Любовь твоя — омут, а я — никудышный пловец

Приглушённый свет масляной лампы озаряет их комнату теплотой, создавая атмосферу уюта и интимности. За окном стоят непроглядные сумерки, пока природа находится в состоянии покоя. Вдалеке чернеют стойкие горы, горделиво существующие тысячи лет до них, и наверняка они будут здесь ещё тысячи лет после. За спиной шуршит спадающая с покатых плеч ткань ханьфу, открывающая вид на нижнее ханьфу, практически не оставляющее простора для воображения. Тепло. Даже жарко. Расчёсывая волосы, Цзышу никак не может отвести взгляда от медленно стягивающего с себя одежду Кэсина, который не обращает на него никакого внимания, что странно, он полностью погружён в свои мысли. Глаза затуманены чем-то застарелым, будто покрыты лёгкой дымкой прошлого, которую очень хочется смахнуть, чтобы наконец обратил своё внимание на настоящее. Мы здесь, вместе. Всё хорошо. Всё-таки непривычно. Он уже успел привыкнуть к тому, что взгляд Лао Вэня всегда направлен в его сторону, он крутится рядом, провоцирует, спорит, маячит перед глазами своими яркими ханьфу, игриво улыбается и напрашивается на ласку. Как же он размяк, с мягкостью думает о себе Цзышу, когда подходит вплотную к наконец смотрящему на него мужчине. Глаза в глаза, ничего не скрывая. Уже нет смысла, они срослись, слиплись, как две маньтоу так, что не разлепить уже. Чёрный шёлк волос лежит на бледных крепких плечах, с которых немного сползло нижнее ханьфу, открывая ключицы. Не удержавшись, Цзышу утыкается в выемку, пробуя кожу на вкус. Потёршись носом, он поднимает голову и наталкивается на уже более осознанный взгляд. Почти, но не совсем. Они оба уже были сломаны, так Чжоу Цзышу сам ещё нанёс Лао Вэню пару душевных ран, из-за которых тот до сих пор нервно просыпается ночью и судорожно цепляется за него. И прижимая его близко-близко, Цзышу так жалеет, что не оберегал, что не был мягче, что так беспардонно отталкивал это, голодное до прикосновений, несчастное создание. Они оба такие. Уж в глубине души он готов себе в этом признаться, но ему иногда страшно касаться слишком резко, чтобы ненароком не поранить, чтобы не увидеть эту кривую улыбку и фальшивую непосредственность. Перемещаясь за спину, Цзышу начинает расцеловывать плечи, и переходит на позвонки, одновременно окончательно стягивая мешающую сейчас ткань. Лао Вэнь затаил дыхание из-за столь непривычных ласок, которые ему обычно приходится долго и упорно выпрашивать. — А-Сюй? – у меня сегодня день рождения? Или что-то случилось? Ты снова умираешь? Что? Что? Почему так вне… — Лао Вэнь, - прерывает лихорадочный поток мыслей родной голос, ставший ниже из-за возбуждения. Аккуратно утягивая вниз, Цзышу укладывает Кэсина на их постель, отводя прядь волос за ухо и на мгновение замирая. Любоваться картиной, представшей перед ним, он мог бы вечность. Рассыпавшиеся по постели волосы обрамляют утончённое и обычно такое мягкое лицо. Хотя Цзышу знает, что оно такое только для их маленькой семьи из трёх человек. Это читается безмолвно, но ценится очень сильно. Наконец Кэсин обнимает его за шею, притягивая к себе в жадный поцелуй, прикусывает губу и тут же зализывает её в извиняющемся жесте. Языки сплетаются, слюна пошло хлюпает, а Лао Вэнь нарочно пытается его распалить – жадно шарит под одеждой руками, хватается за всё, что попадётся, выгибается и подставляет шею, откровенно напрашиваясь на усмирительный шлепок или хватку на запястьях. Но Цзышу не ведётся. Он позволяет рукам беспорядочно сбрасывать с него одежду и раздевает сам. Они останавливают поцелуй, ниточка слюны рвётся, пока они пытаются восстановить дыхание. Поцелуями в шею Цзышу немного сбавляет градус, пока Кэсин обхватывает ногой его бедро и трётся эрекцией. Жадность и ненасытная страсть горит в его глазах, но он знает, что это напускное. Он знает, как сильно Кэсин жаждет ласки и комплиментов, пускай и смущается очень сильно. Он просто не привык ко всему этому, он не знает, что может просто попросить, и Цзышу сделает для него всё. Наконец они вместе находят масло, и тут Кэсин опять пытается его поторопить, хотя сам знает, что двух пальцев слишком мало, но всё равно не может позволить себе расслабиться и спокойно отдаться. Нервная энергия ищёт выхода и не находит, изящные руки судорожно зарываются в его волосы, пока Цзышу жадно заглатывает член и разрабатывает вход. Растрёпанные пряди выскальзывают из хватки, пока Кэсин смотрит, смотрит и пытается ускорить процесс. — Да хватит уже, А-Сюй. Возьми меня, - заполошное дыхание не нравится Цзышу, не в эту ночь. Оно не азартное и не яркое, оно судорожное и тягостное. Будто Кэсину больно, и он изо всех сил старается это скрыть. Они оба полностью обнажены, но не до конца. Не все маски сняты, не все слои оторваны. Но Чжоу Цзышу терпелив. Он умеет ждать и дождётся. — Куда ты торопишься? У нас ещё вся ночь впереди. Или тебя ждёт под окнами любовник? – игриво спрашивает Цзышу, добавляя третий палец. — А-Сюй! – срываясь на стоны, возмущается Лао Вэнь, который закидывает ноги ему на плечи и насаживается на пальцы сильнее, открывая беззащитную шею. Пальцы очень хорошо скребут по верхней стенке и массируют простату, выбивая из Кэсина визг. Хорошо, что Чэнлин сегодня под присмотром их старых друзей, которые с удовольствием взяли его с собой в город. Иначе им было бы немного неловко, хотя этот мальчик видел многое. Его стало очень сложно смутить, но не то чтобы они делают это намеренно. Покрывая поцелуями молочные бёдра, которые бесконтрольно цепляются за его плечи и притягивают ближе, он улыбается и наконец смазывает свой член, медленно входя. Когда он проскальзывает до конца, Цзышу выдыхает и внимательно следит за своим упрямым мужем, который может очень хорошо скрывать дискомфорт, но с ним такое уже не прокатывает. Чуть заломленные брови и всё ещё слишком поверхностное дыхание выдают Кэсина, который всё не может успокоиться. Цзышу медленно опускается, ложась на подрагивающее под ним тело, и ловит этот вечно болтливый рот в сладком поцелуе, смакуя его, выпивая до дна. Рука уже привычным жестом спускается ниже к чужому члену и начинает надрачивать, чтобы унять дискомфорт. Он слушает очаровательные поскуливания и начинает аккуратно двигаться, сосредотачиваясь на простате. Круговые движения бёдрами делают свою дело, высокие стоны разносятся по комнате. Кэсин скребёт спину, в нетерпении насаживаясь сильнее. — Лао Вэнь, - шепчет Чжоу Цзышу прямо на ухо, которое тут же краснеет. – Такой красивый. Он никогда не был мастером искренних комплиментов, умел льстить – это да. Но открыть рот и выдавить из себя что-то хорошее до сих пор бывает слишком трудно. Среди них двоих Вэнь Кэсин преуспевает в похвале гораздо лучше. Он умеет невзначай прокомментировать что-то складно и к месту. (Комплимент про лопатки не в счёт) А Цзышу старается изо всех сил научиться этому искусству, чтобы радовать своего мужа чаще, чем раз в столетие. Лао Вэнь вздрогнул, широко распахнув глаза. — Ты так хорошо принимаешь меня, - хрипло продолжает Цзышу. Лишь пошлые хлюпы и их тяжёлое дыхание звучит в спальне помимо этих сокрушительных слов. – Мне так повезло, что ты у меня есть. Так хорошо справляешься. — А-Сюй, - тихо проговаривает Кэсин, который теперь весь красный. Боже, Цзышу никогда не видел его настолько смущённым. Какое-то время он думал, что у этого человека отсутствует всякий стыд. Однако со временем он нашёл брешь в его крепкой броне из комплиментов, масок и флирта. Надо просто обратить всё это против него самого. — Что такое? – Цзышу с упоение наблюдает за тем, как Лао Вэнь пытается спрятать своё лицо от его пронзительного взгляда. Хотя руки всё ещё держатся за его плечи, но уже не царапают кожу, а сжимают её. Он и сам весь будто пытается стать маленьким настолько, чтобы он смог вывернуться из объятий и спрятаться в ближайшую щель. – Мой муж хочет мне что-то сказать? — Ты… - именно в момент, когда Кэсин, красный как рак, хочет что-то сказать, Цзышу подхватывает его за бёдра и насаживает на себя так, чтобы проникать под лучшим углом. – Ах! А-Сюй, больше! Мне нужно! — Но я уже глубоко внутри тебя. Какой же ты ненасытный, - он проводит носом по скуле и выдыхает на ухо, - Мой Лао Вэнь так прекрасен, не сдерживай себя. И он даже не пытается. Движения бёдрами не такие уж и быстрые, но вот угол очень хорош, сюда по крикам, не прекращающимся ни на миг. Расфокусированный взгляд вместе с краснотой щёк и…слезами? — Всё хорошо? – взволнованно спрашивает Цзышу, остановившись. — Да, да, я в-в порядке. Продолжай, ну же. Я был так близко, - сердце щемит при одном взгляде на мокрые дорожки на щеках, но не ослабшее возбуждение, упирающееся прямо в живот, в целом, успокаивает. Ему так неловко быть настолько бескостным из-за пары милых слов. Он действительно так мало балует Лао Вэня. Поэтому Чжоу Цзышу продолжает фрикции, вслушиваясь в сладкие мольбы, которые пытаются уговорить его двигаться быстрее. — Такой нетерпеливый, - бормочет он, а затем врезается в податливые бёдра, которые держат его в стальной хватке и не собираются отпускать. — А-Сюй, А-Сюй, А-Сюй, - бессмысленную мантру шепчет его личное наваждение, тянущее его ближе к себе и целующее его так хорошо, что у самого Цзышу мозги съезжают набекрень. Наконец он чувствует влагу, и спазмы мышц буквально запечатывают его, не позволяя выскользнуть, поэтому он изливается внутрь. Пара минут уходит на банальное восстановление дыхания, а потом он припадает к этому прекрасному лицу и сцеловывает непрошенные слёзы. — Ты действительно имеешь ввиду то, что сказал? – хрипло спрашивает Лао Вэнь. Чжоу Цзышу улыбается и прислоняется так, что их лбы соприкасаются. — Конечно. Моя жена не доверяет этому мужу? — А-Сюй! – спрятав лицо в плече своего супруга, довольно воскликнул самый невозможный человек в его жизни. И именно поэтому они обязаны пройти оставшийся путь вместе.