был сосредоточенным. Тиссая знала, что у него в голове, поэтому просто выжидала, когда он просто спросит вслух. Но не дождавшись, всё же ответила резко пониженным голосом: — Йеннифер погибла на Соддене. Она пожертвовала собой, чтобы мы победили. Ведьмак остановился, перестал точить лезвие, и мышцы на руках его напряглись до предела. Он заторможенно поднял своё лицо и устремил испуганный взгляд на Тиссаю. Его жёлтые кошачьи глаза сначала были полны замешательства, а потом что-то быстрое, едва уловимое промелькнуло в них. Нет, не слёзы. Но боль. Да, точно была боль. Душу Геральта перекосило, он сделал медлительный и порванный вздох. Меч упал на пол, а звук дребезжания распался на мелкие части и распространился по всей комнате, что заложило уши. — Стоило оно того? — прохрипел Ведьмак, оставаясь в таком же застывшем положении. Брови его стали более хмурыми, а взгляд наполнился безнадёжной тоской. Тиссая ничего не ответила. Она просто наблюдала за реакцией Геральта и пыталась распознать в этом правду: была Йен с ним близка или нет? Почему он так отреагировал? Стоило ли оно того? Вопрос стоял в голове у ректорки ещё несколько дней, раздавался эхом в мыслях, не давал спать по ночам. И пусть она выплакала уже всё, что можно, бесконечная боль продолжала пронзать её душу, выкорёживать сердце.***
— Был странный сон. Я бежала жаркой пустыне и не могла остановиться, но чья-то рука постоянно хватала меня за плечо. Мне не было видно, кто был за моей спиной, но чувствовала, что это женская энергия. Потом я упала прямо лицом в песок, а когда поднялась, увидела, что напротив меня стоит кто-то в чёрном плаще. Лица у этого вампира не было. Когда я развернулась посмотреть, что находится за мной, то увидела, как пустыня позеленела, появились деревья, трава, кустарники, где-то вдали зашумело течение реки. Рука вампира в плаще вновь легла мне на плечо. Я испугалась, потому что прикосновение было болезненным. Теперь я заметила, что вампир стоит на окровавленных трупах, а за ним — густая тьма, что движется в нашу сторону. Стало очень холодно. А потом я провалилась куда-то в землю и долго летела. Я не могла ничего увидеть, как будто сама попала в ту тьму. А потом оказалась в двимеритовой клетке и увидела лежащую на полу женщину с чёрными волосами. Когда я коснулась её лица, чтобы разбудить, она открыла свои фиолетовые глаза и быстро прошептала: «Башня Ласточки», а потом больно дёрнула меня за руку, и я проснулась. Пока Цирилла рассказывала свой сон, Тиссая внимательно слушала и пыталась понять значение. То, что снилось молодой чародейке, всегда являлось каким-то предзнаменованием, но каким — это ещё надо было разгадать. Ректорка ни разу не усомнилась, что в подсознании у Цири фигурировала Йеннифер. Но каким образом, если они ни разу не пересекались? Этот момент остался непонятен. Они с пепельноволосой девчонкой сидели на зелёной поляне, неподалёку от берега моря, и не сразу заметили шорох приближающихся крыльев. Скорым темпом, вернувшись из состояния нетопыря, Геральт подбежал к двум чародейкам и крикнул: — Кто-то узнал, что Цири в Аретузе. Нам нужно срочно уходить. Ты кому-нибудь рассказывала? — Ведьмак грубо схватил Тиссаю за плечо и поднял на ноги, требуя ответа. Женщина ошарашенно выпалила: — Конечно, нет! — Тогда какого х… — не успел договорить Геральт, как сзади них кто-то громко и торжественно заговорил: — Засиделась ты тут, Цирилла. Пора домой. Нильфгаард не ждёт. Когда они все развернулись на звук, то увидели сверху на небольшой возвышенности Вильгефорца. Он довольно ухмылялся, доставая клинок из-под пояса.