Нет места

Может убежище было ближе, чем казалось, а может, они передвигались слишком быстро, пытаясь убежать от произошедшего на берегу реки, но в здание, скрытое в скале, они попали спустя всего пол дня пути. Уже в тёмных коридорах, не говоря друг другу ни слова, они разошлись в разные стороны: Кисе ушел к себе, чтобы прийти в себя и немного отдохнуть, а Итачи направился прямиком к Конан, чтобы доложить об успешном выполнении задания. Конечно, голова мужчины сейчас была забита совсем не этим: мыслями он остался на том злосчастном берегу, сжимая в руках временного напарника и покрывая поцелуями его нежную кожу. Но это всё не отменяло того, что ему необходимо встретиться с девушкой. Юноша, оказавшись в своей небольшой и весьма тёмной комнате, сполз на пол, как только закрыл за собой дверь, и вцепился руками в собственную голову. Смотря куда-то в пол и до боли сжимая волосы, он думал лишь о том, что натворил. Ему не стоило целовать Итачи, нужно было игнорировать этот странный порыв. И, думая об этом, он готов был выть от отчаяния перед сложившейся ситуацией. Конечно, ему понравилось. Безумно понравилось! Будь это не так, его сердце сейчас не заходилось бы ударами, и он не задыхался от того, как внутри всё трепещет, стоит ему всего на секунду подумать о чужих губах и руках. И сейчас, помимо жуткого стыда, его сжирало любопытство: почему Учиха ответил? Ему тоже хотелось этого? Или он просто решил преподать ему урок? Последнее прекрасно сходилось с тем, как тот резко отстранился и, будто ничего не произошло, приказал идти дальше. И если так оно всё и было, то Кисе предстоит очередная пытка, потому что после такого стоит абсолютно всё забыть. Вот только он вряд-ли сможет. Нет, определённо не сможет. В попытке отвлечься, Кисе переключился на медицинскую литературу. На его счастье в убежище имелась обширная библиотека со всевозможными свитками и книгами, среди которых были и те, что могли бы быть полезными. Благо, до нужной двери он добрался без происшествий (не столкнувшись с Итачи). Конечно, мысли о брюнете ещё не раз посещали его голову, но пара звонких пощечин быстро приводили его в чувства, позволяя сконцентрироваться на написанном. Ох, если бы у него были записи дедушки… Учиха, получив информацию о том, что новых заданий нет, ушел к себе. В полумраке он переоделся, опустился на кровать и смог наконец выдохнуть. Губы всё ещё горели, и было непонятно: то ли от того, что он давно не целовался настолько долго, то ли от воспоминаний о приятных ощущениях. Как бы там не было, произошее — огромная ошибка с его стороны. Кисе не он винил, потому как вполне мог контролировать ситуацию, но почему-то не сделал этого, поддавшись странному порыву. И будет гнусной ложью сказать, что ему было неприятно. Нет, этот мальчишка, в отличии от всех его предыдущих пассий, чувствовался иначе. Его хотелось целовать. К нему хотелось прикасаться. Хотелось почувствовать его прикосновения в ответ. И это было… мягко говоря, странно. Необычно. Кисе снова шел против системы, которую создал Итачи, и будь его воля, он бы сбежал на миссию, оставив его здесь. Мужчина упал на постель, глубоко выдыхая и потирая переносицу. Пожалуй, им стоит это обсудить. Этот инцидент ничего не значит. Они по-прежнему лишь «коллеги» во всех возможных смыслах, и большего между ними никогда не будет. Ему это не нужно. У него совсем другие цели, а у Кисе впереди вся жизнь, которую он может прожить так, как захочет. Его же будущее предрешено — он умрёт от рук брата во имя мести за то, что когда-то сделал. Раздался стук в дверь. Итачи бросил на неё взгляд, не желая подниматься. Честно говоря, он немного устал и хотел отдохнуть. Но стук повторился. — Итачи-сан, я приготовил ужин, — раздался голос Кисаме с той стороны, и на губах брюнета появилась легкая улыбка. Он тихо хмыкнул, встал и, подойдя к двери, выглянул наружу. — Узнал, что вы вернулись и сбегал за данго, — тот поднял небольшой сверток на уровень глаз. — Но сначала ужин! Учиха не стал перечить, покинул комнату и вместе с напарником направился на кухню, где на общем столе уже стояла горячая еда. Почему-то он тут же подумал о Кисе, но быстро взял себя в руки и, мотнув головой, сел за стол. Кисаме, не на шутку заинтересовавшийся новеньким в их скромных рядах, постоянно сводил тему разговора к нему и их совместной миссии. Учиха отвечал кратко и сугубо по делу, наблюдая за его реакцией на свои слова и продолжая есть, а тот кружил вокруг него, то подливая чаю, то пододвигая тарелки с закусками, с явным желанием расположить его к себе. И всё же, Хошигаки прекрасно справлялся с тем, что отвлекал Итачи от ненужных мыслях, пусть те так или иначе и крутились вокруг Кисе. Последний, к слову, к этому моменту уже сладко спал на стопке всевозможной литературы. Он сильно устал и совсем не позаботился о том, чтобы отдохнуть перед тем, как идти в библиотеку. Сон настиг его внезапно. И также внезапно был прерван только глубокой ночью очередным кошмаром, кои не напали на него с самого начала. В этот раз всё было немного иначе. Ему снился Итачи. Наверное, так сказались события прошлого дня, потому что в этот раз он был не в его Цукуёми, а где-то в лесу. И сначала всё было довольно спокойно: пели птицы, где-то над головой шумела листва. Обычно же он был посреди кровавого озера, где его ждала очередная пытка длинной не в одну жизнь. И в этом кошмаре, как и во всех предыдущих — был Учиха. Его глаза были по обыкновению темными и глубокими, а в руках он не держал оружия. Во всяком случае, так парню показалось на первый взгляд. Он никак не ожидал, что через несколько мгновений из широкого рукава черного плаща покажется лезвие катаны, которое мужчина вонзит ему в грудь. Тяжело дыша и дрожа, юноша распахнул глаза и чуть не упал со стула, всё ещё не понимая, где находится — в очередном сне или в реальности. Библиотека (или правильнее будет сказать архив) покрылась мраком: свечи давно потухли, а от небольшого окна под потолком не было практически никакого толку, однако именно через него в комнату проникали крупицы лунного света, благодаря которым можно было разглядеть хоть что-нибудь. Он был один. И от этого вдруг стало не по себе. Он прекрасно понимал, с кем бы ему сейчас хотелось находиться. Ужасное чувство, учитывая его положение. Размяв затекшие конечности, он зажег свечу, собрал несколько книг и свитков в охапку и направился к себе, чтобы чуть позже прожолжить. Разумеется, после какого никакого ужина. Поэтому, заскочив в комнату всего на минуту, он отправился в поисках еды. На кухне никого не оказалось. И, пожалуй, это было к лучшему. Его сердце всё ещё не успокоилось от кошмара, и встретить сейчас кого-нибудь в полумраке — было последним, чего ему хотелось. Хотя, будь это Итачи, наверное, ему стало бы немного спокойнее. Но это лишь предположение. Ранее, когда просыпался в холодном поту, ему было довольно сложно смотреть на того, кто пытал и убивал его всего за несколько минут до этого. Конечно, были и ночи, когда он не видел снов совсем. Они ему нравились, потому как он мог немного отдохнуть. Но такое случалось довольно редко. Заглянув в обшарпанный холодильник и выудив оттуда немного еды, Кисе сел за стол и, не заботясь о комфортной для желудка температуре, принялся есть. Периодически он слышал шум из коридора, и тогда каждая клеточка его тела напрягалась до предела, однако, в целом, ужин прошел довольно спокойно, а к нему так никто и не присоединился (и слава Ками). Итачи в это время находился у себя. Он лежал на кровати и смотрел в потолок, пытаясь упорядочить собственные мысли, которые с уходом Кисаме вновь превратились в кашу. Пожалуй, он слишком много думал, и ему следовало отдохнуть. Вот только сон к нему абсолютно не шел. Стоило ему закрыть глаза, как он всем нутром вновь чувствовал его. Это начинало не на шутку раздражать, потому что он понимал, что дело тут совсем не в физиологических потребностях. Его тянет к Кисе. И он не понимал почему. Нет, конечно, он почувствовал ту энергию, что исходила от него во время их «близости», и то, как она влияла на него, но он абсолютно не понимал, с чего вдруг у него появилась зависимость от чужой чакры. Разумеется, лечение ирьёнина было для него сверхприятным, потому что дарило желанное облегчение, но чтобы настолько? Это уже какая-то больная тема, и как бы она не вышла ему боком. Или им обоим.

***

Они тщательно избегали друг друга на протяжении целых трёх дней. Всё это время Учиха периодически наведовался к Конан, чтобы в очередной раз услышать, что новых заданий не поступало. А Кисе по уши зарылся во всевозможную литературу, прерываясь только на туалет, еду и сон. Но они оба понимали, что рано или поздно им придется встретиться. Хотя бы для того, чтобы парень провел плановый осмотр, потому как их «договор» всё ещё был в силе. Однако они не ожидали, что столкнуться друг с другом (в прямом смысле слова) посреди глубокой ночи в тёмном коридоре. Кисе, как и в прошлые разы, поужинал в полном одиночестве и возвращался к себе, чтобы продолжить исследования. Итачи же вышел, чтобы немного размять затекшее тело, потому что лежать и смотреть в потолок — то ещё занятие. — Извините, — тихо пробормотал юноша, делая полшага назад и потирая нос, которым приложился о чужую грудь, задумавшись об одном химическом элементе. — Всё в порядке, — держа руки в карманах, почти также тихо ответил тот. Ему тоже не стоило витать в облаках. Однако себя он оправдывал тем, что обычно никто не скитается по убежищу в столь поздний час. Неловкость, витающая в воздухе, нарастала с каждой секундой, и оба понимали, что нужно либо сказать что-то ещё, либо молча разойтись в разные стороны. — Как ваше самочувствие? — выдавил из себя парень и поджал губы, уже мысленно прописывая себе хороший подзатыльник. — Нормально. — последовал короткий ответ. Младший, переминаясь с одной ноги на другую, смотрел куда-то в стену. А второй, наоборот, буквально пожирал его взглядом, активировав Шаринган, чтобы беспрепятственно видеть в темноте. Кисе, несмотря на поздний час, был в маске, по прежнему скрывая своё лицо, но та не могла скрыть ни его вечно торчащих в разные стороны волос, ни тёмных кругов под глазами, ни того, как от волнения дрожали его руки. — Дыхание… — тихо начал парень, ковыряя ногтем большого пальца указательный. Ужасная привычка. — Как ваше дыхание? — Тяжелое, — соврал Итачи (пусть и не полностью, потому что тяжесть в легких действительно вернулась), тут же прикусывая язык. А парень перед ним в секунду напрягся и нерешительно поднял на него взгляд, из-за чего ему пришлось вернуть глаза в обычное состояние. — Позволите посмотреть? — уже немного громче и уверенее произнес юноша. — Здесь? — Учиха едва не хмыкнул, приподнимая бровь и с интересом ожидая ответа. — Можем… — он замялся, теребя собственные пальцы, и снова отвел взгляд в сторону. Сердце у него колотилось с такой силой, что удары отдавали в виски, и он прекрасно понимал почему, но злился на самого себя за то, что не может это контролировать. — Можем пройти ко мне, — наконец произнес он. Мужчина ничего не ответил, лишь кивнул и сдвинулся чуть в сторону, чтобы пропустить Кисе дальше по коридору, где и находилась его комната, после чего направился следом за ним, всё ещё думая над тем, не стоит ли ему развернуться и уйти. Но, кажется, он обдумывал это слишком долго, потому что совсем скоро он оказался в небольшой комнатке, освещаемой лишь парой свечей. Стол, стоящий вдоль стены, был полностью завален бумагами. Естественно, парень не собирался приводить Учиху в этот беспорядок, но всё произошло так сумбурно, что теперь ему было стыдно за происходящий в его «апартаментах» хаос. Самого брюнета это едва ли волновало. Конечно, он всегда придерживался порядка на своей территории, но его абсолютно не беспокоило то, что происходило на столе. Он прошел вглубь комнаты, опустился на край кровати и, внимательно наблюдая за ирьёнином, сжал челюсти настолько, что заскрипели зубы. Тот ещё несколько секунд постоял рядом, не решаясь сесть рядом, а потом, кое-как взяв себя в руки, сел на постель. Голова у него кружилась от волнения, а всё тело дрожало, пока сердце заливалось ударами. Ещё более неловко ему стало, когда выяснилась необходимость подсесть ближе, ведь тянуть руки к чужой груди через половину кровати было тем ещё удовольствием. Мужчина же, во всяком случае на вид, был абсолютно спокоен. Он ловил взглядом каждое действие Кисе, впитывал его эмоции, как губка, и мысленно сквернословил из-за того, что большую часть его лица закрывает чертова маска. Однако, с этим оставалось только смириться. Итачи почти не дышал, когда юноша протянул к нему свои ладони, наполненные чакрой, и покрылся мурашками, когда та проникла в его тело. Если бы он не контролировал себя, то точно бы закатил глаза от удовольствия для полной картины, а так — только глубоко выдохнул, чуть сжимая в руках смятое темное покрывало, и впился взглядом в морщинку между бровями парня, которая становилась всё отчетливее с каждым миллиметром, на который его чакра углублялась в легкие. — Вы не использовали техники огня? — послышался тихий вопрос сквозь толщу воды, и Учиха, всего на секунду потерявший связь с реальностью, в секунду протрезвел. — Нет, — довольно громко ответил он, из-за чего Кисе слегка вздрогнул. — Я практически не тренировался в последние дни, — добавил он чуть тише, пытаясь не нарушать комфортную для парня громкость. — Как вы питаетесь и спите? — небольшие ладони коснулись груди Учихи, и тот вспомнил все возможные ругательства Хидана, которыми тот когда-либо разбрасывался в его присутствии, потому что внешне ему по-прежнему приходилось держать лицо, что давалось не так просто, как могло показаться на первый взгляд. — Плохо сплю, — честно ответил брюнет, опуская взгляд на рубиновые глаза, те по прежнему никак не хотели встречаться с его собственными. — Попробуйте чаще бывать на свежем воздухе, — Кисе убрал руки и потянулся за свитком, лежащем неподалеку. — И вам необходим хороший сон. Если нужно, могу сделать снотворное. — Оно на меня не действует должным образом. — Итачу чуть склонил голову, не отводя взгляда от юноши, который всеми правдами и неправдами продолжал избегать зрительного контакта с ним. Он подался ближе, подхватил пальцами пепельную прядь и отодвинул её в сторону, вынуждая того посмотреть на себя. — И как же оно на вас действует? — голос вышел хриплым, а слова рваными, потому что то, как близко вдруг они оказались друг к другу вызывало трепет где-то внизу живота. — Опьяняет, но не усыпляет. — Учиха чуть ли не шептал, не давая парню и шанса на то, чтобы отвести взгляд в сторону, взял его подбородок парой пальцев и слегка сжимая, наблюдал за его реакцией, которая не заставила себя должно ждать: Кисе вспыхнул, как спичка, кончики его ушей покраснели, а плечи вздрогнули. Что мужчина творит — он и сам не знал. Его тянула энергия, исходящая от парня. Его яркие и искренние эмоции. То, как он ломает весь его маленький мир одним лишь своим существованием, из-за чего сейчас ему совсем не хотелось думать о смерти, к которой он был готов многие годы. Хотелось просто наслаждаться — здесь и сейчас. Но даже несмотря на это — он всё помнил. Помнил, как своё прошлое, так и то, что у Кисе есть будущее. И вообще, им нужно было поговорить о том, что произошло в тот день на берегу, и никогда больше не… Юноша сдался первым. Пробормотал что-то невнятное, стянул с себя маску и припал губами к губам брюнета, абсолютно не замечая того, как свиток с записями упал на пол. В этот раз Итачи ответил сразу: тихо зарычал в поцелуй от того, что мальчишка снова рушит все его планы, и ворвался языком в его рот. Он обязательно об этом пожалеет. Потом. Позже, когда протрезвеет. А сейчас он глубоко целует Кисе, притягивает его ближе к себе, сминает его бедра, обводит пальцами бока и чувствует, как по спине бегут мурашки, то ли от тепла, исходящего от его тела, то ли от его рваного вздоха. Думать об этом совсем нет времени: он почти грубо толкает худое тело на постель, тем самым разрывая поцелуй, нависает над ним и жадно осматривает. Пепельные волосы блестят в свете свечей, они разбросаны в разные стороны, а щеки Кисе чуть ли не пунцовые от охватившего его смущения. Он тяжело дышит, смотря на Учиху в ответ и вновь не зная, куда деть руки, но быстро находит им применение: обхватывает чужую шею, притягивает Итачи к себе и затягивает в очередной поцелуй, тут же передая ему ведущую роль. Оба не слышат ничего вокруг, но комната быстро наполняется звуками влажных поцелуев, шуршанием ткани и рваными вздохами. Учиха чуть ли не рвет надоедливую ткань чужой одежды, абсолютно не понимая, откуда в нём столько нетерпения, когда пытается добраться до тонкой шеи Кисе. А когда ему это удается, он впивается в неё губами, вызывая сотню мурашек по телу под собой. Он чувствует, как парень дрожит, выгибается к нему навстречу, прижимается только плотнее, а потом жадно глотает воздух, медленно стягивая с него футболку. Всего на секунду он отстраняется, сам избавляется от неё и тут же возвращается к чужим губам, руками забираясь под тонкую водолазку Кисе и касаясь его теплой кожи. Следующей где-то в складках смятого покрывала оказывается водолазка, а вслед за ней туда же отправляются штаны парня. Брюнет облизывает влажные губы, кончиком языка собирая с них вкус юноши, скользит взглядом по его телу, замечая каждый шрам, и возвращается к рубиновым глазам. Лишь для того, чтобы убедиться, что он всё делает правильно. И он видит это. Видит желание. Проводит ладонью по плоскому животу, обводя один из рубцов пальцами, поддевает резинку белья и медленно стягивает его, после чего оглаживает худые ноги, разводит их в стороны и укладывает на свои бедра, а затем наклоняется к губам и, вновь сминая их своими, одной рукой складывает несколько печатей, чтобы после влажными пальцами коснуться колечка мышц между ягодицами. Кисе тихо мычит, разводя ноги в стороны шире, когда чувствует, как Учиха массирует вход. Он проводит рукой вниз по его торсу, не желая оставлять его без удовольствия, и накрывает ладонью твёрдый пах. Давится воздухом, чувствуя его возбуждение, оглаживает член поверх одежды, а затем поднимает запястье чуть выше и проникает пальцами в бельё, вновь вздрагивая от температуры мужчины внизу. Сам Итачи едва ли не стонет, чувствуя юркие пальцы на своём достоинстве, и тут же проталкивается пальцем в анус парня. Кисе закатывает глаза, издавая тихий стон в его губы, глубоко выдыхает и чуть двигает бедрами навстречу, насаживаясь на все фаланги пальца. Не желая заставлять его ждать, мужчина быстро вводит второй: он входит не так свободно, но возбуждение позволяет мышцам растягиваться быстрее. Влага на пальцах тихо чавкает, и юноша вздрагивает каждый раз, когда эти звуки становятся особенно громкими, явно смущаясь и вместе с тем сжимая член Итачи в руке только крепче. Вместе с третьим проникшим внутрь пальцем, заканчивается и выдержка Учихи: он выпрямляется, снова облизываясь, вытаскивает чужую руку из собственных штанов, а затем приспускает их ниже и оголяет своё возбуждение. Так даже дышать становится немного легче. И от этого облегчения его движения пальцами больше не такие развязные, как раньше. Он двигает ими быстрее и глубже, разводит в стороны, чтобы растянуть парня быстрее, потому что его терпению медленно приходит конец. А Кисе, подрагивая, поднимает ноги выше, выгибается и тихо стонет. Ему нравится это чувство заполненности, и ему хочется больше, поэтому он подается бедрами навстречу и слегка сжимается, буквально умоляя Итачи войти. Они встретились глазами. Учиха медленно вытащил пальцы, обхватил ими свой член и, приставив головку ко входу, плавно вошел меньше чем наполовину, после чего замер, давая юноше немного времени, чтобы привыкнуть. Тот, опрокинув голову назад и тяжело дыша, впился пальцами в покрывало. Влажные стенки внутри него пульсировали в такт возбуждению, которое они обхватывали. Итачи оглаживал его бедра, периодически обводя большими пальцами выпирающие косточки, и с жадностью наблюдал, после чего слегка толкнулся, тут же получая ещё один тихий стон. А затем ещё. И ещё. С каждым толчком он проникал глубже, заполняя парня собой и наслаждаясь его жаром внутри, пока не вошел полностью. Сил терпеть больше не было. Он наклонился, оставил смазанный поцелуй на припухших губах Кисе и, обхватив его бедра, скользнул назад, выходя практически полностью, а спустя секунду толкаясь обратно. Парень выгнулся дугой, обхватывая Итачи ногами крепче, открыл рот в немом стоне и закатил глаза, пока тот медленно двигался в нём, каждый раз погружаясь до основания. Тихие шлепки быстро смешались со стонами юноши и тяжелым дыханием мужчины. Его плечи покрылись испариной, а длинная челка уже начинала раздражать тем, что закрывала обзор, из-за чего её пришлось убрать назад. И вид того стоил: дрожащий от удовольствия Кисе, которого совсем не страшили шрамы по всему телу, его пьяный взгляд и подрагивающий член, что приподнимался каждый раз, стоило Итачи скользнуть головкой по простате. Не удержавшись, Учиха наклонился вперед, провел языком по губам парня и, когда тот обхватил его своими, вновь толкнулся, выбивая воздух из его легких и очередной стон из груди. Юноша тут же ответил, сжав его внутри крепче, от чего брюнет тихо шикнул и толкнулся вновь, плотно прижимаясь бедрами к упругим ягодицам. Кисе чувствовал, как головка упирается куда-то глубоко внутрь, как член заполняет его полностью, и как от этого становится трудно дышать. И ему нравилось. Он снова подмахнул бедрами, двигаясь на стволе самостоятельно и внимательно смотря в оникс напротив, облизнулся и, обхватив мужчину за торс, провел рукой вниз вдоль его позвоночника, чтобы после слегка нажать на его поясницу, вынуждая тем самым толкнуться снова. Итачи нравилась эта игра. Но куда больше ему хотелось кончить. Поэтому, оперевшись на одну руку, а во второй крепко сжав бедро юноши, он начал двигаться быстрее. Шлепки их тел стали громче, а хриплые стоны Кисе звучали всё чаще, пока он не впился зубами в чужое плечо. Брюнет тихо выругался, чувствуя, как смесь боли и удовольствия быстро бьёт в голову, от чего толчки становятся резкими и грубыми, но по-прежнему глубокими. Он снова ругается, когда чувствует, как по его спине скользят короткие ногти, а сфинктер вокруг члена судорожно сжимается. Перед глазами всё плывет, он почти не дышит, сжимая уже в обеих руках бедра Кисе и буквально натягивая его на себя, пока тот, дрожа, выстанывает его имя. Громкий. Но совсем не раздражает. Кажется, возбуждает ещё сильнее. Хочется вновь услышать своё имя на его губах. И он слышит его, когда нависает над ним и вдалбливается в его нутро до боли в собственных бедрах. Он кончает внутрь, находясь не совсем в реальности. Делает несколько плавных движений, словно выжимая себя до последнего, и, уткнувшись лбом в худое плечо, наконец останавливается. Сердце стучит в висках, а дыхание сбито настолько, что легкие покалывает. Теперь он замечает что-то влажное между ними, чувствует, как от царапин щиплет спину, и как трепещет Кисе, тихо поскуливая в его плечо. Тот, ещё не придя в себя, поджимает пальцы на ногах, остановить дрожь в которых выше его сил, и тихо извиняется несколько раз подряд. Во рту — привкус железа, а в голове — полный бардак. — Я залечу… — хрипло шепчет он, когда его затылок оказывается на постели и на глаза попадаются следы от его собственных зубов на чужом плече. — Простите… — Прекрати, — Итачи перехватывает его руку на пол пути и кладет рядом с пепельной макушкой, после чего выпрямляется и, выйдя из Кисе, тут же мысленно прописывает себе по лицу за свою неосторожность. На бедрах юноши уже проступили синяки от его пальцев, и покрасневшие ягодицы в скором времени приобретут тот же цвет. Пожалуй, они были квиты. Он явно перегнул палку, совсем не контролируя себя. Ещё больше негодования вызывало то, что он кончил внутрь. Окончательно потерял голову. — Тебе нужно в душ, сможешь идти? — кое-как приведя себя в порядок и поднявшись на ноги, брюнет вновь скользнул взглядом по обмякшему телу. Парень, избегая зрительного контакта, приподнялся на локтях и слабо кивнул, вот-вот намереваясь встать, но, увы, у него ничего не вышло. — Я помогу. — Всё в по… — договорить он не успел. Учиха подхватил его на руки вместе с покрывалом и отнес в небольшую ванную, коими оснащены все комнаты в убежище. Оставив юношу в душевой (сугубо по его собственному желанию), Итачи вернулся к кровати, где забрал собственную футболку. Перед самым уходом он ещё раз окинул комнату взглядом, снова обматерил себя всеми известными ругательствами за то, чему позволил произойти, и наконец ушел к себе. Всё в очередной раз пошло по энному месту.