— Что…
— У неё припадок. Кто-нибудь, вызовите доктора Кахана, — приказала Мэриан, и мозг Бака перестал работать, а сердце остановилось, когда Кэрол отступила в сторону и всё, что он мог видеть, — это маленькую дрожащую ручку Минни.
Она так хорошо держалась полночи, а потом он отстранился
всего на одну минуту…
Он не был уверен, что его лёгкие продолжали работать — значило ли это, что его органы отказывали? У него не было на это времени — у его
дочери не было времени на его приступы паники, — что-то зашумело у него в ушах; что-то, пугающе похожее на звук набегающих волн, словно на него хлынула волна цунами, и на мгновение он вернулся в тот миг, который проживал уже тысячу раз — он тянулся к Крису, тонул, тянулся.
— Вперёд!
Бак сделал вдох.
Шум в ушах затих, и он осознал, что это не волны — а его сердцебиение. Его грудь поднялась, когда он попытался сделать ещё один сдавленный, неуверенный вдох. Затем его затуманенное зрение приобрело фокус, и Бак увидел обеспокоенное лицо Кэрол, старшей медсестры, которая проработала в отделении интенсивной терапии целых тридцать лет.
— Всё хорошо, Бак, всё закончилось. Приступ длился двадцать четыре секунды. Она в порядке, ты слышишь меня?
Бак посмотрел за спину Кэрол, его глаза испуганно расширились, когда он осознал, что инкубатор с Минни исчез.
— Где она?
— Её везут на МРТ. Всё хорошо, Бак. Мэриан рядом с ней. Мы справимся с этим.
— Я… Я… — он запнулся, сам не зная, что собирался сказать.
Кэрол сунула ему в руку пластиковый стакан с ледяной водой и велела выпить. Бак сделал это на автомате и вздрогнул, когда часть воды оказалась на его рубашке, поскольку его руки тряслись.
Ему показалось, что его грудную клетку сжали тисками. Тиски… Несколько миллионов тон воды обрушились на него. Его рубашка была мокрой, так… Где же Кристофер? Где его…
Возле уха послышались гудки. Кому он звонил?
Бак убрал телефон от уха, чтобы увидеть, что он звонит Эдди. Когда он успел набрать Эдди?
Гудки шли и шли, шли и шли, пока Бак молча умолял Эдди поднять чёртову трубку. Всё ведь было хорошо, верно? Всё должно было измениться. Бобби сказал, что Бак может вернуться, а Бак собирался извиниться. И он так хотел рассказать всем о Минни…
Это Эдди, прости, что пропустил звонок…
Бак повесил трубку, услышав знакомый автоответчик, и набрал второй по популярности номер в его журнале контактов.
Мэдди.
Мэдди ведь обещала, что больше не оставит его одного.
Одного, одного, одного…
Он больше не будет один, никогда, чёрт возьми, он не мог больше оставаться один, она обещала…
Привет, вы дозвонились Мэдди Бакли, я…
Бак чуть не уронил телефон, сбрасывая звонок. Почему никто не отвечал? Он правда настолько сильно облажался? Но позвал бы его Бобби обратно, если бы всё действительно было так плохо? Бобби сказал, что все ждали его возвращения, однако…
Бобби.
Бак нажал кнопку вызова раньше, чем успел передумать.
— Давай же, Бобби, прошу тебя, возьми трубку…
Он затаил дыхание, когда гудки прекратились, и почти был готов к очередному:
«Это Бобби Нэш…»
— Да?
Бак пытался держать себя в руках, правда пытался, но в ту секунду, когда он услышал голос Бобби, Бак начал рыдать.
Это было громкое рыдание, которое он держал в себе месяцами. Конечно, Бак много плакал в последнее время, но то были тихие слёзы, известные только ему. В те разы всё было совсем по-другому. Сейчас Бак рыдал, захлёбываясь, хрипя; он был уверен, что никогда в жизни с ним не случалось ничего подобного.
— Бак?! — сквозь собственные бесконечные всхлипы Бак услышал встревоженный голос Бобби. Господи, как же сильно он устал, как же сильно ему хотелось просто лечь где-нибудь, свернувшись калачиком. Но его дочери нужен был сильный, способный здраво рассуждать отец. —
Бак! Где ты? Ты ранен? Что случилось?
— Б-о… Боб-би… — выдохнул Бак, безуспешно пытаясь взять себя в руки.
Кэрол, должно быть, думала, что он лишился рассудка.
— Бак, поговори со мной. Что с тобой? Где ты сейчас?
Ещё с минуту Бак игнорировал полные волнения вопросы Бобби, после чего наконец смог заглушить собственные всхлипы и перевести дыхание, чтобы сказать уже хоть что-то.
— Я… Я в Сидарс-Синай, — Бак почти уверен, что услышал, как заскрипели мозги Бобби. Мужчина, вероятно, пришёл к не совсем правильному умозаключению. Бобби только сегодня сообщил Баку, что тот может возвращаться к работе, а теперь Бак звонит ему и говорит, что он снова в больнице. Бобби наверняка пожалел о том, что позвал Бака обратно, однако в данный момент этот факт волновал Бака меньше всего. — Я… Ты можешь приехать? Мне нужен кто-нибудь… Я не могу… Боже, Бобби, я больше не могу справляться с этим один, — выдавил Бак.
Он не знал точно, как долго Минни уже находилась на МРТ, но теперь, когда приступ паники был подавлен, возвращение дочери вновь занимало все его мысли.
— Мы едем Бак. Слышишь меня? Мы едем. Ты не останешься один, — сказал Бобби, и раздался глухой хлопок двери, прежде чем голос Бобби зазвучал снова.
Должно быть, они разговаривали дольше, чем он думал, раз Бобби уже заводил машину.
— Бак?
Бак обернулся: Кэрол протягивала ему коробку с салфетками. Его сердце подскочило к горлу.
— Бобби, мне пора.
— Нет, Бак, подожди…
Бак сбросил и сконцентрировал всё внимание на Кэрол. Его телефон завибрировал, но он проигнорировал это.
— Она…
— С ней всё в порядке. Больше приступов не было, — заверила его Кэрол, доставая салфетку и протягивая ему. Он взял её, но будто бы забыл, для чего она нужна. — Нужно подождать несколько часов, прежде чем мы получим результаты анализов. Сейчас она на МРТ, и дежурный невролог посмотрит снимки в течение часа, — Кэрол снова почти тыкнула в него коробкой с салфетками. — Мэриан привезёт её обратно, как только они закончат с МРТ. Ты сможешь её увидеть. Тебе принести что-нибудь?
— Н-нет, Кэрол, я в порядке, — Бак отрывисто вздохнул и взглянул на телефон: появились новые пропущенные звонки от Бобби и Афины.
Его сотовый снова загудел от очередного звонка Бобби, но Бак проигнорировал это. Если он начнёт говорить что-то прямо сейчас, то разрыдается прямо в трубку. Бак напечатал по короткому сообщению Бобби и Афине, чтобы обозначить, куда им нужно будет пройти, когда они прибудут в больницу, а после рухнул в кресло рядом с торговым автоматом.
Честно говоря, он бы не смог ответить, если бы его спросили, как он оказался в коридоре… Где-то загремел гром. Бак даже не заметил, что началась гроза. Когда он вернулся в больницу после небольшого отдыха, на улице было тепло и солнечно. Из-за этого по его коже побежали мурашки.
Сделав ещё один прерывистый вдох, Бак прислонился головой к стене, вытянув ноги перед собой. Кресла в детской комнате были больше и удобнее, но Бак не хотел находиться там без Минни. Снова прогремел гром. Что ж, по крайней мере, с этой грозой и с этим ужасным креслом он не заснёт.
Внезапно нежная рука коснулась его щеки, и он вздрогнул, распахнув глаза, а его телефон с грохотом упал на пол. Его сердце бешено заколотилось, когда перед ним оказались обеспокоенные лица Бобби и Афины. Оба промокли под ливнем и выглядели уставшими, но готовыми ринуться в бой. Он разбудил их посреди ночи, и они, вероятно, всё ещё злились на него, но они пришли, когда он позвонил им, и Бак почувствовал, что его снова душат слёзы.
— Бакару, что ты здесь делаешь? — мягко поинтересовалась Афина, вытерев тёплой рукой слезу, катившуюся по его щеке.
— Бак? — окликнула его Мэриан, и Бак чуть не свернул себе шею, когда обернулся, чтобы увидеть, как она везёт инкубатор с Минни обратно в её палату.
— Мэриан, — он еле как поднялся на ноги, покачиваясь так сильно, что Бобби пришлось схватить его за локоть, чтобы не дать упасть.
— Сейчас остаётся дождаться врача, чтобы он посмотрел снимки, но в целом, как нам сказали, результаты неплохие. Мы будем очень тщательно следить за ней, но сейчас она стабильна, припадков больше не было, — её взгляд метнулся к Бобби и Афине, стоящими позади Бака. — С ней в палате по-прежнему можешь быть только ты, но твои… друзья могут посмотреть на неё через стекло.
Бак энергично кивнул головой, его глаза следили за Мэриан, когда она вошла в детскую и направилась прямо к Минни, чтобы проверить, как она.
— Бак? — подал голос Бобби, обнимая его за плечо. Афина также обхватила его руку обеими руками, и Бак только-только осознал, как сильно его трясло. У него даже зубы стучали — но это не из-за шока, так ведь? У него не было на это времени — не сейчас, не перед Бобби, стоящим прямо рядом с ним, и особенно не когда он был так необходим Минни. — Кто это?
Бак наблюдал, как Мэриан с улыбкой посмотрела на него, прежде чем подойти к другому ребёнку.
— Эм… Моя… Моя дочь, — ответил Бак, не сводя глаз с инкубатора Минни: она вытягивала маленькую ручку в воздух, словно махала ему.
Он услышал вздохи и заметил, как Бобби с Афиной на мгновение застыли.
— Дочь? — переспросил Бобби.
Бак кивнул.
— Эли написала мне где-то полторы недели назад, сказала, что хочет поговорить. Потом её сестра позвонила мне и сказала, чтобы я ехал в больницу. Оказалось, что у Эли начались роды. На два месяца раньше срока. Врачам пришлось делать кесарево сечение, чтобы спасти Эли и малышку, — объяснил Бак и тяжело вздохнул. — Эли приехала сюда, в ЛА, чтобы рассказать мне о ней. Она думала отдать её на удочерение, но я сказал, что заберу её. Как я мог отдать её? — он сделала паузу, и рука Афины начала поглаживать его руку. — Я полюбил её в ту же секунду, как увидел.
Бак похлопал себя по карманам в поисках телефона, после чего Бобби вложил его ему в руку — Бак дрожал не так сильно, как до этого, но всё ещё нуждался в помощи. На последних нескольких десятках снимков в галерее Бака была его дочь. Он показал фото, которое Мэриан сделала для него.
Минни лежала в инкубаторе, к её лицу была приклеена крошечная дыхательная трубка. Почти запутанный в проводах Бак держал её за руку, глядя на малышку сверху вниз с такой любовью, какой он никогда и никого не любил — за исключением, может быть, Кристофера. Девочка была такой крошечной, что Бак мог бы поместить её на одной руке. Он перевернул телефон, чтобы показать фото Бобби и Афине.
Бобби затаил дыхание, когда брал телефон, а Афина вся превратилась в расплавленную нежность, когда подошла, чтобы заглянуть на фото через плечо мужа.
— О, Бакару, у неё твоё родимое пятнышко, — сказала Афина, взглянув на Бака с улыбкой, в которой сквозило что-то, напоминающее гордость.
Бак кивнул, его глаза слезились.
— Как её зовут? — спросил Бобби, не отрывая глаз от фотографии.
— Минерва, — ответил Бак, покраснев, когда глаза Афины расширились, что указало на то, что она явно поняла отсылку. — Минерва Хоуп Бакли. Я и все в больнице зовём её Минни, — он почесал затылок и застенчиво посмотрел на Афину. — Я хотел вместить в её имя столько силы, сколько только мог, а ты одна из самых сильных и храбрых женщин, которых я знаю. Надеюсь, ты не против.
Бак внезапно понял, что его сжали в крепких объятиях Афины. Она не слишком часто обнимала его, но когда делала это, то вкладывала в объятия все свои физические силы, всю душу и всё сердце.
— Как я могу возражать? — она отстранилась, снова обхватив лицо Бака рукой. — Думаю, это красивое имя, — она взяла телефон из рук Бобби, несмотря на протест мужа. — Красивое имя для красивой малышки, — проворковала женщина.
— Та медсестра что-то говорила об МРТ, — вспомнил Бобби. — Что случилось?
— У неё был приступ, — ответил Бак. Рука Бобби крепче сжала его плечо. — Всё было хорошо. Все медсестры говорили мне о том, как Минни идёт на поправку, о том, что у неё всё замечательно. Мэриан даже сказала, что, возможно, я смогу взять её на руки через несколько дней. А я… Я отпустил её… отпустил всего на одну… одну секунду, — Бак почувствовал, как защипало глаза и слёзы подступили к горлу. — Я отстранился на секунду и… всё резко стало плохо. Я… Я… Я видел, как она билась в конвульсиях, — он шмыгнул носом, пытаясь сдержать слёзы, но это не помогло, поскольку они уже текли по щекам. — Она держала меня за руку. Так крепко, — всхлипнул он. — А я от… от… отпустил её, — у него подогнулись колени, но Бобби успел поймать его и отвести обратно к креслу, в котором Бак сидел, когда они с Афиной пришли; оказывается, Бак только сейчас по-настоящему понял, как сильно ему не хватало Бобби и Афины.
— Бак, когда ты спал в последний раз? — спросил Бобби, когда Бак успокоился.
Он шмыгнул носом.
— Э-э… У меня было целых три часа на отдых… — он сделал паузу. — Вчера утром. Я спал в комнате отдыха медсестёр. Мне сказали, что на меня больно смотреть.
— Бак, тебе необходимо выспаться. В настоящей постели, — строго сказал Бобби.
— Я… Я не могу вернуться в лофт, Бобби, — произнёс Бак, глядя на него. Его глаза, скорее всего, были красные, как у вампира; когда он моргал, то чувствовал боль и чёртов песок, а ещё Бак отчётливо видел перед собой двух Бобби (что явно не было нормой). Он покачал головой и уронил её на руки, когда на него накатила волна головокружения. — Я… Я…
— Ты едешь домой. С нами, — заявила Афина; в её голосе сквозило: «Даже не думай пререкаться, потому что твоё мнение не учитывается». — Гарри и Мэй сегодня с Майклом, так что ты можешь как следует отоспаться у нас, а потом Бобби приготовит тебе самый сытный завтрак из всего своего арсенала.
— Я не могу…
— Можешь, — твёрдо возразил Бобби, снова кладя руку на локоть Бака и крепко сжимая его. — Бак, я знаю, что последние недели были тяжёлыми. И для тебя, и для меня. Но я всегда рядом. Что бы ни случилось, ребёнок.
Бак посмотрел на Бобби. Он не смог уловить и следа лжи на его лице. Предательство Бобби сильно ранило его, и им всё ещё стоило многое обсудить, но в глубине души Бак знал, что Бобби никогда не отвернётся от него. Вот почему он набрал его номер после Эдди и Мэдди.
— Я не хочу оставлять её одну, — сказал Бак.
Он меньше всего в жизни хотел, чтобы Минни чувствовала себя одинокой — как он, сколько Бак себя помнил.
— Она никогда не останется одна, — ответила Афина, похлопав Бака по колену. — Теперь у неё есть все мы.
— Кхм, — Бак кашлянул, пытаясь прочистить горло, — о ней знаете только вы двое.
Бобби в шоке раскрыл глаза.
— А Мэдди?
— Я… Э-э… По правде говоря, я не разговаривал с Мэдди несколько недель. Она была немного занята и… Из-за всего происходящего мы вроде как поссорились, так что… Вряд ли она хотела говорить со мной. Во всяком случае, я ничего о ней не слышал, — объяснил он, нахмурившись. — Вообще, я звонил ей перед тем, как позвонить тебе, но она не взяла… Как и Эдди. Я не виню их, я просто… Мне действительно нужно было, чтобы кто-то был рядом со мной… здесь. Так что спасибо… Э-э… Ну, за то, что вы пришли.
— Всегда, милый, — сказала Афина, проводя рукой по его волосам.
Он подался навстречу прикосновению, радуясь тому, что не так давно вымыл голову.
— Я просто… Эли ушла. Она передала мне все свои родительские права и просто ушла. Она увидела Минни всего раз, а потом ушла, — Бак не злился на неё, но… он не понимал.
Он полюбил Минни с первого взгляда. И он собирался сделать всё, чтобы убедиться, что Минни никогда не будет сомневаться в этом. Бак намеревался стать тем, кем никогда не были его родители.
— Бак, ты будешь лучшим папой. Ты уже им стал, — сказал Бобби. — Эта малышка никогда не усомниться в твоей любви.
— Боже, я так люблю её, — фыркнул Бак. — Так сильно. А прошло всего полторы недели.
— Когда у неё день рождения? — спросила Афина.
— 14 октября, — ответил Бак, а затем усмехнулся. — Она родилась в 1:18 ночи.
— Звучит, как огромный намёк от вселенной, — произнесла Афина, пристально глядя на Бобби.
Бобби отвёл глаза, но кивнул, что-то тихо промычав.
— Мистер Бакли?
Бак поднял глаза и увидел двух женщин в медицинских халатах. Одна из них была врачом отделения интенсивной терапии, которая работа в ночную смену, её звали доктор Кахан. Вторую женщину Бак не узнал.
— Доктор Кахан, с Минни…
— С ней всё хорошо, мистер Бакли, — заверила его доктор Кахан. — Поговорим об этом наедине?
— О, всё в порядке. Бобби и Афина могут знать то же, что и я, — а ещё он был не в состоянии услышать что-либо, касающееся его дочери, в одиночку.
Доктор Кахан кивнула.
— Мистер Бакли, это доктор Вулдридж. Она дежурный невролог, которая рассматривает случай вашей дочери.
Бак предпочёл бы отбросить все любезности и узнать уже наконец, что случилось с его малышкой.
Доктор Вулдридж, похоже, поняла всё по его лицу. Она кивнула, открыла папку, которую держала в руках, и достала снимок МРТ.
— Я только что закончила просматривать снимки Минервы и не нашла следов каких-либо кровоизлияний в мозг, сгустков крови или опухолей. Припадок вашей дочери не был вызван повреждением мозга. Более того — для такого недоношенного ребёнка у неё удивительно здоровый и развитый мозг.
— Спасибо вам, — его голос дрогнул.
Он готов был заплакать снова, но не был уверен, остались ли у него слёзы.
— Не за что. Мы будем следить за её состоянием. Это ваш выбор, если вы захотите, чтобы в течение следующих нескольких лет за ней наблюдал невролог, но я могу сказать, что, судя по всем показателям, имеющимся у нас на данный момент, приступ не был неврологическим.
Бак снова уронил голову на ноги. Слава Господу. Он тяжело дышал через нос, пока Бобби сжимал его плечо, стоя позади.
— Результаты её анализов также должны быть готовы к утру, — добавила доктор Кахан. — В зависимости от того, когда вы будете здесь, либо я, либо доктор Бирн расшифруем их для вас.
Бак кивнул, всё ещё не поднимая головы.
Бак мог предположить, что Афина поблагодарила доктора за него, но он не был полностью уверен, потому что уровень адреналина в его крови начал снижаться, а его сердце снова начало биться в нормальном темпе.
Было почти три часа ночи, когда его-таки убедили покинуть больницу, но только после того, как Мэриан пообещала ему присматривать за Минни остаток ночи (что, разумеется, было её работой, но это всё равно заставило Бака почувствовать себя лучше). Он также позаботился о том, чтобы у всего медперсонала были его номер и номера Бобби с Афиной на случай, если что-то случится.
Они уехали на машине Бобби, Афина сидела за рулём, по радио тихо играла музыка восьмидесятых, а дождь барабанил по стёклам. Когда они добрались до дома, Бак обнаружил, что с трудом держал глаза открытыми. Афина ушла готовить комнату для гостей, пока Бобби пытался поднять его с дивана, в который он уткнулся носом, едва переступив порог.
— Тебе нужна настоящая кровать, Бак, — бескомпромиссно заявил он, обнимая Бака за плечи и поднимая на ноги. — Не заставляй меня нести тебя. Нам обоим будет неловко.
Бак фыркнул и кое-как добрался до нужной комнаты, где ему наконец-то позволили улечься. Бобби помог ему снять обувь. Бак отказался расставаться с телефоном, сжимая его в руке. Бобби и Афина сжалились, и Бак провалился в сон ещё до того, как они выключили свет.
***
У Бака не было ни единой мысли о том, где он находится.
Последний указатель остался позади примерно несколько часов назад. Бак думал лишь об одном — о Минни.
Или?..
Нет, ему нужно было найти Кристофера.
Так ведь?..
Он метался из стороны в сторону, солнце село давным-давно, примерно тогда, когда он заблудился среди кучи обломков и мусора. Небо прорезала молния, и сразу после этого прогремел гром, но…
Где же его дети?
Где…
Бак ахнул, принимая сидячее положение и схватившись рукой за сердце, будто это могло помочь утихомирить грохочущие удары. Он тяжело дышал, пытаясь успокоиться и прийти в себя. Он не был на пляже. Его глаза метались туда-сюда, оглядывая комнату. Это была гостевая спальня Бобби и Афины, спальня, которую Мэй и Гарри в шутку называли его комнатой после всех тех ночей, которые он провёл в ней, восстанавливаясь после изнурительной физиотерапии.
Афина даже принесла его любимое одеяло.
Его пальцы сжали одеяло, когда Бак попытался сделать глубокий вдох и задержать дыхание на несколько секунд, а затем разжали.
Его телефон зажужжал, и он начал рыться в кровати в его поиске. Бак нашёл его и чертыхнулся, когда заметил, что заряда почти не осталось. И его, мягко говоря, удивило то, что на часах уже было больше десяти утра. В комнате было не так уж светло для этого времени, но, как только Бак смог сконцентрироваться на чём-то, кроме шума собственного сердцебиения в ушах, он услышал звуки так и не прекратившегося дождя.
Он проспал целых шесть часов, и ему приснился лишь один кошмар. Что ж, рекорд за этот месяц. Бак выбрался з кровати и подошёл к своему рюкзаку, стоящему на комоде — Бобби и Афина, должно быть, принесли его, потому что он этого не делал. Бак, если честно, даже не совсем помнил, как попал к ним домой.
Бак взял зарядное устройство, зубную щётку, пасту и лекарства и после короткого посещения ванной обнаружил, что ноги несут его на кухню — видно, на запах бекона. Бак почти дошёл до кухни, когда Бобби неожиданно вырулил из-за угла и, чтобы не столкнуться с Баком, схватил его за плечи, из-за чего Бак широко раскрыл глаза.
— Ох! Прости, ребёнок, — произнёс Бобби, смахивая несуществующую пыль с плеча Бака. — Я шёл тебя будить. Мы же обещали вернуть тебя в больницу к полудню.
Это было мило. Бак совершенно не помнил этого разговора, но то, что Бобби делал это для него, было мило.
— Э-э-э… Спасибо, — у него першило в горло, и он кашлянул, пытаясь прочистить его.
— Пошли завтракать, — позвал Бобби, по-отечески похлопав Бака по спине и подталкивая его к столу.
Бак был почти уверен, что его глаза вылезут из орбит. Стол был буквально завален едой. Бекон, блины, вафли, фрукты, какой-то десерт со взбитыми сливками, картофельные оладьи, сосиски, яйца, синнабоны — как будто он открыл книгу рецептов и приготовил всё, что можно было, из раздела «Завтраки».
— Мне казалось, детей нет дома.
— Так и есть, — смущённо проговорил Бобби. — Я просто хотел, чтобы у тебя был выбор. Ты выглядишь так, будто давно не ел.
— Ну да, — сказал Бак, особо не думая. Похоже, он всё ещё спал, раз не мог нормально фильтровать то, что вылетало из его рта. — То есть, я имею в виду…
— Бак, — Бобби поднял руку, останавливая поток оправданий, — всё нормально. Я понимаю.
— Неужели? — фыркнул Бак.
И вот снова — ему действительно стоило взбодриться, выпить кофе, например, иначе Бобби уволит его уже по-настоящему.
Бобби вздохнул и сел рядом.
— Я заслужил это. — Бак промолчал, но налил себе немного апельсинового сока. — Бак. Мне жаль.
Глаза Бака расширились, и он чуть не подавился соком. Он цыкнул и поставил стакан обратно во избежание риска.
— Прости?
— Мне жаль, — повторил Бобби. Он был серьёзен, Бак видел это по его лицу — что ж, это то самое чувство, когда твой отец признаёт свою вину? Никто никогда не извинялся перед ним вот так, не говоря уже об отце. — Мне жаль, что ты подумал, что я против тебя. Мне жаль, что ты почувствовал, что у тебя нет выбора, кроме как подать иск. Мне очень жаль. Я никогда не хотел, чтобы ты думал, что мне плевать не тебя, — Бобби вздохнул. — Я считал, что таким образом защищаю тебя, но затем моя гордость помешала мне вспомнить о моей первоначальной цели.
— Афина провела с тобой воспитательную беседу? — прищурился Бак, и по его лицу расползлась полуулыбка.
— О, тебе лучше никогда не оказываться на моём месте, — усмехнулся Бобби. Он положил руку на руку Бака, лежащую на столе, и сжал его запястье. — Но я прошу у тебя прощения не потому, что меня заставила Афина. Я делаю это, потому что ты заслуживаешь извинений.
— Мне тоже жаль, Бобби, — искренне ответил Бак, постукивая пальцами по стакану с апельсиновым соком. Он посмотрел на Бобби. — Я никогда не хотел, чтобы это зашло так далеко. Я правда не думал, что всё так обернётся.
— Как бы тяжело мне ни было это признавать, но кое в чём ты был прав, — сказал Бобби. — Я действительно отношусь к тебе по-другому. Я долго не осознавал это. Но сейчас я понимаю, что ты значишь для меня намного больше, чем я готов был признать тогда. — Взгляд Бака затуманился. — Я был напуган, Бак, — продолжил Бобби. — Мне давно не было так страшно. Я не думал, что смогу быть напуган больше, чем после того, как ты попал под пожарную машину, а потом ты упал прямо на мой газон, залив всё кровью. И после ты так старался вернуться, а я до ужаса боялся, что история повторится.
— Бобби…
— Я не мог потерять тебя.
Бак фыркнул.
— Почему ты просто не сказал мне об этом?
— Как я уже сказал, я был напуган. Я не хотел… — Бобби вздохнул и потёр переносицу. — На тот момент мысль о том, что ты будешь стараться вернуться так сильно, что погибнешь, пугала меня намного сильнее, чем мысль о том, что ты меня возненавидишь. Я бы справился с этим при условии, что ты был бы жив. Но ты…
— Погорячился, — перебил Бак. — Как и всегда.
— Нет… Ну, то есть, слушай, никто не поспорит с тем, что ты поступил чертовски логично, обратившись к адвокату, — усмехнулся Бобби. — Но, да, мне следовало просто поговорить с тобой. Мы скучали по тебе последние несколько месяцев, и то, как на станции теперь, без тебя… Что ж, давай я не буду описывать это в красках и просто скажу, что с тобой нам определённо лучше.
— Так ты правда хочешь, чтобы я вернулся? — уточнил Бак, нерешительно глядя на Бобби.
Бобби подошёл и повернулся Бака лицом к себе.
— Бак, я никогда не хотел, чтобы ты уходил, — сказал он, слегка встряхнув Бака. — Я с самого начала хотел, чтобы ты вернулся. Я всегда приму тебя обратно, что бы ни случилось. Я хочу быть рядом. И я буду рядом, если ты мне это позволишь.
Бак не смог удержать слезу, которая скатилась по щеке. Бобби был всем, что Бак когда-либо искал в родителях, даже несмотря на то, что иногда случались трудности. Бобби всегда был рядом, хотя за последние несколько лет произошло немало неурядиц. Бобби и команда были единственной постоянной в его жизни, и мысль о том, что их разлучат, убивала его.
Но… знать то, что Бобби всё ещё принимал его — после того, что он сделал, — было всем.
Бак обнял Бобби, который от неожиданности вскрикнул, потому что Бак навалился на него всем телом, едва не уронив стул. Однако это не помешало ему поймать
Бака в такие же крепкие объятия.
Когда Бак отстранился, вытирая глаза руками, и посмотрел на Бобби, то заметил, что тот выглядел ничем не лучше, однако никто из них это не прокомментировал. Бобби, как ни в чём не бывало, передал Баку тарелку с самыми аппетитными синнабонами, которые Бак когда-либо видел.
Тишина между ними не была неловкой. Бак впервые за последнее время почувствовал себя спокойно. Он выпил ещё стакан сока.
— Бобби?
— М?
— Если… Если что-то подобное случится снова, ты ведь поговоришь со мной, да? — спросил Бак, его сердце бешено колотилось в груди.
Разговоры… Его родители едва знали его, и ни о каких разговорах никогда и речи не шло. Возможно, именно поэтому происходящее причиняло ему такую боль.
Бобби посмотрел на него, на его лице была смертельная серьёзность, когда он кивнул.
— Разумеется. Но ты тоже должен говорить со мной, хорошо?
Бак улыбнулся и кивнул в ответ. Конечно, они решили не всё, но это утро казалось хорошим началом.
Бак впился зубами в синнабон и оглядел кухню с гостиной.
— А где Афина?
— Она пошла за детьми. Но, учитывая, что мы договаривались, что они будут с Майклом до шести, она пошла за вещами для Минни.
— Ох, она собирается избаловать мою дочь, не так ли?
***
Бобби отвёз Бака обратно в больницу и заодно проверил его джип, прежде чем присоединиться к нему. Лиам узнал Бака только со второй попытки.
— Боже, я даже не понял, что это ты, — сказал медбрат. — Ты наконец-то выглядишь живым.
— Кто бы мог подумать, что такое чудо могут сотворить шесть часов сна и нормальная еда, — усмехнулся Бак, старательно избегая взгляда Бобби.
Бобби ничего добавил, и вскоре они сидели рядом с Минни, слушая доктора Бирн, врача отделения интенсивной терапии первой дневной смены, который расшифровывал для них результаты анализов Минни.
— У вашей дочери электролитный дисбаланс, вызванный лёгким обезвоживанием, мистер Бакли, — проинформировал доктор Бирн, просматривая карту Минни; это был пожилой мужчина с мягким голосом и густыми бровями. — Уровень ферментов в её почках был чуть выше нормы, что вызвало дисбаланс и, соответственно, приступ. Мы начали давать ей больше жидкости, чтобы снизить уровень ферментов и помочь почкам функционировать. Как мы заметили, ей уже не терпится перейти к бутылочке. Как только мы исправим дисбаланс, можно будет начать кормить её смесью. Завтра вечером мы также сделаем ещё один анализ крови.
— Она в порядке, — выдохнул Бак.
Облегчение, разлившееся по телу, чуть не лишило его равновесия, и он опустился на кресло, когда доктор ушёл.
Тёплая рука Бобби легла ему на затылок.
— С ней определённо всё будет хорошо. Она же Бакли.
Бак фыркнул.
— Ну, у неё также есть талант Бакли заставлять людей нервничать.
Бобби удивлённо рассмеялся, но спорить не стал.
— Ты расскажешь Мэдди о ней? — спросил он, садясь рядом с Баком.
— О, ну конечно. Я хочу рассказать о ней всем. Я просто… как? После всего, что произошло с этим дурацким адвокатом, кто-нибудь вообще хочет со мной разговаривать? Мэдди и Эдди не ответили, когда я звонил им прошлой ночью, и я и не виню. Я бы тоже не хотел отвечать на звонки от себя…
Бак вздохнул, заснув руку в инкубатор, чтобы нежно провести пальцем по щеке Минни. Она шмыгнула носом и одной крошечной ручкой ухватилась за кончик его пальца, словно держа.
— Привет, сладкая, я скучал по тебе.
— Я не могу говорить за Эдди, но Чим говорил, что у Мэдди в последнее время есть трудности…
Бак резко обернулся, чтобы посмотреть на Бобби.
— Что…
Бобби покачал головой.
— Он не сказал, в чём дело. Он просто пытается понять, как ей помочь. Мне показалось, что ты сейчас нужен ей не меньше, чем она тебе. — Бак отвёл взгляд и снова уставился на свою дочь. — Может, у них была веская причина не отвечать. А может, её не было. Ты не узнаешь ответ, если не спросишь. Позвони Мэдди, Бак.
Бак ещё с минуту смотрел, как Минни спит. Он уже сейчас знал, как сильно Мэдди будет любить её. Ему просто нужно было преодолеть себя и позвонить ей.
— Ты можешь остаться с ней? Я сейчас вернусь.
Бобби взволнованно кивнул и быстро поменялся местами с Баком, наклонившись к ней и тихо заговорив:
— Привет, малышка…
Бак вышел из палаты. Шум больницы не то чтобы успокаивал нервы, но это было определённо лучше, чем раскаты грома.
Бак нашёл контакт Мэдди в телефоне и пялился на него, как ему показалось, минут десять (но более вероятно, что всего минуту), прежде чем глубоко вздохнуть, чтобы собраться с мыслями, и нажать кнопку вызова.
Прошло три гудка, и Бак уже готов был потерять самообладание и с позором вернуться к Бобби, когда гудок прервался, забрав дыхание Бака.
— Бак?
Её голос звучал так же устало, как и его.
— Хэй, Мэдди. Давно не слышал тебя, — сказал он, прежде чем хлопнуть себя по лбу.
Это было не то, с чего он хотел начать.
Но ладно, это хотя бы заставило Мэдди устало рассмеяться.
— Как ты?
—
Устала.
— И я, — усмехнулся он, проводя рукой по лицу. — Есть что-нибудь новенькое?
Мэдди замолчала, и Бак внутренне запаниковал, боясь, что всё испортил, но тут она, наконец, ответила:
—
Нет, просто работа и всё такое… Как ты? Я соскучилась.
— Я тоже, — его сердце сжалось. — И я в порядке. Ну, настолько, насколько это возможно, учитывая…
—
Ох, ты уверен? — перебила Мэдди. —
Чим сказал, что ты отозвал иск против города. Я бы хотела, чтобы ты сообщил об этом мне, но я понимаю, что ты не хотел говорить со мной… Прости меня. Я не должна была говорить то, что сказала. Я имею в виду… Я знаю, как много для тебя значит работать пожарным.
Вау, они действительно были братом и сестрой — оба грызли себя и тонули в чувстве вины.
— Да, со мной всё хорошо. И мне тоже жаль, — ответил Бак. — Я просто чувствовал, будто меня все бросили… снова.
Мэдди вздохнула.
—
Я знаю… ну, теперь я это знаю. Тогда я была так зла из-за того, что ты не думаешь о себе, но ты делал именно это, просто я не понимала. Я надеюсь, что ты сможешь простить меня.
— Ох, Мэдди, конечно, я прощаю тебя. Если ты простишь меня?
—
Нечего прощать.
«Ну, ты можешь изменить своё мнение через минуту», — подумал Бак.
—
Что?
О чёрт, он сказал это вслух — похоже, ему всё ещё был необходим сон.
—
Бак, что происходит? — теперь голос Мэдди звучал взволнованно, и Бак почувствовал лёгкое головокружение.
— Ладно, только не нервничай. Я в Сидарс-Синай…
—
Сидарс… Бак! Ты только что сказал, что с тобой всё в порядке! Вот почему…
— Мэдди, я клянусь, что со мной всё в порядке, — прервал её Бак. — Я просто устал, но на то есть причина. Мне нужно, чтобы ты приехала в больницу. Ты убедишься в моих словах, если увидишь всё своими глазами.
Прошло несколько минут, прежде чем Баку удалось успокоить сестру и объяснить, куда ей надо пройти, чтобы найти его, после чего он повесил трубку и вернулся к дочери. Бобби стоял рядом с инкубатором и тихо напевал. Минни держалась за его палец, сунутый к ней. Они оба выглядели донельзя довольными. Бак почувствовал удовлетворение, когда сел в кресло напротив них.
Мэдди появилась в больнице двадцать минут спустя, что было довольно впечатляюще, учитывая, что начинался час-пик. Выходя из лифта, она заметила удаляющегося Бобби и заметно удивилась, но ничего не сказала. Бобби обнял её на прощание и сообщил, что зайдёт завтра.
— Бак, что мы… — начала Мэдди, оглядывая окрашенные в яркие цвета стены педиатрического отделения.
— Просто… иди за мной, — ответил Бак, увлекая её за собой в палату с детьми.
Он видел, как она разглядывает пластиковый браслет на его руке, пока они мыли руки, но, как и с Бобби, предпочла обойтись без комментариев. Затем Бак начал рассказывать о потрясающих синнабонах, которыми Бобби угощал его утром.
И Мэдди также молчала, когда Бак вёл её через отделение интенсивной терапии к инкубатору Минни.
Она не издала ни звука, глядя сверху вниз на свою племянницу, хотя её брови поползли вверх, рот приоткрылся, а подбородок немного задрожал. Её глаза пробежались по личику Минни, остановившись на родинке, которая отчётливо выкрикивала имя отца девочки. Мэдди медленно подняла дрожащую руку и осторожно положила её на стенку инкубатора.
Минни моргнула, открыв красивые сапфировые глаза и кокетливо посмотрела на Мэдди. Мэдди не сдержала вздох умиления, а потом взглянула на Бака мокрыми глазами.
— Её зовут Минни. Точнее, Минерва Хоуп Бакли. Но я зову её Минни, — тихо представил малышку Бак. Он просунул руку в инкубатор, и Минни, как обычно, схватила его за кончик мизинца. — Она уже знает, как клясться на мизинчиках, — пошутил он и внезапно оказался в крепких объятиях сестры.
Он обнял её в ответ свободной рукой. Может, он и был на фут выше Мэдди, но она умела заставить его почувствовать себя ребёнком. Когда она обнимала его, он будто возвращался в детство — время, когда Мэдди была единственной защитой и опорой, которую он мог получить.
— О, Эван, — прошептала она, проводя рукой по его волосам. Она снова крепко сжала его, прежде чем отстраниться. — Расскажи мне всё.
И что ж, он сделал это.
Бак поведал её об СМС от Эли, о телефонном звонке её грубоватой сестры, о кесаревом сечении и о том, как он впервые увидел дочь. О том, как он впервые ушёл первым, хотя ощущалось это так, будто снова бросили его. Мэдди разрыдалась, когда Бак рассказал ей о припадке Минни и о своих отчаянных попытках дозвониться до всех, кто был ему дорог. О том, как Бобби взял трубку, и о том, что между ними вроде как всё наладилось.
Они просидели бок о бок, разговаривая ни о чём и обо всём, по очереди держа Минни за руку и напевая ей колыбельные, несколько часов. Бак даже не осознавал, как быстро летит время, пока Мэриан не оказалась прямо перед ним.
— Я старалась отвлекать всех так долго, как могла, но часы посещений закончились больше часа назад, — произнесла она с извиняющейся улыбкой.
Бак моргнул, глядя на неё. Он даже не заметил, когда она вошла в палату, не говоря уже о том, чтобы заметить пересменку в целом.
— Привет, Мэриан. Это моя сестра Мэдди.
Мэриан кивнула, вспомнив, что Бак говорил о Мэдди ранее.
— Приятно познакомиться, тётушка Мэдди.
Мэдди улыбнулась в ответ и слегка помахала рукой.
— Мэриан — медсестра, которая обычно следит за Минни ночью, — пояснил Бак.
— Минни — очень спокойный ребёнок. Чего не скажешь о её папе, — Мэриан закатила глаза и засмеялась, заразив и Мэдди.
— О, никогда бы не подумала, — усмехнулась Мэдди, в то время как Бак показал язык им обеим.
— Доктор Кахан хочет поговорить с тобой, когда ты будешь свободен, Бак, — передала Мэриан, поворачиваясь к Минни.
Мэдди восприняла это как сигнал покинуть палату, но Бак взмахнул рукой.
— Э-э… Мэриан, могу ли я как-то добавить Мэдди в список людей, которые могут оставаться с Минни? Я бы хотел, чтобы Мэдди могла сидеть с ней, когда я выйду на работу и не смогу быть с ней, — он взглянул на сестру. — Ты же не против?
— Конечно нет, Эван.
— Да, ты можешь. Тебе нужно подойти к стойке медсестёр и попросить Джанин добавить Мэдди в список контактов Минни. Ты можешь добавить туда кого угодно, если это будет означать, что ты начнёшь время от времени посещать дом, чтобы нормально поесть и поспать.
— Я тебя раскусил, но попытка была хорошей, — рассмеялся Бак. — Ты так легко от меня не отделаешься.
— А то я не знаю, — фыркнула Мэриан. — Твой отец практически вынес тебя отсюда прошлой ночью.
У Бака перехватило дыхание.
Мэриан правда решила, что Бобби был его отцом?
Мэдди понимающе сжала его мизинец. Вот только ухмылка на её лице заставила Бака смутиться ещё сильнее.
