***
Гарри огорченно сидел с Невиллом в пустом классе. – Ну, что ты так расстраиваешься?! – не выдержал Лонгботтом. – Неправильно это. И пятеро на двоих неправильно. И помощи от этого младшим никакой. Гарри в раздумье призвал Тикси. Невилл смотрел потрясенно. – Тикси! Можно попросить домовиков Хогвартса специально следить за близнецами Уизли? – А за чем именно нужно следить домовикам? – Близнецы часто придумывают всякие штуки. Нужно следить, кому результат их изобретений в руки попадает. Иногда это конфеты или бабл-гам, иногда игрушки какие-нибудь, бомбочки... Они порой проверяют, как срабатывает неожиданность, а порой кто-то случайно на их произведения натыкается. Но такое дело, – задумчиво продолжал Гарри, – порой их шутки оказываются не безобидными. То язык распухает, об этом случае вы сами знаете, то пол под ногами внезапно покрывается льдом и человек падает, да еще и на лестнице. Смотреть со стороны весело. Может быть. Вот я прошу приглядывать. Если что случится опасное, чтобы мгновенно в больничное крыло отправить, а еще лучше к профессору Принцу, вдруг какое-то зелье срочно нужно. Можно это сделать? – Тикси попросит Старшего. Конечно, домовики посмотрят, чтобы не случилось беды. – Спасибо! – Это Гарри Принцу спасибо! Хогвартс – убежище для детей-волшебников. С ними не должно приключиться плохого в Замке. И Тикси исчез. – Ты лично знаком с домовиками Хогвартса? – удивился Невилл. – С Тикси, да, знаком лично. Но домовики всегда всем отзываются. Можно просто позвать: "домовик Хогвартса". Кто-нибудь появится, и проси, что тебе надо. Если могут – помогут. – А что просить можно? – Всё можно. Как дома. – Нуу, – смутился Невилл, – мне дома, в общем-то, ничего не разрешали у домовиков просить. – Можно еду какую-нибудь попросить, не ту, что всем дают. Переместить тебя куда-то срочно. Вот – посмотреть за кем-то. Узнать что-то из истории Хогвартса, или найти что-нибудь. Всё можно попросить, лишь бы это никому не повредило. Вредное они ничего делать не будут. Гарри говорил отрешенно, как будто был не здесь. Как-то вся ситуация не выходила у него из головы.***
Драка получилась эпической. Кто-то из младших прибежал в гостиную Гриффиндора с криком, что слизеринцы бьют Фреда и Джорджа, и Рон помчался к месту битвы со злым азартом, сразу же врезавшись в кучу-малу. Пока появились старосты, пока информация дошла до профессоров... В общем, в Больничном Крыле драчунов подлечили, рассортировали, допросили, и декан Слизерина увел зачинщиков к себе. Куда следом в кабинет просочился Гарри. – Мы сейчас побеседуем об ответственности. Нотт, Малфой и Гойл, после разговора вас ждет наказание согласно Уставу Слизерина. Мистер Принц, вас я на разговор не приглашал. – Но я знал и никого не предупредил. Значит, должен отвечать наравне с остальными слизеринцами. – Нет, Гарри. Я считаю твою попытку отговорить друзей вполне адекватной. Лонгботтом тебя послушал, могли и остальные прислушаться. А твое молчание признаю товарищеским поступком. Я не собираюсь тебя наказывать. А судя по тому, что рассказали провинившиеся, ты отлично все нюансы понимаешь сам, так что я не могу сказать тебе ничего нового. И декан насмешливо выставил Гарри из кабинета. Ситуация Северуса не напрягала. Если директор и был тут замешан, то косвенно. Да и Гарри в любом случае не попался на крючок. Парень взрослеет. – Итак. Первое. Пятеро участников Дуэльного Клуба напали из-за угла и устроили безобразную драку с двумя нетренированными мальчишками... – С тремя... – Нет. Их было двое. Того, что Рон присоединится к братьям, вы не планировали. Так что это "сражение" не делает вам чести. Поэтому, с согласия профессора Флитвика, на ближайших занятиях клуба вас ждет десять схваток, в которых вы попарно будете участвовать против пятерых товарищей. Посмотрим, как вам это понравится. Но это не в качестве кары, а в качестве урока. Второе. Вы хотели "наказать" Уизли за их подставы? Вам не кажется, что, раз уж вы за это взялись, нужно было придумать что-то, что выставило бы близнецов в неблагоприятном виде перед остальными школьниками? Теперь половина считает их героями – что братья не отступили и дрались трое на пятерых, а остальные им сочувствуют, поскольку они пострадали в неравном бою. Мальчишки все ниже опускали головы, пока декан Слизерина отчитывал их за глупость. – Ну и третье. Чем ваша драка помогла жертвам приколов? Вы думаете, что близнецы остановятся? Они искренне недоумевают, что они сделали плохого – это же были веселые шутки. Или младшие поняли, что нельзя ничего тянуть в рот? Я в вас разочарован. Всё. Крэбб и Забини, вы свободны. Блейз и Винсент переглянулись между собой. – Профессор Принц, можно попросить вас о любезности, – почтительно проговорил Забини. – Мы очень просим вас, в виде исключения, наказать нас так же, как слизеринцев. – Они получат свое не за бессмысленную драку. А за дурное влияние их поступка на имидж Слизерина в школе. Поэтому вас мне наказывать совершенно не за что. – Мы понимаем, господин профессор, поэтому просим вас об одолжении. Поступите с нами так же, как с нашими товарищами. Пожалуйста! При этом парочка изо всех сил старалась выглядеть уверенно, скрывая тоскливую дрожь в коленках. Зельевар знал, что Крэбба иногда секут дома и он всегда отчаянно трусит, ожидая кары. А Забини матушка, более склонная к иным взысканиям, почти никогда не наказывает физически (может, всего раза три-четыре за всю его жизнь и было). Зато, если уж берется пороть, то парню потом приходится отлеживаться несколько дней. – Это вы хотите заставить меня потратить силы не на трех, а на пять человек?! – иронично спросил профессор. – Одолжение, говорите? Ну, хорошо. Давайте с вами договоримся таким образом. Сегодня я разберусь со слизеринцами. А если вы до завтра не передумаете, то так и быть, жду перед ужином. А сейчас возвращайтесь к себе.***
Воспользовавшись приоткрывшейся дверью, Гарри проскользнул обратно. – Господин декан, это несправедливо! – Так, – устало вздохнул профессор. – Я слушаю вас, мистер Принц. Что вы считаете несправедливым? Вы пытались объяснить своим друзьям, что эта драка не делает им чести? – Да. – Вы пытались сказать, что она ничего не решает? – Да. – Вы просили Тикси приглядывать за шутками Уизли, чтобы они не имели опасных последствий? – Да. – За что же вы должны быть наказаны? – Если бы наказание, которое ждет моих товарищей, было за драку как таковую, я бы не напрашивался составить им компанию, поскольку не только не участвовал в этом, но и их пытался отговорить. Однако речь идет о пятне на репутации факультета. И в этом моя вина даже больше, чем у остальных. Они действовали на эмоциях. А я отдавал себе отчет в том, что произойдет. Я мог предупредить вас, вы бы их остановили. Я осознанно допустил дискредитацию слизеринцев в глазах других факультетов. Согласно Уставу наказание положено именно за это. Или Устав писан не для всех? Мое поведение сказалось на чести Слизерина никак не менее пагубно, чем самих участников драки. По-моему, очевидно, что я должен нести ответственность. Северус перехватил переглядывание мальчишек: "Ты, что, псих?! Ну, мы попали, а тебе-то зачем понадобилось напрашиваться?" от поеживающейся троицы и абсолютно уверенно-спокойный взгляд Гарри в ответ. И именно это спокойствие убедило Северуса. Гарри не эмоционировал, а старался быть объективным. Дед опять что-то сдвинул у Гарри в голове. – Риторику вы освоили на "превосходно", мистер Принц. Должен признать, что ваши доводы логичны. Оставайтесь. Драко, прошу в экзекуторскую, ты первый, – и добавил мысленно: "У меня еще не было случая, чтобы трое студентов изо всех сил упрашивали их высечь".***
К обязанности пороть своих студентов декан относился со всей ответственностью, как и ко всем делам, в особенности неприятным. Пока он подобрал подходящий прут, Малфой привычно расположился на лавке. Вид белеющих половинок был так хорошо знаком, что Северус не спутал бы эту попу ни с какой другой. "Что-то с ним нужно делать, – думал профессор. – Мало мне было того, что он сам ввязывается в драки, он умудрился подбить товарищей. Сегодня я ему всыплю, само собой, посерьезней, чем обычно, но сильно сомневаюсь в эффективности этого метода". Розга свистнула, и Драко от неожиданности тихо уйкнул. – Что это за "у-ууй"?! – Простите, сэр. Больше не будет. Один. Спасибо, сэр. Осознав, что сегодняшняя порка отличается от предыдущих, Малфой постарался поднять уровень духа на необходимую высоту. Вскриков действительно больше не было до конца, а Драко прочувствовал, что розги могут жалить не слабее папиной трости. – Скажите мне, мистер Драко, существует ли способ отвадить вас от драк? – Я не знаю, сэр. В этот раз, да, акция у нас была спланирована заранее. Хотя и глупость, я согласен. Но обычно я совсем не собираюсь драться. А только поговорить. – Поговорить?! – скептически приподнял бровь декан. – А… Ну… да. Не то чтобы совсем побеседовать. А так... Перекинуться парой язвительных реплик. Не спровоцировать на драку, а для интеллектуального удовольствия. А потом: бам! Я уже дерусь. И не заметил, как началось. И даже не помню, кто первый ударил. – Значит, прекратите язвить. Раз не можете вовремя остановиться. – Пробовал. Не выходит. Мне кажется, если не скажу сейчас какую-нибудь фразочку, то просто лопну. – Придется научиться держать себя в руках, мистер Малфой! Либо не вступать в полемику, либо вовремя ее заканчивать. Иначе я буду вынужден обратиться к вашему отцу за разрешением поставить вам управляющий блок. Будете у меня под постоянным ментальным контролем. Не думаю, что вам понравится. А пока позовите Нотта.***
В иных обстоятельствах редко можно было увидеть, чтобы Тео подчеркнуто двигался вот так: с гордо поднятой головой, излишне прямой спиной, отрешенным выражением лица и грацией танцора. Возлечь на скамью для порки КРАСИВО – это надо уметь. А вот незажившие следы домашней воскресной экзекуции напрягали. Более того, они воспалились, и это было непонятно и неправильно. Однако разборку странностей приходилось отложить на потом. Мало кто так точно знает, как именно чувствуется розга по воспаленной коже, и кто ни за что не потерпит жалости и не примет снисхождения. Действительно: четкий и ровный счет, до последнего стежка ясный и звонкий голос. – Двадцать. Спасибо, сэр. – Полежи так. Я с тобой не закончил. – Хорошо, сэр. Разумеется, ничего плохого для мальчишки декан не задумывает, возвращаясь с банкой специальной обезболивающей, обеззараживающей мази. Правда, она сильно печет первые минуты, зато заживляющее действие у нее на максимально высоком уровне. Лучше, чем у бадьяна. – Ты мазал позавчера кожу? – Нет, сэр. – Почему? – мало ли отчего подросток перестал пользоваться выданной ему мазью. – Я брату отнес. Ему нужнее. Ясно. Кристоферу на неделе исполнилось девять, Принцы отправляли ему поздравление и подарок. Значит, надо так понимать, что скидки на возраст ему больше не положено. Когда Северус в прошлом году случайно обнаружил зримые плоды домашнего воспитания Теодора и выдал ему мазь, то спрашивал, не нужна ли мазь младшим. И Тео ответил, что отец пороть умеет и у маленьких через четверть часа даже следов не остается. – Как пользоваться объяснил, показал? – Да, в прошлое воскресенье. А Тео молодец. Самостоятельно принял решение, что брату необязательно претерпевать отсроченные последствия отцовских наставлений. Северус аккуратно и тщательно стал втирать зелье в каждую полоску, и свежую, и прошлоразовую. Тео напрягся, вытянувшись стрункой, но сразу же заставил себя расслабиться. – Надо было зайти ко мне и попросить еще одну банку. Эту я пересылаю с домовиком в твою тумбочку. Не забывай пользоваться и, когда нужно, заходи за новой порцией. – Спасибо, сэр. – На здоровье. Приглашай Гарри.***
– Прошу, молодой человек, раз уж вы настояли! От мистера Принца профессор Принц никаких сюрпризов не ожидает. Хотя... Такого ему видеть не приходилось. При том, что все движения Гарри выглядят невозмутимыми, щеки подростка пламенеют стыдом. Надо же! Значит, что-то там у деда получилось. Не зря беседовали. Лишь проводив Гарри за дверь экзекуторской после наказания и перестав быть "только" деканом, Северус мог признаться себе в том, как сильно он любит своего сына. Он и представить себе не мог, сколько нежности, восторга, умиления и благоговения включает в себя это гордое слово – СЫН. Вот взять хотя бы эту историю. Просто-таки восхищение вызывает, как мальчишка пытался отговорить друзей, и как, не сумев их остановить, добивался равной с ними кары. А как дед сумел показать ему, что порка – это стыдно! – и как мужественно этот ребенок теперь принимает стыд как неизбежный отныне элемент наказания. И кажется, элемент более мучительный, чем боль. Это же чудо что за парень! Мягкая и беззащитная улыбка скользнула по губам сурового профессора. Он непременно похвастает перед дедом. И Гарри он тоже обязательно скажет, как он его любит и как им гордится. Душевное тепло и безусловная поддержка, заслуженная оценка усилий и искреннее уважение – как может отец не дарить это своему ребенку?! Но не сегодня, сегодня Гарри смутился бы. Для этого найдется уютный и спокойный семейный вечер, с камином и чаем, с неспешной беседой, с тихим смехом... И невозможно спрятать, уберечь, укрыть дитя от всего мира. Хотя так хочется! Обнять и заслонить собою. Сколько же не проходящей тревоги и беспокойного страха несут мысли о бедах и опасностях, угрожающих самому дорогому, самому важному человеку в жизни Северуса. Гарри – это его неуемно-болезненное счастье, его душа и его сердце, это сама его жизнь!***
Последним появился Грегори. Северус понимал, что жестоко было заставлять парня столько времени переживать и обмирать от страха. Это мучительное и странное состояние, когда стучит в сердце "скорей бы уже – нет сил ждать" и одновременно мечтается, чтобы этот момент настал бы хоть чуть-чуть попозже, хоть еще немного оттянуть неизбежное, ну хоть бы не сейчас... Но декан был совсем не готов пороть кого-то после разборки с Гойлом. Мальчик остановился у двери, не решаясь продвинуться вперед. Дверь захлопнулась и щелкнула, запираясь. Грегори рванулся обратно и затряс ручку, пытаясь выбраться наружу. Пришлось осторожно проникать в его разум, снимая панику. – Спокойно! Я тебя не хватаю насильно. Грегори выпороли всего раз в жизни. В тот раз, когда дети чуть не утопили Тео. Гойл только казался угрожающе крупным. На деле мальчишка был робким, безропотным, идеально послушным, не нарушающим никаких правил и вообще шелковым. Северус прошел к скамье, сел на нее и позвал мальчика, незаметно подталкивая его ментально. Поставив подростка перед собою, взял его за руки, согревая холодные кисти в своих ладонях. – Зачем ты ввязался в эту авантюру, Грегори? Ты ведь благоразумный и добропорядочный человек. – Я... вместе со всеми... я же не мог... – Почему не мог? Невилл мог. Гарри мог. А ты почему не мог? – Про Невилла все знают, что он никакого насилия не любит. Всяких там жучков, паучков жалеет, комаров спасает. А про Гарри никто не подумает, что он струсит. – Ясно. Но ты же знал, что этим все кончится, – Северус похлопал рукой по скамье рядом с собой. И почувствовал, что паника снова начинает затапливать ребенка. Пришлось снова брать управление на себя и успокаивать пожар, мечущийся в голове парня. – Ну и что нам с тобой делать, если ты так боишься? Я могу выпустить тебя отсюда. Хочешь? Грегори отчаянно затряс головой. Он ужасно боялся порки. Но презрения товарищей боялся еще сильнее. – Я поставил заглушающие чары. Там, – декан указал на дверь, – ничего не услышат. Если ты решишься на наказание, можешь орать во весь голос. Мальчишка стоял смирно. Северус осторожно потянулся к ремню на брюках пацана, тот сначала дернулся, но тут же ожидаючи замер. Северус расстегнул ремень, стянул вниз штаны и снова взял ладошки в руки, давая тому свыкнуться со своим положением. – Сейчас я отойду, а ты ляжешь. Я привяжу тебя: так намного проще и легче, поверь. Потом ты просто полежишь, пока не будешь готов. Хорошо? Грегори кивнул. – Ну, вот и молодец! – Северус отошел в сторону, а когда повернул обратно, Грегори лежал, но его била крупная дрожь. Северус быстро накинул путы, которые обмотались вокруг рук, ног и талии мальчишки. Почувствовав, что попал в плен веревок, пацан отчаянно забился, с громкими воплями требуя его отпустить. Кажется, он совсем забыл, что происходит и где он находится, и понимал только, что его связали. – Хватит! – резко воскрикнул профессор Принц, и привыкший реагировать на голос зельевара ученик застыл. – Я сейчас тебя развяжу и уходи! Я не стану тебя наказывать! Только истерик мне не хватает! И Северус потянулся к веревке. – Нет! Не надо! Я буду лежать смирно! Пожалуйста, сэр! Простите! – Дыши. Дыши на счет. На четыре счета вдох, на шесть выдох, медленно. Подыши немного. Как будешь готов, скажи. Северус снова перехватил зарождающуюся панику. – Дыши. Не спеши. Я отойду подальше. Через несколько минут робкий голос произнес: – Я готов. Северус тихонько вернулся с розгой в руке. – Ты мне веришь? – Да, сэр. – Это будет легче, чем прошлый раз. А ты тогда смог. Ты справишься. Я осторожно. Я не пытаюсь тебя обманывать: больно будет. Но не будет ни крови, ни ссадин. Ты выдержишь. Ты сильный, ты просто не знаешь об этом. Готов? – Да, сэр, – всхлипнул мальчишка. Розга взлетела и опустилась. Гойл взвыл. Декан бил гораздо слабее, чем всех остальных. Но тело Грегори было рыхловатым, а кожа тонкой. И он абсолютно не приучен терпеть. На каждый стежок раздавался отчаянный вопль, хотя считать подросток всё же старался. – Уу-уу-у! Сееемь. А-а-а... Спааасиибооо, сэээр! – и рыдания. – Ааа!!! Двееена-адцаать! Спаси-спааси-ибо, сээр! – Молодец! Молодец! Меньше половины осталось. Всё хорошо. Потерпи! – Девяяятнааадцать! Спааасиибо, сээр! Моо-ожно попро-про-сиить? – Да, Грегори. И тут пацан удивил профессора. – Раазвяжиите меня сейчас, по-по-жа-а-луйста! Я хо-хочу хоть раз сам, не привя-я-занный... – Грегори напрягся. – Конечно, Грегори. Давай сам. И Северус движением пальца сбросил все путы. Мальчишка вжался в скамью и изо всех сил вцепился в край руками, чтобы удержать себя на месте. Страшно было до того, что Грегори забыл, что нужно дышать. И что удар остался всего один, тоже забыл, ожидая, что сейчас там, где и так горит, вспыхнет новая обжигающая боль. – Ааа! – вытолкнулся с криком застрявший было воздух. Несколько рваных, судорожных вздохов возвращающегося дыхания. И растворяющийся в понимании, что всё закончилось, наконец отпускающий ужас. – Дваа-а-адцать! Спа-а-асиибо-оо, сээр! – сквозь всхлипывающее страдание прорвалась ликующая радость. – Я горжусь тобой, Грегори Гойл! Можешь умыться и привести себя в порядок. И пока Грегори приходил в себя, Северус с тоской думал о том, что если Крэбб и Забини не передумают, то завтра снова свалится эта головная боль на его голову.***
Идея мелькнула у директора и растворилась, он не успел поймать мысль. Однако, раз мелькнула, то никуда не денется, успокоил себя Альбус. Нужно было придумать что-нибудь такое... Чтобы мальчик в очередной раз проявил себя героем и ощутил упоение подвигом, осознал свою особенность, свое призвание, свое предназначение, чтобы успел привыкнуть, что "никто кроме меня", и был готов принять возложенную на него миссию. В драку с братьями Уизли, к сожалению, Гарри не вмешался. Но это же ничего не значит. И даже, наоборот, это подтверждает, что мальчик был бы на месте в Гриффиндоре. Ох, жаль, что он всё же не попал к Минерве. Как там говорится? Смелые и благородные? Минерва бы сумела поощрить развитие в нем этих качеств до нужной кондиции: смелость до безрассудства и благородство до самоотречения. А то Гарри по-слизерински сдержан и рассудителен. Но время еще есть. Хоть без Минервы и сложнее, но рано опускать руки, потихоньку-полегоньку… Наконец, Дамблдор определился с новым заданием для мальчика. Мальчик любит Хагрида, сочувствует ему, жалеет его. На этом можно сыграть. Нужно сделать так, чтобы мальчик был вынужден спасать Хагрида. А Хагрид просто помешан на всяких монстрах. Дамблдор припомнил, что ему как-то задолжал один драконолог... Пусть проиграет в карты Хагриду драконье яйцо! Ну, а следить за событиями проще некуда – Хагрид верит своему великому другу. Пригласить, напоить чаем, угостить леденцами... Хагрид будет сам держать директора в курсе разворачивающейся интриги. А Дамблдор ему подскажет, что хотя не дело директору поощрять проступки лесничего, зато по дружбе директор может сделать вид, что ничего не знает...***
– Профессор Принц! У меня серьезный разговор к вам. – Да, мистер Принц. Я вас слушаю. Что случилось? – Неделю назад у Хагрида вылупился дракончик из яйца, которое он принес откуда-то. За это время дракончик подрос. Мы уговорили Хагрида, что дракончика необходимо куда-то пристроить – он с каждым днем становится всё опаснее, в смысле дракончик. Мы написали Чарли Уизли, и завтра он должен приехать. Мы договорились, что отнесем дракончика ночью на вершину башни, чтобы Чарли его оттуда забрал, подлетев на метле. – И почему вы пришли ко мне сегодня? – скептически спросил декан. – Я вдруг подумал, а зачем тащить дракончика на башню? – Ну и зачем? – Ну... Мы заберем дракончика у Хагрида, отнесем потихоньку на башню, и Чарли с друзьями его там заберут у нас... Потихоньку. И никто не узнает, что Норберт был у Хагрида. "Кажется, из-за спины лесника торчит чья-то борода с бубенчиками", – Северус явно поспешил, когда позволил себе понадеяться, что Гарри взрослеет. – Мда... Очень умное решение!.. И с кем ты собираешься тащить дракона? И каким образом? Недельный дракончик довольно крупная и тяжелая скотина. И как вы полагаете, Чарли не станет выяснять, откуда у школьников дракончик? Допустим, Чарли мог бы вас прикрыть, если бы счел уместным, но узнать он всё равно должен. В отличие от Рона и близнецов, Чарли, хоть и веселый и бесшабашный, никогда не был безалаберным. Откуда взялся неучтенный дракон, драконологу выяснить необходимо. Гарри неловко переминался, стоя перед столом декана. – Вот я и подумал, что мы чего-то не учли. Переиграть уже не получится – не успеем. Может, ты поможешь? – и Гарри просяще глянул на отца. Северус тяжело вздохнул, усмехнувшись себе под нос. – Давай-ка уточним несколько деталей. Что вы делали целую неделю с драконом? Ты с ним разговаривал? – Нет. То есть я пробовал, когда Хагрид не видит, но Норберт меня или не понимает, или не хочет общаться, или он слишком маленький. Человеческие дети ведь до года не умеют говорить. Близко к нему подходить мы не пробовали, он ведет себя агрессивно. Смотрели, как Хагрид его кормит, пытается возиться с ним. А дракончик шипит и норовит укусить лесничего, но Хагрид уверяет, что малыш просто играет. – Хорошо, что хватило ума не лезть к дракону. Это работа для профессионалов. И хорошо, что написали Чарли, забрать дракона – часть его ремесла. Так с кем же ты собирался тащить дракончика? Надеюсь, не с девочкой? – Нет! Гермиона к Хагриду вообще редко ходит. – Драко к Хагриду тоже не пошел бы. Из животных он грезит только гиппогрифами, а просто так общаться с полувеликаном для аристократического Малфоя не комильфо. Так кто? Я жду. Гарри помялся еще минутку, но в целом было ясно, что папа уже вычислил товарища по походам к Хагриду. И если Гарри хочет, чтобы профессор их выручил, то необходимо вовремя продемонстрировать откровенность. Гарри взглянул на декана несчастными глазами и еле слышно пробормотал: – Невилл. – Отлично! – Ты поможешь? – Помогу. Заберете у Хагрида дракончика, я посмотрю, как полувеликан представляет себе способ транспортировки. Если не очень опасно, дотащите его до входа в башню, я за вами прослежу. Дальше разберемся с вами на месте. – Ты меня накажешь? – А ты сомневаешься? – Нет. Я виноват. А что будет с Невиллом? – Поговорим послезавтра. Подойдете ко мне в кабинет после занятий. А завтра – за драконом! Гарри поплелся к Невиллу, каяться в совершенном "предательстве", а Северус взялся за перо.***
Вечером следующего дня, точнее уже ночью, двое второкурсников отправились в хижину лесничего за трофеем для драконологов. Декан Слизерина, прикрывшись дезиллюминационными чарами, невидимкой сопровождал отчаянную парочку. Хагрид вытащил из дома большой ящик, в котором отчаянно билось и шипело недовольное существо. – Я положил туда цыплят и бренди Норберту на дорожку, – жалобно всхлипнул полувеликан. – Будь хорошим мальчиком, не забывай мамочку, – он погладил ящик, горестно и громко вздохнул и скрылся в хижине, откуда донеслись рыдания. Ребята поволокли ящик к башне, пятясь, изо всех сил упираясь подошвами и приостанавливаясь каждые несколько шагов. Затолкнув его вовнутрь, мальчики с трудом распрямились, оттирая пот и тяжело дыша. – И как вы собирались тащить это наверх? – насмешливо спросила пустота рядом с ними голосом зельевара. Мальчишки вздрогнули от неожиданности. – Идемте. Профессор усыпил дракончика, набросил чары невидимости на детей и ящик и отправился вверх по лестнице, левитируя груз перед собой. На верхней площадке он снял чары невидимости и присел на ящик дожидаться драконологов. Чарли и трое его друзей появились на метлах, ловко припарковались на площадке и весело поздоровались со всей компанией. – О, профессор! Рад вас видеть, хоть и не ожидал! – Ну, что ты, Чарли? Не мог же я бросить этих оболтусов? – Гарри с удивлением услышал в голосе отца теплые нотки. Знака предателей крови на Уизли не было. Декан протянул Чарли конверт. – Здесь официальное сопровождение. Я беру на себя ответственность и обязательство разобраться с появлением дракончика на территории Хогвартса. У вас не будет проблем в заповеднике. – Вот за это огромное спасибо. Мы ломали себе голову, что бы такое сочинить... И спасибо, что пацанов подстраховали. Дракончик спит? – Спит. Надеюсь, успеете до заповедника довезти. Драконологи пожали всем руки, растянули сеть, в которую профессор закинул ящик, и взлетели. – А как они его потащат дальше? – взволнованно спросил Невилл. – А раньше вы о чем думали?! – Северус насмешливо оглядел своих учеников. – Не беспокойтесь. Там, – он указал пальцем куда-то вверх, – их ездовой дракон ждет.***
После уроков Гарри и Невилл отправились на суд в кабинет к декану. – Мистер Лонгботтом, версию Гарри я уже слышал. Что вы скажете в свое оправдание? – Хагрид – он такой простой, наивный, добрый. Он поделился с нами, мы не хотели его подвести. – Да уж, – хмыкнул Северус. – Хагрид очень эмоциональный и не очень предусмотрительный. Он, как маленький ребенок, от которого нужно прятать спички. Невилл, я тебя очень прошу, если следующий раз Хагрид поделится с тобой, пожалуйста, поставь в известность или меня, или твоего декана. Ты ведь доверяешь профессору Спраут? – Да-а. – Вот и отлично! Обещаешь? Чем раньше вмешается кто-то ответственный, тем в меньшую беду попадет ваш Хагрид. Ну? – Обещаю, сэр. – Вот и хорошо. Я надеюсь на вашу сознательность. Хотя после вчерашнего приключения она и под вопросом. Одну проблему решили. Хагрида, что поделать – и впрямь, официально подставлять не стоит, он уже однажды пострадал из-за нестандартного питомца. Придется подумать над вариантами, откуда взялся дракончик. Это вам задание, – профессор не мог не воспользоваться поводом повоспитывать учеников, да и заставить их поработать мозгами. – Взявшись за дело, его нужно доводить до конца. Чарли необходима толковая логически непротиворечивая версия. – А Чарли давно освободился от Печати? Он же Уизли, – вспомнил о своих мыслях про рыжее семейство Гарри и не очень логично вставил вопрос. Но декан сразу понял, о чем он. – Сразу после совершеннолетия. И Билл тоже. Упорные парни были. Всю школу к этому шли. Перси тоже ждет не дождется, когда можно будет обратиться к Магии. У старших смелости было хоть отбавляй, но и разума направить эту смелость в необходимую сторону тоже, слава Мерлину, хватило. У Перси обратное соотношение. Он парень реально умный и настойчивый, а недостаток храбрости компенсирует волей. А вот близнецы вряд ли станут снимать печать – им и так хорошо. Всё они о себе понимают. Отваги им бы достало, а вот потребности в этом они не чувствуют. По своей сути они неплохие парни, но у них нет тормозов, нет представления о границах допустимого, полностью отсутствует эмпатия по отношению к жертвам их розыгрышей, и им комфортно. Печать по-разному воздействует на людей. У кого-то характер неуравновешенный и магия нестабильна, как у Рона. У кого-то вообще отсутствует сила воли или умение принимать собственные решения, так называемое зависимое расстройство личности. Некоторые слабоумными становятся. Но просить Магию о суде и справедливости со стороны не подтолкнешь. По факту, бесполезно – решение должно пылать в собственном сердце, иначе Магия не отзовется. А с моральной точки зрения, не этично – любой суд Магии безжалостен, это всегда смертельный риск. Так что это личное дело каждого. Лишний урок по Теории Магии, с точки зрения профессора, никогда не был лишним. – Но говорить об этом в открытую не стоит. Проявите деликатность. Ты можешь быть свободен, Невилл. – А... Вы меня не накажете? – За что? Как профессор зельеварения я к тебе претензий не имею. А как декан не имею права. Мы же не собираемся афишировать нашу ночную встречу. – А Гарри? – С Гарри мы разберемся один на один. Иди, Невилл, иди. Невилл посмотрел неуверенно на Гарри, а тот кивнул, подтверждая, что друг может его оставить. Когда Невилл вышел, Гарри мотнул головой в сторону экзекуторской: – Мне туда? – и неожиданно для самого себя покраснел. – Зачем? – За наказанием за действия, опасноносные для жизни. На этот раз Гарри не напрашивался, а просто уточнял. – Раз близко к дракончику вы не подходили, опасности для вашей жизни не было. Для Хогвартса в целом такой малыш пока, можно считать, безопасен. То, что могло вам угрожать при переноске Норберта на башню, ты предотвратил. Так что "туда" тебе не надо. А вот почему ты сразу не пришел ко мне? Ты не Невилл и знаком со мною гораздо лучше. Мне казалось, ты мог бы доверять мне. Гарри смутился: – Извини, я... – Из-за твоего бездействия мог пострадать тот же Хагрид. Или его собака. Или кто-нибудь, кто неподготовленный зашел бы к лесничему. Смертельного риска не было, но укусы дракончиков далеко не безвредны. А ты тянул целую неделю. Так что – неделя карцера! Справедливо? – Да. Спасибо, – неловко проговорил Гарри. – А можно спросить? – Гарри покосился на дверь в экзекуторскую. – Спроси, – ехидно улыбнулся декан. – У нас в уставе из физических наказаний только розги. А там целый арсенал. Северус хмыкнул. – Во-первых, это стандартный "арсенал", как ты выразился. Я не в курсе, чем и как наказывают своих студентов другие деканы. Во-вторых, для создания атмосферы. Впечатляет же? Ну, и в-третьих, я иногда могу наказать и не по уставу. – Каак?! – ужаснулся Гарри. – Однажды я очень строго выпорол ученика тростью. За воровство. Разумеется, он на это сам согласился, лишь бы только я не сообщал его опекунам. А некто, есть тут такой, – улыбнулся зельевар, – регулярно получает паддлом, за то что никак не угомонится и пытается влезть в запретную зону библиотеки. Мы с ним договорились, что он каждый раз зарабатывает десятку, когда его ловят чары на очередной попытке. – А если справится с чарами и проберется? – невольно заинтересовался Гарри. – Тогда его ждет стандартная порка. Пятьдесят розог. – Ууу, – огорчился мальчик. – А ты думал, его ждет награда? – Северус взъерошил волосы сына. – Кроме чар, запирающих вход и ловящих потенциальных нарушителей, на каждой книге стоят сигнальные чары, сообщающие библиотекарю и декану студента о чьем-то поползновении взять ее. Секция запретная, потому что литература там содержит заклинания, опасные для жизни. – Папа, я хотел сразу прийти, но мне жалко было, что Хагрид расстроится. Он такой впечатлительный и мягкий! – Не обольщайся и будь осторожен. Хагрид очень непосредственен в своих порывах. Он большой ребенок. И его действительно лучше не обижать. Но ты же не думал, что я могу подставить тебя? – Извини! – Гарри прижался к отцу. А Северус вздохнул и обнял мальчика. Дамблдор же, наблюдавший, как мальчики волокли ящик к башне и как сначала на башню спикировали четверо на метлах, а потом взлетели, таща что-то крупное, остался весьма доволен. Тренировка Избранного шла в штатном режиме.