+++
Попрощавшись с Энтони, дети уселись смотреть свои любимые мультики, а Стефани уединилась в кабинете под предлогом того, что у нее разболелась голова. Она еще не полностью оправилась от произошедшего с Джейми, и любая мелочь могла вывести ее из состояния душевного равновесия, а визит Джордан Блейк и подавно. А ведь если бы не Билл с его тягой ко всяким сомнительным личностям и ослиным упрямством в отдельных вопросах, этого можно было бы избежать! Впрочем, Стефани знала, за кого выходила замуж, и теперь ей только и оставалось, что кусать локти от досады. Воспитанная религиозными и консервативными родителями, Стефани с юных лет имела четкое представление о том, чего хочет от жизни. Эпидемия лишь утвердила ее приверженность к привитым ими традиционным взглядам. Она очень серьезно относилась к браку и не спешила идти под венец, выбирая достойного человека. Билл Роквуд, здоровенный байкер, которому уже перевалило за тридцать, был далеко не лучшим кандидатом в мужья. И все же он упорно добивался ее, клялся и божился, что нагулялся, готов измениться и уйти из банды, и однажды Стефани сдалась. Вступая в брак с Биллом, она надеялась, что с ней он забудет о прошлом и станет хорошим супругом и отцом. Вопреки всем предубеждениям, ее ожидания по большей части оправдались. Билл много работал, не изменял жене и с удовольствием занимался детьми, а решение основать приют для сирот сблизило их еще больше, и в нечастых спорах они почти всегда находили компромисс. За годы совместной жизни Стефани уяснила, что, несмотря на готовность во многом идти на уступки, мужу требовалась определенная свобода, и не возражала против его периодических посиделок в баре «У Тайлера» в компании давних приятелей. К сожалению, там их неизбежно окружали женщины, от которых она, в силу своих убеждений, предпочитала держаться на расстоянии. Стефани рассчитывала на благодарность и понимание со стороны Билла, но вместо этого он завел дружбу с одной из них, что время от времени вызывало у нее приступы раздражения. — Все еще злишься? — спросил Билл, соизволивший зайти к ней добрый час спустя. — А ты как думаешь? — ответила Стефани, не вставая с дивана, но двигаясь так, чтобы он мог сесть рядом. — Сколько раз я объясняла тебе, что Джордан Блейк не место в нашем доме, а что делаешь ты? По-прежнему стоишь на своем. И как я, по-твоему, должна реагировать? — Я же не выступаю, когда ты приглашаешь в гости своих подружек, Стеф, — сказал Билл, опускаясь на диван. — А ты придираешься к Джо из-за того, что эти самые подружки не одобряют ее образ жизни и говорят про нее всякие гадости. — Да при чем тут мои подруги? — разозлилась Стефани. — Всему городу известно, что творится в баре по выходным! Я понимаю, некоторые женщины позволяют себе пить наравне с мужчинами и спать со всеми подряд забавы ради, но меня огорчает то, что ты не разделяешь моего мнения о подобных особах. — Ну, Джордан, конечно, не пай-девочка, однако это не делает ее плохим человеком, — заметил Билл. — Работа у нее нервная, вот и расслабляется как может. Зато они с Маккоем спасают простых людей, которым, кроме них, и обратиться-то не к кому. Они лечат бедняков, даже если те не могут заплатить им. А она еще умудряется помогать нам! — Я не запрещаю тебе общаться с ней и не отказываюсь от помощи, но совсем не обязательно всякий раз тащить ее сюда, — попыталась достучаться до мужа Стефани. — Репутация Джордан отталкивает от нас добропорядочных людей, а какой пример она подает нашим детям? — Ну уж нет, это свинство — принимать ее подарки и при этом не пускать на порог! — отрезал тот. — Дети любят Джо, она их тоже, и я не вижу ничего зазорного в том, что они поладили. Кроме того, она дочь моего друга Майкла. Я помню ее еще ребенком и знаю достаточно хорошо, чтобы доверять. — Да у тебя после третьей кружки все вокруг друзья-товарищи! — Стефани укоризненно цокнула языком и возвела глаза к потолку. — А Майкл Риттер, упокой Господь его душу, волновался о своей дочери куда меньше, чем ты сейчас. Пропадал где-то месяцами, а когда объявлялся, вспоминал о том, что у него, оказывается, есть ребенок. Это же надо было додуматься — таскать девочку-подростка с собой к Тайлеру Брейди, вместо того чтобы воспитывать ее! И Тайлер тоже хорош: пускай себе сидит, она же не пьет, так какая разница, что она там видит и слышит? — Пусть Майк и не был примерным отцом, но он хотя бы пытался помочь Джо найти общий язык со сверстниками и научил ее постоять за себя, — заступился за друга Билл. — А вот Вирджиния, при всем моем уважении к ее заслугам, буквально помешалась на своей работе. Вбила себе в голову, что нужно вырастить достойную замену, и ради дурацкой идеи лишила дочку детства, друзей и даже отца. — Тут я с тобой согласна, — кивнула Стефани. — Я благодарна доктору Блейк за то, что она сделала для нашего Джейми, но как женщина и мать никогда не пойму ее отношения к собственной семье. А уж сколько раз они с Майклом сходились и расходились, и все это на глазах у Джордан. — Вот видишь, ей и так несладко пришлось. Пусть хоть у нас увидит нормальную семью — глядишь, и самой захочется. — Мне жаль Джордан, но я ее все равно не оправдываю, — твердо сказала Стефани. — Проблемы с родителями — не повод становиться байкерской подстилкой. — Стефани! — осадил ее Билл. — Опять ты за свое? — Я всего лишь называю вещи своими именами. Ты лучше меня знаешь, какие нравы царят в этой среде и как байкеры обращаются с женщинами. Может, поначалу Джордан и была постоянной подружкой одного из них, но после того парня точно слетела с катушек. Мало ей, видать, было мужчин, раз на девушек потянуло. — Почему тебе не все равно, с кем она спала? — грубовато спросил Билл. — На детей это никак не влияет. У нас Джо всегда ведет себя прилично и не болтает лишнего. — Дело не только в детях, — вздохнув, ответила Стефани. — Эта девица крутится возле Энтони, про них ходят недвусмысленные слухи, а ему все нипочем. — Да в этом городе скучающие тетки распускают сплетни обо всех, кого хоть раз застали идущими по улице вместе! — фыркнул Билл. — Они и про Энтони с Айзеком небылиц насочиняли, и что с того? Пускай себе треплются, раз заняться больше нечем. — Рано или поздно Энтони соберется создавать семью, и не всякая приличная девушка будет рассматривать всерьез парня, который путался с такой, как Джордан, — возразила Стефани. — Но ты-то за меня вышла, несмотря на все мои похождения! — усмехнулся Билл. — А как по мне, Энтони и Джордан были бы неплохой парой. Они дружат уже давно и, говоря начистоту, оба немного странные, так почему бы и нет? От этих слов Стефани передернуло, и она уставилась на мужа с таким видом, словно он сморозил редкостную глупость. — Ты что, издеваешься?! Я беспокоюсь за Энтони точно так же, как за любого из наших детей. После смерти Эшли он остался совсем один, а с его добротой и верой в людей немудрено и ошибиться. И, разумеется, он заслуживает большего, чем потасканная… — Довольно! — остановил ее Билл. — Энтони — взрослый человек и далеко не так наивен, как тебе кажется. Он прекрасно обойдется и без твоих советов. Стефани обиженно заморгала и отвернулась, внутренне переживая очередное поражение. Билл, напротив, смягчился и заговорил примирительным тоном: — Не кипятись, Стеф, я тебя понял. Давай так: пока Джордан не сделала ничего дурного при детях, ты оставишь ее в покое, но если вдруг окажешься права, то я изменю свою мнение и приму меры. Согласна? — Как будто у меня есть другие варианты… — ворчливо пробормотала та. — И почему тебе обязательно нужно довести ситуацию до крайности? — Да не бойся ты, не будет никакой крайности. — Билл улыбнулся жене и притянул ее к себе. — Я знаю, как тебе сейчас трудно, и тоже волнуюсь за Джейми. Все эти перемены в нем пугают меня не меньше, чем тебя, но давай не будем срываться на других людях и ссориться по пустякам. Мы с тобой справимся с этим вместе, хорошо? Стефани сжала руку мужа, чувствуя, как гнев и тревога потихоньку отступают. В конце концов, никто не идеален, а Билл принимает ее со всеми недостатками, поддерживает и будет рядом, что бы ни случилось. Нет ничего плохого в том, чтобы поступиться кое-какими принципами ради мира в семье. От этих мыслей на душе сделалось легко, и вскоре Стефани и Билл присоединились к детям, держась за руки и улыбаясь друг другу, в точности как двадцать лет назад.+++
На улице было уже совсем темно и по-осеннему прохладно, и маленькая, хорошо освещенная гостиная казалась воплощением уюта, хотя в последнее время вечера не приносили ничего, кроме беспокойства. Когда стало ясно, что Джейми идет на поправку, все в приюте вздохнули с облегчением, но радость Энтони была недолгой. Один страх сменился другим, усиливавшимся с каждым днем. На работе ему удавалось отвлечься, погрузившись в дела, но стоило остаться в одиночестве, как тревожные мысли возвращались, не давая сосредоточиться ни на чем другом, а отсутствие связи и новостей заставляло предполагать самое худшее. Однако сегодня все было иначе, и даже перепалка со Стефани не могла испортить настроение. Энтони выбросил ее из головы раньше, чем переступил порог своего дома. Не прошло и часа, как раздалась мелодичная трель звонка, и он поспешил отпереть дверь, впуская Джордан. Их взгляды встретились, он обхватил ее, привлекая к себе, а она прижалась к нему. Какое-то время они просто стояли в прихожей, держа друг друга в крепких объятиях и не говоря ни слова. Потом рука Джордан переместилась на его затылок, а вторая легла на плечо, и Энтони прикрыл глаза, вдыхая знакомый аромат и целуя ее мягкие губы. В темноте и тишине внезапно сузившегося мира не было никого, кроме них двоих, и терзавшие его опасения растворились в переполнявшем сердце счастливом умиротворении. — Привет, — прошептала Джордан. — Я скучала… — Я тоже, — ответил Энтони, глядя на нее так, словно хотел удостовериться, что она действительно здесь и не исчезнет подобно миражу. Они привычно расположились на диване в гостиной, поставив на журнальный столик бутылку вина, два бокала и тарелку с закусками. Джордан не торопилась делиться впечатлениями от поездки, и Энтони не задавал ей вопросов, рассудив, что всему свое время. С наслаждением потягивая в меру сладкий, чуть терпковатый напиток, они обсуждали городские новости, и он жалел, что не может рассказать ей всего, что знает. Впрочем, Джордан успела наслушаться историй про Джейми в приюте, и сейчас ее больше интересовала Алекс. — Славная девочка, — заметила она. — Странно, что, проведя большую часть жизни там, где доверять людям сложнее, чем рубить головы зомби, она сохранила в себе частицу детской искренности. Думаю, Алекс неслучайно выбрала именно эту книгу — «Волшебник страны Оз». — Она и сама как Дороти, — откликнулся Энтони. — Попала в чудный город, смотрит на него сквозь зеленые очки, и ей кажется, что она больше не в Канзасе. — Разочарования неизбежны, но я уверена, что с вами она не пропадет, — улыбнулась Джордан. Вечер плавно перешел в ночь, вино в бутылке закончилось, и они достали еще одну, перемежая разговоры молчанием, не вызывавшим неловкости, и заполняя паузы легкими прикосновениями. Вернув наполовину опустевший бокал на столик, Джордан дотронулась до щеки Энтони и всмотрелась в его лицо. — Выглядишь усталым, — встревоженно сказала она. — Как ты себя чувствуешь? — Отлично. — Его голос прозвучал чуть бодрее, чем нужно, и Джордан уловила это, но Энтони не испытывал ни малейшего желания возвращаться к надоевшей теме, и она не стала донимать его расспросами. — Не беспокойся за меня, подумай лучше о себе. Когда ты в последний раз спала? Джордан неопределенно пожала плечами. Она была бледнее обычного, под глазами обозначились тени, и, несмотря на расслабляющую обстановку, улыбки и шутки, ей не удалось скрыть от него усталость и внутреннее напряжение. — Вроде бы прошлой ночью. — Судя по интонации, Джордан говорила правду, но было что-то еще, что она не решалась озвучить. — На пару часов точно отрубилась. Энтони положил руки на плечи девушки, заглянул ей в глаза и негромко спросил: — Джордан, что случилось? Ты сама не своя. Ее глаза подозрительно заблестели, и Джордан на секунду отвернулась, после чего овладела собой и начала свой рассказ издалека. — Сначала все шло более или менее гладко, хоть нам и пришлось ехать черт знает куда — вблизи от обжитых мест все ценное давным-давно растащили. Облазили несколько городов, нашли уйму полезных вещей, и с зомби тоже повезло. Их было не очень много, и они порядком истощились, так что никто не пострадал. Решили отдохнуть денек-другой и остановились в какой-то богом забытой дыре. Там один парень мучился от боли в животе, а врача у них, конечно же, не было, как и лекарств. Когда он попал ко мне, дело было худо: температура подскочила и беднягу рвало. Я его осмотрела, прощупала живот и сразу заподозрила острый аппендицит. Она прервалась, потянувшись за бокалом с вином, дрожащей рукой поднесла его к губам и сделала небольшой глоток. — Ты проводила операцию? — Энтони аккуратно вынул у нее бокал и взял за руку. — А что еще мне оставалось? — Джордан до боли стиснула его пальцы. — Искатели для того и берут меня в дальние поездки, чтобы в случае чего могла оказать срочную медицинскую помощь. У меня была с собой аптечка и инструменты, но вырезать аппендикс в таких условиях… Впрочем, выбора не было. С начала воспаления прошло слишком много времени, шансы довезти его живым до Маккоя — почти нулевые. А я пусть и не хирург, но хотя бы ассистировала ему, вот и решила попытаться. Оперировала под местной анестезией, парень держался молодцом, а я делала все так, как учил Маккой, и в какой-то момент даже поверила, что у меня получится его вытащить. Энтони догадывался, к чему она ведет, но не перебивал, и Джордан продолжила: — Операция прошла нормально, но потом ему опять стало плохо. Антибиотики не помогали… — Она тяжело вздохнула и покачала головой. — Я знала, что, когда лечение начато поздно, риск осложнений увеличивается, что у меня нет нужной квалификации, а условия далеки от стерильных, но все равно надеялась на лучшее. Мне не удалось спасти его, и теперь я думаю, что могла совершить ошибку, которая стоила человеку жизни. Представляя себе, через что ей довелось пройти, Энтони невольно прочувствовал охватившие Джордан перед операцией сомнения и страх, мрачную решимость и проблеск надежды, а затем пришедшие им на смену отчаяние и безысходность. Но со стороны он увидел и другое — смелость, упорство и ответственность за судьбу тех, кто напрямую зависел от ее действий. — Если бы твой пациент умер по дороге к Маккою, ты упрекала бы себя в том, что не взялась за эту операцию сама. В такой ситуации невозможно предусмотреть всего и принять единственно верное решение. — Энтони обнял Джордан и успокаивающе погладил ее по спине. — Ты сделала все, что было в твоих силах, но есть вещи, которые нельзя изменить. Несмотря на это, они причиняют боль — так не добивай себя еще и виной. — Спасибо. — Джордан благодарно улыбнулась. Ее лицо оставалось грустным, но в голосе слышалось облегчение. — Я говорила себе примерно то же самое, но лучше не становилось. — Для этого и нужны друзья, не так ли? — Энтони ответил на ее улыбку, и она кивнула, устраиваясь поудобнее и опуская голову ему на плечо. Посиделки затянулись до глубокой ночи. Запас вина иссяк, и паузы в беседе делались все длиннее, но им было так комфортно в обществе друг друга, что слова и не требовались. Джордан постепенно клонило ко сну, она все чаще зевала и наконец задремала, а Энтони еще долго сидел, любуясь ее точеными чертами и ласково перебирая волнистые темные волосы. Он не хотел нарушать ее покой, но когда Джордан зашевелилась, все-таки разбудил ее, и они вместе дошли до спальни. Она сбросила джинсы и свободную футболку, под которой скрывалась тонкая, изящная фигура, Энтони тоже разделся и лег рядом, ощущая тепло ее тела и нежность кожи. Он поправил одеяло, укрывая Джордан, а она придвинулась к нему, и они заснули одновременно, отпустив все тревоги и набираясь сил для нового дня.+++
Солнечный свет с трудом проникал сквозь плотно задернутые шторы, и когда Джордан открыла глаза, то не сразу сообразила, что утро давно уже настало. В уютном полумраке комнаты время совершенно не ощущалось, рядом спал Энтони, по-прежнему обнимая ее, и она позволила себе не вставать, лежа возле него и наслаждаясь безмятежностью момента. Впервые со дня их разлуки Джордан просыпалась не в одиночестве, и боль, терзавшая ее из-за неудачной попытки спасти практически обреченного парня, утихла, словно лопнул стальной обруч, стягивавший грудь. Вчерашний разговор с Энтони снял с ее души тяжкий груз, но эти переживания затмили радость от долгожданной встречи, и теперь Джордан наверстывала упущенное, не сводя глаз с его красивого лица, обрамленного рассыпавшимися по подушке длинными волосами. Его близость вызывала приятное волнение, и она высвободила руку и отвела в сторону несколько прядей, чувствуя, как внутри пробуждается желание. Но Энтони спал так мирно, что Джордан решила не будить его, осторожно выбралась из постели и направилась в ванную, чтобы привести себя в порядок. Сон и умывание прохладной водой вернули ее лицу свежесть, и оно больше не выглядело измученным и печальным. Подмигнув своему отражению в зеркале, Джордан поправила прическу и пошла обратно в спальню. — Доброе утро, — с улыбкой сказал Энтони, откидывая одеяло и потягиваясь. — И тебе, — ответила Джордан, от внимания которой не укрылось предвкушение в его глазах, когда он увидел ее почти обнаженное тело. — Проголодался? — Пожалуй, завтрак подождет. Я сейчас… Она опустилась на постель, а когда Энтони присоединился к ней, потянулась к его губам, запуская пальцы в его мягкие, шелковистые волосы. Накопившееся возбуждение отчаянно рвалось наружу, сердце билось все чаще, кровь набатом стучала в висках. Желанная близость пьянила сильнее вина, а на самом пике они слились в глубоком, головокружительном поцелуе, и удовольствие разлилось по телу теплой волной. После секса Энтони с Джордан отдыхали, прижавшись друг к другу и отдавшись всепоглощающему чувству единения, возникавшему всякий раз, когда они оставались вдвоем. Несмотря на то, что Джордан имела весьма разнообразный опыт, ни с кем другим ей не было и вполовину так хорошо, как с Энтони. Он был не только любовником, но и другом, близким по духу человеком, понимавшим ее без слов, и эта связь была куда важнее, но они не видели причин ограничивать себя, успешно совмещая оба аспекта. — Как насчет душа? — спросила Джордан. Энтони молча кивнул. За годы общения границы между ними стерлись настолько, что они могли запросто спать в одной постели и вместе принимать душ вне зависимости от того, было ли это обусловлено желанием заняться любовью. Однако ему не составило труда догадаться, о чем она думает, и сейчас их мысли совпадали. Как правило, Энтони неплохо владел собой, но с Джордан у него зачастую срывало крышу. Будь то бурный секс в подсобке бара «У Тайлера», где их однажды застала Мэдисон, соитие на письменном столе среди разбросанных рисунков и конспектов или почти супружеская близость перед сном, они никогда не надоедали друг другу. Энтони не испытывал таких сильных эмоций ни с одной женщиной, кроме Джордан, и именно ее лицо возникало на бумаге всякий раз, когда он брался за карандаш, не зная, что конкретно собирается изобразить. По размерам душевая кабинка определенно уступала кровати, но Энтони и Джордан считали ее идеальным местом для второго раунда. Удовлетворенные и разомлевшие, они долго стояли под душем, предаваясь неторопливым ласкам и радуясь простым вещам вроде горячей воды и теплых рук на своем теле. Вытеревшись большим махровым полотенцем, Джордан по привычке надела чистую рубашку Энтони. В гардеробной накопилось немало ее вещей, но она предпочитала носить его рубашки и футболки, и он не возражал. Глядя на Джордан, Энтони не смог сдержать улыбку. В его рубашке, сидевшей свободно и едва прикрывавшей ягодицы, с взъерошенными волосами и немного шальным взглядом она казалась на удивление юной и хрупкой, тогда как на самом деле была на год старше него, а ее внешность производила на людей такое же обманчивое впечатление, как и его собственная. — Кстати, как тебе стрижка? — словно бы невзначай поинтересовалась Джордан. — Зависит от того, с какой стороны смотреть, — поддел ее Энтони. — Мне нравится, хотя с длинными волосами было ничуть не хуже. — Возможно, но я слишком люблю менять прически, а отращивать терпения не хватает, не то что некоторым, — рассмеялась она. — Подумать только, всего один неверный ход! — с притворной досадой воскликнул Энтони, вспоминая их давний спор, согласно которому проигравший партию в шахматы должен был сменить имидж по желанию победителя. — Не стоило меня недооценивать, — с довольной улыбкой заметила Джордан. — Между прочим, результат превзошел мои лучшие ожидания. Уложив свою стрижку, она попросила Энтони присесть, взяла гребень и принялась расчесывать его светлые волосы с пепельным оттенком, успевшие подсохнуть после душа. Джордан бережно распутала их, а затем прочесала по всей длине, восхищаясь гладкими, блестящими прядями. Обычно Энтони собирал их в хвост для удобства, но ей больше нравилось, когда волосы свободно спадали ему на плечи и спину, закрывая лопатки, и она оставила их распущенными. — Ну вот и все. — Джордан отложила расческу в сторону. — Теперь не мешало бы подкрепиться. У тебя есть что-нибудь съедобное? — Само собой, — кивнул Энтони. — Для завтрака уже поздновато, так что предлагаю совместить его с ланчем. — Как скажешь, — улыбнулась она. Они оба умели готовить и порой баловали друг друга, принося завтрак в постель, но чаще делали все вместе. Чем бы они ни занимались, всегда находилась интересная тема для разговоров, как шутливых, так и серьезных, и эти беседы разнообразили унылую повседневность, превращая ее в небольшой праздник для двоих.+++
Они были знакомы с начальной школы, но толком не общались, пока случайно не разговорились однажды ночью в городской больнице. Тогда Джордан еще не определилась с жизненными целями и шла на поводу у своей властной, деспотичной матери, решившей, что ее единственная дочь непременно должна посвятить себя медицине. Обделенная вниманием со стороны родителей, она старалась завоевать их любовь всеми доступными способами, но проблема состояла в том, что их мнения по этому вопросу кардинально расходились. Майкл, военный, после эпидемии подавшийся в искатели, учил дочь драться и стрелять, а Вирджиния заставляла корпеть над учебниками сутки напролет. В переходном возрасте Джордан больше склонялась в сторону отца, в периоды между долгими отлучками проявлявшего к ней хоть какую-то теплоту и участие, но после особенно громкого скандала и последовавшего за ним очередного расставания тот сдался и умыл руки. Подростковый бунт был жестко подавлен, неподходящие друзья остались в прошлом, и Джордан сосредоточилась на освоении биологии, химии и других профильных предметов сверх школьной программы. Ее оценки были достаточно высокими, и после выпуска ей удалось попасть на стажировку в больницу, где она помогала врачам, получая практические знания параллельно с изучением теоретического материала. Однако, несмотря на все ее старания, мать вечно находила, к чему придраться, начиная от недостатков в работе и заканчивая выбором парня. Джордан сумела отстоять свою первую любовь, но, как назло, предостережения Вирджинии сбылись и все закончилось плачевно. Амбициозный Итан бросил девушку, успешная мать которой принципиально не собиралась способствовать его будущей карьере, как только ему подвернулся более перспективный вариант в лице Клэр Томпсон — невзрачной, но по уши влюбленной в него дочери мэра. Джордан тяжело переживала унизительный разрыв, наступившую подозрительно быстро беременность Клэр и ее пышную свадьбу с Итаном. Тем не менее, когда Клэр проходила регулярные обследования в больнице, она собирала волю в кулак и делала вид, что ей все равно. В тот вечер Джордан не выдержала и расплакалась, сидя в одиночестве в пустой палате, а заглянувший туда Энтони стал невольным свидетелем ее срыва. Она не имела обыкновения подолгу беседовать с пациентами, но в нем было что-то, располагавшее к откровенности, и, сама не зная зачем, она выложила ему все, что угнетало ее. Выслушав ее сбивчивые признания, Энтони также поделился с Джордан наболевшим. В его жизни тоже была черная полоса. Не имея возможности последовать примеру своего отца, он устроился в НИИ в надежде стать ученым, но эрудированности, энтузиазма и трудолюбия оказалось недостаточно, чтобы получить допуск к реальным исследованиям. Бумажная волокита, к которой привлекали новичков, приносила лишь скуку и разочарование. В довершение всего Энтони попал в больницу, а его девушка предпочла другого, обладавшего более мужественной внешностью и крепким здоровьем, и он чувствовал себя последним неудачником. Тогда он сказал Джордан, что она не обязана во всем слушаться мать и положить жизнь на исполнение чужой мечты. Она сделала выводы и вскоре после этого радикально изменила свою судьбу. Тридцатилетний байкер по имени Кайл не был ее эталоном мужчины, но он предложил нечто, что никак не входило в планы Вирджинии, и Джордан сожгла мосты, покинув Форт Райли с едва знакомым человеком. Ореол байкерской романтики развеялся в первые же дни ее пребывания за стеной, а увиденное шокировало и потрясло ее, но она была слишком упрямой, чтобы сдаться и повернуть назад. Жизнь среди байкеров состояла из пыльных дорог и обшарпанных мотелей, веселых пьянок, борделей, черного юмора и страшных перестрелок, и зомби были далеко не худшей из возможных напастей. Став спутницей Кайла, Джордан оказывала медицинскую помощь членам его группировки, а также всем, кто нуждался в ней. В это непростое время ей пригодились не только профессиональные навыки, но и то, чему учил ее отец. Вращаясь среди людей совершенно иного круга, чем жители Форта Райли, Джордан стала жестче, циничнее и резче. Внутренние изменения вызвали у нее желание экспериментировать со своей внешностью, и она коротко остригла волосы, сделала пирсинг и украсила спину татуировкой. Осознав свою бисексуальность, она попробовала однополый секс с легкой подачи Кайла, не считавшего нетрадиционные развлечения между девушками изменой. В целом он относился к Джордан неплохо, но из-за разницы в возрасте и жизненном опыте и в силу сложившихся убеждений не воспринимал ее как равную, хоть и оберегал от нападок со стороны других мужчин. Как и остальные байкеры, Кайл зарабатывал на жизнь, принимая участие в наркобизнесе и прочих мутных делах. Джордан, не считавшая эти занятия достойными, стала уговаривать его уйти из банды и стать независимыми искателями, чтобы посмотреть мир, а точнее, то, что от него осталось. Кайл поначалу отнекивался, но ее поддержал его лучший друг по прозвищу Мутант, безбашенный и отбитый на всю голову, и в один прекрасный день троица устремилась навстречу приключениям. Они проделали долгий путь из центра материка до побережья Атлантического океана и побывали в заброшенных каменных джунглях Нью-Йорка, Вашингтона и еще нескольких крупных городов, кишащих зомби и мародерами. Странники сильно рисковали, но за двадцать с лишним лет численность обитателей развалин сократилась, а редкостная удача позволила всем троим остаться в живых. В те дни Джордан была счастлива, как никогда. Свобода вскружила ей голову, и она отчаянно бросалась в теплые морские волны и завороженно глядела на опустевшие небоскребы, щерившиеся разбитыми окнами и провалами дверей, и некогда оживленные улицы, заполненные ржавыми автомобильными остовами. Джордан одновременно радовалась тому, что смогла увидеть все это собственными глазами, и печалилась, что не застала период расцвета цивилизации, а мир уже не станет прежним. Скитания по стране сблизили ее с Кайлом. Когда они мчались на мотоцикле по пересекавшим континент магистралям и шоссе, исследовали руины в поисках того, что можно было бы обменять на еду, топливо и патроны, отстреливались от зомби и предавались страсти у ночного костра, их тела переполнял адреналин, а риск придавал ощущениям небывалую остроту. В такие моменты Джордан чувствовала себя по-настоящему живой, бросая вызов всему, чего так сильно боялись другие, и наслаждаясь каждым мгновением. Исколесив Восточное побережье, они двинулись на запад, и Сиэтл, когда-то называемый городом дождей, стал венцом их путешествия и одним из самых ярких воспоминаний. На обратном пути они, как обычно, примкнули к группе точно таких же искателей, и во время одной из вылазок Джордан совершила роковую ошибку. Отстав от остальных, она наткнулась на скопление зомби. Их было слишком много, чтобы отбиться холодным оружием, а выстрелы могли привлечь новых тварей. Охваченная ужасом, девушка мысленно распрощалась с жизнью, но Кайл сумел вовремя найти ее и бросился на помощь. Он спас ее, но цена оказалась слишком высока. Получив укус в плечо, Кайл понял, что он больше не жилец, криком привел в чувство на миг впавшую в оцепенение Джордан и велел ей бежать. Та подчинилась, ведомая безотчетным инстинктом самосохранения. Она ни разу не обернулась, но в памяти навсегда застыли предсмертные вопли Кайла, а перед глазами каждую ночь вставали картины, в которых нелюди разрывали на части и пожирали его плоть, зубами выдирая внутренности и заливая кровью грязный пол покосившегося здания. Боль и чувство вины не давали Джордан покоя, однако она не имела никакого морального права намеренно причинять себе вред. Это обесценило бы жертву Кайла, сделав его смерть глупой и бессмысленной, и она день за днем продолжала существовать, ненавидя и презирая себя за слабость, беспечность и трусость. Мотоцикл Кайла служил немым напоминанием о ее поступке, но у Джордан не было иного средства передвижения. Мутант, догадавшийся обо всем по ее лицу, не стал претендовать на имущество погибшего друга и оказал ему последнюю услугу — помог его непутевой девушке добраться до дома. Раздавленная и как будто выпотрошенная наизнанку, Джордан не знала, куда ей податься. Мысли о заброшенных городах вызывали страх и новую волну отвращения к себе, а байкеры из банды Зверя ни за что не приняли бы в свои ряды женщину-одиночку, да и она не горела желанием присоединяться к ним. Ноги сами принесли Джордан в Форт Райли, но и там ее никто не ждал. Майкл погиб еще до того, как она окончила школу, а Вирджиния приравняла ее побег к предательству и слышать ничего не хотела о блудной дочери, вплоть до категоричного отказа давать ей какую бы то ни было работу в больнице. Джордан сидела в баре «У Тайлера» и целенаправленно надиралась до состояния беспамятства, когда туда зашел Энтони. Они не виделись около двух лет, но все еще питали друг к другу некую симпатию, и разговор завязался сам собой. Пока он допивал одну порцию, она успела вылакать три, и ему едва удалось притормозить ее. Поскольку у Джордан больше не было дома, а Энтони жил один, ближе к ночи они переместились к нему. Вино развязало язык им обоим, и от непринужденной болтовни они перешли к самому сокровенному, а потом Джордан окончательно окосела и дала волю слезам. Проснувшись от дикой головной боли, она обнаружила себя лежащей в постели Энтони, к счастью, полностью одетой. Воспоминания заканчивались примерно на том моменте, когда она вышла на веранду покурить, а на прикроватной тумбочке были заботливо оставлены кувшин с водой и обезболивающее. Смутно припоминая, что она вчера наговорила, Джордан была готова сгореть со стыда, но Энтони не дал ей уйти. Хоть он и не думал осуждать ее, она испытывала неловкость и старалась исправить произведенное впечатление. Впрочем, он незаметно перевел все в шутку, и вскоре Джордан расслабилась. Впервые со дня гибели Кайла она почувствовала себя в безопасности, и за проведенные с Энтони выходные ей ни разу не приснились кошмары. Так началась их дружба. Найдя временное пристанище неподалеку от Форта Райли и перебиваясь мелкими подработками в поисках чего-то более подходящего, Джордан то и дело заезжала к Энтони. Он по-прежнему трудился в НИИ, но по вечерам часто бывал у Билла и Стефани и помогал с учебой их детям, которых исключили из городской школы. Энтони рассказал Джордан, что после смерти матери общение с ними было для него отдушиной, способной унять боль и отвлечь от тяжелых мыслей, но теперь эти уроки приносили ему больше удовлетворения, чем основная работа. Она же, в свою очередь, поведала Энтони обо всех своих странствиях и злоключениях. Как бы он ни поддерживал ее, отсутствие занятия по душе и осознание собственной бесполезности и никчемности давили на Джордан, когда Энтони не было рядом. Не в силах оставаться наедине с собой, она прожигала свободное время в барах, заливая тоску алкоголем, пока однажды не услышала от знакомых байкеров, что некто Маккой, бывший военный хирург, ищет помощника для работы в недавно основанной им неотложке. Так как Джордан обладала базовыми медицинскими знаниями и умениями, они предложили ей обратиться к нему, и она последовала их совету. Маккой, мужчина под шестьдесят, манерами и выправкой напоминавший ее отца, охотно согласился принять Джордан, пообещав ей умеренную плату и жилье. Новая работа занимала много времени, а у Маккоя было чему поучиться, и депрессия потихоньку начала отступать. Этому способствовала и крепнущая день ото дня дружба с Энтони. У них были похожие вкусы и общие интересы, и они часами обсуждали фильмы, книги и музыку, жизнь в городе и за его пределами, делились своими успехами, переживаниями и проблемами, обменивались опытом и советами. Их также объединяло происхождение: Джордан и Энтони были детьми людей, приехавших в Форт Райли с Восточного побережья, и частично унаследовали менталитет своих родителей, не типичный для коренных жителей этих мест и гораздо менее консервативный. Не вполне соответствуя гендерным стереотипам и не желая руководствоваться ими, они принимали друг друга настоящими, без масок и притворства. Он разделял ее мнение по наиболее важным вопросам, а в немногочисленных спорах они не переходили на личности, уважая друг друга и прислушиваясь к аргументам. Они оба имели достаточно хорошее образование, чтобы сознавать величие человеческой истории и былых достижений науки, и в детстве мечтали увидеть города и пейзажи, знакомые лишь по рассказам, фотографиям и фильмам. Джордан удалось воплотить эти наивные мечты, и пусть места, куда ее занесла судьба, сильно отличались от того, что было до катастрофы, она подробно описывала их Энтони, добавляя ярких красок на тускнеющий холст. Они вместе воссоздавали их утраченную красоту на необъятных просторах своей фантазии, смешивая прошлое с настоящим и мысленно переносясь в другую вселенную. А когда иллюзия рассеивалась, приятные ощущения оставались, потому что с Энтони Джордан было хорошо везде, будь то воображаемый мегаполис или маленький городок, затерявшийся среди бескрайних полей Среднего Запада. Ей нравилось бывать в его доме, особенно в той комнате, которая раньше была детской, а теперь использовалась как кабинет. Джордан любила рассматривать висевшие на стенах картины, рисунки и фото. Мать Энтони была художницей, причем, несомненно, талантливой, но во всех ее работах, начиная от написанных акварелью видов Нью-Йорка и портретов незнакомых людей до простых карандашных набросков, чувствовалась какая-то грусть. Должно быть, так она выражала свою тоску по прежней жизни и родному городу, превратившемуся в рассадник зомби. Джордан жалела, что уже не сможет лучше узнать эту женщину, бывшую ровесницей Вирджинии, но сделавшую противоположный выбор, пожертвовав карьерой ради семьи. Эшли Адамс привила своему сыну любовь к искусству, музыке и книгам и научила его рисовать. Впрочем, картины Энтони были не столь меланхоличны, так как он перенял от своего отца оптимизм и чувство юмора, умел видеть прекрасное в мелочах и находить смешное в любой ситуации. С ним одиночество, преследовавшее Джордан большую часть жизни, отступало как по мановению волшебной палочки, и ей все реже хотелось напиться до полного забвения. Их взаимный интерес постепенно перерос в непреодолимое сексуальное влечение, и однажды дело дошло до постели, после чего они с Энтони стали любовниками. Несмотря на растущую привязанность, Джордан боялась переводить их свободные отношения на новый уровень. Из-за дурного примера родителей и собственных неудач она избегала слишком сильных чувств и в принципе не планировала создавать семью, а переезд в город разрушил бы ее едва наладившуюся жизнь. Она не скрывала от Энтони своих взглядов, и когда ему захотелось большего, то честно сказала, что не может дать ему этого. Он был расстроен, но не удивлен, так как их цели изначально не совпадали. Спустя какое-то время Энтони начал встречаться с Грейс Нолан — младшей дочерью пастора. Они казались идеальной парой, и Джордан отошла в сторону. Как бы грустно ей ни было, она искренне желала ему счастья. Джордан скучала по Энтони, но затолкала свои эмоции в дальний угол сознания и с головой погрузилась в работу, незаметно ставшую чем-то большим, чем источник дохода. Медицина, которую она забросила из-за чрезмерного давления матери и ее завышенных требований, вновь заинтересовала ее, и под чутким руководством Маккоя Джордан наконец-то обрела себя. Спасение людей в критических ситуациях не шло ни в какое сравнение с относительно благополучной рутиной городской больницы. Оно было для нее своего рода искуплением, притуплявшим чувство вины и придававшим смысл ее существованию. Из-за работы она нарушила зарок больше не связываться с искателями. К сожалению, взаимовыгодное сотрудничество с байкерами не покрывало всех расходов. Когда недостаток лекарств дал о себе знать, Джордан обратилась за помощью к Мутанту, который все так же промышлял этим делом и время от времени появлялся в округе. Он свел ее с нужными людьми, и, преодолев страх, она приняла участие в одной экспедиции, завершившейся благополучно, и таким образом решила проблему. Впрочем, Джордан больше не тянуло на заброшенные территории, и она планировала выбираться туда строго по мере необходимости, сведя риск к минимуму и ограничившись ролью полевого медика. Люси ворвалась в ее жизнь внезапно. Мрачного вида мужчина привез к ним свою истекающую кровью беременную жену, кратко пояснив, что она упала с лестницы. Несчастная потеряла ребенка и сама чуть не умерла. Чтобы спасти ее, потребовалась чистка и переливание крови, и Джордан, выступившая в качестве донора, взяла на себя ответственность за эту робкую девушку. Она не могла не заметить многочисленных синяков и ушибов на теле Люси, явно свидетельствовавших о побоях, но та упорно отмалчивалась, и Джордан стоило немалого труда разговорить ее. Наконец Люси призналась, что муж избивает ее за малейшую провинность, а у нее нет никого, кроме него, и деваться ей некуда, разве что в какой-нибудь притон или в петлю. Возмущенная Джордан пообещала ей разобраться с ним раз и навсегда. Поскольку она имела хороших знакомых среди байкеров, домашний тиран получил то, что заслужил, и сбежал, поджав хвост, а поправившаяся Люси осталась у Джордан. Она боготворила свою спасительницу и смотрела на нее полными восхищения глазами, а та влюбилась и позволила себе поверить, что с женщиной все может сложиться иначе. Люси, не имевшая подобного опыта, не оттолкнула ее, но из-за жестокости мужа она боялась любых прикосновений и резких движений и нервно вздрагивала, когда кто-то хоть немного повышал голос. Джордан действовала крайне осторожно, и со временем Люси отошла и начала отвечать на ее ласки, становясь все более пылкой. В их отношениях наступила идиллия. Они делили комнату Джордан при крошечной больнице и ее постель, и Люси помогала ей с работой, взяв на себя самые простые обязанности. Чтобы развеяться, девушки катались на байке по окрестностям или сидели в соседнем баре. По выходным там бывало довольно шумно, и поначалу Люси побаивалась людей из окружения Джордан и Маккоя. Она не могла раскрыть рот, пока ее не спрашивали о чем-либо напрямую, но потом освоилась и осмелела настолько, что порой даже вклинивалась в их разговоры. Все испортила чрезмерная откровенность Джордан. Она невольно открыла ящик Пандоры, подробно рассказав Люси о своем прошлом и познакомив ее с Мутантом. Не видевшая ничего, кроме маленькой фермы и полей, та заразилась ее прежней тягой к приключениям и мечтами о путешествиях. Когда искатели снова собрались за добычей, она умоляла взять ее с собой. В отличие от Джордан, не понаслышке знавшей, чем чреваты такие вылазки, для Люси все было в новинку, в ней пробудилась безудержная страсть к жизни, и никакие слова и доводы не помогали. После долгих споров Джордан решила отказаться от поездки. Она так и не смогла до конца простить себе смерть Кайла и не собиралась рисковать безопасностью своей девушки ради исполнения ее же прихотей. Тогда ей казалось, что это оптимальный выход, но Люси успокоилась лишь ненадолго. Поняв, что Джордан не намерена повторять с ней ничего из своей богатой событиями жизни, она обратила внимание на того, кто не засиживался на месте и был наиболее близок к образу Кайла. Мутант ответил на ее симпатию, и Джордан пришлось смириться с тем, чего она так упорно старалась не замечать. Будучи с ней, Люси подсознательно хотела стать такой же, и наставница была нужна ей ровно до тех пор, пока не исчез страх перед мужчинами. Скрепя сердце, Джордан отпустила Люси с тем, кому она по крайней мере доверяла, и ее комната опять опустела. Мимолетные связи на одну ночь не приносили ничего, кроме временного облегчения. Стремясь забыть Люси, Джордан перестала посещать места, где проводила время с ней. Не входивший в их число бар «У Тайлера» вскоре стал ее любимым заведением. Тайлер всегда принимал ее радушно, Джордан быстро подружилась с Мэдисон, потрясающей красоткой и любительницей задушевных бесед за барной стойкой, и коротала одинокие вечера в их компании. В один из таких вечеров к ним подсел Билл Роквуд, от которого она узнала, что в приюте появились новые ребята и они с Энтони открыли свою собственную школу. Между делом выяснилось, что последний не только сменил работу, но и расстался с Грейс, и после недолгих колебаний Джордан приняла приглашение Билла зайти к ним в гости. Как и следовало ожидать, у Роквудов она вновь увидела Энтони, который был рад внезапной встрече. Он сильно изменился за то время, что они не общались, — стал тверже характером и увереннее в себе и окончательно избавился от комплекса неполноценности. Благодаря своей доброте и отзывчивости Энтони смог найти общий язык с детьми разного возраста, успешно помогая тем, кто потерял родных и пережил насилие, реабилитироваться и приспосабливаться к жизни в городе. Работа с ними была сложной, но интересной, ученики искренне полюбили его, и Энтони тоже привязался к ним, отбросив неоправдавшиеся ожидания и найдя свое место в мире. По его мнению, дети из приюта имели право учиться на общих основаниях, а проблем с успеваемостью и дисциплиной можно было бы избежать, если подтянуть их по школьной программе и оказать психологическую поддержку. Энтони пытался донести свою точку зрения до представителей власти, но те прозрачно намекнули, что он зря тратит свое и чужое время и они слушают этот бред исключительно из уважения к памяти его отца. Тогда Энтони решил добиться своей цели иным путем, самостоятельно доучив старших и подтвердив их знания путем сдачи экзамена. Это повысило бы их шансы на успешное трудоустройство и послужило бы прямым доказательством эффективности его методики, и при хорошем раскладе младших могли впоследствии принять в общеобразовательную школу. Многие в городе считали Энтони чудаком, оставившим стабильную работу в НИИ ради сомнительной деятельности в приюте, но Джордан понимала его мотивы и сочла это решение не блажью, а осознанным выбором. Как и она сама, он не гнался за престижем, предпочитая приносить пользу простым людям, и точно так же оказался на стыке социальных групп, полностью не принадлежа ни к одной из них. И пусть в глазах общества они были всего лишь странными маргиналами, оба продолжали идти своим путем, занимаясь любимым делом и получая от него немалое удовольствие. Конечно, они не ограничились обсуждением этой темы, перейдя к более интимным вопросам. На этот раз не только Джордан разочаровалась в отношениях. Грейс была замечательной девушкой, но Энтони так и не смог полюбить ее настолько, чтобы сделать предложение, которого она ждала, и не стал морочить ей голову пустыми обещаниями. После разрыва он сосредоточился на работе и не спешил искать потенциальную невесту, дорожа своей свободой и личным пространством. Однако одиночество напрягало, и они с Джордан вернулись к тому, с чего начинали, все так же не афишируя свою связь и игнорируя ходившие про них слухи. Они жили каждый своей жизнью, не сковывая себя обязательствами и не накладывая ограничений, но были честны друг с другом и никогда не опускались до лжи. Как и Кайл, Энтони не ревновал Джордан к изредка появлявшимся на горизонте женщинам. Что касается противоположного пола, им обоим хватило пары эпизодов, чтобы убедиться в том, что они вряд ли найдут лучшего сексуального партнера, чем уже имеющийся. Энтони и Джордан научились улавливать настроение, желания и потребности друг друга и воплощали все свои фантазии вместе, сочетая физическую близость с душевной. Уставшая от скитаний и одиночества, она ценила дни и ночи, проведенные с ним, и, где бы ни находилась, все чаще думала о нем — единственном, к кому хотелось возвращаться снова и снова.+++
После отъезда Джордан Энтони охватило странное смятение. Он так переволновался и соскучился за время ее отсутствия, что выходные пролетели как один счастливый миг, не утолив увеличившуюся потребность в ее обществе. За окном уныло барабанил осенний дождь, но в ушах все еще звучал голос Джордан и ее смех. Ее улыбка на его рисунках была почти как в жизни, а брошенная на кровати рубашка сохранила ее запах, и у Энтони возникло ощущение, что история повторяется. Несколько лет назад он хотел серьезных отношений, но Джордан ясно дала понять, что у них ничего не выйдет. Тогда Энтони подавил свои чувства к ней и стал присматриваться к другим девушкам. Грейс Нолан, с которой он иногда виделся у Стефани, была на редкость мила и хороша собой и мечтала о муже и детях. Она тронула Энтони своей искренностью, чуткостью и добротой, но, к сожалению, этих качеств было недостаточно для крепкого союза. Грейс буквально душила его своей любовью, и чересчур навязчивая забота напрочь отбила у него желание продолжать их роман, не говоря уже о браке. Когда судьба вновь свела его с Джордан, Энтони не питал никаких иллюзий на ее счет, но его вполне устраивало то, что было между ними. Она прекрасно вписывалась в его жизнь, не пытаясь быть ее центром, принимала и разделяла его позицию по отношению к системе. Дети из приюта прониклись к ней симпатией, и Джордан отвечала им взаимностью. Как и раньше, с ней было интересно, ведь она умела не только трудиться, но и отдыхать. Однако переполнявшие ее эмоции порой вгоняли Джордан в тоску, и Энтони помогал ей справляться с ними. В ее характере совмещались абсолютно противоположные качества — сила и слабость, мягкость и твердость, — и почему-то этот резкий контраст привлекал его гораздо больше, чем классическая женственность Грейс. По рассказам Джордан о работе в неотложке и людях, которых им с Маккоем удалось или не удалось спасти, было заметно, что, несмотря на внешнее хладнокровие и цинизм, она не очерствела душой и ей по-прежнему не все равно. Со стороны могло показаться, что железный характер Вирджинии Блейк передался и ее дочери, но Энтони видел Джордан в минуты отчаяния, слез и сомнений и знал, чего ей стоили выдержка и самообладание, которых требовала профессия врача. Она выполняла свой долг, переборов страх и неуверенность в себе, и при этом сохранила способность к сопереживанию. Прощаясь с Джордан перед дальними поездками, он опасался, что она не вернется и их очередное свидание станет последним, но в то же время понимал, что она идет на риск не ради развлечения, и сознавал всю важность этой работы лично для нее и для общества в целом. Выходные Энтони и Джордан не всегда совпадали, и все же их неудержимо тянуло друг к другу, и они находили время для регулярных встреч, служивших для него источником радости и вдохновения. Чем чаще они виделись, тем больше места она занимала в его мыслях и сердце, но их обстоятельства не изменились, так что поднимать вопрос о выборе между отношениями и работой было бы несправедливо. Пока Энтони не был готов бросить свою, он не ожидал подобного и от Джордан. Он давно уже воспринимал ее в первую очередь как близкого человека и хорошего друга и, хотя порой ему ужасно не хватало ее, предпочитал не торопить события, не позволяя эмоциям одерживать верх над здравым смыслом. Мимоходом посмотрев в окно, Энтони увидел, что дождь кончился и в небе показалась радуга. Любуясь ее цветами и переливами, он улыбнулся, отгоняя грустные мысли, и вскоре они отступили, а мир вновь засиял яркими красками.