Лиса все хвостом прикроет.

Цзинь Сяоян еще некоторое время отсиживался в кабинете, прежде чем Вэнь Мин с выпиской и чуть ли не пинком выдворил его отсюда. За это время многое не произошло. Вэнь Чао не показывался на глаза, как и кто-то из правящей семьи. Но выходка лиса незамеченной не осталась. Главе клана, конечно, обо всем доложили, но он не спешил принимать меры в сторону неудавшегося шутника. А вот врач еще несколько дней ходил за Цзинь Сяояном хвостиком, пытаясь понять, что с ним не так, и почему это наследник вылетел отсюда в слезах. Ответ он в общем так и не получил, но зато получил за свое любопытство и ночной экзорцизм. Бай Ху веселиться любил и почти каждую ночь наслаждался симфонией криков Вэнь Мина. Комната в Знойном дворце, отведенная мальчику, была приличной. Если судить по воспоминаниям, то дома он жил в более плохих условиях. А здесь все было чистенько, красиво и аккуратно. Да и персонал вел себя достойно: слуги ядом не плевались, добросовестно выполняли работу, даже иногда улыбались ему. Но что больше всего нравилось лису в мире смертных, так это еда. Находясь по ту сторону, он не мог насладиться всем этим разнообразием вкусов. Пища ему не нужна для жизни, а если он и пытался что-то съесть, то не ощущал ничего. Вся еда пресная, безвкусная, по консистенции напоминающая глину. А здесь, во дворце, кормили просто прекрасно. Даже выполняли маленькие пожелания, делая некоторую еду более сладкой или острой. За все свои путешествия по разным мирам, лис выучил кучу рецептов, среди которых были те, что можно было описать только: «несочетаемое с несочетаемым, а на вкус божественно».Неудивительно, что на него пару раз странно косились слуги, когда он заливал мороженное острым соусом. Очередной день начался с мягкого голоса служанки. Вэнь Ли — пожалуй, одна из немногих, кто хорошо относился к ребенку. Так вышло, что большую часть своей жизни она прожила вдалеке от дома и родных, а когда вернулась, то не застала отца и матушку живыми. Соседи говорили, что эпидемия какая-то у них была, вот ее родители и умерли. Большую часть своей жизни девушка потратила на то, чтобы пробиться хотя бы служанкой во дворец. Мечта была исполненная, но вот радость разделить было не с кем. Родители умерли. А с остальными служанками она плохо ладила. Да и тяжело было во дворце, где даже дворник может оказаться обученным наемником, кому-то доверять. А вот Цзинь Сяоян ей понравился сразу: светлый, оптимистичный и милый мальчик, нуждающийся в заботе и внимании. И Вэнь Ли была готова дать ему это все. Он был как младший брат, который повсюду следовал за ней, задавая кучу вопросов. Цзинь Сяоян, услышав мягкий голос, слегка приоткрыл глаза, морщась от яркого света. Несколько секунд он вглядывался в одну точку, пытаясь побороть жжение, а после широко открыл глаза и проморгался, останавливая взгляд на лице горничной. Вэнь Ли — невысокая, немного пухленькая девушка, с круглым личиком и щечками. Это все придавало ей какой-то детской мягкости и невинности. Парень воспринимал ее теплой сладкой булочкой с яблоком. — Я принесла воды. Иди умываться, а я схожу за завтраком, — она обращалась к нему без формальностей, как близкому другу или родственнику, и Бай Ху был совершенно не против этого. Лис, он и в Африке лис, но стоит появиться в его жизни такой вот милой девушке, как он тут же превращается в ласкового кота. Мальчик откинул одеяло и потянулся, разминая затекшую спину. Горничная, видя, что дополнительно тормошить ребенка не нужно, вышла из комнаты за подносом с едой. Цзинь Сяоян проводил ее взглядом, затем подошел к тазу, рядом с которым стоял кувшин с чистой водой и отдельная коробочка с очищающим порошком и зубной щеткой. Бай Ху быстро умылся и замер, разглядывая собственное отражение. Бинты сняли еще несколько дней назад. Тело нельзя назвать была уродливым, но и писанным красавцем он не являлся. Пусть лис и залечил раны, но на теле и руках остались ожоги, благо их можно было прикрыть рукавами одежд. Лицо — самое обычное, не уродливое, но и не настолько красивое, что увидев его раз, запомнишь навсегда. Обычный ребенок. Удручали только неровно растущие волосы. Общая длина с трудом доставала до кончиков ушей, но в некоторых местах голова была выбрита — последствия пожара. Бай Ху искреннее хотелось избавиться от этого ужаса, но восстановление — процесс не быстрый, даже с использованием его сил. Дверь хлопнула и внутрь вбежала Вэнь Ли с подносом. Ее взгляд тут же зацепился за ребенка, разглядывающего себя. И, конечно, она заметила, как Цзинь Сяоян смотрел на свою голову. Бай Ху относился к этой ситуации, как к назойливому насекомому. И мешает, и исправить в одночасье нельзя. Но в глазах горничной ребенок был ужасно расстроен, настолько, что возможно даже считал себя неполноценным уродцем. Услышал бы лис цепочку ее рассуждений, непременно бы впал в ступор. Да, что бы он и уродцем?！ Служанка поставила поднос на стол и подошла к мальчику, доставая из кармана что-то чёрное. В следующую секунду она, не спрашивая разрешения, накинула на голову ребенка платок и завязала его сзади. Вэнь Ли долго думала, чем можно было закрыть искалеченную голову, она боялась, как бы не обидеть Цзинь Сяояна и тщательно подбирала цвет платка, чтобы он хорошо смотрелся на нем. И девушка не прогадала. Черный цвет выглядел естественно, сливаясь с торчащими волосами. Бай Ху внимательным взглядом осмотрел себя, провел рукой по платку и улыбнулся, бросившись обнимать ноги служанки. — Цзецзе, лучшая! — девушка зарделась и отвела взгляд, прикрывая рот рукой. Картина, представшая перед ней была очень милой. — Какая я цзецзе?.. Разве могу я?.. — Цзецзе! — не унимался ребенок, продолжая вновь и вновь вгонять девушку в краску. Бай Ху, заметив такую реакцию, тихо усмехнулся и продолжил с ярко улыбкой на губах — Цзецзе!

***

Спустя несколько дней врач официально разрешил Цзинь Сяояну гулять, а возобновить занятия, было решено через три дня. Этот факт одновременно опечалил и порадовал Бай Ху. Несомненно, новый мир — интересное место и в нем необходимо разбираться. Но усваивание информации мозгом взрослого и ребенка значительно отличается. Цзинь Сяояну могли разжевывать все предельно просто и долго, а лис такого не любил. Несмотря на свою природную лень, ему иногда нравилось порешать заковыристые задачки. Неудивительно, что аж в пяти своих жизнях он работал детективом. И работал весьма успешно. Встав рано утром, Цзинь Сяоян позавтракал, надел платок на волосы и вместе с горничной вышел в сад. Вэнь Ли быстро объяснила мальчику, куда заходить нельзя, и, что лучше не трогать, и отпустила его гулять. Не сразу, конечно. После десятиминутных уговоров и обещания не чудить и не вредить. Сама же девушка села на скамейку, поглядывал в сторону, то исчезающей, то появляющейся в кустах черной макушки. Бай Ху некоторое время находился в поле зрения служанки, но когда она, решив, что ребенок не куда не денется, перестала за ним приглядывать, лис нырнул в ближайшие кусты и скрылся из виду женщины. Места, в которые нельзя ходить, мальчик сразу переименовал в места, которые он обязан посетить. И причиной было не столько любопытство и шило в одном месте, сколько румяные персики на дереве, которые тут же завладели вниманием ребёнка и не давали покоя. Бай Ху проскочил мимо магического барьера. Его иномирное происхождение уменьшало чувствительность к местной магии, да и барьер был не столько сильным. Артефакты или клад здесь точно не прятали, но мальчик пришел и не за этим. Юный вор приблизился к дереву, осмотрел его и, выбрав на низкорастущих ветках, самый сочный плод, встал на носочки и легко сорвал его. Наметанный глаз лиса не прогадал, сладость персика будоражила сердце и, если бы он находился в своей истинной форме, то непременно бы замахал хвостом в разный стороны, как довольная собака. Тут чуткий слух уловил едва различимые голоса где-то в глубине сада. Парень не стал душить свое любопытство, доел персик, с брезгливостью осмотрел липкие и мокрые от сока руки, после чего, поморщившись, вытер их об одежду. «Какая мерзость…теперь вся грязь на руках будет, фу….» Казалось бы, поведение Бай Ху не соответствовало его многовековому возрасту. Только маленьким лисятам свойственно совать нос в различные передряги, не думая о последствиях. Но Бай Ху в отличие от них головой думал, и все прекрасно понимал. Он пообещал ребенку счастливую жизнь, а значит необходимо вырваться из пучины однообразных дней и унижения. И детство — прекрасный момент для этого. Сейчас никто не заподозрит его в дурном, он невинная овечка с незапятнанной душой, к тому же, как считают окружающие не самая умная овечка. Продолжи лис сидеть в комнате, соблюдать правила — ничего не измениться, потому что прошлой хозяин тела поступал именно так. Был тихим, терпел все и старался не приносить неудобства. Возможно, сейчас за неусидчивость его могут побить или наказать. Но это всяко лучше, чем сидеть в комнате и не напоминать о себе. Плохое впечатление — тоже впечатление. Бай Ху сразу почуял со стороны обладателей голосов не слабый энергетический потенциал. Он был значительно сильней того, что он ощущал от лекаря и уж тем более от горничной. Сейчас ему либо крупно повезет, либо он крупно влипнет. С каждым шагом голоса становились громче, Цзинь Сяоян остановился в метре от кустов, раздвинув которые, можно было бы увидеть неизвестных личностей. В прочем робеть он не стал и без лишних раздумий выглянул из-за веток с самыми невинными глазами, прервав тем самым разговор. Увидев на поляне двух мужчин, Бай Ху с трудом сдержался от тихого, несвойственному Цзинь Сяояню, смешка. «Вот уж джекпот» В нескольких метрах от него находилась небольшая красивая деревянная беседка, которую Бай Ху сам не понимал, как не заметил раньше. Но он быстро нашел причину. «Из-за роста выше кустов не вижу…» Внутри беседки стоял хонтахта , за которым сидели двое мужчин, за версту фонившие своей силой. Среди них Бай Ху сразу нашел своего отца. Только при взгляде на него тоненький голосок Цзинь Сяояна радостно пискнул в подсознании. Лис его радости не разделял. Мужчина был определённо красив: высок, статен, с правильными и аккуратными чертами лица. Своим внешним видом он определённо вызвал доверие…у самых наивных людей, каким и был Цзинь Сяоян. В памяти мальчика Бай Ху не уловил ненависти к этому мужчине. Да и вообще ни к кому. Ребенка настолько загнобили, что он ненавидел себя за слабость, за то, что убил мать своим рождением, а отца, что пристроил его в дворцовой будке, чуть ли не благотворил. И пока душа все видела, лис собирался показать ему истинную личину этого человека. Не сейчас. Чуть позже. Второй мужчина в памяти Цзинь Сяояна ассоциировался только со страхом. Он видел его издалека, в коридорах, но этого хватило, чтобы ребенок начал сторониться Вэнь Жоханя. Слишком силен. И эту силу он не прятал, наоборот, с радостью наблюдал за бледным лицом своей очередной жертвы. Страх сформировали и дворцовые слухи о пытках, мучительных смертях и жестокости правителя. «Жестокость жестокостью, но в ордене его любят… Даже горничная отзывалась о нем пусть и со страхом, но с определенным восхищением» Тем временем главы двух орденов переглянулись, и Вэнь Жохань тихо усмехнулся, медленно поднимаясь со своего места. Цзинь Сяоян, как положено пугливому ребенку, нырнул обратно в кусты, но убежать особо не пытался. Да и когда чужие руки перехватили его поперек тела, он тоже не сильно сопротивлялся, повиснув на них, как котенок, в зубах мамы-кошки. Опустили его на землю около Цзинь Гуаншаня и, предотвратив попытку побега, подтолкнули к отцу, мол, иди к своему папаше. Глава золотого ордена смотрел на все это поначалу с круглыми глазами, явно не ожидая появления своего отпрыска, внешность которого он уже успеть позабыл. Но удивление быстро испарилось, и мужчина раскрыл веер, состроил привычное смазливо-услужливое выражение лица, от которого даже Бай Ху передёрнуло. «Ты глава клана или шлюха из квартала удовольствий?» Подумал Бай Ху, совсем позабыв, как он строил глазки перед Вэнь Ли, вымогая сладости. Это сладкое личико передавалось где-то на генном уровне. Вэнь Жохань поправил края своих одежд и опустил напротив Цзинь Гуаншаня, не проронив ни слова. Ситуация, по мнению лиса, складывалась весьма комичная. Пока он брел сюда, то по голосам двух правителей, смог подметить, что отношения между ними весьма хорошие. Да и в воспоминаниях мальчика проскальзывали моменты, где эти двое вели себя если ни как друзья, то, как хорошие приятели или союзники. Атмосферы сада и этой беседки сами собой предполагали более неформальное общение, но стоило Цзинь Сяояну выглянуть из кустов, как вся неформальность исчезла. Теперь они снова два сильных лидера, заинтересованных только в сотрудничестве, а никак не в распитии чая с конфетками и промывом костей других заклинателей. «Как будто отца с любовницей застал…» Подумал про себя Бай Ху, сдерживая смешок. Прибывая в своих мыслях, лис совсем не замечал напряженного молчания, затянувшегося на несколько минут. В своей голове он рисовал самые пристойные и непристойные картины, пока главы орденом переглядывались и вели молчаливую беседу. И пока один забавлялся со сложившейся ситуации, второй сидел с видом «это не мое, мне подкинули» Наконец Цзинь Гуаншань обмахнулся веером и тихо произнес, даже не взглянув в сторону сына. — Я благодарен вам за заботу о Цзинь Сяояне. Фраза добила Бай Ху и он спрятал лицо в ладошки, пытаясь не заражать. И видим не один он видел всю абсурдность ситуации, потому что губы Вэнь Жоханя растянулись в насмешливой улыбке, а во взгляде, обращенном сидящему напротив мужчине, так и читалось: «Ты серьезно? Не мог получше что-нибудь придумать?“Но все же он подыграл ему. Не без своей изюминки. — К слову, далось это нелегко, ваш сын моего сына и лекаря чуть до седых волос не довел. Цзинь Гуаншань подавился воздухом и, прикрыв рот веером тихо закашлял, а Бай Ху только сильнее вжал лицо в ладони, делая вид, что ему стыдно. Только что Вэнь Жохань сам рассказал о своих отношениях с главой Цзинь. Будь они просто союзниками, Цзинь Сяояна терпеть бы не стали. Конечно, здесь на него руку никто бы не поднял, но о пакостях мигом бы доложили отцу и попросили разобраться со всей строгостью. Но с его спектакля в лазарете прошли почти три недели, а папаша ни слуху, ни духу о произошедшем. Наконец, придя в себя, глава Цзинь стрельнул глазами в сторону сына и состроил виноватое выражение лица, но в глазах так и читалось недовольство из-за сокрытия таких приключений его отпрыска, направленное в сторону главы клана Вэнь. — Прошу прощения…уверен это последствия пережитого стресса. Вы прекрасно знаете, что мой сын и так неполноценный, видимо случившиеся добило его окончательно. «Это я то неполноценный?!» Бай Ху с трудом сдержал в себе крик, вспоминая, что мужчина говорит сейчас не о нем, а он Цзинь Сяояне. Но легче от этого не стало. Главной проблемой перемещений было слияние личностей и влияние одной души на другую. Как более сильно существо, Бай Ху смог подавить характер и эмоции Цзинь Сяояна, но все равно все оскорбления в его сторону воспринимал на свой счет. Да и за мальчика было откровенно обидно. А Вэнь Жохань тем временем продолжал наседать и веселиться, наблюдая за переменами на лице собеседника. — Проникновение на территорию моего сада, окруженного не слабым барьером, тоже последствия стресса? Или в вашем сыне открылись сверх способности, вследствие клинической смерти? «Ну-ну, если это не слабый, то боюсь представить, как здесь все плохо у заклинателей.» — Цзинь Сяоян, сынок, как ты попал сюда? — послышался наигранно мягкий голос главы клана Цзинь. И за долю секунды на нем скрестились два взгляда: один насмешливый, со стороны Вэнь Жоханя, явно веселившегося с перемены тона своего приятеля, от Бай Ху же явно исходило неприкрытое отвращение, от которого даже улыбка Цзиня дрогнула. «Неполноценный я…я покажу тебе неполноценного, папаша» — Ну…- Лис начал переминаться с ноги на ногу, строя из себя неуверенного и смущенного ребенка. — Сначала была ворона, потом персики, а потом красивый дядя достал меня из кустов. Красивый дядя на его реплику усмехнулся и, отпив чая, спросил: — Ты ничего не почувствовал, когда пришел сюда? — Ветер и солнце. — Что? — на лице главы золотого ордена проскользнуло явное раздражение от глупых и бессмысленных ответов ребенка. — Ветер почувствовал, — чуть громче произнес мальчик и затем на манеру отцу мягко добавил. — папа. Дурно теперь было обоим. Вэнь Жохань на отвернувшихся друг от друга родственников никак не отреагировал и спокойно предположил самую вероятную причину, чтобы скорее успокоить обстановку, чем понять истинную причину легкого проникновения ребенка на территорию сада, пока отец и сын не передрались.. — Наверное, в барьере просто оказалась дыра, прошу прощения за ложные обвинения. На чужие извинения, Цзинь отреагировал мигом, убирая с лица недовольство и возвращая мягкую улыбку. — Ничего, это мне нужно просить прощение, мой сын явно доставил хлопот. Я заберу его в ближайшие дни — Нет нужды. Цзинь Сяоян может остаться тут еще ненадолго, к тому же он еще не усвоил всю согласованную программу. Цзинь Гуаншань замялся. Поведение сына сильно изменилось с их последней встречи. Он боялся как бы ребенок, наслушавшись слухов, не начал его ненавидеть, поэтому и хотел забрать его домой, чтобы наладить их отношения и побыть немного «заботливым» отцом. — Я не уверен что… — Цзинь Сяоян, где ты хочешь остаться? Две пары глаз перешли на ребенка. Отец улыбнулся ему, уверенный, что мальчик выберет его. Не могло все то восхищение, что испытывал к нему сын исчезнуть в один момент. Но он ошибся. — Я останусь с красивым дядей.