Цирковое закулисье

Хисока вышел из гримерки, совсем не видя смысла там оставаться, и направился к основной сцене, которую нашел буквально по рукоплесканиям толпы. Он проскользнул между кусками плотной ткани шатра со входа, через который заходили и другие работники цирка, не выступающие на сцене. На трибунах сидело множество детей вместе с их родителями, везде пестрили шарики, другие игрушки и сладкая вата в руках малышни, но поражало совсем не это. Взгляд притягивал парень в середине сцены, двигающийся грациозно, размахивающий руками, чтобы привлечь чужое внимание и выглядящий настолько уверенно, будто был создан для этой работы и сцены. Хисока так и замер на месте, даже не удосужившись сесть, просто потому, что не мог оторвать взгляд. От активных действий полы фрака колыхались из стороны в сторону, пушистые волосы будто бы распушились еще сильнее, обрамляя прекрасные черты лица, от чего парень выглядел до боли трогательно. А в купе с удивительно непривычно блестящими глазами, в груди разливалось странное трепетное обожание. В руках парня мелькнула привычная колода карт, которую он забрал у Мороу еще вчера, обосновывая это ненадежностью мужчины. Мало ли он бы опоздал или же вовсе не пришел. Хисока посмеялся, не стал возражать на этот счет и просто отдал карты брюнету. Но такого просто не могло произойти, он бы ни за что не пропустил подобное и сейчас убедился, что был прав в этом стремлении. Его руки словно парят, ловко перемешивая, пряча и перемещая карты незаметно для чужих глаз. Но Мороу видит каждую деталь, каждое отдельное движение, которое они отрабатывали вместе специально для этого выступления. И хоть само убийство должно произойти не сегодня, но даже так смотреть за обычными фокусами Иллуми совсем не вызывает скуку и желание уйти. Так много людей сейчас смотрит только на него, но взгляд парня скользит вдоль толпы, не задерживаясь ни на ком, пока не натыкается на Хисоку. Теперь взгляд направлен только на мужчину. Будто говорит: «Смотри внимательно, как хорошо я управляюсь с твоими картами». И он показывает, ни разу не совершает ни одной ошибки и делает даже больше и лучше, чем те фокусы, которые они учили накануне. В конце мужчина начинает хлопать первым, зная, что именно на этом моменте его выступление подходит к концу. За ним срываются все трибуны, рукоплещут и кричат вслед клонящемуся парню, которого так и пожирает взгляд горящих янтарных глаз. Когда Иллуми покидает сцену, он тихо выскальзывает наружу. Больше ему там делать нечего. Хисока целенаправленно движется в сторону все той же гримерки, влетает туда с мыслью: «Хоть бы успеть». Заходит и понимает, что мог бы и не торопиться. Иллуми ждет его, сидя все на том же стуле, на котором Мороу красил его еще каких-то пол часа назад. Парень поднимает на него взгляд, в котором отчетливо можно прочитать ожидание, что же сделает фокусник. Мужчина как завороженный подходит к нему и опускается прямо перед ним на колени. Кладет руку на обтянутое темной тканью классических штанов бедро и будто бы прося разрешение, ведет выше, подцепляет края фрака и добирается до самой нижней пуговицы. На это Иллуми чуть сдвигается ближе к краю стула, позволяя ему начать. От столь явного разрешения кончики пальцев начинает слегка покалывать. Он торопливо проходится по всем пуговицам, расстегивая их, и на секунду задерживает дыхание, кидая взгляд снизу-вверх. На него обращен темный сдержанный взгляд синевато-черных глаз. Он уже слегка отпустил контроль над нэн и вернул положенный цвет глаз обратно. Хисока тяжело сглатывает. Медленно он стягивает фрак с узких плеч, за ним идет рубашка, а следом его внимание переключается на штаны. Если сейчас Хисока не стянет с него вещи, могут быть проблемы с изменением вида до первоначального. Все-таки нэн способность Иллуми заточена только под то, чтобы менять структуру тела и никак не влияет на одежду. Если вытащить иглу просто так, все эти вещи разорвутся на бесполезные лоскутки ткани. А ведь ему все еще нужна будет эта одежда, чтобы вернуться в отель, где он остановился, чтобы уже там полноценно переодеться и сменить свою внешность назад. Вниз ползут обтягивающие стройные ноги штаны вместе с нижним бельем, обнажая под ними молочные бедра. Кожа светлая, но все же на тон темнее, чем у самого Иллуми. Мороу всегда привлекала его аристократичная бледность. Нетерпение все возрастает. Хисока взволнованно окидывает взглядом полностью обнаженного парня и тянется ближе к нему. Он закапывается рукой в пушистые вьющиеся волосы и, пока приближается за поцелуем, нащупывает округлость иголки Иллуми на задней стороне шеи, вытягивая холодный металл наружу. После уже соединяет их губы в поцелуе, пока лицо и тело Золдика начинает преобразовываться под его руками. Это невероятно возбуждающе. Ему всегда нравилось наблюдать за тем, как Иллу изменяет свое тело, в особенности обратно после маскировки. А сейчас Мороу еще и мог почувствовать это под своими кончиками пальцев и касанием губ, как месиво из костей и мяса перемещается под кожей, расширяется, увеличиваясь в размерах и занимая соответствующее ей положение. Поцелуй выходит пылким, губы настойчиво размазывают нанесенную перед выступлением помаду, руки обхватывают чужое лицо и с удовольствием растирают нарисованные фигуры на щеках, оставляя неаккуратные мазки. Хисока отстраняется и восторженно смотрит на результат своих трудов, продолжая потирать скулы большими пальцами. — Какой же ты красивый, — еле различимый шепот. Почему-то говорить что-то еще совершенно не хочется. Да и Иллуми не обращает на его слова никакого внимания, только прожигает его внимательным ожидающим взглядом. Он чувствует себя почти что художником, наносящим краски на белое полотно мазок за мазком. Как и хотел, проводит выше, подчеркивая и так выделяющиеся скулы, и вновь впивается в губы настойчивым поцелуем. Иллуми укладывает свои руки на плечи, подаваясь к мужчине, и включается в эту игру. То, что кто-то в любой момент может зайти, будоражит кровь, но волнует не слишком сильно. Карты и иглы лежат наготове, чтобы если что полететь в сторону нежданного зрителя, раскраивая череп, чтобы даже с помощью способностей нэн не было возможности восстановить обрывки воспоминаний о происходящем здесь. Оторвавшись от таких привлекательных губ, Хисока скользит ниже, выцеловывает подбородок, шею, плечи. Несдержанно впивается зубами в сгиб плеча, на что Иллуми только сильнее втягивает воздух и сжимает пальцы рук на плечах, как бы намекая быть аккуратней, но при этом даже не выпускает своих ногтей. Поэтому Мороу, не желая упустит столь благотворный настрой партнера, спускается все ниже, оставляя на коже еще несколько укусов и засосов. Может позже ему за это прилетит пару игл, но это потом. Сейчас же он действует более грубо, не боится оставить следы, с нажимом проводит по упругим бедрам и ягодицам, приподнимается, тут же подхватывая парня и меняя их местами. Стул жалобно скрипит под напором изменившегося веса. Теперь Иллуми оказывается на чужих бедрах, будто бы совсем не удивленный сменившимся положением вещей. Его волосы водопадом спадают с плеч и закрывают их на манер циркового шатра. Он окидывает взглядом хитро ухмыляющегося мужчину под собой. Его раздражает, что Хисока все еще в одежде. Собственная нагота его ничуть не смущает, но все же ощущается немного нечестной. Он тянет с него верхнюю одежду, буквально стаскивая и кидая рядом со своей. В его положении стащить штаны с Хисоки достаточно проблематично, поэтому приходится смириться с просто расстегнутой ширинкой. Помня прошлый раз, Мороу вытаскивает из кармана штанов бутылек смазки и протягивает парню с ехидной улыбкой, как бы предлагая подготовиться самому. В ответ Иллуми гипнотизирует его взглядом, но все же принимает из рук флакончик. Выливает содержимое, быстро растирает между пальцев и заводит руку себе за спину. Пытается устроиться комфортней, что не особо получается. Положение у него не самое удобное, но еще меньше он хочет заниматься этим на заваленном хламом столе или, ни за что на свете, на грязном полу. Торопливо подготавливает себя, проталкивая один палец за другим. Отчего-то внутри разгорается странное нетерпение. Не желая затягивать с подготовкой надолго, он вытаскивает из себя смоченные пальцы, быстро растирает остатки смазки по стоящему члену Мороу и тут же приподнимается, чтобы направить головку к своему анусу и начать постепенно опускаться вниз. Когда парень насаживается на всю длину, он делает небольшой перерыв и водит бедрами из стороны в сторону, устраиваясь поудобней, тем самым вырывает из Хисоки протяжный стон, заглушаемый отдаленными криками толпы. Не желая больше терпеть, Мороу кладет руки на талию и впивается пальцами с заостренными ногтями. Сжимает их сильней и прикладывая немного усилий, приподнимает тело парня над собой, стремительно опуская его назад. Иллуми резко выдыхает, вновь хватается за плечи в поисках опоры и подхватывает чужой энтузиазм, начинает и сам помогать, приподнимаясь на чуть подрагивающих ногах и опускаясь за счет веса собственного тела. Хисока ослабляет хватку, позволяя теперь уже парню двигаться самому. Он перенаправляет внимание на так соблазнительно мельтешащую перед глазами шею и покачивающийся от резких движений член. Одна из рук сползает по талии ниже, обхватывая возбужденный орган и размазывая по головке капельку выступившего предэякулята. Жадно облизывается, сужает в хитром прищуре глаза, шепчет несколько ничего не значащих пошлостей, вновь остающихся без внимания, и ведет широким мазком языка вдоль шеи, покрывает жалящими поцелуями-укусами и в довершении впивается зубами в мочку уха. Усердней водит рукой по члену Иллуми, пока тот в ответ начинает все быстрее прыгать на члене внутри него. По помещению разносится только их смешанное тяжелое дыхание. Хисока второй рукой с талии соскальзывает на восхитительное подкаченное бедро, вжимая в себя и кончая внутрь в оглушительном оргазме, не сдерживая вырывающийся голос. Он в принципе не любит себя ограничивать в таких вещах, совсем не боясь привлечь ненужное внимание. Про чужое удовольствие он так же не забывает, активней надрачивает рукой, пока Иллуми не выгибается, совсем не издавая ни звука кончая ему на живот. Сперма крупными каплями стекает ниже прямиком к соединению их тел. На что Золдик слегка морщится и выпускает из себя член, сползая с бедер фокусника. Чувствует неприятную тяжесть внизу живота, но ничего сделать с этим не может, возможности помыться и почистить все внутри не будет до самого отеля. Он тяжело вздыхает. Придется терпеть. И чем быстрее он доберется до отеля, тем меньше в данном случае у него испортится настроение. Парень приподнимает струящиеся по спине волосы и перекидывает их через плечо. Подбирает откинутую за ненадобностью иглу, заводит рукой за голову и ловко вводит острие в основание шеи. Волосы втягиваются, завиваются, само тело тоже изменяет свой вид на тот, который он использовал во время выступления. Хисока наблюдает за этим живописным зрелищем, пока собирает на полу чуть измявшуюся одежду парня, а когда тот заканчивает, передает этот ворох из ткани ему. Иллуми кивает фокуснику, принимает свои вещи из его рук и быстро одевается, приводя себя как может в порядок, и вытирает остатки размазанной разноцветным месивом косметики с лица. Из гримерной они выходят вместе к уже давно заказанному Золдиком такси. Машину вызвал он сразу, как только покинул сцену, и прикинул в голове, что этого времени им как раз должно хватить. И не прогадал. Вопрос о том, поедет ли Хисока с ним даже не стоит. Мужчина просто заходит с другой стороны и садится рядом на задние сидения. Они едут до отеля в полной тишине. Ее нельзя назвать гнетущей, за много лет это стало уже привычным явлением для них двоих. Золдик сам по себе молчаливый. А Мороу, не смотря на свою эпатажную манеру поведения, уже давно не видит смысла в том, чтобы каждую секунду выпендриваться и закидывать собеседника кучей неоднозначных высказываний. Иногда и ему нравится провести немного времени в тишине. Уже у входа в отель они прощаются. Иллуми направляется в свой номер, Хисока же просто идет куда глаза глядят вдоль улицы, размышляя, чем же можно себя занять. И не важно, сколько времени пройдет, рано или поздно кто-то из них точно найдет возможность для их следующей встречи.