Любовь твоя — омут, а я — никудышный пловец

На площади не протолкнуться, люди толпятся возле прилавков, наслаждаясь запахами вкусной еды. Искусные танцоры и фокусники развлекают народ, однако все в предвкушении главного гвоздя программы. Ароматы духов, галдёж простого народа, звон монет и разноцветные ткани увлекут любого путника в атмосферу празднества в честь дня рождения Сына Неба. Великий день, когда Боги благоволят смертным и посылают хорошую погоду, уважая императора, чтобы люди помнили об их милости до скончания веков. Шум, спешка и смех. Кто-то кричит: — Смотри, какие красавицы! Я бы продал душу дьяволу за ночь с одной из них, — мечтаниям нет предела. И в правду целая процессия танцовщиц движется прямо к императорскому дворцу, чтобы показать там всё своё мастерство и заинтересовать не одного богатого чиновника, долгое время подворовывающего из казны. Как же Чжоу Цзышу устал от всего этого шума. С самого утра люди стремятся упасть ему в ноги, рассыпаться в комплиментах, пожеланиях долгого правления и, соответственно, жизни. Не то чтобы в другое время ему не желали того же самого. Груз дорогой, расшитой золотом, мантии давит на плечи, хотя Чжоу Цзышу продолжает держать осанку во чтобы то ни стало. На самом деле он правит достаточно долго для своего возраста, чем, он знает, многие недовольны. У него до сих пор нет жены, но, по крайней мере, есть сын от наложницы, которая была убита завистниками. Ему всего лишь тридцать четыре, а он чувствует себя на все восемьдесят. Монохром дней иногда разбавляется кроваво-красными брызгами, приятными встречами с Чэнлином, существование которого он старается не афишировать. Всё-таки многие захотят смерти наследника, как бы придворные не улыбались и не лебезили перед ним. А иногда вот такие празднества врываются в рутину и приносят дополнительную головную боль. Наконец объявляют о прибытии красавиц, собранных со всех концов света, надеющихся своими соблазнительными движениями подцепить на крючок похотливых чиновников, чьи карманы набиты деньгами под завязку. На самом деле, деньги – единственное, что можно получить от них полезного, так что Цзышу всегда по возможности одаривает красавиц, которых водит в постель. У него для этого есть наложницы, однако в последнее время он охладел ко всем столичным красавицам, так что единственное, что действительно может его соблазнить – это хорошая выпивка. Двери распахиваются, и из-за обилия цвета начинает рябить в глазах. Галдёж стихает, и музыка начинает набирать обороты. Стук барабанов и бубнов будоражит. Но вот что действительно заставляет смотреть, не моргая – это прелестные фигуры молодых девушек и…даже юношей? Смело, но, на самом деле, Чжоу Цзышу не против, а если не против он – значит, не против все. Власть имущим мужчинам всё равно кого трахать и осыпать золотом, так что возмущений возникнуть не должно. Его самого абсолютно не волнуют плавные изгибы тела представителей обоих полов. Хотя он должен признать, что танец поставлен хорошо. Каждый может проявить себя и показать с лучшей стороны. Персиковые, розовые, фиолетовые ткани кружатся и манят. Но император лишь сидит, равнодушно наблюдая за представлением, подперев щёку рукой. Глаза красавиц стараются перехватить его взгляд, однако ни у кого не получается. Ох. Ладно, возможно, кому-то всё-таки удалось это сделать. Высокая фигура, облачённая в красный шёлк, выделяется и привлекает внимание. Две широкие полосы ткани прикрывают грудь и закрепляются на золотом обруче, опоясывающем шею. Многослойный низ должен, по идее, закрывать ноги, однако те можно увидеть, так как полупрозрачная ткань штанов не оставляет места для воображения. Даже сидя на троне, Чжоу Цзышу видит крепкие бёдра и тонкие аккуратные щиколотки, на которых звенят золотые колокольчики. Если говорить о лице, то это вершина образа, окончательно убеждающая любого сдаться в споре со своей совестью, ведь устоять практически невозможно. Утончённые черты лица хорошо гармонируют с макияжем – заметно, что губы немного подкрашены, чтобы выделить их, а под глазами нарисованы красные стрелки. Несмотря на полупрозрачную ткань, закрывающую нижнюю часть лица, всё прекрасно видно. На это и расчёт – намеренное искушение и видимость недоступности. Волосы красавца наполовину собраны шпилькой в пучок, пока оставшаяся часть развевается от быстрых движений. Лисий прищур глаз, лёгкие взмахи веером, и любой готов пасть к его ногам. Парень действительно знает, как вызвать желание парой движений. В окружении красавиц он всё равно притягивает все взгляды к себе. Изгибается именно тогда, когда нужно, крутит бёдрами в такт. Рот прикрыт тканью, но Цзышу уверен, он улыбается. Подбросив веер, парень (хотя кажется, что уже мужчина, но он так хорошо выглядит, что создаётся ощущение цветущей юности) крутится на месте, умело управляется с ярко-красной, воздушной тканью и строит императору глазки. Обманчивая хрупкость и наивность. Каждое движение продуманно, ни одного лишнего. Ладно, он готов признать, что заинтригован. Мужчина знает, что красив и пользуется этим. Несмотря на изящные движения и внешнюю лёгкость, видна работа мышц, пресс, руки и ноги достаточно сильны, чтобы нанести удар. Создаётся ощущение, будто танцы – не главное ремесло этого человека. Открывая шею, тем самым показывая покорность, он сканирует ряды наблюдающих, а затем снова сосредотачивается на нём. Жаркий, жгучий взгляд, обещающий не менее жаркое продолжение. Он крутится, вставая на носочки и сгибая руки. Такие танцы популярны на юге, но, судя по капающей слюне многих мужчин, праведников здесь нет, готовых указать на непристойность некоторых движений. Наконец таинственный красавец выбегает в центр, окружённый другими цветками разных полов, возрастов и национальностей – картина, захватывающая дух. Прикрывая лицо веером, он снова смотрит ему в глаза, а затем освобождает руки и беззастенчиво крутит бёдрами, идеально совпадая движениями с мелодией. Наклоняет корпус назад, пока руки подражают волнам, а после он выпрямляется и делает зазывающие движение кистями, немного сгибая локти, будто тянет невидимую ткань на себя, но на самом деле старается возбудить внутри императора голод. И Чжоу Цзышу готов признать, что у него это получается. Вся эта выставленная напоказ хрупкость и миловидность не обманывает его сердце, но пробуждает интерес и азарт. Впервые за долгое время ему действительно хочется поговорить с кем-то и узнать его историю. Всё, что он позволяет себе – это благосклонную улыбку, которую красавец тут же улавливает. Глаза горят довольством, пока он покидает центр и бросает напоследок острый взгляд с хитринкой. Ну точно лис. Шёлк волос струится по плечам и сильной пояснице, покачивания бёдрами, очевидно, намекают переместить взгляд ниже, чтобы увидеть, покрытые полупрозрачной тканью, подтянутые ягодицы. Император не позволяет себе слишком увлекаться, чтобы ещё больше льстить этой сирене, которой не нужно больше доказательств того, что смог обратить на себя внимание, смог подтолкнуть пресыщенного жизнью императора к грани желания. Для этого нужен опыт. Движением руки он подзывает слугу: — Хочу видеть парня в красном в своих покоях сегодня ночью, — тот кланяется, принимая приказ. Девушки и юноши совершают ещё пару кругов, завораживая своими открытыми костюмами. Есть на что посмотреть. Но тот красавец всё равно не выходит из головы. Вот же лис-соблазнитель. Не то чтобы Цзышу в принципе был падок на мужчин, но не поддаться на чары этой сирены очень сложно. Танец подходит к концу, танцоры кланяются и убегают так же легко и бесшумно, как и появились. Двери дворца закрываются с громким хлопком. *** Завершив праздничный ужин и приняв все поздравления, император уходит в свои покои. На подходе к ним, он вспоминает о танцоре, которого должны были уже привести сюда. Возможно, эта ночь будет отличаться от предыдущих, проведённых в бессонном состоянии с тяжёлой головой. Однако в комнате Чжоу Цзышу не обнаруживает этого яркого прохвоста. И только после того, как слуги помогают ему снять одежду, он видит силуэт в проходе. — Ваше Величество желало увидеть этого недостойного? – делая идеальный поклон, говорит наваждение в красном. По всей видимости, мужчина лишь помылся, так как не чувствуется запах пота после столь энергичных танцев, и оделся в свои соблазнительные одеяния. — Верно. Проходи, возможно, ты хочешь чего-нибудь поесть, попить или выпить? – Цзышу зовёт слугу, который оставляет расписной кувшин и пару пиал. Даже если красавец не захочет вино, император желает забыться ещё сильнее. — Не откажусь от вина. Говорят, в столице оно самое лучшее, — мимолётная лесть не трогает ни одного из них, хотя отчасти слова действительно правдивы. Так как правитель любит качественный алкоголь, то об его производстве и хранении заботятся со всей тщательностью. Красавчик аккуратным движением усаживается напротив. Он до сих пор не снял полупрозрачную ткань с лица, что вызывает странный зуд на кончиках пальцев. Как будто бы Чжоу Цзышу действительно хочет узнать, что под ней скрыто. Не то чтобы какой-то секрет можно хранить под столь тонкой тканью, но у императора появилось неожиданное желание, чтобы танцор сам ему открылся полностью, снял маску и показал истинное лицо. – Надеюсь, Вашему Величеству пришёлся по вкусу мой танец. Спрашивает так застенчиво, будто действительно сомневается в своём мастерстве. — Неплохо, думаю ты приглянулся многим придворным. Вероятно, я помешал каким-то твоим планам на них? – равнодушно бросает Чжоу Цзышу, как будто бы даже без задней мысли. — Разумеется, нет. Этот подданный удостоился чести встретиться лицом к лицу с Сыном Неба, разве можно мечтать о чём-то большем? – мило воркует танцор, старательно вглядываясь в глаза правителя, ищет, ищет подсказку и не находит. — Действительно. Хотя, я думаю тебе уже не привыкать к беседам с императорами с глазу на глаз. Да и не только к беседам, — проговаривает Чжоу Цзышу, отпивая вино. Догадался? Ни одна мышца не дёрнулась на прекрасном лице, но император уверен, что мужчина опасно ухмыляется под лёгкой тканью. — Безусловно, этот подданный счастливчик, раз великие правители земель хотят общаться со мной наедине, — он приподнимает ткань и залпом опрокидывает в себя пиалу, показывая сильное и изящное горло. Провоцирует. — Император Чжао не смог пережить разлуки с тобой, и поэтому его сердце остановилось? – бьёт метко и точно. Конечно же, Чжоу Цзышу приказал своим лучшим подчинённым раздобыть информацию об этом таинственном танцовщике. Тот, как оказалось, танцевал перед правителем Западных земель, который славился своей ненасытностью и жестокостью. Не то чтобы про него самого ходят слухи приятней. Но он, по крайне мере, не имеет привычки затаскивать любовников в свою постель силой, в отличие от Чжао Цзина, узурпировавшего трон убийством собственного брата. После незабываемого танца он пригласил танцора в свои покои, где они, вроде как, приятно провели время. А спустя день, когда выступающая труппа уже покинула сердце империи, умер от разрыва сердца, по словам придворного лекаря. Мутная история, подтверждающая догадки Чжоу Цзышу, видевшего яд на лапках этой цветастой бабочки. — Этот недостойный старался доставить императору Чжао удовольствие всю ночь, а после распил с ним кувшин вина из османтуса. Его Величество знал о том, что этому простолюдину придётся покинуть его, и он выглядел достаточно удовлетворённым утром. Так что я боюсь предполагать причину его безусловно печальной кончины, — очень хорошо подделанная грусть слышится в голосе, однако оба знают, что император не поверит такому простому объяснению. Сказывается опыт жизни во дворце. Чжоу Цзышу лишь хмыкает и спрашивает повелительным тоном: — Станцуешь для меня? Голова уже раскалывается после шумного дня, поэтому, я надеюсь, что тебе не нужна музыка. — Всё, что пожелает Ваше Величество, — говорит танцор и тут же поднимается. Бесшумными шагами проходит к центру комнаты и встаёт в соблазнительную позу, немного сгибая ногу, показывает спину, прогиб поясницы и ягодицы. Чуть повернув голову вбок, он строит глазки, выглядывая из-за плеча. А затем все побрякушки начинают звенеть в тишине, вторя движениям танцора, который показывает помимо грации свою хищную сторону. Это проявляется в более быстрых выпадах и более резких взглядах. Воплощение песчаной бури сейчас перед ним, предлагает себя каждым движением, дразня открытыми участками кожи. Как волна, красавец то приближается, то отдаляется, а после того, как Чжоу Цзышу положил руку на его бёдра, не давя, но показывая своё желание, садится к нему на колени. Ограниченный в движениях, он изгибает поясницу под немыслимым углом, а после нагло обвивает шею правителя руками, покачивая бёдрами и создавая прекрасное трение между ними. Император аккуратно придерживает его под поясницу и выдыхает еле слышно на ухо: — Подражаешь самке богомола, Вэнь Кэсин? Или у тебя действительно не было неприязни к императору Чжао? К нему мало у кого не было хотя бы одной не затаённой обиды. На секунду дыхание Кэсина сбивается, но он быстро берёт себя в руки. — Неужели в слова этого недостойного сложно поверить? Я никогда бы не посмел нанести вред ни одному Сыну Неба, кто я такой, чтобы покушаться на жизнь императора? – жалобно проговаривает он, а затем вздрагивает от сильной хватки на шее. Рука не давит, но ощутимо удерживает на месте. Чжоу Цзышу вполне мог бы вырвать его гортань. — Меня не обмануть оленьими глазами и надутыми губами. Мне интересно, с какой целью ты решил попасть в мои покои. — Кто не мечтает провести хотя бы одну ночь с императором Чжоу, - тихо отвечает Вэнь Кэсин, покорно подставляя беззащитное горло, а сам гипнотизирует тёмными радужками, сливающимися с зрачком. — Ты позволишь мне? – спрашивает император, разжимая хватку и проводя по воздушной ткани пальцем. — Конечно, — на грани слышимости шепчет танцор. Последняя преграда между их лицами исчезает, и Чжоу Цзышу не может насмотреться на красивое лицо с красными, как пожар, губами, такими соблазнительными и опасными, что захватывает дух. У самого Кэсина сбивается дыхание уже в который раз, и он вглядывается в лицо императора, не понятно, что ищет и находит ли? А после его подхватывают сильные руки и опрокидывают на постель. Чёрный шёлк волос рассыпается по простыне, пока Чжоу Цзышу впитывает картину, достойную быть запечатлённой на сотне полотен. Он наклоняется близко-близко и шепчет: — Даже если я умру на следующий день, то всё равно не пожалею об этой ночи, — а после целует и чувствует, как его жадно притягивают в ответ.