Интриган

      Обито срывается с места и исчезает за дверью. Миг, и его больше нет. Последний, брошенный в его сторону взгляд был настолько страшным, что внутри у Какаши все оборвалось. Он невольно прижимает руку к груди и до боли закусывает губу. Маска снова мокнет от крови.       — Я сейчас, — говорит Рин, встает и кидается в след за Обито. Кричит ему:       — Ты куда? Обито!       Делает вид, что не понимает его чувств. Это еще более жестоко, чем просто отказ. Чарующая дружеская зона.       — Мы же друзья, — как-то сказал ему Обито. Какаши уже не помнит, когда и почему. Но это было хуже, чем вогнать в сердце нож. Просто чудовищное издевательство.       Но ему можно. Он дурак, он не знает и теперь уже никогда не узнает, что Какаши чувствует к нему на самом деле.       Потому что Какаши перегнул палку. Слишком надавил. Сломал что-то? Обито не просто расстроен, он признал поражение и умчался зализывать раны. Они друг другу больше не друзья и не соперники. Кто они теперь?       В комнатушке повисает тишина. Ребята переглядываются между собой, нервничают. Гай осторожно подается вперед, опершись рукой о пол и зовет его:       — Какаши?       — А? — он поднимает на Гая взгляд. Мир вокруг изменился. Цвета поблекли, и звуки слышатся иначе. Магия любви закончилась. Обито ненавидит его. Они теперь враги.       — Все в порядке? — беспокоится Гай.       — Да.       — Будешь крутить? — спрашивает он.       — Сейчас не моя очередь, — говорит Какаши. Он только что крутил и целовался, а потом безнадежно испортил вечеринку. Они же все видели. Где их полные отвращения и укора взгляды? Нет их. Они подавлены, расстроены и, черт бы их побрал, обеспокоены.       — Ладно, — подключается Асума. — Тогда я начну.       Он берет бутылку из-под саке, ставит в центр комнаты и проворачивает. Она крутится и крутится. И кажется, что мир вращается вместе с ней. К горлу подкатывает тошнота. В ушах звенит, и тупая пульсирующая боль бьет по вискам.       — Я лучше пойду, — говорит Какаши. — Мне пора.       — Пока, — робко отзывается Куренай, и все собравшиеся повторяют за ней.       Какаши выходит из квартиры Асумы, прикрывает за собой дверь и прижимается к ней спиной. Сердце едва не выпрыгивает из груди. В горле сухо и снова не хватает дыхания.       В дальнем конце коридора стоит расстроенная Рин.       — Догнала его? — спрашивает Какаши.       — Нет, — мотает она головой. — Пойдем?       Упустила и все равно готова идти на свидание? То же мне подруга. Даже для френдзоны она относится к нему слишком пренебрежительно. Какаши мысленно фыркает, но внешне остается спокойным. Кивает ей, и они вместе скрываются на лестничной клетке.       Они идут по шумной улице Конохи, взявшись за руки, как настоящая пара. Рин без конца щебечет о последних новостях в ее медицинском обучении, хвастается достижениями. Говорит, как ей повезло учиться у самой Цунадэ-сама, и как трудно ей даются новые приемы.       — Особенно психические отклонения. После Третьей Великой Войны так много шиноби с ПТСР, я не знаю, как им помочь. Лекарства — это одно, но нужна еще и терапия, а я… не знаю, — вздыхает она.       Какаши слушает вполуха. Мысли прыгают с Обито к новому роману Джирайи-сама и обратно. Сейчас бы достать книгу и почитать, а не вот это вот все. Ее назойливое щебетание раздражает, и он уже не уверен, что хочет и дальше торчать на этом свидании. Как бы сильно Обито его ни обидел, он не готов к отношениям даже понарошку.       Обито так расстроен сейчас. Хочется прикоснуться, утешить, даже попросить прощения. Ноги сами тянут его прочь из деревни к тренировочному полигону, украшенному большим мемориальным камнем. Наверняка он сейчас там, кидает в столбы кунаи и раз за разом промахивается.       Они проходят мимо местного кафе, Какаши на автомате поворачивает прочь с центральной улицы, но Рин тормозит его.       — Перекусим? — предлагает она.       «Это свидание, — мысленно напоминает он себе. — Ты сам ее позвал».       — Да, — кивает он.       Они заходят в небольшой ресторанчик устраиваются за столиком и берут в руки меню. Иероглифы расплываются перед глазами. Невозможно сосредоточиться. Снова возвращается головная боль.       — Все хорошо? — опять беспокоится Рин. В последнее время о нем часто все беспокоятся. Что ни взгляд, то беспокойство. Только Обито не такой. Он не парится, он всегда открыт и честен. И красив, сексуален, весел, упорен, идеален во всех отношениях. И ни в какую и ни за что не хочет его, Какаши, целовать. Это так несправедливо.       — Голова болит, — отвечает Какаши. Ей врать бессмысленно, она такие вещи чует интуитивно. — Я не спал ночью.       — Давно у тебя проблемы со сном? — тут же активирует она технику медицинского допроса.       — Я тренировался вместе с Обито. Ты ушла, а мы остались на полигоне. Потом некогда было. Всего одна ночь.       Она удовлетворенно кивает, достает из походной аптечки таблетку обезболивающего и кладет на стол.       — Официант, можно воды, пожалуйста! — кричит она и поворачивается к Какаши. Растягивает губы в кокетливой улыбке. — Давай поедим, а потом пойдем к тебе, и я уложу тебя спать.       От ее предложения на душе становится совсем мерзко. Он поджимает губы и глубоко вздыхает. Берет со стола таблетку, закидывает в рот и запивает принесенной водой. Открывает меню. Отвечать на ее предложение не хочется. Если она предлагает секс… Какаши не уверен, что у него получится сделать это с ней. Тем более в первый раз.       Какаши почти ничего не ест в ресторане. Рин всячески его уговаривает, даже пытается кормить с рук, но он каждый раз отворачивается. Молчит, ковыряется палочками в тарелке и автоматически кивает в ответ на ее разговоры, с каждым новым словом становящиеся все более неловкими. Потому что он ее не слушает. Совсем. И она чувствует это.       — Скучаешь по нему? — спрашивает она в итоге.       — Что? — удивляется Какаши. Наверняка послышалось. И она повторяет:       — Переживаешь за него?       Какаши и на этот вопрос не отвечает, а дома сразу забирается в постель, не снимая одежды.       Рин гладит его по волосам, снимает с него протектор и целует в лоб, как маленького. Накрывает одеялом и ложится рядом. Свет не горит. За окном стремительно темнеет. Где-то далеко кричит птица.       Они лежат в постели и в молчании смотрят друг другу в глаза. Какаши хочет отвести взгляд и не может. Все пытается угадать, чем она так его зацепила.       Красотой? Не похоже. Лицо у нее довольно обычное. Не страшное и не красивое. Все черты ровные, глаза среднего размера, губы тонкие, аккуратный нос.       Заботой? Она такая навязчивая. Постоянно беспокоится, бегает за ними обоими, как за детьми, шагу ступить не дает. Из каждой царапины раздувает трагедию. Обито все старается повзрослеть, стать сдержаннее, сильнее. Все-таки он мужчина. Но она не дает. Стирает каждую слезу, перевязывает каждую ссадину и не восхищается им. Совсем ни во что его не ставит. Сама же своими заботливыми руками втаптывает его в грязь. Не верит, что он и без ее бесконечной заботы в состоянии со всем справиться.       Так почему же он так ее любит?       Ответа на этот вопрос нет. И не будет.       — У нас ничего не получится, — вдруг говорит она.       Сердце Какаши странно екает. Он ожидал от нее каких угодно слов, но не этих. Вот так взяла и облегчила ему задачу.       А затем:       — Да?       Вот оно в чем дело. Пытается выбить из него признание. Жалкие попытки манипулировать. Внутри снова поднимается злость.       — Почему ты так думаешь? — спрашивает Какаши.       Она смущенно улыбается. Говорит:       — Ты мне нравишься. Очень. — еще одна драматическая пауза. Ждет ответных слов. Но Какаши молчит, и она продолжает:       — Но я никак не могу понять, как ты ко мне относишься.       Какаши пожимает плечами. Обдумывает, стоит ли вообще комментировать, и приходит к выводу, что что-то сказать в любом случае придется.       — Среди всех девушек Конохи ты определенно лучший вариант, — отвечает он.       — Это ты так в любви признаешься? — хихикает она. Пытается флиртовать, но выходит не умело.       Какаши снова пожимает плечами.       — Откройся мне, — просит она. — Я же вижу, что тебе тяжело. Что тебя гложет?       Какаши опять пожимает плечами.       — Все в порядке.       — Тогда просто иди ко мне, — говорит она, протягивает к нему руки, стягивает с лица маску и жмется губами к губам.       Какаши отвечает на поцелуй. Не так рьяно, как при Обито, но все же. Он сам ее сюда привел, сам закадрил и предложил свидание. Теперь он обязан дать ей что-то перед тем, как разорвать отношения.       Как только эта мысль приходит в голову, он представляет Рин в слезах, а рядом Обито готового утешать ее до бесконечности. Сердце снова пронзает вспышка ревности, он подается вперед и углубляет поцелуй. Рывком подминает ее под себя и коленями раздвигает ноги.       Рин не против. Она позволяет ему все и даже больше. Хватается за его майку и тянет наверх, стремясь как можно быстрее его раздеть. Но тело Какаши не реагирует на ее действия. Член не встает. Даже когда она проводит рукой по промежности и нежно сжимает гениталии.       — Прости, я очень устал, — выдыхает он.       Так и знал, что ничего не выйдет. Он безнадежен. Прежде чем переходить черту, он должен найти способ это сделать.       — Ничего, — мягко говорит Рин. — Давай просто ляжем спать.       Какаши слезает с нее и сразу отворачивается. Внутри все мерзко и тяжело сжимается от вереницы смешанных чувств. Где он сейчас? Что он думает?       Рин обнимает его сзади, утыкается носом в спину, и Какаши силой давит желание оттолкнуть ее. Ему кажется, он слышит сквозь десятки метров расстояния проклятья Обито и тихий звон кунаев. И чувствует его кровавый переполненный яростью взгляд.