Моя сильнейшая зависимость

карты лягут так, как я их положу

За окном опять приятная погода, светит солнце, на синем небе лишь несколько пушистых облаков. Прогноз погоды обычно никто не смотрит, и так знают, что сегодня дождя не будет. Он здесь идёт редко, и об этом можно понять уже с утра, около девяти, когда вокруг горизонта небо становиться сероватым. В случае грозы цвет темнее, а если дождик лёгкий - светлее. Сегодня серого нет вообще, и это хорошо, ведь мужчина, смотрящий на небо пронзительным, синими глазами, дождь не любит. Но даже ливень не смог бы испортить ему настроение. Доставая из кухонного шкафчика нужную баночку, он посыпает свой завтрак - обычную яичницу с беконом - кристалликами светло-сиреневого цвета. Они почти мгновенно растворяются, смешиваясь с едой. Если они и оставляют какое-либо послевкусие, мужчина его не замечает. Ему это и не нужно. Эти кристаллики не позволяют чувствовать то, что может как-либо потревожить их потребителя. Не неприятные вкусы или запахи, не громкие звуки. Но их и так никто не издает, шумными вещами пользуются только бедняки и тупицы. Он к тем не относиться - не зря же столько лет потратил на учёбу, не зря же устроился на работу, не зря занял высокую должность, которая, пусть и выглядит пустяковой и бессмысленной, но тратит почти все силы и нервы. Подойдя к окну, Кейдел Кодаира ещё раз выглядывает наружу. Широкая улица снизу спокойная и тихая, большинство людей либо уже на работе, либо спят, ожидая свою смену. Теперь нет дневных/ночных смен, как было раньше, в смутные времена религиозных фанатиков, опасных правителей, и военных угроз. Сейчас у каждого работника есть своё время, в которое приходить и уходить с работы, и отвечает за это базы данных - они учитывают возраст, физические способности, профессию, семейные обстоятельства и так далее. Это _намного_ удобнее. По крайней мере, так говорит статистика, а сравнить это время с тем, прошедшим, уже не кому. Сверившись с настенными часами - прозрачной, тонкой панелью, в которой можно смотреть так же и погоду, карту города и прочее - брюнет расправляет рубашку, набрасывает длинный ремень сумки на плечо, и выходит из квартиры, которая автоматически запирается за ним. В переднем кармане сумки лежат и обычные ключи, на всякий случай. Множество людей о них напрочь забыли, полностью доверяя технике, но он ещё не настолько беспечен. Его район тихий, по пути в метро встречаються меньше десятка человек, все равномерной походкой идут по своим делам. Нет не спешки, не беспорядков, да и для чего? Расписание на весь день, которое учитывает и возможные задержки транспорта, и погоду, и другие симуляторы опозданий, можно создать на пару секунд. На станции людей побольше, но места предостаточно, и, ожидая прихода поезда, он останавливаеться поодаль от остальных и прислоняеться спиной к бежевой стене. Он никогда не стремился быть среди толпы людей, его призвание - быть поодаль. Наблюдать и руководить процессу, не являясь его частью, и с этим он прекрасно справляется. Мозг тут же переключается на работу, снова мучая угнетающими мыслями о предстоящих проблем с коллегами, микроскопических ошибок в данных, и всех этих маленьких вещей, которые со временем начинают действовать на нервную систему и спокойствие. А у Кейдела это действие происходит уже с самых первых рабочих дней 4 года назад. За одно мгновение мысли исчезают, и перед тем, как мозг переключается на новую тему, в голове мужчины тревожная пустота. Это один из редких (очень редких) минусов препарата, и бывает у одного человека из нескольких десятков миллионов, но ему никогда особо не везло. Метро приходит почти бесшумно, но оповещает о своём прибытии гудком, что эхом распространяеться по станции. Не слишком громко, иначе люди не смогут услышать. Вагоны зависают в пятнадцати сантиметрах над землёй, держась при помощи магнитов. Мужчина много знает о магнитных поездах, его образование инженера и программиста включало в себя подобные темы, к тому же, учить это ему было очень интересно. Люди вокруг поднимаются на платформу и заходят в поезд, и Кейдел следует, тут же уходя в самый конец вагона. Он присаживается на сидение в задних рядах, и снова призывает к себе мысли о работе. Это уже превратилось в игру - как долго сможешь думать о плохом перед тем, как мозг переключат на что-то другое. Пока что больше пары минут не выходит, но показатель стремительно растёт. Кодаира сам не знает, зачем старается обойти препарат. Тот ведь создан для общего благополучия, зачем этому противится? Да только ему начинает казаться, что не может в жизни всё быть хорошо. Он тут живёт как в раю, всегда счастливый и спокойный, а где-то люди умирают из-за болезней, аварий или ещё чего. Разумеется, учёные постоянно делают новые открытия, изобретатели создают новые приспособления, но это не значит, что проблемы исчезли полностью. В то же мгновение он вдруг задумывается о каком-то сериале, который посмотрел вчера, и забывает все свои прошлые размышления. В этом нет ничего не удивительного, это действие того самого препарата, на котором опираются разумы и нервные системы большинства людей. И многие из них так же думают о веществе, так же сомневаются о его действии и необходимости, и так же всё забывают. Препарат, созданный учёными - биологами и химиками - примерно полсотни лет назад, действует на всех людей одинаково. Всем создаёт позитивные и нейтральные эмоции, всех укрывает от любого аморального действия, от всего, из-за чего можно заболеть, всего, что портит настроение. Разумеется, задумка прекрасная, но ведь логично, что проблемы не решает вообще, некоторые как раз ухудшает. А люди продолжают его принимать, и жить в полной безмятежности. Как говорят учёные, в нём нет ничего опасного, он всего лишь "даёт жить, не волнуясь насчёт мелочей." И почти никто с этим не спорит, и почти никто этому не противится. Почти. В подземельях больших городов, в подпольных рынках и барах собираются те, кто думают совсем наоборот. Они не принимают вещество, предпочитая видеть мир в истинным свете, и строят теории и планы. Разыскивают информацию, часто действуя нелегально и против всех возможных правил и законов. И являются примером плохих граждан для всех остальных. В одном из таких мест, а именно - в баре в самом тёмном и неприятном районе города Сакаи, фигура в белом медленно перемещается между столиками по дороге к барной стойке. Все посетители, заметив этого человека, тут же здороваются и желают хорошего дня. Несмотря на довольно хрупкое телосложение, светлую кожу, пепельные волосы и внешность какого-то древнего духа, этот мужчина здесь авторитет. Он не останавливается у стойки, вместо этого кидая вопросительный взгляд на бармена. "Есть кто чужой?" Тот в ответ трясёт головой, прирываясь от работы над новым заказом. "Все свои." Светловолосый кивает, "понял" и, обойдя ещё один столик, заходит в коридор, который ведёт в одно из помещений хранения алкоголя, а от туда - в дверь за одим из холодильников. Та заперта на ключ, который он достаёт из внутреннего кармана белого пиджака, но в комнате ничего важного нет, только полки с разной техникой и панелями. Обычный человек, взломавший дверь, не найдёт, к чему придраться - абсолютно нормально прятать важные записи в глубинах здания, вот только важны здесь вовсе не они. Осторожно отодвинув одну из полок, мужчина открывает вид на небольшую дверцу в стене - вот она имеет кодовый замок, и код известен только тем, кто являются ему самыми приближенными людьми, его "военным советом". Тем, кто вместе с ним обсуждают всю добытую информацию насчёт препарата. Тем, кто предъявляют всевозможные теории и идеи, пытаясь вместе с ним всё это связать вместе. Постоянные посетители, "свои", являются участниками группировки, и так же участвуют в вылазках и размышлениях, но только Совет знают всё. Они уже сидят за длинным столом из массивного дерева, увлеченно что-то обсуждая. Приглушённый свет в небольшой комнате позволяет осматривать листы бумаги, кучами лежащими почти на всех горизонтальных поверхностях. Девять мужчин и женщин разного возраста, расы и национальности одновременно переводят взгляд на вошедшего, и уважительно наклоняют головы перед ним. Рейн Монтгомери, Снежный Дух, руководитель "Анти-наркотической группировки" Сакаи, садиться в конец стола, и расслабленно откидывается назад, осматривая собравшихся сверкающими, светло-серыми глазами. –Ну что ж, господа, начнём нашу сегодняшнюю беседу.