+++
В тот вечер Алекс не появилась за столом, а Лили выглядела так, словно провинилась в чем-то и боится в этом признаться. Покончив с едой, Джейми отвел ее в сторонку. — Что с Алекс? — прямо спросил он. — Ты передала ей, что Энтони в порядке? — Само собой… — Лили запнулась, а потом добавила: — Джейми, я так перепугалась за него, что наорала на Алекс из-за открытого окна. Кажется, я переборщила. Она отказалась от ужина и сидит в нашей комнате совсем одна. Наверное, мне стоит пойти к ней и извиниться. — Ясно. — Он хотел было сказать Лили, что ей стоило бы последить за своим языком, но ее лицо и без того выражало непритворное раскаяние, и вместо замечания Джейми легко коснулся ее плеча. — Не бери в голову, мы все тогда перенервничали. Сейчас я отнесу ей ужин, а заодно и успокою. — Хорошо, — согласилась Лили, в голосе которой слышалась грусть. — Я подожду в гостиной. Она засуетилась, накладывая на тарелку остатки ужина, и вскоре Джейми уже стоял у двери нужной спальни. Никто не ответил на стук, но он решительно повернул ручку, и дверь послушно открылась. В комнате было темно, но обострившееся ночное зрение позволяло ему видеть все почти так же хорошо, как днем. Алекс сидела на своей кровати, по-турецки скрестив ноги и глядя в никуда. Джейми осторожно приблизился к ней, поставил тарелку на тумбочку и уселся рядом. — Эй, ты как? — поинтересовался он. — Переживаешь из-за Энтони или дуешься на Лили? — Я в норме, — последовал ответ. — Это и правда моя вина, но я не хотела. — Перестань, все вышло случайно. Лили жалеет о том, что накричала на тебя. Энтони скоро поправится, а вы с ней помиритесь, так что расстраиваться не из-за чего. Лучше посмотри, что я тебе принес! — Спасибо. — Алекс натянуто улыбнулась, но так и не притронулась к еде. — А с Энтони такое уже бывало? — На моих глазах — нет, разве что по мелочи, хотя я слышал, что раньше он попадал в больницу с тяжелыми приступами. Впрочем, наши врачи неплохо с ними справляются. Пусть астма и не лечится полностью, с ней можно вполне нормально жить. — Да уж, — вздохнула она, — по Энтони и не скажешь, что у него такие проблемы. Повезло ему родиться там, где есть настоящие врачи и лекарства. А мне повезло, что хотя бы на этот раз я никого не угробила. — Стоп, ты это о чем? — не понял Джейми. — Ни о чем, просто вырвалось. Поняв, что сболтнула лишнее, Алекс отвернулась, но Джейми был не из тех, от кого можно так легко отделаться. — Слушай, я же вижу, что тебя что-то тревожит, и дело тут не только в Энтони и Лили. С тобой случалось что-то похожее? — Это неважно, — отмахнулась она. — Почти у всех есть свои скелеты в шкафу, о которых лучше не вспоминать. — Если бы ты могла забыть об этом, то не сидела бы сейчас с таким несчастным видом, — возразил Джейми. — Ни за что не поверю, что твоя тайна может быть страшнее моей. Он сказал это нарочито заговорщицким тоном и сделал такое забавное лицо, что Алекс не смогла сдержать улыбку. — Это вовсе не тайна, — решилась она. — Все произошло, когда мы с семьей жили в Небраске. Мне было тогда лет восемь, и я любила тайком выбираться из деревни, чтобы поиграть в соседнем лесу. Зомби там встречались нечасто, и я думала, что в случае чего смогу убежать от них. Мама с папой много работали и не могли постоянно следить за мной, и однажды я так увлеклась, что заблудилась. Они поздно спохватились, но бродили по лесу до тех пор, пока не нашли меня. Джейми слушал ее, раскрыв рот. Алекс никогда еще не была с ним так откровенна. Ее история захватила его, а она говорила все быстрее, будто боялась, что если остановится, то уже не сможет продолжить. — Мне удалось развести костер и согреться, зато мама сильно простудилась, когда искала меня полночи. С каждым днем ей делалось все хуже. Она ужасно кашляла, а потом стала задыхаться. Наш доктор сказал, что у нее воспаление легких и лечить его нужно антибиотиками, а взять их было негде. Она умерла из-за моей глупости, и я никогда не прощу себя за это. — Жесть! — воскликнул Джейми. Спустя секунду до него дошло, что нужно как-то утешить Алекс, и он поспешил исправиться: — Ты была еще маленькая и многого не понимала. Я уверен, что твоя мама не хотела бы, чтобы ты ненавидела себя всю оставшуюся жизнь. — Сэм тоже так говорил, — рассеянно прошептала она и, поймав его вопросительный взгляд, неохотно пояснила: — Мой старший брат. И нет, он погиб не из-за меня. — Ты что, я ничего такого и не подумал! — заверил ее Джейми. — Расскажешь мне о нем или это уже слишком? — Это ведь останется между нами? — с сомнением протянула Алекс. — Конечно! Ты знаешь обо мне все и можешь доверить мне что угодно, — серьезно сказал Джейми. Он дотронулся до ее руки, и она едва заметно вздрогнула, но не отдернула ладонь. За следующий час Алекс поведала ему больше, чем за все время их знакомства. Когда Лили, сидевшая как на иголках, не выдержала и зашла в комнату, нетронутая еда по-прежнему лежала на тарелке. При виде умиротворенных лиц Джейми и Алекс она расстроилась еще сильнее и окончательно утвердилась в мысли, что ненароком сама подложила себе свинью.+++
Когда Энтони проснулся, больничная палата была погружена в предрассветный полумрак. Получив необходимое лечение, он проспал остаток вечера и почти всю ночь. Накатившие на него после приступа усталость и слабость отступили, а главное, он снова мог нормально дышать. Он испытывал огромное облегчение от того, что самое страшное позади, однако произошедшее оставило на душе неприятный осадок. Коварство его болезни заключалось в том, что большую часть времени Энтони чувствовал себя вполне здоровым, но стоило чуть ослабить контроль, как она вновь давала о себе знать. Не придав должного внимания ранним симптомам, он отложил визит к врачу, и в результате организм безжалостно отреагировал на резкую смену температуры в классе. В другой день это не привело бы к столь плачевным последствиям, но на фоне начинающегося обострения хватило даже такой малости, как холодный воздух. У Энтони давно уже не было серьезных приступов, и впервые за долгое время он не смог справиться самостоятельно и незаметно для окружающих. Сам того не желая, он здорово напугал Джейми, Лили и Алекс. Их волнение и суета напомнили ему о тех днях, когда подобное было в порядке вещей. Энтони с детства не отличался крепким здоровьем и часто болел. Это очень беспокоило его мать, но отец надеялся, что с возрастом все наладится, и воспитывал сына так, чтобы тот мог продолжить дело всей его жизни. Вдохновленный его примером, мальчик искренне думал, что хочет стать шерифом, делал успехи в стрельбе и получал удовольствие от тренировок. Однако вскоре после его двенадцатого дня рождения отца не стало. Его трагическая гибель была огромным ударом для Энтони и его матери. Хоть Дэвид, Билл и Стефани не оставили семью Джонатана в беде, Эшли тяжело переживала смерть мужа. Из любви к сыну она заставляла себя улыбаться сквозь слезы, а тот старался быть сильным, не зацикливаясь на своем горе, но это потрясение пошатнуло его и без того слабое здоровье. Первое время Энтони удавалось скрывать от матери свое плохое самочувствие, но когда он стал просыпаться посреди ночи из-за мучительного кашля, грозящего перейти в удушье, она заподозрила неладное, а полученный после обследования диагноз поставил жирный крест на его мечте. Так его жизнь превратилась в череду ремиссий, когда болезнь проявлялась весьма незначительно, и регулярных обострений с бессонными ночами, страхом и зависимостью от лекарств. Из-за астмы Энтони плохо переносил холод, жару и внезапные изменения погоды. Любая инфекция или простуда очень быстро переходила в бронхит, а физические нагрузки провоцировали приступы. Он периодически оказывался в больнице и подолгу лечился дома, а мать все время нервничала. Энтони замечал синяки под ее глазами и вымученную улыбку и считал, что это его вина. От сочувствующих взглядов делалось только хуже: Энтони испытывал неловкость, когда люди вели себя так, будто он вот-вот развалится на части. Он не показывал своих переживаний и никогда не жаловался, но отгородился от всех и замкнулся в себе, сбегая от реальности в свой внутренний мир и сведя к минимуму общение с друзьями, чтобы не быть для них обузой. Из оцепенения Энтони вырвал инцидент с Айзеком Голдштейном — нелюдимым ботаником, которого недолюбливали другие мальчишки. Когда один парень ударил Айзека так, что у того слетели очки, Энтони вступился за него, не думая о последствиях. В итоге досталось обоим, но это не имело значения, потому что тогда он вновь почувствовал себя обыкновенным, нормальным человеком. После этого случая Энтони перестал избегать людей, но отношения с прежними приятелями остались поверхностными. Единственным, кого он мог назвать близким другом, стал Айзек, заразивший его своим увлечением научно-фантастическими книгами, фильмами и сериалами, любовью к шахматам, а также интересными идеями. Айзек грезил созданием лекарства от вируса Z. Глядя на него, Энтони понял, что есть и другие способы самореализации, а спасать жизни можно, не прибегая к оружию. Их дружба помогла ему найти новую цель, и он двигался к ней наперекор всем трудностям. Разделяя планы Айзека относительно будущей работы в НИИ, Энтони прилежно учился и много читал. И все же в глубине его души теплилась надежда, что болезнь отступит, — ведь так нередко бывало с людьми, страдавшими от астмы в детском и подростковом возрасте. К сожалению, эти мечты не спешили воплощаться в реальность, а чрезмерная опека матери только усугубляла ситуацию. Боль от потери мужа и страх потерять еще и сына заставляли Эшли следить за каждым шагом Энтони и паниковать по поводу и без, что добивало его, порождая неприятие и отвращение к себе. Его попытки вести типичный для его возраста образ жизни вызывали у матери опасения, порой вполне оправданные, и тогда они ссорились. Энтони не грубил и не хамил ей, но не позволял решать все за него и упорно трудился над тем, чтобы по возможности укрепить свое здоровье. Со временем обострения становились все реже и его состояние заметно улучшилось, однако окончательно астма так и не прошла. Энтони научился прислушиваться к своему организму, вовремя распознавать тревожные сигналы и предотвращать приступы, но иногда болезнь все равно выходила из-под контроля. Когда его сравнивали с отцом, сравнение всякий раз выходило не в пользу Энтони. Впрочем, он не мог изменить сложившиеся обстоятельства и смирился с тем, что никогда не станет таким, каким хотел бы видеть его Джонатан. По достижении совершеннолетия Энтони ожидаемо был признан непригодным к военной службе и рейдам, а работа в НИИ на практике значительно отличалась от того, к чему стремились они с Айзеком. Вакансии в экспериментальном отделе, исследовавшем непосредственно вирус Z, появлялись крайне редко из-за урезанного финансирования, и поначалу им пришлось довольствоваться той же скучной рутиной, что и прочим молодым сотрудникам. Несмотря на неудовлетворенность работой и расставание с первой девушкой, Энтони сохранял оптимистичный настрой и не впадал в уныние, пока его мать внезапно не умерла от инфаркта миокарда. Как назло, его не было рядом в нужный момент, и он винил себя в том, что ее преждевременная смерть — результат постоянного волнения за него. Благодаря Биллу, Стефани и их детям Энтони смог пережить утрату. Помогая тем, кто действительно нуждался в этом, он начал принимать себя таким, как есть, и нашел свое истинное призвание, хотя ему понадобилось несколько лет, чтобы осознать это. К тому времени они с другом ощутимо продвинулись по службе: Айзеку все-таки удалось попасть к Джереми Стоуну, а сам Энтони занимался формулами уже известных лекарств, производить которые в условиях ограниченного сырья становилось все сложнее. Он успешно справлялся со своими обязанностями и не считал эту работу бесполезной, но идея со школой захватила его, и в конечном счете Энтони сделал выбор в пользу приюта. Уход из НИИ не помешал им с Айзеком сохранить дружбу, а возобновившаяся связь с Джордан постепенно переросла в нечто большее, чем душевное общение и секс. В отличие от Стефани и его несостоявшейся невесты Грейс Нолан, эти двое никогда не акцентировали внимание на его проблемах со здоровьем, и Энтони воспринимал отсутствие навязчивой заботы как неоспоримое достоинство. Однако если с Айзеком все было просто и понятно, то Джордан вызывала массу противоречивых чувств. Хоть она и не тряслась над ним, как некогда мать, но была очень верным и преданным другом и непременно примчалась бы к нему, если бы узнала, что он в больнице. Стоило Энтони подумать о Джордан, как у него возникло сильное желание увидеть ее. Но даже если бы он имел возможность связаться с ней прямо сейчас, то все равно не стал бы делать этого. Он всегда поддерживал ее в трудную минуту и открывал ей больше, чем кому бы то ни было, но при этом не хотел показывать свою собственную физическую слабость. Кроме того, отвлекать ее от работы, когда с ним не стряслось ничего по-настоящему плохого, было бы слишком эгоистично. После утреннего приема лекарств Энтони, как обычно, коротал время за книгой, когда в дверь постучали и в палату вошла Алекс Фрай. — Доброе утро, — слегка сконфуженным голосом поздоровалась она. — Как вы себя чувствуете? — Гораздо лучше, — с улыбкой ответил Энтони. — Скоро буду как новенький. — Простите меня за то, что открыла… — начала было Алекс, но он не дал ей закончить фразу. — Забудь, это было просто неудачное совпадение. Кстати, ты решила ту задачу? — Вроде бы да, — откликнулась она. — Вот и отлично, я потом проверю. А как там остальные? — Ждут за дверью. Джейми уговорил медсестру пустить больше посетителей, чем положено, если вы не возражаете. — Конечно, нет. Хоть Энтони и предпочитал уединение во время болезни, сейчас он был рад тому, что ученики собрались навестить его. Вскоре они заполнили палату, разрядив унылую больничную атмосферу смехом и шутками. Когда проходившая по коридору Кэтрин приблизилась к палате, из которой доносились веселые звонкие голоса, караулившая у дверей Мэгги тут же бросилась к ней и принялась оправдываться, но та решительно остановила ее. — Все в порядке, сестренка, — сказала она. — На твоем месте я сделала бы то же самое. Мэгги расплылась в улыбке, и Кэтрин легко обняла ее, давая понять, что, невзирая на все личные разногласия, они по-прежнему команда.+++
Лениво распластавшись на смятых простынях, Джордан притянула к себе лежавшую рядом девушку. Та прильнула к ней, требуя новых ласк, и она принялась неторопливо оглаживать стройное, гибкое тело, так не похожее на мужское и столь манящее. Стоны партнерши невероятно заводили, и Джордан напрочь забыла о том, что собиралась выспаться и отдохнуть. Когда пронзительное удовольствие в последний раз уступило место приятному расслаблению, она обессиленно рухнула на подушки, оттягивая неизбежный, но такой нежеланный подъем. Мия, напротив, приподнялась на локтях, ее длинные волосы растрепались, а глаза сверкали озорным блеском. — Было здорово, — с довольной улыбкой сказала она. — Ага, — кивнула Джордан. — Мия, радость моя, принеси чего-нибудь попить, пока я не умерла от обезвоживания. — Твой босс наверняка уже встал. Неохота лишний раз мозолить ему глаза, но ради тебя — так уж и быть, — согласилась Мия, набрасывая на плечи халат Джордан. Вскоре она вернулась с водой и парой сэндвичей, а после недолгого завтрака удалилась восвояси. Джордан поймала себя на том, что не испытывает никакого сожаления по этому поводу. Ей нужно было работать, а Мия умела вовремя уйти, и подобный расклад устраивал их обеих. Прошлая ночь определенно была хороша, но ей вдруг подумалось, что было бы куда лучше проснуться в объятиях Энтони и провести с ним еще хотя бы день, не отвлекаясь ни на что другое. Они пересекались чуть больше недели назад, но этого оказалось недостаточно. В последнее время Джордан хотелось видеться с ним чаще, однако его планы не ограничивались встречами с ней, и она не позволяла себе быть чересчур назойливой. Наскоро приняв душ, одевшись и причесавшись, Джордан спустилась вниз, миновала общую кухню и прошла в приемную. Маккой сидел за своим столом со скучающим видом. При ее появлении его лицо оживилось, и он беззастенчиво поинтересовался: — Где ты отхватила такую красотку? — Ты про Мию? — уточнила Джордан. — Вчера я случайно встретила ее в баре, но она ночевала у меня несколько раз, и ты задавал тот же самый вопрос. — Ну и что? — невозмутимо пожал плечами Маккой. — Я своих-то баб запомнить не могу, а твоих и подавно. — Записывать не пробовал? — саркастически улыбнувшись, спросила она. — Делать мне больше нечего! — усмехнулся он. — Я доктор, а не секретарь. Несмотря на отсутствие утренних пациентов, день выдался не из легких. Ближе к обеду они получили по радио сигнал бедствия, и следивший за эфиром Маккой тут же засобирался в дорогу. Взяв с собой все необходимое для оказания первой помощи, они выехали в сторону небольшого крестьянского поселка, пострадавшего от нападения толпы зомби. Глядя на своего начальника и друга, быстро, но аккуратно ведущего старую машину скорой помощи по пустынной сельской дороге, Джордан почему-то вспомнила их первую встречу. Тогда она решила, что Маккой — его настоящая фамилия, и не удержалась от комментария про одноименного персонажа — доктора из «Звездного пути». В ответ он рассмеялся и объяснил, что давным-давно кто-то назвал его так из-за двойного совпадения — имени Леонард и профессии врача, — прозвище пришлось ему по душе и вскоре заменило прежнюю фамилию. Джордан сразу оценила его чувство юмора, а он — ее любовь к старой фантастике, на которую ее подсадил Энтони, и, как и следовало ожидать, они поладили. Когда Маккой дурачился и пародировал своего экранного коллегу, Джордан казалось, что он едва ли старше нее самой, но если дело касалось работы, этот человек менялся на глазах, вмиг становясь серьезным и сосредоточенным. Они прибыли на место примерно через час. Перед глазами предстала душераздирающая картина, живо напомнившая Джордан о том далеком дне, когда она впервые стала свидетелем крупного сражения. Проломленная стена и развороченные дома с вырванными из петель дверьми и разбитыми окнами, следы крови на земле, собранные в кучи мертвые тела — зомби отдельно от тех, кто еще недавно был жив. И, конечно, люди — уставшие, с затравленным взглядом и смесью облегчения и страдания на лицах. За минувшие годы она успела привыкнуть к таким зрелищам, но ей по-прежнему было тяжело смотреть им в глаза, особенно тем, кого нельзя было спасти. На этот раз укушенных выживших было около восьми. Пока Маккой занимался ими, Джордан проверяла остальных, обрабатывала ссадины и царапины от ногтей зомби и на всякий случай вкалывала антибиотик. В отличие от укусов, эти повреждения не приводили к заражению, если в открытую рану не попала слюна зомби и прочие жидкости, но обычные инфекции тоже не стоило списывать со счетов. Она давно научилась не ставить себя на место этих несчастных и старалась не думать о том, что ждет наполовину опустошенную деревню в ближайшем будущем, но полностью отгородиться от постигшей ее жителей трагедии не получалось. Многие из них только что потеряли родных и друзей, и атмосфера отчаяния и безысходности, казалось, пропитала сам воздух в доме, где разместили походный лазарет. — Когда торнадо уничтожил часть урожая и скота, мы боялись, что не дотянем до следующего сезона, — сокрушались старики. — Теперь запасов хватит до весны, но как жить дальше? Столько молодых полегло! Сможем ли мы прокормить детей и защитить деревню, если твари опять нападут?.. В комнату вошла пожилая женщина, державшая на руках мальчика лет трех-четырех. Джордан заставила себя улыбнуться ему, но тот даже не посмотрел в ее сторону. Его тело выглядело странно безвольным, а бледное лицо и потухший взгляд не выражали ровно никаких эмоций, и она поняла все без слов. Осторожно, нарочито медленно Джордан протянула руки к ребенку, но он и не думал сопротивляться, позволив усадить себя на стол, снять потрепанную одежду и тщательно осмотреть со всех сторон. Его кожа была холодной, а пульс замедленным, но, к счастью, она не обнаружила никаких внешних повреждений. — Он цел, — сообщила Джордан принесшей мальчика женщине. — Как много он видел? Та удрученно покачала головой и поведала: — Родители заперли Дэниела в подвале и погибли, пытаясь не пустить туда зомби, пока не придет подмога. Мой муж с соседом успели как раз вовремя. Еще пара минут, и они бы добрались до него. Малыш, должно быть, слышал предсмертные крики отца и матери, а эти олухи не догадались убрать то, что от них осталось, прежде чем вынести его на улицу. С тех пор он и слова не сказал, а раньше болтал без умолку. — Ясно. — Джордан знала, что это не ее дело, но все же задала возникший в голове вопрос: — Вы ведь позаботитесь о нем? Женщина потупилась и пробормотала, что они еще не решили, кто из соседей возьмет осиротевшего мальчика к себе. У нее был слегка растерянный вид, а ребенок все так же безучастно внимал их разговору. Представив себе его дальнейшую судьбу, Джордан осознала, что, даже если Дэниел оправится от шока, здесь его ждет лишь полуголодное существование в постоянной опасности, и ее охватил внезапный порыв изменить его жизнь к лучшему. — Давайте я заберу Дэниела с собой, — не отводя себе времени на сомнения, предложила она. — Есть одна семья, которая не откажется принять его. Они не богаты, но дадут ему гораздо больше, чем вы или я. — Правда? — удивилась женщина, и Джордан вкратце рассказала ей о Билле и Стефани. — Ну что ж, я вам верю. Доктор — человек уважаемый, а вы с ним заодно и не причините ребенку зла. Пойду посоветуюсь с соседями. Если они согласятся, пусть будет по-вашему. Посовещавшись, жители поселка дали ей добро, но к радости Джордан примешивалось опасение, что эмоциональный ступор перейдет в слезы и истерику и они передумают. Чтобы избежать этого, она попыталась объяснить Дэниелу происходящее, попутно показав крестьянам, что не уведет малыша против его воли. — Поехали со мной, — наклонившись к нему, мягко произнесла Джордан. — Я знаю место, где живут хорошие люди. Там никто тебя не обидит. Дэниел сохранял все то же отрешенное спокойствие, словно для него не имело значения, с кем оставаться. Когда Джордан взяла его за руку, он молча последовал за ней к машине. Хмурый Маккой докуривал очередную сигарету, а рядом с ним стояли двое: худенький парень лет двадцати с перевязанной рукой и темнокожая женщина, левая штанина которой была порвана и пропитана кровью. — Неужели он тоже? — Маккой окинул ребенка пристальным взглядом. — Дэниел здоров, но у него шок из-за гибели родителей, — поспешила развеять его подозрения Джордан. — Я собираюсь отвезти его к Роквудам. А что с укушенными? — Берем вот этих. — Маккой указал на женщину и юношу. — Еще у двоих множественные раны и большая потеря крови, а остальные… — Он на мгновение запнулся, будто вспомнил, что те, о ком он говорит, находятся в непосредственной близости, повернулся к ним и продолжил: — Мне жаль, но тут я ничем помочь не могу. — И что вы будете делать, док? — резко спросил один из укушенных, не подходящих для ампутации. — Пристрелите нас по доброте душевной? Для вас мы все равно падаль! — Если вы этого хотите, — ровным голосом ответил Маккой. — Заткнись, Кевин! — вмешался второй мужчина. — Пока у нас есть силы, мы поможем восстанавливать поселок, а когда придет время, сделаем все сами. — Да плевать им на ваше мнение! — не унимался Кевин. — Их дружки байкеры мочат всех зараженных без разбора. С чего вы взяли, что они оставят нас в живых? — Можете не верить, но именно так мы и поступим. — Маккой поманил рукой своих будущих пациентов, дал им попрощаться с родными и впустил в скорую. — Если операция пройдет успешно, мы вернем их, как только они оправятся. А вы… — Он строго посмотрел на Кевина и его товарищей по несчастью. — Делайте, что должны, но не тяните до последнего. Люди подходили к ним, благодарили за помощь и пожимали руки. Джордан натянуто улыбалась, крепко сжимая ладонь Дэниела и мечтая поскорее уехать отсюда. По пути обратно малыш сидел у нее на коленях, не шелохнувшись и не издав ни звука, а раненые негромко переговаривались между собой. — Не раскисай, Оливер, — ободряюще прошептала женщина. — Как-никак нам чертовски повезло. — Тебе легко говорить, Невейя, тебе-то руку не отрежут, — огрызнулся тот. — Нога еще куда ни шло, но рука… И потом, у тебя дома семья, а я теперь совсем один. Если и выживу, кому нужен калека? — Мне остановить машину? — холодно осведомился Маккой. — Я не стану тратить время и лекарства на того, кто не хочет жить. — Не надо! — воскликнул Оливер. — Просто мне страшно. Это будет больно? — Да не бойся ты так! Во время операции вы будете без сознания, а потом я дам вам обезболивающие, — успокоил его Маккой. — Позже попробую изготовить протезы — примитивные, конечно, но все же лучше, чем ничего. — Спасибо, доктор, — сказала Невейя, а затем вновь обратилась к юноше: — Все наладится, Оливер, вот увидишь. По возвращении в больницу они тотчас принялись за работу, и Джордан пришлось отдать Дэниела на попечение Коннора и Брук — хозяев находившихся по соседству мотеля, заправки и бара. Эти добрые люди нередко помогали им, а несколько их сотрудниц подрабатывали у Маккоя санитарками и присматривали за пациентами. Мысль о том, что малыш в надежных руках, согревала Джордан на протяжении последующих нескольких часов. Оливера трясло мелкой дрожью, и они начали с него. Наблюдая за тем, как Маккой ловко орудует хирургической пилой и скальпелем, Джордан чувствовала его уверенность в собственных силах, которая передавалась и ей. Ассистируя ему, она ощущала себя совсем иначе. Ее движения становились выверенными и точными, а волнение и нервозность отступали, потому что Джордан знала: если она ошибется, он незамедлительно придет на помощь. Когда настала очередь Невейи, она невольно восхитилась силой духа этой простой женщины, без колебаний положившейся на Маккоя. И тот не подвел ее, сведя к минимуму все возможные риски и при этом сохранив большую часть здоровой ткани. После второй операции Джордан осталась наблюдать за пациентами, а Маккой отправился в бар. После такого тяжелого дня ему требовалась хоть какая-то разгрузка, и она, как всегда, отпустила его, пообещав проследить за спасенными людьми. Иногда все шло не плану, возникали осложнения и больные погибали. Но, живя бок о бок со смертью, Джордан предпочитала считать не поражения, а победы, каждая из которых делала окружавшую ее мрачную действительность немного светлее.+++
— Может, хватит, док? — Голос бармена доносился до него как будто сквозь туман. — Мне пора закрываться. — Да ладно тебе, Ник, — отозвался Маккой. — Еще стаканчик не повредит. Бармен пожал плечами, но выпивку все же налил, и он потянулся за стаканом. Здешнее пойло было, пожалуй, чересчур забористым, но Маккой никогда не отличался притязательностью в выборе напитков и употреблял все, что позволяло достичь нужного эффекта. Под воздействием алкоголя время замедлялось, мысли текли вяло, а все тревоги, печали и заботы теряли былую важность и отступали на задний план. Опустошив стакан, Маккой с неохотой покинул бар и побрел обратно в свою больницу. Джордан встретила его в приемной. Вид у нее был усталый, но не расстроенный, из чего он сделал вывод, что пациенты в порядке, однако все равно поинтересовался их самочувствием. — Оба спят, — сказала она. — Дэниел тоже заснул. Надеюсь, его не будут мучить кошмары. — Что это на тебя нашло? — не без ехидства спросил Маккой. — Неужто материнский инстинкт пробудился? — Да ну тебя! — отмахнулась Джордан. — Сам видел, в каком состоянии бедный ребенок. Если кто и может ему помочь, так это Роквуды и их дети. Многие из них побывали в похожей ситуации и смогли адаптироваться к нормальной жизни. — Когда поедешь? — Чем быстрее — тем лучше, — ответила она. — В идеале — завтра, если, конечно, ты сможешь обойтись без меня. — К обеду буду как огурчик, — пообещал он. — Спокойной ночи! Прежде чем подняться на второй этаж, Маккой достал из холодильника непочатую бутылку водки, припрятанную про запас. Зайдя в свою комнату, он открыл ее, плеснул немного в стакан, стоявший рядом с пепельницей, и сделал щедрый глоток. Неразбавленная водка обожгла горло, но он даже не поморщился. Устроившись за письменным столом, Маккой достал из кармана сигареты и закурил, думая о событиях сегодняшнего дня. Как бы Джордан ни отнекивалась, мальчонка явно зацепил ее, да и не только ее, если уж говорить начистоту. — Как быстро летит время! — пронеслось в голове. — Сложись все иначе, Ава была бы сейчас старше Джордан, а у меня могли бы быть внуки. Затушив сигарету, Маккой допил и налил себе еще, посмотрел на наручные часы и не смог отвести от них взгляда. Он носил их без малого тридцать лет, и они по-прежнему работали — вот что значит механика! Снял и в который раз перечитал простую, короткую надпись, выгравированную на внутренней стороне: «Ленни с любовью от Ким». Эти часы, обручальное кольцо и несколько фотографий, которые она дала ему перед отправкой его последней миссии, — вот и все, что сохранилось от той, другой жизни. Когда разразилась эпидемия, Маккой выполнял свой долг в чужой стране, а город, где жила его семья, попал в число крупнейших рассадников инфекции. Связь с ними пропала до того, как ему удалось вернуться на родину, и ему не суждено было узнать, что стало с его женой и дочерью. Прежде Маккой наивно полагал, что нет ничего хуже смерти близких людей, но неизвестность оказалась страшнее. Многолетние поиски ничего не дали, надежда найти их живыми таяла с каждым днем, и, как бы ему ни хотелось верить, что однажды они встретятся вновь, разум подсказывал, что, скорее всего, этого не случится. Годы слегка приглушили боль, но рана не зажила до сих пор и память о них не угасала. Кимберли была все так же молода, Ава навсегда осталась трехлетней малышкой, а вот он постарел, но так и не обрел покоя, скитаясь с места на место. И пусть его постель не всегда была пустой, это не имело ничего общего с любовью. Работа, алкоголь, случайные женщины и снова работа — цикл продолжался бесконечно, ведь единственное, что он мог, — спасать тех, кто еще жив, иначе свихнешься, и неважно, что будет дальше. Служа в горячих точках, Маккой помогал не только раненым солдатам, но и местному населению, а нынешняя ситуация в мире, по сути, мало чем отличалась от той войны. Именно она толкала его вперед, заставляя вставать по утрам, а выпивка была одновременно врагом и другом. Она то отвлекала от грустных воспоминаний, то погружала в них с новой силой, и он с готовностью принимал и то, и другое. Когда Джордан заглянула в комнату, Маккой спал, опустив голову на сложенные руки и сжимая в пальцах цветную фотографию. Мужчина в военной форме — его улыбка почти не изменилась — одной рукой обнимал миниатюрную женщину, темноволосую и темноглазую, а другой — смеющуюся девочку, в которой европейские черты отца удивительным образом сочетались с азиатскими, унаследованными от матери. Он как-то рассказывал ей о своей семье, но в тот вечер они оба были изрядно пьяны, и Джордан больше не поднимала эту тему, хотя его история растрогала ее до глубины души. Она бережно вынула фото и убрала его в ящик стола, а затем принялась тормошить Маккоя. Тот с трудом приоткрыл глаза, вылупившись на нее осоловелым взглядом, и Джордан кое-как довела его до кровати. Она и сама иногда снимала стресс подобным образом и ни в коей мере не осуждала его, но ее раздражала его привычка накачиваться спиртным и срубаться где придется. Впрочем, сколько бы он ни выпил, Маккой никогда не впадал в агрессию и вел себя вполне адекватно. Джордан подстраховывала его и следила за тем, чтобы он проспался и вышел на дежурство после ночных возлияний. Взамен она получала гибкий график и дополнительные выходные, но не злоупотребляла доверием начальника и старалась не оставлять его надолго без особой необходимости. Маккой был превосходным хирургом, но из-за своей чрезмерной любви к алкоголю предпочитал жить за пределами цивилизованных общин, где существовали строгие правила. Он считал себя одиночкой, однако Джордан полагала, что ему нужен человек, который вовремя остановит его и не даст сорваться, и добровольно взяла эту роль на себя. Она дорожила их дружбой и боялась, что его проблемы с алкоголем усугубятся, но, к счастью, ему пока удавалось держать свое пагубное пристрастие под контролем. В комнате было накурено, и Джордан проветрила ее, укрыв Маккоя одеялом и выключив свет. Ей вдруг пришло в голову, что напиться и уснуть — далеко не худшее окончание для такого дня, но пациенты и Дэниел требовали ее внимания, а завтрашняя поездка в Форт Райли определенно стоила того, чтобы повременить с отдыхом.+++
Маккой сдержал свое слово, и после обеда Джордан с Дэниелом отправились в Форт Райли. Малыш перенес дорогу так же безропотно, как и вчера. Добравшись до города, они сразу поехали в приют. Обычно в это время дома бывали только Стефани и младшие, но, к своему удивлению, Джордан застала там всех, кроме Билла. На нее тут же обрушился шквал приветствий, восклицаний и вопросов. Хоть дети и подростки были настроены дружелюбно, Дэниел инстинктивно прижался к ней, и Джордан успокаивающе погладила его по голове. Она и сама чувствовала себя неловко, но появление Стефани, как ни странно, упростило ее задачу. — Так, все разошлись, не на что тут глазеть! — командным тоном распорядилась она, и дети нехотя послушались. Когда гостиная опустела, Стефани присела на корточки перед малышом и ласково спросила: — Как тебя зовут? — Его зовут Дэниел, и он не разговаривает, — ответила за малыша Джордан. — По крайней мере, последние два дня — с тех пор как лишился родителей. — А вы, мисс Блейк, привезли его сюда, чтобы отдать нам на воспитание? Вопрос прозвучал, пожалуй, слишком официально, но отнюдь не сердито, и Джордан расценила это как хороший знак. — Если вы сможете приютить его, я буду вам очень признательна, — сказала она. — Мне кажется, это — лучшее, что я могу сделать для Дэниела. — Мы никогда не отказываем сиротам, так что вам не о чем беспокоиться. Расскажите мне все, что знаете об этом мальчике. Несмотря на напряжение, возникшее между ними с первого дня, как Джордан переступила порог дома Роквудов, Стефани на время подавила свою неприязнь. Она внимательно выслушала короткий рассказ гостьи, и та не пожалела, что доверилась ей. — У каждого из наших детей своя история, и нам удалось помочь почти всем. — На слове «почти» в карих глазах Стефани промелькнула едва уловимая горечь. — Мы сумеем найти подход к Дэниелу, пусть на это и потребуется время. — Главное, чтобы городские власти позволили вам взять его, — заметила Джордан. — Мне бы не хотелось добавлять вам проблем. — Однажды вы поймете, что все эти проблемы — ничто по сравнению с жизнью и здоровьем ребенка. — Стефани оценивающе посмотрела на нее и улыбнулась одними губами. — Спасибо, что не прошли мимо нуждающегося. — Я буду по возможности навещать Дэниела, — не отводя взгляда, сообщила Джордан. — Ваш порыв благороден, но если вам и правда не все равно, подумайте дважды, — ответила Стефани. — Дети имеют свойство привязываться, и те, кто входит в их жизнь, а потом вычеркивает их за ненадобностью и исчезает, приносят больше вреда, чем пользы. — Я знаю это не понаслышке, — вырвалось у Джордан, и, судя по лицу Стефани, та догадалась, что в этот момент она вспомнила своего отца. — Я ни за что не поступила бы с ним так. — Очень на это надеюсь. Стефани поднялась, давая понять, что разговор окончен, и Джордан решила не дожидаться Билла. Джейми и Лили успели объяснить, почему у них не было уроков, и ей не терпелось увидеть Энтони. Она боялась, что Дэниел, тихо сидевший возле нее, не захочет отпускать единственного мало-мальски знакомого человека. Впрочем, Стефани явно не внушала ему страха, так что прощание прошло спокойно. Покидая приют, Джордан испытывала облегчение, и все же ей было немного грустно расставаться с малышом, и она пообещала себе, что непременно станет ему другом.+++
— Сколько же всего свалилось на несчастного ребенка! — вздохнул Энтони, когда Джордан поведала ему о недавних событиях. — Ну, по крайней мере теперь у него есть дом, а вы со Стефани наконец-то смогли найти общий язык. — До этого еще далеко. Но, как бы она ко мне ни относилась, на Дэниела это не повлияет, — улыбнулась Джордан. — Чудесный малыш, он тебе понравится. — Не сомневаюсь. — Энтони улыбнулся ей в ответ и поинтересовался: — Останешься на ночь? — Да, Маккой дал мне отгул до завтрашнего вечера. А тебе с утра не на работу? — Стоило бы пойти, но Стефани уже сказала детям, что я пробуду на больничном до конца недели. По-моему, это перебор. — Вовсе нет, — возразила Джордан. — Тут я с ней согласна: тебе нужно долечиться и как следует отдохнуть. — А у вас больше общего, чем может показаться на первый взгляд, — усмехнулся он. После ужина они переместились в гостиную. Джордан удобно устроилась на диване, вытянув ноги и положив голову на колени Энтони. Он медленно гладил ее по волосам, и она прикрыла глаза от удовольствия, погрузившись в блаженное забытье и не замечая течения времени. Вдруг его рука резко остановилась, возвращая Джордан в реальность. — О чем задумался? — спросила она, подняв взгляд на его неожиданно посерьезневшее лицо. — Да так, есть одна мысль, — протянул Энтони. — Ты говорила, в том поселке остались укушенные? — Ага, несколько человек, — ответила Джордан. — В отличие от байкеров, Маккой не убивает тех зараженных, которым не поможет ампутация, если они сами не просят об этом. Решение, конечно, спорное, но я на его стороне. Там куча работы, а другие жители деревни присмотрят за ними и не дадут обратиться. Она как будто оправдывалась, явно не понимая, к чему он клонит, и Энтони пояснил: — Я не об этом. Айзек и его коллеги до сих пор разрабатывают лекарство от вируса. Чтобы опробовать его последнюю версию, им нужны инфицированные, а правительство так и не организовало поиски. Эти люди могли бы согласиться на участие в испытаниях. Им нечего терять, а ученые предлагают хоть крошечный, но все-таки шанс. — Вот как… — Джордан выпрямилась и повернулась лицом к нему, и в ее глазах промелькнуло сомнение. — Знаешь, я не уверена, что те ребята захотят становиться подопытными, вместо того чтобы провести последние дни с родными. По идее это им решать, но где гарантия, что их не увезут насильно, если они откажутся? — Не путай ученых с военными — они, как и врачи, всегда берут согласие, если речь идет о живых людях, — сказал Энтони. — По словам Билла, укушенные, которые попадаются им в рейдах, чаще всего принимают предложение пройти экспериментальное лечение в НИИ. Однако ты права: это вопрос доверия. Лично я считаю, что наши ученые заслуживают его не меньше, чем жители той деревни. — Черт, как же все сложно! — Джордан нахмурилась и потерла лоб. — Раскрыв местоположение поселка, я рискую оказать бедолагам медвежью услугу, а если промолчу — сама лишу их права выбора. Видимо, придется тебе все же потревожить Айзека. — Он будет только рад. Энтони коснулся ее руки в молчаливой благодарности, а она притянула его к себе и поцеловала в уголок губ. — Мне отметить место на карте или хватит словесного описания? — Думаю, описания будет вполне достаточно. Подробно объяснив ему, где искать инфицированных, Джордан пошла в душ, а Энтони — к домашнему телефону, служившему основным источником связи в пределах города. Набирая номер Айзека, он думал о том, как удачно сложились обстоятельства, и надеялся, что ученые спасут кого-то из этих людей, тем самым доказав властям, что новый препарат действительно работает.+++
Неожиданный звонок Энтони привел Айзека в состояние, близкое к восторгу. Хотя здравый смысл подсказывал, что очередные крестьяне из глубинки вряд ли перенесут трансформацию так же хорошо, как Джейми Роквуд, возможность повторить опыт ни в коем случае нельзя было упускать. Он тотчас связался с Джереми, и тот пообещал максимально быстро получить разрешение на доставку этих людей в город. Они оба понимали, что время играет против них и чем быстрее подопытные попадут в НИИ, тем лучше будет для всех, включая их самих. Отложив в сторону научную работу, изучением которой он занимался, Айзек мерил шагами гостиную, пока телефон не зазвонил вновь. — Все улажено, — раздался в трубке довольный голос Джереми. — Выезжаем завтра на рассвете. Будь добр, сообщи мне детали, а я запишу, чтобы не забыть. — Но я-то точно не забуду… — начал было Айзек, но внезапная догадка заставила его прерваться на полуслове. — Видишь ли, мне позволили взять только одного помощника, и я уже договорился с Эриком, — подтверждая его опасения, сказал Джереми. — Те люди могут заупрямиться, а он умеет убеждать. А еще он регулярно бывает за стеной и ориентируется в окрестностях получше нас с тобой, так что без обид. Подавив вздох разочарования, Айзек придал своему голосу привычное спокойствие и передал Джереми полученную от Энтони информацию. Но когда тот повесил трубку, он не удержался и выругался вслух. Разумеется, эта поездка не имела решающего значения, но его не отпускало ощущение, что начальник поступает несправедливо и сопровождать его должен он, а не Фаулер. Этот лентяй попал в их отдел по чистой случайности и сразу стал любимчиком Джереми, тогда как Айзек много лет трудился не покладая рук и все равно не сумел добиться такого расположения. Эрику все давалось легко, и он совершенно не ценил того, что имел, относясь к работе как к какому-то хобби и используя ее в качестве прикрытия для шерифа, что вызывало у Айзека неприятие и возмущение. Конечно, он не отрицал, что Фаулер талантлив и сыграл в их проекте немалую роль, но отношение Джереми, то и дело проявлявшееся в мелочах, изрядно раздражало. Кроме того, проницательный Эрик замечал реакцию Айзека на подобные вещи и неизменно подтрунивал над ним. И хоть тот, как правило, не оставался в долгу, такой расклад порой выводил его из себя. Вот и сейчас Айзек живо представил себе ухмыляющуюся физиономию Фаулера, который наверняка сделает вид, что возобновление опытов — исключительно его заслуга. Ему потребовалось несколько минут, чтобы унять охватившие его злость и обиду и сосредоточиться на том, что все они стараются ради общего дела, а его личный вклад не станет меньше от того, что его не признает начальник и кто-либо еще.