***
Гарри смотрел, как остров исчезает, уходя в туман. Это было прекрасное место, куда он обязательно вернется, пообещал он себе. Но вернется ли? Сколько обещаний дают себе люди на протяжении жизни, но забывают о них или не имеют возможности их выполнить? Туман был неожиданностью: похоже, Йен тоже решил, что остров неплох. В последний день он провел довольно много времени вдали от всех, восстанавливая туман и охранные чары. Он еще больше удивил всех, создав для каждого ключи: маленькие пластинки из драконьей кости, которые позволяли попасть туда, действуя как портключ; это был его подарок за хорошо выполненную работу — закрытое место для отдыха. Стоя на ветру, Гарри погрузился в размышления: теперь всё будет по-другому. Он изменился не только физически, но и в том, как он относился к жизни. Он знал, что когда вернется, то сделает все возможное, чтобы принять себя таким, какой он есть, и быть счастливым с этим. Он больше не хотел быть кротким и испуганным мальчиком. Ветер усилился, задувая волосы в глаза и нарушая ход его мыслей; в раздражении он отмахнулся от них. — Если эта лохматая шевелюра тебя беспокоит, я могу ее подстричь — сказала Алессандра, которая тоже смотрела, как исчезает остров. — Да, пожалуй, а ты смогла бы? Он надеялся, что если бы он знал, что она умеет стричь волосы, то давно бы спросил. — Ну, пошли — сказала она, похлопав его по плечу, и повела в свою комнату. Гарри шел следом, любуясь тем, как ткань платья обтягивает ее бедра и как они движутся. С тех пор как он пережил свидание с Белль, он стал часто замечать подобные вещи. Он понял ее причины и уважал их настолько, чтобы не расстраиваться из-за того, что она решила прекратить их отношения после столь бурного начала, но он сожалел, что не воспользовался возможностью, когда у него был шанс, — это был бы лишь маленький шаг вперед. — Садись сюда, — сказала Алессандра, указывая на только что созданный деревянный табурет. — Я знаю идеальный стиль для тебя, с этой квадратной челюстью и завораживающими глазами, когда я закончу девушки будут выстраиваться в очередь, чтобы заполучить тебя. Она рассмеялась, когда говорила это, но на самом деле она говорила серьезно. — Отлично — с улыбкой сказал Гарри, решив, что это звучит просто замечательно. В зеркале отражался Гарри, рассматривая новую стрижку: она была короче, чем он когда-либо носил. Гораздо короче, чем волосы Рона, — подумал он. По бокам и сзади волосы были аккуратно подстрижены, а сверху уложены в нарочито непринуждённом стиле «мне всё равно», но всё равно коротко. Единственная загвоздка заключалась в том, что раньше он всегда скрывал свой шрам, а теперь он был почти на виду. — Ты выглядишь по-королевски красивым, Гарри. Я уберусь, а ты сходи и узнай, что думают Аннализа и Белль. Аннализа и Белль обсуждали свадьбу, когда Гарри вошел в их каюту. Она была чуть больше остальных, поскольку они жили вдвоем. Белль подняла голову и застонала в знак восхищения его новым обликом. — Посмотрите на него, пришел проверить мою силу духа? — рассмеялась она. — Тебе идет. Она посмотрела на Аннализу и увидела, что та уставилась на Гарри, но не на его стрижку, а на его шрам. Гарри слегка занервничал и прочистил горло. Аннализа вздрогнула, ее светлые волосы выпали из незаконченного пучка, а на лице отразился ужас. — О боже… — Гарри, ты не мог бы присесть на минутку, я хочу позвать Йена и Билла, чтобы они посмотрели на твой шрам. — Что, почему? — Гарри был слегка раздосадован тем, что она сосредоточилась на его шраме. — Гарри, в нем есть активная магия, и она довольно темная. Просто посиди спокойно минутку, и я сейчас вернусь. Я никогда раньше не смотрела на него таким образом. Тут Гарри заметил, что она надела очки для снятия проклятий, чтобы видеть активную магию. Она использовала их, когда зачаровывала голубую бумагу для приглашений, а затем читала вслух на французском и английском языках. Гарри сидел, не понимая, что происходит. Прошло довольно много времени, а Гарри всё ещё сидел, и его раздражение всё нарастало. Аннализа уже давно перестала произносить заклинания, а Билл только сидел и наблюдал за происходящим, хмурясь своим обычно жизнерадостным лицом. Йен, однако, все еще работал, его лицо представляло собой маску сосредоточенности, и наконец он со вздохом откинулся на спинку стула. — Ну, что там? -не выдержал Гарри: они тыкали и тыкали в его шрам уже почти два часа. — Гарри, — глубокий голос Йена был на удивление мягким, — я могу со стопроцентной уверенностью сказать, что ты никогда не переживал Убийственное проклятие. — Что? — Гарри был в замешательстве: все в один голос утверждали, что он пережил его. Но ведь на самом деле там же никого не было? — Убийственное проклятие изгоняет душу из нашего мира, я не знаю, куда, просто она исчезает. Это мощное заклинание, и с таким мастером Темных искусств, как Сам-Знаешь-Кто, у тебя не было бы шансов выжить. Но то, что было сделано, достаточно плохо. Я не знаю, почему и что пошло не так, но, похоже, он провел ритуал, чтобы сделать крестраж. Билл поперхнулся, а Аннализа тихонько вскрикнула. Гарри просто смотрел в пустоту, его мозг все еще пытался понять, что это не Убийственное проклятие, и он не знал, что такое крестраж. — Крестраж — это контейнер, в котором хранится часть души, оторванная от создателя — добавил Йен. — Во мне есть его кусочек?! ВЫТАЩИТЕ ЭТО! Гарри был в панике; мысль о лице Волдеморта, торчащем у него изо лба, едва не вызвала у него рвоту. — ГАРРИ! Аннализа громко продолжила: Он был в тебе тринадцать лет, просто расслабься на минутку. — Хорошо… хорошо, но вы ведь сможете его вытащить? — спросил Гарри, стараясь сохранять спокойствие. — Нет, я боюсь… — начала Аннализа, но ее быстро прервал Йен. — Да, мы сможем. Аннализа бросила на Йена взгляд, который тот бросил на нее. Когда он продолжил, взгляд его стал растерянным. — Послушай, твой шрам не является нормальным, даже для крестража. Ритуал создания крестража был разработан в Египте, там очень ценились идеи о бессмертии, и это считалось способом его достижения. Однако это не так: он продлевает жизнь того, кто его создаст, и привяжет его к этому миру, если его тело будет уничтожено. Этот ритуал — одна из причин существования мумий, потому что тело в конце концов разлагается и разрушается, что бы вы ни делали. Оно становится сосудом, в котором хранится последняя частичка души, идеальным материалом для некромантии, но мы отклоняемся от темы. В любом случае, при соединении крестража в живом сосуде душа поглощается. Йен сделал паузу и посмотрел на Гарри, который сидел, сжав кулаки. — Примером тому может служить волшебник по имени Собек, он создал множество крестражей и решил поместить их в крокодилов. Частица его души и Ка, или душа животного, слились воедино, что дало ему возможность полностью контролировать этих существ. Я также читал истории о двух волшебниках, которые были очень могущественны; каждый из них сделал крестраж и поместил его в другого. Пока один из них жил, он мог оживить другого. Магия, связанная с душой, сложна, но, по-моему, очень увлекательна. В случае с тобой я почти уверен, что ты не был запланированной целью. По какой-то причине частичка души внутри тебя находится в изоляции от твоей собственной. — Значит, вы можете ее удалить? — снова спросил Гарри, который действительно почувствовал себя зараженным, как только узнал, что представляет собой его шрам. — Да. Билл, не мог бы ты принести материал для ритуала Переноса? — попросил Йен. — Вы имеете в виду ритуал, используемый для извлечения душ из мумий, которые находят магглы? — Билл спросил, чтобы уточнить; он дрожал и стоял неловко. — Да, этот. Аннализа, приготовь, пожалуйста, сосуд для приема. Йен повернулся к Гарри. — Теперь мне нужно знать, Гарри, знаешь ли ты что-нибудь, о том, что могло бы защищать тебя от этого? Кажется, будто какая-то магия борется с ним, пытаясь выдавить его. — Профессор Дамблдор сказал, что меня спасла защита моей матери, ее любовь ко мне — объяснял Гарри, когда ему пришла в голову мысль. — Мог ли он знать, что мой шрам — крестраж? Йен на мгновение задумался и сказал: — Я так не думаю, Гарри. Дамблдор многое знает о магии, но это Темные искусства в самом темном их виде, использование души таким образом, что Дамблдор не стал бы вникать даже из академического интереса. Есть магия души, которую он понимает, например, связь с фамильяром. Это связь души с животным-компаньоном, которая дает ему дополнительный магический импульс и долгую жизнь. Кроме того, ты когда-нибудь замечали, что супружеские пары иногда, кажется, знают, о чем думает другой, без слов? Это еще один пример душевной связи. Йен сделал паузу: На каждый темный поступок приходится чистый и добрый поступок Гарри. — Это магия в ее первозданном виде, но в то же время тонкая. Никаких эффектных взмахов палочкой, магия причины и следствия. Теперь ложись и закрой глаза, когда проснёшься, ты будешь самим собой, и только самим собой.***
Дамблдор сидел за своим столом и просматривал бумаги, связанные с началом семестра и организацией Турнира Трех Волшебников. Он был весьма весел: только вчера он добился принятия дополнения к законам, касающимся Испытания наследников. Это означало, что большинство его учеников не пострадают; единственные, кто пострадает, — это наследники 22 Высоких мест. Остальным не нужно будет подписывать Устав Дома; теперь выбор каждого был свободным. — Альбус, — сказала Минерва, входя в кабинет, — ты видел эти задания? Она помахала пергаментом, на котором были изложены задачи и испытания для участников соревнования. — Видел, но Корнелиус, похоже, настаивает на том, чтобы устроить из этого грандиозное шоу. Подозреваю, чтобы отвлечь внимание от ошибки с прохождением Испытания наследников; люди были очень расстроены этим. — Но Альбус, это же дуэльный турнир, пять заданий, студенты в Запретном лесу, и мы не сможем контролировать эти условия! Он что, сошел с ума? — Я спорил с комитетом, но другие школы согласны с нашим Министерством. Однако при поддержке мадам Максим мне удалось добиться ограничения по возрасту с семнадцати лет. Альбус начал вышагивать, но резко остановился и посмотрел на маленький серебряный приборчик, который начал пыхтеть и крутиться. Он сотворил несколько заклинаний, и на лице директора появилось очень довольное выражение. — Что такое Альбус? — спросила Минерва. — Гарри, похоже, вернулся и находится в добром здравии. Полагаю, я отправлюсь в Нору и помогу Молли спланировать праздничный ужин. Мне нужно многое обсудить с Гарри. — Если ты не возражаешь, Альбус, я присоединюсь к тебе. Мне бы не помешал выходной, и, признаться, мне любопытно, как у них все прошло.***
Билл наблюдал за тем, как они приближаются к причалу. Даже после наложенных на себя чар он все равно чувствовал себя на грани тошноты все время, пока находился на борту. В голове у него все крутилось: за время работы Разрушителем проклятий он изучал примеры самой разной ужасающей магии, но прошлым вечером он впервые принимал в ней такое личное участие. Он ожидал борьбы за удаление фрагмента души, но её не последовало, более того, фрагмент души в шраме Гарри словно жаждал быть удалённым. И тогда все стало страшнее: фрагмент души преодолел связывающие его оковы и вырвался на свободу. Он вылетел через иллюминатор и скрылся в ночи. Куда он отправился, они так и не смогли узнать. Отчасти Билл был в ужасе от того, что выпустил на свободу фрагмент злобной души, способный овладеть любым слабым или добровольным носителем. Но в то же время он испытывал облегчение от того, что Гарри освободился от этого бремени. Он наблюдал за Гарри с момента его пробуждения, некоторое время он был задумчив, но потом стало ясно, что ему стало лучше, потому что, казалось, ему приходилось прилагать усилия, чтобы не улыбаться. Он бесконечно благодарил всех и был очень рад, что его шрам поблек и стал лишь слегка заметен. Энергия и жизнерадостность Гарри были заразительны, и он тоже с нетерпением ждал возможности вернуться домой. Билл удивлялся, как этот крестраж, который был внутри Гарри, не овладел им, как это сделал дневник с Джинни, которая, как он теперь понял, тоже была захвачена крестражем. Было ли это причиной его видений в начале лета? Означает ли это, что Волдеморта больше нет, или он создал больше крестражей? Он поговорит с Дамблдором, когда представится возможность, а сейчас решил не донимать Гарри этими вопросами; что же касается сбежавшего крестража — Гарри ничего не спрашивал, и никто ничего не сказал. Перенос добычи на гоблинский склад проходил медленно, и к тому времени, как они закончили, было уже далеко за полдень. Утром им предстояло встретиться в Гринготтсе, чтобы узнать, сколько же стоит их добыча, и получить выплаты. — Гарри, привет. Я хотела передать тебе и Биллу вот это. Это были приглашения на свадьбу Белль: пудрово-голубая бумага, персональные приглашения, по которым они размещались в секции невесты. — Мне нужно уехать домой, чтобы успеть внести кое-какие изменения в последнюю минуту; на самом деле они просто делали все, что хотели. О… в любом случае я просто хотела попрощаться с вами, и, пожалуйста, приезжайте. Будет здорово, если в толпе будут знакомые лица. Согласны? Белль стояла и смотрела на Гарри так, словно собиралась проклясть его, если он откажется. — Конечно, мы будем там. Правда, Гарри? — вмешался Билл. — Я бы не пропустил». Он обнял ее, ощущая легкое чувство потери. — Береги себя.***
Гермиона с трепетом наблюдала за тем, как миссис Уизли собирает свою семью. После того как профессор Дамблдор явился с известием о предстоящем возвращении Гарри и Билла домой, дел стало невпроворот. Никого не пожалели, даже профессора МакГонагалл попросили подготовить большой стол и стулья на открытом воздухе. Хотя она сомневалась, что хоть один стул в Норе когда-нибудь был с такой прямой спинкой. За освещение взялся профессор Дамблдор, и над столом и дорожкой к дому плавали светящиеся шары. В целом все выходило очень мило, единственной задержкой было ожидание Гарри и Билла. Что могло так затянуться? Все тихо переговаривались, переминались на своих местах, ожидая появления Гарри и Билла перед началом ужина, хотя Рон продолжал ворчать. Раздался громкий треск, за которым последовал возмущенный возглас. — Ненавижу это! Почему я должен чувствовать себя так, будто мою голову просовывают через трубочку? — Я уже говорил, когда ты перестанешь быть пассажиром, станет лучше — ответил более спокойный и расслабленный голос. Гермиона смотрела на двух прибывших; один из них был вылитый типичный Уизли, высокий и рыжеволосый. Другой же был главным объектом ее внимания. Он был таким разным, но когда он поднял голову, потрясенный тем, что все эти люди ждут его, их глаза встретились. Его улыбка была такой, какой она ее всегда помнила, и она, как отбитый бладжер, подлетела к нему, подпрыгнула и крепко его обняла. К её удивлению, он закружил её по кругу, словно она была лёгкой, как пёрышко. — Гарри Поттер, что с тобой случилось? — спросила Гермиона, оглядывая его с ног до головы, как будто он был загадкой, которую нужно было разгадать. Гарри лишь полуулыбнулся ей, пока они шли к столу. — Наверное, это все из-за солнца, еды и веселья — пошутил Гарри. — Черт возьми! Ты теперь почти такой же высокий, как я, приятель — сказал Рон, толкнув Гарри в плечо, при этом его взгляд метался туда-сюда между Гарри и Гермионой. — Добро пожаловать домой, Гарри, дорогой, ты выглядишь таким здоровым и счастливым — Молли улыбнулась, глядя на Билла. — Спасибо, миссис Уизли, я рад быть здесь — так оно и было, запах ужина так и вызывал слюну во рту. — Привет, Гарри, это Чарли — представил Билл, усаживаясь на последнее свободное место. — Приятно познакомиться, Чарли — сказал Гарри, заметив ухмылку Билла, занявшего последний стул, и пожал ладонь Чарли, рассеянно отметив, какая она большая и покрытая шрамами. Он достал свою палочку и быстрым движением создал стул. Еще одна ухмылка, и, в отличие от всех остальных, у него появилась подушка. — Отличная работа, мистер Поттер, действительно отличная. — Спасибо, профессор МакГонагалл, — сказал Гарри, садясь. — Оуэн оказался неплохим учителем, должно быть, это у него семейное. Гермиона была почти избавлена от необходимости спрашивать, когда он научился этому, и ругать его за то, что он использует магию вне школы, из-за его очаровательного и дерзкого ответа. Это было что-то новенькое. Но она всё равно засыпала его вопросами. Ужин начался; они все болтали, наверстывали упущенное и рассказывали о своем лете, хотя, как и попросил Билл, Гарри воздерживался от рассказов о наиболее опасных моментах. Он приберег бы их на потом, когда миссис Уизли не будет рядом. — Джинни, передай, пожалуйста, рулетики — попросил Гарри, наслаждаясь ростбифом с подливкой. Джинни кивнула и положила локоть прямо в тарелку с маслом, вызвав смешки всех присутствующих за столом. — Не могу поверить, что я снова это сделала! — прорычала Джинни, швырнув рулетик в Гарри и вытирая локоть. Ее лицо было красным, но она тоже смеялась. Гарри просто поймал булочку и подмигнул в ответ. Ужин подходил к концу, и Гарри был сыт и доволен. — Гарри, может быть, ты присоединишься к нам с Артуром, чтобы поговорить с ним? — попросил Дамблдор. Гарри перевёл взгляд с одного мужчины на другого и кивнул. Когда они уходили, он услышал, как Рон спросил, — Как ты думаешь, о чем это? Ответ Гермионы: Да ты гонишь Рональд — странным образом утешил его. — Гарри, у нас есть как хорошие, так и не очень новости. Я предполагаю, что из-за того, что ты носишь и кольцо Поттеров, и кольцо Блэков, ты знаешь о предстоящем Испытании Наследников. Получив от Гарри кивок, Дамблдор продолжил. — Что ж, это часть не слишком приятных новостей, но в последнее время произошли некоторые изменения. Первое: по закону никто, кроме Родов из Высоких кресел, не обязан подписывать Семейные уставы, за ними остается право выбора. Второе: у Поттеров есть действующий брачный контракт, и лорд Гринграсс обращался ко мне, чтобы узнать о твоих намерениях, тебе нужно будет встретиться с ним в ближайшее время. Гарри вдруг почувствовал, что немного нервничает: знать — это одно, а встретиться — совсем другое. Он лишь сглотнул и снова кивнул. — Тогда очень хорошо, я предлагаю сегодня вечером написать письмо о том, что ты вернулся, и извиняешься за задержку. Он очень беспокоился за будущее юной мисс Гринграсс. Гарри вдруг поднял голову, проявляя интерес. — Значит, это будет Дафна? Что вы знаете о ней, сэр? — Она довольно яркая и амбициозная девушка, к тому же весьма очаровательная. Семья немного темнее, чем другие, но, конечно, ничего такого, о чем стоило бы слишком беспокоиться. В последней войне они придерживались нейтралитета, а ее отец Сайрус большую часть времени посвящает политике. Это было чуть меньше, чем знал он. — Я… я напишу ему сегодня вечером. Не могли бы вы подсказать, что мне нужно передать? — Обязательно, Гарри, — вклинился Артур, — на самом деле это связано с тем, что я хочу сказать тебе дальше. — Спасибо, а что именно? — Гарри смотрел между ними. Казалось, что Артур немного обиделся на Дамблдора. — Ну, теперь, когда твоя тетя недоступна, они собрали вещи и переехали, тебе нужен был опекун. Люциус Малфой обсуждал это с министром, когда Альбус вмешался и предложил, чтобы ты стал моим подопечным, и министр согласился. — Что это значит? — спросил Гарри. — Это значит, — сказал Дамблдор, не замечая не слишком довольного взгляда Артура, — что Артур будет нести за тебя ответственность, и с этого момента ты будешь жить здесь. — И что ты можешь приходить ко мне с любыми вопросами и вообще по любому поводу. Перси съехал и снял квартиру, вообще-то он скоро переедет в дом Прюэттов, но об этом я расскажу позже. Я хочу сказать, что ты можешь занять его комнату. Гарри был потрясен: то, что у него здесь будет дом, было замечательно, но он планировал позаботиться о себе сам, и он знал, что миссис Уизли немного авторитарна. — Спасибо, мистер Уизли, я не знаю, что сказать. Гарри пожал руку мистеру Уизли. — Зови меня Артур. Вместе они написали письмо мистеру Гринграссу с предложением встретиться завтра днем; Фоукс согласился отнести послание. Приветствую вас, лорд Гринграсс, Прежде всего, позвольте мне выразить сожаление по поводу задержки с обращением к Вам. Как вы знаете, я был за пределами страны и до недавнего времени не знал о своем наследии и положении. Я готов встретиться с вами по поводу брачного контракта в любое время завтра после полудня. Пожалуйста, сообщите в ответ время и место встречи, и я буду готов. Гарри Джеймс Поттер, наследник Дома Поттер Пока Гарри писал, Дамблдор смотрел на него; это был совсем другой Гарри. Он хорошо воспринимал происходящее, и это одновременно радовало и беспокоило его. Ему нужно было поговорить с Биллом и выяснить, чем занимался Гарри, чтобы знать, как его наставлять. Дамблдор подумал, что он действительно выглядит хорошо, в нём появилась лёгкость, которой раньше не было. Гарри подумал о том, чтобы рассказать Дамблдору о крестраже, но он уже устал и решил, что это может подождать до начала семестра. Кроме того, его немного раздражало то, что Дамблдор проявил бесцеремонность, почти слово в слово надиктовав письмо Гарри, и настойчиво вдалбливал ему традиции и волшебные обычаи, как будто они были ему неприятны. Позже вечером Рон и Гермиона встретились в новой комнате Гарри — она была чистой и свободной от всего, кроме кровати. После того как Гарри наколдовал пару стульев и объяснил Гермионе, как это делается, он рассказал всю историю. — О, ничего себе, ты, должно быть, так далеко продвинулся! Теперь мне придется работать гораздо усерднее, чтобы догнать тебя — посетовала Гермиона; Рон закатил глаза, а Гарри усмехнулся. — Ух ты, я почти жалею, что не поехал. Я думал, тебе пришлось готовить и убирать — Рон выглядел так, будто что-то скрывал. — Наверное, так бы и было, только со мной был Добби… он теперь вроде как мой эльф — Гарри поднял голову, заметив, что Гермиона смотрит в окно. На что ты смотришь? — быстро спросил Рон. — О, похоже, Билл накладывает чары тишины вокруг себя и Дамблдора — сказала Гермиона, наблюдая за тем, как Билл размахивает своей палочкой. Гарри тоже выглянул наружу и увидел, как творится магия с помощью своих контактных линз. — Это чары молчания, они сохраняют конфиденциальность разговора — задумчиво произнес Гарри, понимая, что, скорее всего, затронул не ту тему. Ему ещё предстояло рассказать Рону и Гермионе о Омуте памяти и эликсире, но что-то его останавливало: может быть, взгляд Рона или энтузиазм Гермионы, расспрашивавшей его, но это могло подождать. Рон задержался после того, как Гермиона ушла. — Итак… ты познакомился с какой-нибудь девушкой, пока был в отъезде? Гарри начал было говорить о Белле, но понял, что не может. — Нет, только с теми, кто был в экспедиции, а что? — Ну, в Румынии я познакомился с… Миссис Уизли была в замешательстве. Вся посуда была вымыта и убрана, и никто не признался, что сделал это. «К таким выходкам можно и привыкнуть» — подумала она, отправляясь в постель. Она не заметила, как Гарри проскользнул через кухню и направился к заднему крыльцу. Ночь была теплой, и в воздухе витал запах свежескошенной травы, смешиваясь с запахом яблоневого сада. Гарри сидел и смотрел на небо. Это было лето, изменившее его жизнь, определившее ее, которое он будет помнить до конца своих дней. Он позволил себе подумать о своем шраме и о том, что он содержал. Как он ни старался, он не мог забыть, что это такое, но сейчас было трудно об этом беспокоиться. Он чувствовал себя по-другому, как будто раньше все его счастливые мысли были отфильтрованы, прожиты через тонированную линзу, а теперь эта линза была прозрачной. Это не было ощутимо, но он чувствовал себя менее подавленным, можно сказать, что он был счастлив и беззаботен, как никогда раньше. Больше не было мрачных мыслей, которые постоянно витали у него в голове и подтачивали его уверенность в себе. Заглядывая в будущее, он мог быть уверен только в одном: он будет получать от жизни все возможные радости и станет хозяином своей судьбы. Гарри не знал, что у судьбы есть для него план, и судьба не может быть никому должна.КОНЕЦ