Интриган

      Обито не в отряде АНБУ, да и ладно. Четвертый искренне полагает, что ему там не место. Слишком кровавая и грязная работа. Чистая душонка Обито не выдержит и поломается под гнетом настоящего предназначения шиноби — хладнокровного безжалостного убийства.       А Обито скулит, что его недооценили. Сутками на пролет мучается на полигоне, пытаясь повторить злосчастный трюк с кунаями. Думает, если научится все делать безупречно, его обязательно возьмут к ним в отряд. Но дело ведь не в этом. Проблема глубже. Обито — нежный мальчик. Чувствительный и мягкий, словно котенок. И такой сладкий. Так и хочется прижать его к груди, утешить, защитить.       На то и расчет. Какаши покажет ему истинное лицо АНБУ. Он напугается, прижмется к его груди, умываясь слезами. И тогда Какаши его уже не отпустит.       Сердце тяжело ухает в груди, когда он бесшумно приземляется на подоконник его дома. Заглядывает в окно.       Обито спит, раскинув руки в стороны. Прямо в грязной одежде, словно сопливый поросенок. Совсем не может без чужого присмотра. Даже сам о себе позаботиться не может, вот и бегает за Рин по пятам, как за мамкой, которую он в жизни ни разу не видел. Но ведь и Какаши может о нем позаботиться. Иначе. Со всей строгостью научит его быть самостоятельным, независимым и сильным. Разве это не лучше, чем всю жизнь висеть на женской юбке?       Грудь Обито медленно вздымается и опускается, голова повернута на бок, из уголка рта стекает тонкая струйка слюней. Взмокшие от долгой и тяжелой работы волосы прилипли к лицу. Пальцы слегка подрагивают, словно даже во сне он продолжает упорно кидать кунаи.       Ничего, однажды все получится. Какаши верит в него. Все-таки, он гений из клана Учиха. Он особенный. Не такой, как все. Удивительный и потрясающий. Самый лучший. Просто он еще этого не знает и сам в себя не верит.       — Моей веры хватит на двоих, — шепчет Какаши, и прижимает ладонь к покрытому тонким слоем уличной пыли стеклу.       Обито чуть дергается. Годами тренированная бдительность почти будит его, но глаза остаются закрытыми. Только тихое одиночное всхрапывание разрезает утреннюю тишину. Словно хрюканье. Точно, поросенок. Его бы в ванную запихать, раздеть, натереть медовую кожу жесткой мочалкой до красноты, омыть теплой водой и целовать, целовать, целовать. Сразу всюду и везде. Бесконечно долго и со всей страстью. И с любовью.       Какаши судорожно вздыхает. По спине пробегает дрожь, и член в штанах опять предательски напрягается. Он подцепляет пальцами приоткрытое окно и отодвигает створку вверх. Бесшумно проникает внутрь. Присаживается на край кровати. Нагибается к самому лицу Обито и молится, чтобы он не проснулся слишком рано.       Как хочется прикоснуться к его губам еще раз. Почувствовать его каждой клеточкой тела. Слиться воедино в нежном любовном поцелуе.       Какаши осторожно проводит рукой по его щеке, наклоняется еще ближе и стягивает с лица маску. Целует, едва касаясь, сначала в лоб, затем в губы. Очень осторожно и медленно. Вот он, этот вкус. Сладкий, словно данго. Словно торт на день рождения. Его самый дорогой подарок.       Безумное притяжение охватывает разум. Какаши срывается, вцепляется в его плечи обеими руками и впивается губами в приоткрытый рот изо всех сил. Прижимается к нему всем телом, ерзает на нем, потеряв всякое представление о приличиях. И вдруг глаза Обито распахиваются. Кровавый шаринган вспыхивает красным отблеском, и комната оборачивается кругом.       Грудную клетку обдает диким жаром, словно он вдохнул над костром. Какаши вздрагивает и вдруг оказывается на подоконнике дома Учиха за плотно закрытым окном.       Обито подскакивает на кровати, вытирает рукавом потекшие во сне слюни и вспыхивает яростью.       — Опять ты! Через двери ходить не учили что ли?!       — Двадцать минут на сборы, — сухо говорит Какаши. В горле стоит ком. В голове стучит обида на себя и злость на свою робость. Это был шанс, а он струсил и упустил возможность забрать то, что должно было принадлежать ему. То, что Обито обещал ему дать по правилам игры, дал и отобрал слишком быстро. — У нас задание. Встречаемся на выходе из деревни.       Обито тут же вскакивает с кровати, сбрасывает с себя порванный и перепачканный синий пиджак с эмблемой клана на спине и через голову начинает стягивать водолазку с широким воротом.       Сначала показывается тонкая полоска смуглой кожи, затем темный провал пупка и четкие ровные кубики пресса, дальше грудь, левый сосок… дыхание перехватывает. В штанах опять становится тесно. Невыносимо хочется увидеть больше. А еще лучше прикоснуться к этому сильному горячему телу. К его возлюбленному мальчику из знаменитого клана Учиха.       — Ты вроде сказал, что мы на улице встретимся, — прищуривается Обито, застыв с задранной водолазкой в руках. — Или ты так и будешь пялиться?       Щеки вспыхивают стыдом. Какаши дергается в сторону, кидает на товарища еще один жадный взгляд и растворяется в лучах рассветного солнца.       Следующий кандидат в команду — Морино Ибики. Местный гений допроса. Четвертому, может, и не интересно, что скрывают гости из Травы, но Какаши все равно попытается вытянуть из них максимум информации. А для этой цели лучше человека нет.       В бою он не очень расторопен. Слишком большое и тяжелое у него тело. Но силы и хитрости хоть отбавляй. Остальное компенсирует сам Какаши. Только бы Обито не подвел. Его рассеянность и несерьезность порой выводит из себя. Каждый раз Какаши смотрит на простейшие проколы товарища и злится, потому что точно знает, что он может намного-намного больше. Все потому, что он беззаботный. Счастливый. Но это пока.       Ибики уже не спит. Когда Какаши появляется в проеме окна его кухни, он молча отставляет кружку с чаем в сторону и кивает. Какаши знаком показывает пятнадцать минут, тычет пальцем в сторону выхода из деревни и с помощью техники телесного мерцания перемещается на крышу соседнего здания. С Ибики проще. Он уже в АНБУ и точно знает, что и как делается.       Понимать друг друга без слов их учат сразу при поступлении. Главное преимущество АНБУ — это незаметность, смертоносность и самоконтроль. Во время миссии важно держать язык за зубами. Вместе с потоком слов могут вырваться и эмоции, а это риск для миссии и для товарищей.       Обито не справится. Этот крикливый неуклюжий парень все им завалит. Но не взять его Какаши не может. Очень уж хочется побыть немного рядом. С тех пор, как Какаши определили в АНБУ, они ни разу не были на совместной миссии. На тренировки его Обито тоже не звал. Какаши напрашивался сам и каждый раз получал порцию негатива. Обито хотел быть наедине с Рин, а он третий. А третий, значит, лишний.       Со временем Обито научился его терпеть. И какое-то время Какаши этого хватало. Но после ночи с Рин, Обито его к себе больше не подпустит. Только на миссии. Только по приказу. Вынужденно.       Какаши судорожно вздыхает и изо всех сил давит в себе новую волну ярости. Она все еще у него дома. Эта девушка, покорившая сердце, которое должно было принадлежать ему. Как невыносимо обидно и больно. Вот дрянь!       Какаши не идет к выходу из Конохи сразу. Пока товарищи по команде собираются, у него есть пара минут, чтобы взглянуть на нее. Узнать, что она делает. Много ли пространства захватила в его доме. Трудно ли будет избавиться от нее позже, когда он вернется с миссии с сердцем Обито в своих руках.       Что он ей скажет?       «Извини, жизни жестокая штука. Кто-то останется одиноким. Кто-то всегда остается в одиночестве никому не нужный. Теперь ты знаешь, каково это смотреть на вас двоих и чувствовать себя лишним. Он твой друг, и он им останется. Но любить он будет только меня.» — вот, что Какаши хочет ей сказать, но не скажет. Никогда.       Он бесшумно приземляется под окно своей квартиренки на общий внешний балкон и заглядывает в окно. Рин сидит в жестком деревянном кресле, пристроенном в углу за кроватью, и читает одну из его книг, написанную легендарным саннином Джирайей-сама. Ее щеки пылают розовым. Пальцы прижаты к губам. Зрачки быстро перескакивают со строчки на строчку.       Какаши тихо усмехается. Какая она сейчас милая. Как же трудно ненавидеть ее в такие моменты. Если бы Обито не любил ее так сильно, они могли бы быть друзьями. А так без шансов. Слишком больно осознавать, что его сердце в ее руках. И она терзает его. Изо дня в день снова и снова делает вид, что не замечает его чувств. И заботится о нем, давая ложные надежды.