Zero sugar энергетик
Кофе, пачка сигарет
Снова утро, снова вечер
Снова чёртов новый день
Допивая чай, я вдруг подумала о бабушке, которая умерла уже пять лет назад. Я скучаю по ней. Сильно. А что, если экстрасенсы увидят её? Может быть, я даже смогу поговорить с ней..? Мы идём по улице: я, мама и бабушка. Мне всего 3 года. Я убегаю на пару метров вперёд. Затем возвращаюсь назад. Пытаюсь поймать бабочку. Она улетает, а я снова куда-то бегу. Бабушка хочет, чтобы я шла с ней рядом: — Вот уедешь, будешь потом жалеть, что с бабушкой за ручку не ходила. — говорит она. Но мне, трехлетнему ребёнку, куда интереснее бегать за бабочками. Кто ж тогда знал, что именно эти её слова запомнятся мне на всю жизнь... Что, даже спустя 18 лет, я буду почти каждый день вспоминать её и... жалеть, что не взяла тогда за руку. И я снова беру ручку и пишу на другой стороне салфетки:Помнишь? Скажи, ты помнишь?
Как это было давно...
То, что ты мне говорила,
Я поняла лишь потом.
* * *
В Гот зале достаточно шумно: идут последние подготовки к съемке. Звукооператоры бегают от человека к человеку, проверяя все микрофоны. Гримеры напоследок поправляют макияж. Я стою возле своего стула и оглядываю людей, из которых участники должны будут выбрать... меня. Всего нас пятеро: один парень и четыре девушки. Задание я уже давно знаю, неизвестно только, кто будет участвовать. Но вот режиссёр объявляет начало съемки. Марат Башаров приветствует зрителей и представляет жюри и, наконец, участников. Ими стали Соня Егорова, Николь Кузнецова и Марианна Атие. — И снова здравствуйте, Николь, — обратился к девушке Марат, — Знаете ли вы, что такое РПП? Рыжая ведьма медленно кивнула в ответ. — Расстройство пищевого поведения. — пояснил ведущий, — Так вот, кто-то из этих людей знаком с этой проблемой не по наслышке. Вам нужно найти человека, страдающего анорексией. — Это точно не ты, — сказала Николь первой девушке и подошла ко мне. — Здесь я чувствую печаль... Боль и какое-то чувство вины. За что ты так не любишь себя? Такая хорошенькая... Ведьма пошла дальше, говоря что-то про каждого участника. Судя по меняющимся выражениям лиц людей, все её слова были верными. Я перевела взгляд на членов жюри и заметила, что Александр и Виктория о чём-то увлечённо перешептывались, периодически указывая на меня и девушку слева. "Интересно, а они уже поняли?" — подумала я, пытаясь разобрать, о чем они говорят. Николь тем временем обошла всех участников и снова вернулась ко мне. — Скорее всего это она. Ну или вон та блондинка. — Нам нужен один конкретный человек, — напомнил Марат, подходя ближе. — Сейчас, я ещё раз посмотрю этих двоих — Кузнецова взяла 'блондинку' за руки. — Вот эта девушка точно худела. Но я не вижу здесь... У вас есть ребёнок. Дочь. Маленькая совсем. Вы её любите сильно... И как будто сейчас абсолютно счастливы со своей семьёй. Вам не нужно... У вас и так всё хорошо. —А вот ты наоборот... — Николь в третий раз подошла ко мне и заглянула в глаза — Здесь боль. Ты как будто потеряла всё... Всех. Ты любишь... не парня. Родителей... Маму. Но она не с тобой. — Она... Умерла? — спросил ведущий. — Нет. Она жива, с ней всё хорошо, но они не вместе... — взгляд ведьмы завораживал, я словно тонула в нём. Казалось, во всём мире не осталось ничего, кроме её глаз. — Ты сама ушла... Считаешь, что так лучше, но всё равно винишь себя... Лежу на полу. По лицу течет кровь. Долбанулась об стену. Сама. Специально. Дура. — Я люблю тебя! Но не могу! Не могу! Не хочу быть такой! Мне плохо... Почему я такая? Прости! Прости меня! Кричу и продолжаю бить и царапать себя ногтями. Ненавижу! Как я себя ненавижу! Мама! Мама, прости меня! — Я не хочу! Не хочу так жить! Снова ору на весь дом. Сейчас мне абсолютно пофиг, что через картонные стены это слышат все соседи. Насрать. Будто мы их не слышим. Придерживаясь за стены, прохожу по коридору в свою комнату. Беру рюкзак. Первым делом в него летит любимый плюшевый мишка. Затем старый потёртый блокнот — личный дневник, хранящий все мои мысли с 11 лет. Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что больше здесь нет ничего, что было бы мне дорого. Но потом все-таки беру ручку, карандаш, чистый блокнот и канцелярский нож. Пригодится. Быстро одеваюсь и иду к выходу. — Ты куда собралась? — окликнула мама. — Не знаю. Куда-нибудь. Подальше. Жду, что она что-то ответит, но в квартире стоит тишина. Я не первый раз так ухожу посреди ночи после криков, слез и истерик. Просто не могу оставаться дома. Иначе будет хуже. Так нельзя. Я не могу так с мамой. Нельзя оставаться. Нельзя кричать, говорить ЕЙ всё это. И я просто хожу по тёмным улицам часами, пока не успокоюсь, и лишь потом возвращаюсь домой. Но сегодня будет не так. Открывая дверь, я надеюсь, что меня остановят. Успокоят. Хочется услышать мамин голос. Хочется обняться. Снова попросить прощения за всё. Но этого не происходит. Дверь я не закрываю, потому что ключ не взяла. Сама закроет. Спустившись по лестнице на этаж вниз, я останавливаюсь. Смотрю наверх. Хотя какойкакой смысл думать? — Я уже всё решила. Всё правильно. Так надо. Сделать первый шаг удаётся с трудом. Будто что-то мешает. Второй — уже легче. Иду дальше вниз по ступеням. Вперёд. В неизвестность. Слез как ни странно уже нет. Нет грусти. Нет злости. Нет больше никаких эмоций. Только боль. Спускаюсь на первый этаж. Выхожу на улицу. Дверь подъезда закрывается за мной, а ключа у меня нет. Но он уже и не нужен. Стоя во дворе, обвожу взглядом родную пятиэтажку. В последний раз. Вокзал. Электричка. Автобус. Аэропорт. Самолёт. Новая жизнь. Я одна. Навсегда. Всё правильно. Так надо.