Любовь твоя — омут, а я — никудышный пловец

Ни одна половица не скрипнула под мягкими, отточенными годами практики, шагами бывшего наёмного убийцы. Ветер мягко треплет полы тёплого синего ханьфу и легко взъерошивает волосы, принося с собой множество мелких снежинок, мигом тающих при соприкосновении с одеждой. Его служба Хэлянь И благодаря крайней осторожности никогда не станет проблемой, так как даже при дворе немногие знали, как выглядит печально известный глава Танчуань. Однако, разумеется, находились смельчаки, готовые высказать своё безусловно важное мнение по поводу покойных учеников и учителя школы. Эти стервятники любили перемывать кости всем подряд, поэтому Цзышу старался не обращать внимание на пустые разговоры, тем более, что у него теперь есть надёжная поддержка и опора в лице Вэнь Кэсина и их ученика – Чэнлина, которые помогали ему спокойно сносить удары злых языков. Со всем имеющимся достоинством и выдержкой, сформированными при службе во дворце, он спокойно и крайне доходчиво разъяснял старым и молодым сплетникам, что не стоит тревожить давно упокоенные души и, тем более, докапываться до его ученика и чжидзы, с помощью которых поместье наполнилось жизнью за поразительно короткий период времени. Они проделали большую работу, залатав крышу и построив пару дополнительных комнат, а также пополнили запасы продуктов и прочих бытовых вещей. Хотя поначалу они были только втроём, крепко держась друг за друга, пробирались через паутину и сор, наводя порядок и привнося свет в давно не используемые комнаты. По прошествии времени слухи об их методах обучения и их результатах распространились по всему Цзянху, привлекая внимание многих мастеров боевых искусств, которые были не прочь пристроить своих сыновей к талантливому учителю. Всё больше предложений к ним поступало от разных семей – знатных и не очень. Но у них не было строгих критериев отбора, их школа не требовала каких-либо особых, выдающихся навыков от подростков, которые только формируют своё ядро. От потенциальных учеников требовались только чувство ответственности и уважения к шифу, шишу, истории и традициям школы. Так что невежды и говорливые нахалы отметались сразу. Им не хотелось тратить время на перевоспитание беспардонных мелких наглецов, когда у них и без того была куча дел и обязанностей. Впрочем, дела постепенно налаживались. Теперь, когда их небольшой семье ничего не угрожает, все живы и здоровы, сыты и счастливы, можно позволить себе немного выдохнуть. Ощущение семейного уюта, с которым ни один из них не был знаком по-настоящему, появилось неожиданно, медленно оно заполняло пустые стены, которые так давно не слышали детский смех, обнимало, словно одеяло и согревало сердце. Порой, наблюдая за своей маленькой семьёй Цзышу чувствовал, как в груди что-то сильно сжимается, почти до боли, но в отличие от гвоздей, это была горько-сладкая боль, которая напоминала о хороших временах, которые давно прошли, и о возможностях по построению не менее светлого будущего. Выйдя на крыльцо, Цзышу остановился. Взгляд невольно цепляется за сидящую с идеальной осанкой фигуру. Тёмно-зелёная ткань струится по стройному телу, напоминая расплавленный нефрит, а сочетание с белоснежными локонами волос, стекающих по спине, делает образ более неземным, словно небожитель спустился во двор школы, чтобы почтить их своим присутствием. Утеплённая ткань и сильный поток ци, конечно, не позволяют им обоим мёрзнуть. Однако при одном взгляде на эту стойкую и одновременно хрупкую фигуру, Цзышу хочется схватить этого глупого мужчину, укутать в несколько одеял и занести домой, выслушивая кучу возмущений. Эта мысль кажется с каждой секундой всё соблазнительней. Лао Вэнь до сих пор сидит, сложив руки в рукавах ханьфу и наблюдая за их усердным учеником. Безусловно, что бы он не говорил, у Чэнлина уже имеется хороший прогресс, особенно если вспомнить его навыки, когда они только встретились, а точнее, их полное отсутствие. Но никто не может запретить ему по-доброму шутить над ним на каждой тренировке. Даже бесконечно сострадательный Вэнь Кэсин иногда позволяет себе усмехнуться украдкой, а потом обязательно потрепать мальчишку по голове и указать на все его ошибки. Утро даже слишком раннее, поэтому остальные ученики ещё могут позволить себе поспать, пока Чэнлин, являясь первым учеником школы, работает не покладая рук, так как осознает груз ответственности на своих плечах. Надо будет как-то поощрить его, купить ему его любимых сладостей что ли, стоит посоветоваться с Вэнь Кэсином. Бесшумно приблизившись, Цзышу накидывает на вздрагивающие плечи тёплую накидку, целует прохладную щёку и недовольно хмурится. Как долго он здесь уже сидит? Лао Вэнь ошарашенно смотрит на него, пока пытается скрыть горящие уши. По вей видимости, кто-то крепко задумался. — А-Сюй, ты проснулся, - тут же расплываясь в тёплой улыбке, говорит Кэсин, поправляя накидку. — Давно уже, а вам двоим, я так понимаю, не спится, - бурчит Цзышу, присаживаясь рядом и прислоняясь всеми конечностями к телу под боком. — Ну что ты, просто мне скоро надо будет начать готовить завтрак. Но я услышал шум с тренировочной площадки, поэтому пришёл посмотреть, кто это буянит, - он неодобрительно качает головой, — Это обострённое чувство ответственности в нём взращено тобой, как бы он не довёл себя до истощения. И даже не пытайся сейчас отвертеться. Чжоу Цзышу и не пытается, лишь вздыхает и признаёт, что да, возможно он немного переборщил со своими лекциями о важности осознания груза ответственности, который накладывает на его плечи новоприобретённый статус. А как же иначе. Не всё же ему ругаться на неправильные стойки. — Не бухти, Лао Вэнь, я просто стараюсь вырастить из него достойного преемника. Лучше ты мне скажи, почему так легко оделся, на улице, всё-таки, не летнее пекло. — Кто из нас ещё бухтит, - надувшись, проговаривает Лао Вэнь, - Утро же, не задумывался, да и мне не холодно. Ты же знаешь, А-Сюй, что мы не особо чувствительны к погоде. Облачко пара, появляется возле его полных губ, а затем исчезает, растаяв в морозном воздухе. Руки сами тянутся к этому невыносимому человеку. — А-Сюй? Цзышу уже успела утомить вся эта болтовня, поэтому он молча затаскивает Лао Вэня к себе на колени, не обращая внимание на смущённый писк. Уже родная и привычная тяжесть любимого тела заземляет и невольно согревает. Кэсин быстро соображает и обхватывает руками крепкую шею, моргая своими длинными и пушистыми ресницами. Тактильность не их сильная сторона, но они оба стараются, чтобы это работало с ними, с их отношениями. Немного покрасневшие далеко не от холода щёки выдают чувства своего хозяина с головой, но никто из них этого не комментирует. А Цзышу заправляет непослушную серебряную прядь у лица, чмокает его в уголок губ, и смотрит в эти невозможные чёрные омуты, давно затянувшие его в свою глубину. Он уверен, что никогда не захочет из них выбраться. Чэнлин понятливо не смотрит в их сторону, продолжая заучивать новую связку, пока его наставники делят воздух один на двоих. Вот бы это утро никогда не заканчивалось.