Algophobia

—Допустим, мы останемся в живых; но будем ли мы жить?

(Эрих Мария Ремарк)

Квартирка в Бруклине была для меня особой, моей гордостью. У меня были деньги, что бы сделать замечательный и качественный ремонт, обустроить все, как мне хотелось.              Это была обычная двушка недалеко от Бруклинского моста. С окна всегда открывался чудесный вид на закаты, мягкие бежевые шторы пропускали малиной свет на стены с обоями в ненавязчивый узор цветом. Обычный темный паркет, темненькая мебель, светлые потолки и красивые люстры. У меня в спальне стояла большая кровать из такого же темного дуба напротив двери, небольшой шкаф к стене и письменный стол с полками для книг и рамок с фотографиями. В шкафу всевозможные платья, туфли, шляпки и женственные пальто. Женская комната. Туалетный столик в углу с большим зеркалом, в которое встроены теплые лампы. Включала я их редко. Подаренные братом гребешки для волос, коробка с бигуди, две помады, красная и бордовая и туш брикетом. Мечта действительно каждой женщины на то время, ведь косметика не была в легкой доступности. Но красилась я редко, только на выставки или открытие филиалов кампании Говарда. А вот крутить короткие волосы и пшикать сладкие ароматы на кожу—очень часто. Кухонька совсем небольшая, но мне многого и не надо: я была всего четыре целых и девять десятых фута! И часто повышала рост каблуками и сапожками. Кухня светлая, в бежевых и белых тонах. Плита, цветастые полотенца (подаренные так же братом), стол с светлой скатертью и три стула. На столе всегда стояла ваза со свежими цветами. Холодильник был усыпан различными заметками, что бы я ничего не забыла, фотографиями и магнитами с других стран. Посуды совсем мало, всего пару глубоких тарелок и три чашки, которые я стащила ещё с родительского дома. А о приборах вообще молчу, все две вилки и две столовых ложки. Чайная была только одна. В другой комнате была так же кровать, только светлая, шкаф и письменный стол. Там иногда спал Говард когда оставался у меня, а в редких случаях и Пегги, хотя за нашими посиделками мы и не замечали, как засыпали в одной кровати. О, ванная! Она гораздо отличалась от всего интерьера и походила больше на бирюзовое безобразие, нежели на нормальный интерьер. Но мне же нравится? Несомненно. Бирюзовая ванна, которую я когда только увидела, сразу же захотела её себе. Умывальник в таком же цвете, белый кафель нежно-бирюзовые стены, на несколько тонов светлее ванны и умывальника. На полках душистые гели для душа, которые я экономила: они были до жути дорогие. Обычное мыло, щетка и губка для тела. Пара белых полотенец и доска для стирки вещей. На маленьком балкончике нить для сушки, что зимой вообще была бесполезна, вся одежда просто-напросто замерзнет и станет ледышкой. Эту квартиру я называла домом. Эта квартира была домом для Шайи. До войны. Потом атака японских войск на Перл-Харбор и через два года тренировок я на рассвете зимой отплыла в Англию. Потом моим домом стала сырая земля, редкие ночевки на базах в казарме (женщин и мужчин не делят, а потому мой сон охранял Джеймс). Потом пуля в живот. Допустим, я осталась жива; но буду ли я жить? Я вмиг повзрослела, тогда-то я и поняла цену. Цену своей жизни. Фронт был домом для Шайни.з Я вернулась с плена, в котором наш полк пробыл довольно долго. Баки подхватил воспаление легких, но чхать те немцы хотели на нас. Но отвезли в Австрию. Я помню лицо Пегги и Говарда, когда я шла к базе на своих двух. Грязная, уставшая и заболевшая, но живая. Потом меня понесло на тот злосчастный товарный поезд. Туда шел Стив, за ним поспешил Баки (что бы очень безрассудно, он был слаб и не до конца вылечился), ну а за ними двоими и я, хотя брат опять хотел меня переубедить. И если в прошлый раз я вернулась жива, то теперь… то теперь тело живое, а мозг искалечен до каши. Хотя, не сказала бы, что тело у меня не искалечено. Допустим, я осталась жива; но буду ли я жить? Шестьдесят девять лет. Через столько времени я все еще выгляжу молодо, физическая форма в совершенстве. И столько лет я была под руками ГИДРЫ. ГИДРА. Самое-самое страшное, травматическое, кошмарное и больное. Кое-как смогла вылезти из-под Трискелиона. И вот, я жива. Потом старая база в Сибири. Тот очкастый хорошо все провернул, а ключом в его руках была я. База в Сибири была домом для Актив. Была домом для нее. Потом мой же племянник лишил меня ноги. Снег покрылся кровью, тело начало замерзать, прямом как в криокапсуле. В арк-реактор Тони Стив вонзил щит. Наш щит. Свои руки я приложила к его созданию. Потом Стив ушел. С Баки. Баки обещал моему брату, что никогда меня не покинет. Почему это происходит из раза а раз? Они оставили меня с Старком, который лишил меня здоровой ноги. Который лишил меня еще одной возможности чувствовать траву и песок под ногами, мягкий ковер дома или холодный кафель. Теперь у меня всего одна родная рука. Потом я очутилась на чьих-то руках, но мне было уже не важно. Я скоро встречусь с братом, с мамой и папой. Я открыла глаза. Яркий белый свет впился в чувствительные глаза. Неужели вправду умерла? После я услышала писк приборов над ухом. Повернула голову и в висках сразу резануло болью. Допустим, я осталась жива; но буду ли я жить? Где я? Я окинула комнату взглядом. Больница? Мои руки были прикованы к поручням, из вены торчала игла с капельницей. Запах нашатыря и медикаментов вонзился в нос и я поморщилась. Я не люблю больницы. Я попыталась высвободить руки, но ничего не вышло. Сибирь. База. ГИДРА. Код. Ток. Нога. Последние воспоминания канули в лету, как только отворилась дверь. В палату вошел темнокожий мужчина с бумажным пакетом в руках. В нем я узнала знакомое лицо Сокола. С чего бы ему приходить? —О, ты встала?—я приподняла голову. Сэм окинул лежащую меня взглядом и вышел. Интересный он. Чего приходил, чего хотел? Фоном играла какая-то незнакомая музыка, которую отчаянно хотелось выключить. Запах и яркий свет давили на голову, а сверху еще и современная музыка. Ужас. Я хотела пошевелить ногами, но запоздало поняла, что внизу не чувствую абсолютно ничего. Послышался скрежет пластин. Одна нога на месте, второй нету. Наверное. Бионикой я откинула тонкое одеяло в сторону, что бы посмотреть на нижние конечности. От вида окровавленных бинтов на правой ноге меня затошнило. От живой ноги осталась жалкая половина бедра, которую уже, как я поняла, прооперировали и зашили. Совсем недавно. Дверь вновь открылась и я повернула голову. В помещение вошел Тони. Я сразу в страхе дернула руками, хотелось выбраться. Испуганно посмотрела в его лицо. Притянула единственную ногу к себе, будто хотела защититься. Брюнет поднял руки в примирительном жесте, но доверия мне это не вернуло. Я вспоминала, как лишилась здоровой ноги и даже думать не хотела, зачем я здесь. Что со мной сделают? —Я не причиню тебе вреда,—произнес Тони. Я опустила взгляд на оголившийся обрубок ноги, поджала губы. Послышался тяжелый вздох миллиардера, и, кажется, ч впервые узрела на его лице сожаление и вину. Родственник кивнул врачам, которые стояли в коридоре, и те вошли в палату. Я вновь дёрнулась. Белые халаты и маски напоминали те яркие моменты в ГИДРЕ, когда мне ставили эксперименты. Но врачи сейчас ничего плохого не сделали, даже наоборот: сняли капельницу и убрали оковы. Я размяли кисти и настороженно перевела взгляд на Старка. Чего он добивается? Замечаю, что этот вопрос мелькает в голове все чаще и чаще. В палате повисла тишина. Врачи ушли, теперь возле кровати стояло двое: Старк и Уилсон. Странная компания, учитывая, что по идее меня должно разыскивать правительство. —Тебя никто не ищет,—племянник будто прочитал мысли. Я вопросительно глянула на него и подняла бровь в немом вопросе,—Я позаботился. Понятно. Тони подошел в угол и выкатил оттуда коляску. Я закусила губу, сдерживала слезы. Неужели, сейчас меня ждет только это? Жизнь в коляске, не имея трех конечностей. Трех! Слышите? Лучше бы осталась тогда во льдах. Я бы погибла, как герой. Хотя… более, чем уверена, что я с Баки и Кэпом считаемся ветеранами Второй Мировой войны. Но я же сильная девочка. Пережила немцев, переживу и это. Поднакоплю материалов и спроектирую новую. Если получиться. Технологии сильно отличаются от моего времени, но, если сильно упростить Тони (а он, должно быть, согласиться), с его помощью в технике я вновь вернусь в свое русло, в котором чувствую себя комфортнее всего. Сэм подошел ко мне, подхватил под плече, что бы я встала и пересела в кресло на колесах. Я обхватила его здоровой рукой по-крепче, а второй потянулась в сторону подлокотника на коляске. Умостилась, благодарно глянула на Сокола. Глаза того даже заблестели. —Я зайду позже,—Уильсон покинул палату. За ручки моего нового транспорта схватился Тони и, открыв дверь ногой, повез меня по бесконечным стеклянным коридорам, что сильно отличались от обычного понятия «больничные коридоры». А значит, я вовсе не в больнице. Коляска. Мой страх что в сороковых, что сейчас. Я сглотнула ком в горле. Я жива. Это главное. —Я получил твое дело из ГИДРЫ… и в итоге немного пересмотрел свои приоритеты. С ногой,—мужчина что-то промычал, будто подбирая слова,—я решу, через месяц будешь ходить. —Ты мог оставить меня там. Зачем ты это делаешь?—я обернулась, глянула на Тони снизу-вверх. Тот поджал губы, глянул мне в глаза. Глаза. У брата были точно такие же. А когда-то и у меня. —Отец и мама не пожелали бы тебе такой участи в любом случае. Я отвернулась. Миллиардер свернул в другой коридор, на двери каждой красовались имена на черных табличках. Двери сделаны из дорогой темной древесины и мы остановились у одной из них. Шайен «Шайни» Старк. Моя комната? Значило ли это то, что щедрость Тони закончится в тот же момент, что он увидит мой блокнот с именами убитых? Возможно. Но, как учил отец, дают—бери. О… комната была внушительной. Стены бледного терракотового цвета, узкая стена из гипсокартона, которая закрывала двуспальную темную кровать с свежим постельным бельем. Возле спального места стояла тумба, возле которой виднелась розетка. У подножья лежал тонкий бежевый ковер, а напротив самой кровати стоял большой шкаф с зеркалами. Панорамные окна у основания были прикрыты белыми плотными шторами. За стенкой сразу обосновался книжная полка, напротив нее точно такая же, между ними два кресла и журнальный столик с подносом вместе с бутылкой воды и стеклянного граненого стакана. Похожий бежевый ковер. Такое же панорамное окно, прикрытое тканью. В углу, возле еще одной двери, одиноко стоял письменный стол с гладкого дерева и стул, каких прежде я не видела. В моем времени были рады и табуретке с подушкой. Это же кресло кожаное, белое и на колесиках. На столе лежал мой блокнот, пару ручек и… что это? Две белых коробки с принтом надкушенного яблока. Я вытянула шею, что бы узнать, что за загадочные коробки покоятся на столе. Тони усмехнулся и подвез меня к одному из кресел. Подошел к столу, схватил две коробки. Одна помещалась в руке, вторая в несколько раз крупнее. —Будешь вживаться в двадцать первый век, теть,—он уселся на кресло, возле которого остановил. Начал открывать коробки. Техника. В мыслях я недовольно прохныкала, ведь в душе не знала, как пользоваться новыми телефонами и ноутбуками. В телефонах можно было не только звонить, а в компьютерах не только писать и программировать. Я озадаченно осматривала новый серебристый телефон. Крутила его туда-обратно. Надкушенное яблоко красовалось и на задней панели, а внизу немногословное «Iphone». Собственно, много информации мне это не дало. Я не телефон. —Смотри,—племянник вынул у меня из руки телефон и надел в незамысловатый селиконовый чехол с… О мой Бог. С серым яблоком,—Включается вот так,—Тони нажал боковую кнопку,—что бы разблокировать, надо нажать вот эту кнопку,—он указал на круглую кнопку внизу,—дальше. Я введу свой номер телефона и скачаю тебе WhatsApp, что бы ты смогла переписываться,—брюнет глянул на наручные часы, нахмурил брови,—в общем, сейчас должен прийти Уильсон, поможет тебе. Если что, позови пятницу или позвони мне. Чао!—Старк встал и вышел из комнаты, попутно набирая что-то в своем телефоне. Я осталась растерянно сидеть с всученной звонилкой в руки и компьютером на бедрах. Ну, как компьютером… на коробке написано лэптоп, и, соотвественно, многого название мне не сообщило. Я отложила технику на столик и начала крутить тонкие колеса на коляске. Надо бы выпросить костыли. Я подъехала к шкафу и окинула себя взглядом. Ужаснулась. Темные круги под глазами, бледная кожа, запутанные волосы. Одета была в больничную сорочку, что оголяла бионические конечности. В шкафу, на удивление, было немало одежды, в основном классической. Но, в недрах мебели я все же отрыла спортивные штаны и майку. Еле-как переоделась, сорочку повесила на вешалку. Просто не знала, что с ней делать. В поле зрения кинулась еще одна дверь и я поехала к ней. Отрыла. Это ванная. Ванна, душевая кабина, умывальник и унитаз. Все выдержано в черной-серой гамме, свет на стенах приятно бил оранжево-желтым светом. На тумбе подле умывальника лежали пара расчесок и упаковка резинок для волос. Минут девять расчески волос—и копна легка аккуратной темной волной ниже плеч. Волосы знатно отросли. А еще седые пряди. Из-за сыворотки седина не появилась бы так скоро, ведь она замедляла старение. А потому от стресса. Я поддела пальцем одну из белесых прядей. Та серебристо переливалась. Сэм, к слову, появился через минут пять после моих процедур. Как только я ему рассказала о технике, мужчина радостно выхватил телефон и начал что-то в нем клацать. Противный звук щелканья клавиатуры резал слух и мой глаз вот-вот порывался дернуться. —Смотри!—Сокол повернул экран ко мне,—я внес свой номер телефона, его ты можешь найти здесь и позвонить,—он нажал на зеленую иконку с белой телефонной трубкой,—Вот тут ты можешь мне написать,—он нажал на похожую зеленую картинку,—тут только два чата, но, думаю, со временем прибавятся,—а, вот я сделал тебе аккаунт в Instagram,—понятия не имею, что это. Уильсон нажал на радужную картинку,—тут делятся своей жизнью, фотографиями и иногда местоположением,—подняла брови. Мое понятие фотографий осталось в далеком сорок пятом, когда фотографиями делились только с самыми близкими людьми. Сэм улыбнулся на мое выражения лица и поспешил ответить,—Прошло семьдесят лет, многое изменилось. И многое стало в пределе доступности. Изменилось действительно многое. Заметила это я ещё в Германии, когда увидела пару девушек, расхаживающих в коротких юбках и открытых топах, с яркими волосами. Против то ничего и не имела, но находиться тут было странно. Сейчас я чувствовала себя действительно на свой возраст, какой-то бабулькой старой закалки, которой в руки телефон не дай—будет ворчать и причитать, зачем ей это. Вот и я сейчас сижу и думаю, зачем мне этот Instagram. Фотографий нету да и делиться с чужими людьми мне не очень хотелось. —Я могу закрыть тебе профиль и фотографии будут видеть только друзья. Я на это лишь заторможенно кивнула. У меня же нет друзей. Своими друзьями я считала Пегги и Баки. Пегги. Боже правый, сколько ей сейчас должно быть лет? И жива ли она? Надо спросить у Тони. А Баки… он ушел. Ушел, ничего не сказал, только простое «извини» перед тем, как я лишилась ноги. Я не знаю где он, что он. Странная обида терзает душу, закрадывается в голову. И ладно, должно быть он спасал свою шкуру, но ведь тот Баки так бы не сделал. Я его не обвиняю, нет. Давно понятно, что «тех» Баки, Шайни и Стива нету, двое сгинули на электрических стульях под руками ученых, третий похоронен во льдах. Вся сказка закончила тут, в двадцать первом веке. Стоит привыкать к их жизни, технике, одежде и говору. Думаю, мне только у виска покрутят, если я начну говорить таким же вежливым тоном, как семьдесят лет назад. Поняла это ровно в тот же момент, когда в мою комнату впорхнул Уильсон. Мужчина странно добр ко мне (не забываем тот факт, что под кодом я оборвала ему крылышки и вполне могла убить), да и прямо сейчас он помогает мне освоиться. Я ещё раз окинула комнату взглядом. Интерьер современный, совсем не похож на мою прошлую квартиру. Оно и понятно. Надо бы выпросить работу, сидеть на шее у своего же племянника такая себе идея. Сэм всучил телефон обратно, начал объяснять. Я окинула экран, на котором радостно светился список из трех людей, именованный «Подписки». —Тут тоже можно переписываться, но многие предпочитают WhatsApp. Он удобнее и менее виснет. Я подписался с твоего аккаунта на Наташу, себя и Тони. Я озадаченно тыкнула пальцем правой руки на дисплей но ничего не случилось. Ещё раз. —Попробуй другой рукой,—подсказал Сокол. Я нажала теперь левой рукой и у меня открылся профиль TonyStark. В глаза сразу бросилось количество подписчиков. —Пятьдесят миллионов?—я была в шоке. Неужели столько людей могут следить за жизнью одного человека? —Ага. Старк так ещё штучка,—я тихо хмыкнула на шутку шатена. Сверху вылез баннер с запросом на подписку. —О, Нат отправила тебе запрос. Принимаем. Уильсон тыкнул на синию кнопку. У меня дернулась рука. Наташа… я не сказала бы, что у нас теплые отношения, даже наоборот—холоднее криокамеры. —Вот, я оформил тебе профиль. Захочешь, выложишь фото или историю,—он перешел на главную страницу. —Ага, поняла,—ничего я не поняла. И заниматься ведением блога я не горю желанием. —Отлично. На компьютере можно смотреть фильмы и сериалы, играть в игры, работать,—проговорил Сэм, попутно открывая лэптоп. Играть в игры на компьютере? Что в этом веке не так? —Не смотри так. У меня тоже компьютер есть, можем тебе что-то скачать и играть вместе. Модель позволяет. Я непонятно промычала. Пусть делает что хочет, дайте мне просто минуту покоя. —Так, ладно, разберемся позже. Завтра например,—Сокол вскочил с кресла и схватил мою коляску за ручки, повез к выходу. Сэм походил на того самого друга, который устраивает абсолютно все,—Сейчас мы идем гулять! Врачи сказали, что тебе нужно больше быть ра свежем воздухе. Как давно ты была в кино? С Сэмом все было легче. Юмор заставлял забыть кто я, хоть и не надолго, а легкость почувствовать себя в своей тарелке. Видели бы вы мое лицо, когда я узрела современные мультики. Они такие… обьемные! Мой двадцать первый век начался с «Тайная жизнь домашних животных», и о боги, это было смешно. Не думала, что от мультфильма я почувствую себя живой. Сэм взял две большие корзинки попкорна, проговаривая: «—Ты обязана это попробовать. Без попкорна кино—просто зал с экраном». Собственно, больше мне понравился с карамелью. Кукуруза с карамелью? Кому пришло это в голову? Но это действительно вкусно. Дальше пташка повез меня в парк Сити Холл, что с далека блистал зеленым и оттенками причудливых цветов. Как-никак, скоро лето, и на улице уже становится жарче, солнце светит ярче и теплее. Люди уже ходили в шортах, тогда как я в штанах не чувствовала никакого дискомфорта. Просто не могла. Уильсон остановил меня возле фонтана и отошел. Я вопросительно глянула на него. Мужчина выхватил у себя из кармана мой телефон и встал напротив. —Ну же, улыбнись. Желательно искренне, но тут уж как умеешь,—Сэм показательно улыбнулся, отводя смартфон чуть-чуть в сторону. Я натянула улыбку на лицу, и поставила руки на колеса, подкидывая локти вверх. Оу. Я была в майке. А ещё без обуви, хотя сомневаюсь, что она мне когда-нибудь пригодится. Теперь я поняла косые взгляды прохожих, в которых читался мнимый страх. После событий два года назад вся информация по-любому всплыла наружу. Я поежилась. Что со мной стало? Почему я все еще хожу по земле, живу и мыслю? Неужели заслужила? Мне нужно быть полезной. Сейчас я обуза для всех, а с тем, что ходить я нормально не могу, все становиться в разы хуже. Баки. Мужчина не покидал мыслей без всякого подтекста—я его просто не поняла. Почему, зачем, он оставил меня на верную смерть. Может, там мне и место. Явно не в мире живых. Я спеклась, мой окончен бой. Грустить не надо, все случается так просто. Без меня все будет также, как со мной. Бой окончен, но теперь меня ждет новый. Бой с самой собой, своими страхами и мыслями, с воспоминаниях об убитых. —Сэм, а ты куришь?—вопрос как гром среди бело дня. Уильсон на меня заговорщически глянул и резко развернул коляску в другую сторону. —Нет, но я видимо придумал, что ещё из современного мы можем тебе купить! Мне стало страшно. Не от ситуации, не от слов нового друга, а от того, как он хочет меня приобщить к их миру. «Их миру»… Мир все тот же, планета все та же, но говорю так, будто я жила далеко отсюда. Хотя, с одной стороны, так и есть. Сокол повез меня в какой-то магазин, на стане которого многозначительно светилось неоном «Vape Shop». Мужчина о чем-то беседовал с консультантом, а молодой паренек за прилавком показывал все новые и новые коробочки и бутылочки. —На, держи,—Сэм скинул мне на бедра белую коробочку. «Smoant Charon baby» —Какие ягоды тебе нравятся, эй!—Уильсон щелкнул пальцами у меня перед носом. —Э-э… Я не знаю,—я в замешательстве посмотрела на друга. —Давайте чернику. Что вообще происходит? Я нахожусь в магазине, Сэм кидает мне в руки уже третью по счету коробку, мы находимся в сраном вейпшопе, и я в душе не догадывалась, что это за магазин. В итоге вышли мы через минут пятнадцать. Остановились возле лавочки и шатен принялся рассказывать и объяснять, что к чему. Он открыл саму крупную коробочку и достал от туда красивенькое устройство, которое легко ложилось а ладонь. Квадрат металла с синими разводами лег мне в руку. Я меж пальцем покрутила его, и оставила в ладони, ожидая действий друга. Тот взял прямоугольную пластиковую емкость и стал заливать жидкость с бутылочки в… картридж? Я вопросительно подняла бровь на его действия. В нос ударил запах черничной выпечки. —Сейчас, пять минут,—Сэм взял у меня с ладони кусок металла и вставил туда тот картридж. Протянул мне устройство ко рту. —Тяни,—я настороженно прикоснулась губами к устройству и затянулась. Яркий пар со вкусом выпечки пронеся от ротовой полости к легким и я невольно закашлялась. Белесый пар сразу вытек из рта и носа. —Что ты мне дал?—кое как откашлялась и смахнула выступившие слезы на глазах. —Курить. Ты же хотела,—Уильсон закатил глаза и вручил металл мне в руку. —Спасибо… Сама не заметила, как на протяжении оставшейся прогулки несмело тянула и выпускала пар. Ладно, штука и правда прикольная. От Сэма и узнала, что запах она не оставляет и курить я могу ее где захочу. В пределах разумного. Удобно, практично, сигаретами от меня не шныряет. Легкий шлейф чернички, так сказать. Остаток дня прошел спокойно, если так можно сказать про непоседливого Сэма, которому слово не скажи: придумает очередное приключение. Я уже убедилась. Покормили ораву кошек и собачек (Сэм чуть не забрал всех), я попробовала себя в роли фотографа, осмотрели Бруклин, я даже вспомнила дорогу до своего дома, который уже как двадцать лет снесли. После этой новости я приуныла. После заката поехали обратно на базу Мстителей, если это вообще можно назвать базой. Жило то там всего пять человек. В коридоре меня перехватил Тони, сказав Уильсону, что бы тот шел отдыхать. Сам же повез меня по бесконечным коридорам, да там спешил, что я успела только пальцами махнуть Соколу на прощание. Оказались в гостиной. Большой диван, несколько кресел и огромная плазма. Тони хмыкнул на мое выражение лица. Это же надо такие телевизоры делать! —Значит так,—Старк уселся на кресло,—через две недели ты на месяц летишь в Ваканду, я довезу тебя. Там тебе должны помочь с кодом,—он постучал указательным пальцем по своему виску,—А пока привыкай к новой жизни. Я задумалась. Ваканда, что-то знакомое… Точно! В голове пронеслись первые этапы сотворения щита для Капитана Америка. Щит же из вибраниума, а он находиться в Ваканде. Снова привыкать к новому. —А сейчас… Что ты любишь из еды? По трапезничали до нельзя вкусно, или же я просто была голодная. Внятного ответа на предпочтения я не дала, а потому Тони взял все в свои руки. Буквально через десять минут на столе был целый фуршет: две порции пасты с креветками, салат с бараниной и горчицей, а мне сверху ещё и стейк. Времена, конечно, меняются, но факт остаться фактом: мой организм требует больше калорий, больше мяса, да и вообще всего больше. Распрощались с племянником скромно. Неловко махнули руками на прощание и я поехала в сторону спален. Почти потерялась, но до места назначения добралась. В шкафу порыскала в поисках чего-то, в чем можно спать и бинго! Выхватила бордовые топ и шорты из легкой ткани. В ванной нашла стопку полотенец и полезла мыться. В сторону душевой я даже дыхнуть не захотела, ведь там нужно стоять. А из меня, если честно, фламинго не делали и способностей таких не наблюдалось. Возилась я долго. Одна только мысль о том, что мне стоит снять старый бинт вызывала тошноту и поднимала ком в горле. Все же, переступив через себя я размотала марлю и быстро отвела взгляд от швов. Не хочу я смотреть. Забавно, правда? Мои руки по локоть (а то и по саму шею) в крови, а я боюсь только глянуть на собственную ампутированную ногу. Хотя, думаю, страх этот обоснован. И все же, не хочу я смотреть ни на свою, ни на чужие ампутации. Разобраться с ванной было легче. Я быстро настроила воду, тщательно подбирая температуру. Если вода будет слишком горячей, металл может сильно нагреться, а проблем с бионикой мне сейчас не хотелось. В холодной воде мыться не хотелось по понятным причинам, хотя в бегах я купалась в ледяной воде. Просто что бы почувствовать себя собой. Когда я улеглась в постель время на экране смартфона перевалило за одиннадцать. Я твердо решила самостоятельно разобраться в современной технике и сейчас я сделала первый шаг! Я разблокировала телефон. Задумчиво глянула на всплывающие баннеры сообщений от некого лица, подписанным как «Птенчик». Указательным пальцем неуклюже нажала на сообщение. Не получилось. Мысленно стукнула себя по лбу и поменяла руку. Проделала тоже самое. На дисплее открылся чат. Это оказался Сэм, чего и стоило ожидать. Птенчик Я надеюсь, ты не спишь 23:12 Короче 23:12 Давай я сейчас к тебе зайду, покажу кое-что 23:13 О! ты в сети! Делаешь первые шаги к познанию техники? 23:15 Я нажала на значок клавиатуры и начала тыкать по буквам, больше времени тратя на их поиск, чем на обдумывания ответа. С минуту искала разделительные знаки.

Взрослая тетя Старк

Я не сплю. Если надо—приходи, но я уже легла в постель. И почему ты себя так подписал?

23:24

Птенчик Ты это писала десять минут… 23:24 Я лечу 23:25 Это чудо в перьях завалилось ко мне в комнату в охапку со своим лэптопом, двумя яркими шуршащими упаковками с чем-то съедобным, картонной основой для бутылок и проводной мышкой наперевес через плечо. Сам Уильсон тоже уже был в пижаме. У нас планируется пижамная вечеринка? Что сегодня за день то такой? Сэм вывал богатство мне на кровать, от чего я начала ворчать. —У нас пижамная вечеринка? Ночной перекус? Что происходит сегодня, черт возьми?—Я отложила телефон на тумбочку к своему «курительному девайсу», как я его прозвала и на локтях приподнялась. Села, откинулась на бортик кровати, подбивая белую подушку под поясницу. —Можно и так назвать. Сейчас мы будем играть… в Майнкрафт!—Сокол улыбнулся, прямо как ребенок. Какой нахрен Майнкрафт? Что это такое? Стоит ли упрекнуть Сэма в нецензурном выражении, или как мне вообще реагировать на происходящее? Этот черт стоит перед моей кроватью, на которую выгрузил сомнительный набор вещей и уже спешил к моему компьютеру, который сегодня даже не открывался толком. —Я не буду идти за стол, мне слишком тепло и лень. —Да без проблем. Я присяду тут?—Уильсон указал на кровать. Я кивнула и чуть подвинулась. Кровать хоть и была два на два, но наши с Соколом общие габариты не были маленькими. А через пару часов я бегала в мире из квадратиков вместе с квадратными свинками и коровами. Я несмело нажимала на клавиши, что бы ходить и бегать. Все было странно, особенно играть в эту кубическую игрушку. Как оказалось, Сэм на досуге вечером нарисовал мне… как его… скин. Теперь я была почти как в жизни. Он даже учел красный цвет глаз и железные руку с ногой. В общем, неплохо. Я почувствовала прилив вдохновения и буквально пинком(я случайно нажала на Сэма и ударила его) отправила Уильсона заниматься другими важными вещами и начала строить дом. М-да… Бывшая наемница и пилот сидят в одной постели, устроили чуть ли не девичник, поедают вредные чипсы и играют в, черт возьми, Майнкрафт. При чем, что одной девяносто семь а второму тридцать восемь. Кому не скажи, у виска покрутят и отправят лечиться в нужные места. Сэм протянул мне открытую шипящую бутылочку. Я принюхалась. Пахло пивом. Сделала несмелый глоток. Давно забытый вкус слабоалкогольного напитка прошелся во рту и я блаженно прикрыла глаза. Собственно, ещё через пару часов у нас был дом. Я даже комнатки смогла сделать, что бы все было по красоте. Когда мы расходились было уже половина пятого утра. За окном потихоньку начали светлеть и я поспешила улечься спать, что бы от света из окна я не потеряла сон. Когда я, уставшая и сонная примостилась под одеялом, невольно вспомнила слова мамы в детстве. «На новом месте приснись жених невесте». Я с улыбкой прошептала давно забытые слова и заснула с осознанием, что никто мне не присниться, кроме жертв и пыток. Это было горькой правдой, хоть она уже не колола глаза и не причиняла невыносимой боли. Я просто смирилась с тем, что я буду одна. Я не создана для любви и это была понятно с самого начала. С тех пор, как разбила мальчику нос в школе, с тех пор, как поступила на физика-инженера, с тех пор, как ушла на войну. Я просто не создана для этого. И требовать хоть каплю внимания от противоположного пола было бы величавшей глупостью, ведь я уже не та. Раньше все можно было изменить, сейчас нет. Теперь меня ждет путь искупления, война с самой собой, желание оправдать собственное имя, забыть Черного Генерала и ту темную Сет. Сет стало мне именем, Черный Генерал—титулом, база в Сибири—домом, а ГИДРА—матерью. Никогда ещё мои кошмары не были связаны с Баки. С его мучениями, с его прошлым, которые мы по большей части делили на двоих. А про свои слова перед сном я совсем забыла, как забывают о случайных прохожих и названии противовирусных. Ты каждый раз смотришь на новых людей, каждый раз берешь таблетки от простуды наугад, доверяясь фармацевту. Так и я забываю о своих словах и обещаниях, который просто стираются. Я не в ГИДРЕ. Меня забрали оттуда, но что бы выволочь ГИДРУ из моего сознания, стоит рискнуть многим. Я ее создание, её дочь. Мама так просто не забывается, так ведь? Вот и я не смогу забыть о матери, своих деяниях и Сет с Черным Генералом, что на заднем плане всегда пытались мне указывать. Но я же сильная девочка? Я сильная женщина. С ногой или без, под кодом или нет—я справлюсь. И стоит надеяться только на себя, ведь со своего опыта я уже давно осознала: что бы мне не обещали, я обязательно остаюсь одна. Одна в снегах, одна в чужих странах, одна на льду на базе, одна и тут. Я не могу потерять себя. Я не знаю, выйдет убрать код или нет, какие будут последствия. Уже ничего не важно. Разум оточила апатия. Я нервно затянулась, пытаюсь успокоиться. Если я тут, лежу в мягкой кровати, а не в камере, ем свежую еду и гуляю по улице, значит я что-то значу? Не глупи, Шайен. Ты им нужна, только вот для чего? Становится очередным лабораторным экспериментом не входило в мои планы, а в программу «найди себе место» тем более. Тони слишком вежлив, Сэм слишком дружелюбен, врачи слишком добры. Баки слишком странный, что бы его понять, а Кэп слишком эгоистичный, что бы не осуждать его. Роджерс в принципе тот еще персонаж. Я его совсем не знаю, да и во время Второй Мировой я видела его пару раз—и то мельком.Собственно, это не мешает тому, что только его фамилия способна довести до ручки. И хрен его знает, это мое абстрактное понятие или ситуация, когда Кэп вонзил в арк-реактор Тони щит, который мы с братом делали. Все складывается странно, не понятно. Одно мое существование сейчас ассоциируется с словами «странно» и «феномен». Люди в таком возрасте так не выглядят, у людей нету двух железных конечностей. Точнее, не у каждого. Глаза сегодня я так и не сомкнула. Утром схватила костыли, подогнала по размеру. Поковыляла в ванну. Вычистила зубы, помыла голову и умылась. Начала одеваться. Шорты и какой-то спортивный топ. —Мисс Старк, мистер Старк ожидает Вас на кухне. Я дернулась от внезапного бесчувственного голоса. Покрутила головой, но никого так и не нашла. И все таки пошла в сторону кухни, которая где находилась, я не знала. Но по моим меркам, скорее всего она находится где-то возле гостиной. Кухню нашла я удачно. За столом сидел Старк и какой-то мальчишка. —Собирайся. Ты летишь завтра. Я вздохнула. Не успела я сесть за стол, как… —Доброе утро, мисс Старк!—паренек ярко мне улыбнулся. Его голос показался знакомым, но я просто кивнула на приветствие, окинул мальчика взглядом. —Меня зовут Питер Паркер…—Питер оказался перебит. —Познакомитесь потом. Где-то через месяц. Жди здесь, карапуз, скоро вернусь. Тони жестом подозвал к себе и мы начали спускаться на нижние этажи. В нос вонзился запах медикаментов, а яркий белый свет на миг ослепил глаза. Я нахмурилась, но Старку вопросов не задавала. В итоге оказались мы в лаборатории, в которой уже был ещё один мужчина. —Ложись на койку,—миллиардер надел халат и маску. —Что? Что происходит?—паника заиграла в голове. Больничные койки ассоциируются только с одним местом. —Ложись. —Нет! Объясни, что ты будешь делать,—я сглотнула. —Ничего страшного не произойдет. Я легла. Руки сжаты в кулак, заходили желваки. Ко рту и носу приставили кислородную маску. Через минуту я отключилась.