Ласковый ветерок в поле полыни

      Несколько месяцев пролетели незаметно для целителя и его нового друга. Сюэ Ян изо всех сил старался привыкнуть к слепоте, развить другие органы чувств и вновь стать полноправным и полноценным членом общества. Пусть это общество и состояло лишь из Оу Лана и лесной да горной живности. Этот безумец, Оу Лан, вообще ни с кем кроме животных не общался, с горы не спускался, потому неудивительно, что он вцепился в первого попавшегося человека и не желал отпускать.       Каждое утро начиналось Сюэ Яна начиналось с громкого гарканья непонятных птиц. Ян всей душой желал лишь одного — найти и свернуть шею каждой крикливой твари. Однако Оу Лан на каждый подобный выпад наносил удар по макушке чем-нибудь тяжелым, бодрым голосом приговаривая «Доброе утро». Сюэ Яну приходилось прикусывать язык и отступать, мысленно грозя шумным птицам кулаком.       Прошло еще несколько месяцев прежде, чем Сюэ Ян смог самостоятельно обслуживать себя в быту. Раньше его то и дело ловил Оу Лан, помогал избежать столкновения со стенами и мебелью. Практически полностью Оу Лан обслуживал Сюэ Яна в моменты приготовления пищи, хоть целитель и приговаривал недовольным тоном, что он в няньки ко взрослому мужику не нанимался.       Оу Лан ждал банального «Спасибо» в ответ на помощь, но Сюэ Ян неизменно огрызался: — Ты сам захотел оставить меня здесь, при себе. Не жди теперь благодарности.       И Оу Лан действительно перестал ее ждать. Прошел всего год, а их отношения словно испортились окончательно. Постоянные стычки, ссоры, бойкоты со стороны Сюэ Яна. Оу Лан в какой-то момент начал жалеть о требовании остаться, но самому себе в этом никак не мог признаться. По ночам он слышал плохо сдерживаемый плач Яна, а утром разглядывал его опухшее лицо, вечно дрожащую руку. Возможно, разлучать его с «другом» все-таки было неправильно, но Оу Лан был чересчур эгоистичен. Ему до безумия хотелось вновь насладиться общением с разумными существами, с людьми. Только Оу Лан не учел того, что Сюэ Ян, оставаясь тут не по доброй воле, откажется поддерживать светские беседы и выполнять предъявляемые целителем требования. А требовал Оу Лан со временем все меньше и меньше. Глядя на несчастного Яна, который прятался под маской равнодушия и смиренности, Оу Лан ощущал смягчающееся сердце. Он все реже срывался из-за пререканий Яна, и все чаще оказывался рядом, протягивая руку помощи, которой Сюэ Яну так не хватало.       Сюэ Яну, без зрения и руки, тяжело справляться с бытом. Он до конца пытался выдержать все, что только встретится на пути, но в большинстве случаев Ян терпел крах. Приготовить обед, полноценно убраться — едва ли Сюэ Ян мог это выполнить. Но плакать из-за неудач совсем не в духе Сюэ Яна, однако он это делал. В очередной раз не сумев справиться с нарезкой овощей, Ян отшвыривает нож и скидывает продукты со стола. Оу Лан, только войдя в собственный дом, едва сумел увернуться от летящего в его сторону холодного оружия. Ошарашенным взглядом проследив за ножом, Лан оборачивается и смотрит на этот самый нож, что почти по рукоятку вонзился в каменистую стену комнаты. Гулко сглотнув, Оу Лан подкрадывается к Сюэ Яну, собирает разбросанные овощи и кладет на соседний стол, размыслив, что их нужно снова мыть. Целитель смотрит на Яна: тот оперся ладонью о стол, нагнувшись над мебелью, и тяжело дышал. Лан подходит к Яну, кладет ладонь меж лопаток заклинателю и невесомо поглаживает. Сюэ Ян дергается, на несколько мгновений замирает, а потом все же уходит от прикосновений, совсем не изящно прогибаясь. — Что ты делаешь? — Голос сиплый, срывающийся. Сюэ Ян устал от собственного ничтожества, непонятно откуда взявшейся слабости. Подобного с ним не случалось никогда, что же произошло? Почему он стал столь немощным, неспособным на привычную твердость, злость, категоричность, уверенность? Сюэ Яну больно от падения в собственных глазах, особенно после проявленной жалости Оу Лана. — Я… — Оу Лан не знает, как описать свои эмоции, но он точно уверен в одном: Сюэ Яну необходима поддержка и помощь. Но ведь Ян не такой, он не пойдет навстречу, примет добрые намерения за жалость. — Не стоит меня жалеть, Оу Лан. — Резко обрывает Сюэ Ян. — Это моя вина, что ты остался здесь один, без друга, который теперь верит в твою смерть. — Впервые Оу Лан вслух озвучил то, что терзает его долгие дни. Оу Лан давно это принял, но во всеуслышание об этом говорить не мог. А сейчас, видя отчаяние Яна, Оу Лан, наконец, признает собственный эгоизм. — И? Что поменяет признание вины? Ничего! Я так и продолжу жить с тобой еще девяносто девять лет, а потом уйду, чтобы скитаться в одиночестве. Впервые я поверил, что могу измениться, могу стать достойным даоц… Стать достойным человеком. И все это разлетелось, словно пыль! — Сюэ Ян выкрикивает и быстрым шагом покидает дом, устремляется прочь из пещеры.       Воздух окутывает освежающей, успокаивающей прохладой. Оу Лан выходит вслед за Яном. Тот разместился на большом валуне неподалеку, спиной к пещере. Оу Лан садится рядом, и их плечи и бедра соприкасаются, обмениваясь теплом. — Я такой жалкий… — Сюэ Ян устал лить слезы, ну, право слово! Как неженка, надоело. Потому он растирает лицо, надеясь согнать назревающий плач. — Тебе тяжело, А-Ян. — Спросил бы кто Оу Лана, с чего вдруг такие обращения к вреднючему Сюэ Яну, тот бы ни в жизнь не смог ответить. Однако никто вопрос такой не задает, потому и Оу Лан не акцентирует на этом внимание. Он все-таки тут старший, мудрый, опытный, может называть Яна как заблагорассудится. — Ты покинул комфортную зону в жизни, стараешься творить добро, быть достойным своего даоцзана. Неудивительно, что тебя ломает, эмоции швыряют из стороны в сторону. Да и увечья не добавляют тебе прыти. Давай поможем друг другу. Сделаем тебя достойнейшим господином, а ты взамен станешь на время моей дружеской компанией. Ну, а после мы можем вместе покинуть эту гору, найти даосов и прицепиться к ним на вечные веки.       Сюэ Ян смеется от шутливого тона Оу Лана, которым тот говорит последнюю фразу. — Хочешь присоединиться к ним? — Удивляется Сюэ Ян. — Могу поделиться своим секретом, я же твою тайну знаю. — Оу Лан подмигивает, хитро улыбаясь, хоть Ян и не может видеть чужих эмоций. — Я был бы не против сменить тебя на Сун Ланя, выглядит он приятнее, чем ты.       Сюэ Ян в ответ вновь смеется. — Это только на вид он приятный. Познакомишься поближе, а потом сразу сбежишь, помяни мое слово! Почему бы нам не сорваться за ними, если мы оба хотим быть не здесь, не рядом друг с другом?       Оу Лан долго молчит, прежде чем ответить. — Я, на самом деле, не по собственному желанию стал отшельником. Я отбываю здесь наказание, и осталась всего сотня лет. Большая часть, а это семь сотен лет, позади. И я чувствую себя безумцем, одичавшим от одиночества. Я понял, если проведу еще хоть день без людей, то окончательно сойду с ума. Потому я так рьяно вцепился в первого встречного, у которого не было выбора, кроме как поддаться моей воле. Мне жаль, что этим человеком стал ты, ведь у тебя есть важный человек, который думает, что Сюэ Ян мертв. — Не нужно, Оу Лан. Я сам сделал этот выбор, у меня же была возможность отказаться, но я пожертвовал нашим с даоцзаном будущим. Его вернувшееся зрение важнее всего.       Они еще долго сидели, переговариваясь. Беседа впервые была пропитана не сарказмом и дерзостью, а болью. А после они замолкли. Теперь каждый в очередной раз обдумывал свою жизнь, потери, находки, проигрыши, победы. У каждого из них есть то, за что хочется бороться.       Минуло несколько десятков лет. Каждый день Сюэ Ян просыпался с думами о даоцзане. Как он там живет? Сун Лань его не обижает? Что с А-Цин? Вряд ли эта девчушка стала бессмертной, наверняка, она превратилась за эти годы в дряхлую старушку. Сюэ Ян хочет успеть застать ее живой, хочет извиниться. Незаслуженно А-Цин перенесла много боли от рук Сюэ Яна, а тот даже не удосужился извиниться, когда была возможность.       Оу Лан, в свою очередь, тешил себя надеждами, что ему еще удастся встретить кого-то на земле, с кем он сможет продолжить существование. Они станут гармоничным дуэтом, долговечной парой. А пока и Сюэ Яну, и Оу Лану приходится довольствоваться обществом друг друга и продолжать жить призрачными надеждами.       На очередную ночную охоту они отправляются глубокой ночью. Путь освещает лишь свет луны. Сюэ Ян привычно уступает дорогу Оу Лану и плетется на шаг позади целителя. Они вновь ведут непринужденную беседу. Количество их незамысловатых диалогов уже и не счесть, настолько они прониклись общением. Оу Лан рефлекторно подхватывает Яна под локоть, помогает обогнуть препятствия. Внутренняя чуйка Сюэ Яна помогает обойтись без помощи в уничтожении нечисти. Благо, осечек пока не было, и погибают, на самом деле, только нелюди, либо же Оу Лан тщательно скрывает жертв Сюэ Яна. По привычке целитель и заклинатель расходятся в разные стороны, отдаляются на большое расстояние, вскоре переставая слышать друг друга. Сюэ Ян быстрыми махами меча убивает мелкую нечисть, как вдруг его обостренный слух улавливает вдалеке вскрики.       Сюэ Ян прислушивается и бегом направляется в сторону звуков. Меч молниеносным движением вылетает из руки, вклинивается в непонятную возню, а после слышится звук схлестнувшихся в битве клинков. Короткую тишину заполняет детский, девичий возглас: — Помогите, вытащите меня!       По наитию Сюэ Ян идет в сторону, быстро натыкаясь на чьи-то ноги, запинается о них и падает на хрупкое тело. Вновь разрезав тишину вскриком боли, девчушка помогает Сюэ Яна освободить ее от оков. — Он один? — Спрашивает заклинатель у спасенной жертвы. — Да, один. Ваш меч уже потрепал его, но это чудище большое! Он…              Однако Сюэ Ян не слушает ее более. Он подхватывает парящий меч и сам ввязывается в битву. Неопознанное чудище рычит и воет, капает чем-то зловонным на Яна сверху, отчего рецепторы притупляются, но он не имеет права на проигрыш. Яна сносит с ног мощный удар. Заклинатель врезается спиной в дерево, разбивая затылок до крови и тотчас ощущая легкое головокружение. Сюэ Ян безумно смеется. Спустя столько лет он, наконец, выпускает внутреннего зверя наружу. Сумасшедшая улыбка никак не покидает лицо, и, будь у Яна сейчас глаза, они бы налились диким, яростным блеском. Ян вскакивает, подкидывает в ладони меч и бежит вперед, запрыгивает на огромную тушу, цепляется за шею предплечьем изувеченной руки. Меч входит глубоко в плечо нечисти, отчего тот взрывается смертоносным, агоническим, неистовым воплем. Сюэ Ян не дает передышку ни себе, ни чудовищу. Ян продолжает вонзать оружие то в плечо, то в шею, то в лицо, пока огромное тело не захлебывается зловонной желчью, не падает навзничь, становясь подстилкой под ногами Сюэ Яна. Заклинатель успокаивается лишь тогда, когда точно становится уверенным в том, что от нечисти не исходит ни звука. Огнем Ян устраняет останки чудовища и лишь после окликает девчушку.       Спасенная девочка оказывается еще ребенком, и десятка лет она еще не достигла. — И как тебя зовут, юное создание? — Сейчас Сюэ Ян светит милой улыбочкой, пугая и сбивая подобной сменой поведения девочку. Только что она смотрела на неадекватного убийцу монстров, а сейчас перед ней добрейший молодой человек, лицо которого окроплено кровью. — Аи. Мун Аи. — Гордо отвечает девчушка. — Мун… Аи?.. — Едва дыша, переспрашивает Сюэ Ян. Если его догадка верна, то, вероятно, стоит убраться отсюда поскорее, ибо…       Но додумать мысль Мун Аи не позволяет: — Верно. Я дочь здешнего лесного божества, Мун Севира.       Сюэ Ян ощущает тик, одолевший брови, что в странном танце принялись дергаться. Мун Аи легким тоном вещает о своей отце, будто это не представляет никакой опасности для Яна. Но Ян то знает, что пора бежать отсюда! Оу Лан поведал множество легенд, в главной роли которых выступало то самое божество.       Мун Севир — местный Бог, заправляет лесом и горами, где обитают ныне Оу Лан и Сюэ Ян. Мун Севир имел славу грозного, жесткого и не всегда справедливого владыки. Его боятся все: от мала до велика, без каких-либо исключений. И Сюэ Ян умудрился попасть на его территорию, пусть и ради благого дела. — Приятно познакомиться. — Сюэ Ян спешно вставляет меч в ножны, оборачивается, дабы все-таки сбежать из этого злополучного леса. — Но я поспешу, мой друг, вероятно, потерял меня.       Мун Аи прощается в ответ, и Сюэ Ян, наконец, срывается на бег. На громадной скорости он бежит, но вдруг ноги его отрываются от земли, хотя свое направление он не теряет. Поток ветра подхватывает Яна и отшвыривает в ствол ближайшего дерева. Пострадавшая голова и спина получают новый, более мощный удар, после которого Сюэ Яну с трудом удается сесть, опираясь на злополучное дерево. Низкий, громкий голос врывается в лесную тишину. — Почему убегаешь, словно последний преступник?       Сюэ Ян боится представить, кто перед ним находится, от одного предположения, что это может оказаться Мун Севир, становится не по себе. Сюэ Ян не может придумать, что ответить на вопрос. Он даже не знает, зачем побежал прочь, если являлся, по сути, победителем и героем в данной ситуации. Однако репутация Севира не позволяет Яну расслабиться и принять благодарность, ведь «подвиги» этого Бога зачастую были ужасающими. Он уничтожал поселения, если кто-то противостоял божеству. Когда люди творили то, что Севир не одобрял, Бог немедленно их наказывал, заставляя молить о смерти. Ужасные пытки и гонения настигли людей этой долины, никто не был защищен, в результате этого жители отвернулись от веры в Мун Севира.       И Сюэ Ян, вспоминая рассказанные Оу Ланем легенды о Севире, пришел в едва контролируемый ужас и панику. Во власти Севира буквально все люди близлежащих гор и лесов, но эти народы подвергаются ужасающим пыткам, а зачастую и вовсе пропадают. Севир имеет жуткую репутацию, его боятся все, так неужели сейчас, при встрече с Мун Севиром, оборвется бессмысленная и бесполезная жизнь Сюэ Яна? Он потеряет даоцзана, хоть еще и не нашел его, не сделал своим? Мелькает мысль, что Ян будет бороться, если представится возможность, ибо желание воссоединиться с Сяо Синчэнем огромное, оно больше страха за собственную жизнь. Однако отвечать на вопрос Мун Севира Сюэ Ян не спешит, ждет дальнейших действий со стороны Бога. — Молчишь? Ну, что ж, тогда я поведаю, кого же ты повстречал, с кем сумел удачно расправиться. Не так давно на наших землях появился демон Чи Мэй. Эта нечисть извела уже несколько деревень, но чересчур искусно пряталась, даже мне не удавалось его достать. Он так искусно заметал следы, что люди начали присваивать его деяния мне. Этот демон завлекал людей своей мордашкой, а после мучительно убивал. И вот Чи Мэй добрался и до моего дома, нагло выкрал мою дочь, решив убить наследницу. Благодарю, что ты оказался здесь в нужное время, не проигнорировал мольбы моей дочери о помощи, спас как Мун Аи, так и мирных жителей ближайших поселений. В благодарность я дам тебе то, что ты так рьяно желаешь: видеть рядом дорогого человека. — Откуда ты можешь знать о моих желаниях? — Впервые подает голос Сюэ Ян. — Ты был в моем храме, дурень. — Цокает в недовольстве Мун Севир и взмахивает руками. — Что? — Глухо вопрошает Сюэ Ян.       Сюэ Ян вспоминает непримечательный, заброшенный и полуразрушенный храм, в который захаживал практически каждый день, где молился неизвестному ему богу о встрече с даоцзаном. Народ говорил, что не так давно появился протагонист, кто сдерживает пыл Мун Севира, часто оберегает людей от кровавой резни, но вот имя добродетеля было неизвестно. Оказалось, что им был сам Мун Севир, кто не всегда успешно опережал настоящего злодея, Чи Мэя, зачастую не успевая предотвратить беду. Ян вспоминает о частых молитвах, но ответить Севиру уже не может. Неожиданно ослепительный свет, не мешающий лишь Сюэ Яну и Севиру, ослепляет лесную чащу, яркими всполохами разносится по округе, вплоть до вершины горы. Свет сгущается над головой Яна, превращается в блестящий, отдающий золотом шар, крутящийся вокруг своей оси, а после падает на человека, резко и быстро. С этим ударом Сюэ Ян падает наземь, теряя сознание от колоссального давления. Мун Севир наблюдает, как тело заклинателя сводят судороги, цицяо начинают кровоточить, пока солнечный шар расплывается, расширяется, накрывает собой тело Яна, а в огненное месиво вплетаются зеленые линии. Огненное месиво искрит и пузырится, взрывается крошечными молниями золотого и зеленого цвета. Спустя время солнечный свет гаснет, полностью впитавшись в тело Сюэ Яна, а зелень сползает, впитывается в сочную траву. Сюэ Ян остается на опушке леса в одиночестве. Он лежит на спине, в потрепанной, кое-где разорванной одежде, лицо и шея были залиты струйками крови. В таком состоянии его и находит Оу Лан.       Заклинатель никак не реагировал на зов целителя, и мужчине пришлось тащить тяжелое тело друга на своем горбу. Оу Лан пообещал бессознательному Сюэ Яну, что сделает из него самого лошадь и будет запрягать, будто тело Яна имело какой-то неподъемный для Ланя вес.       Оу Лан внес исхудавшее за десятки лет тело Яна в свой дом, укладывая на спальное место и убегая за водой. Целитель снял испорченную одежду и обтер Сюэ Яна, избавил его кожу от следов земли и крови. Протягивая руку с влажной тряпицей к лицу, Оу Лан застывает. Некогда пустые глазницы сейчас имеют объем, а после целитель смотрит на руку Яна. Теперь там висит не кусок бескровной плоти, а полноценная кисть. В неверии Оу Лан приоткрывает веки Яна, видя вполне здоровые глаза. За много лет Оу Лан многое повидал, но сейчас он не мог взять под контроль собственное удивление. Что же произошло с Яном в лесу, после чего он вернулся, вероятно, зрячим и с целой рукой? Хотелось до зуда в губах задать этот вопрос Сюэ Яну, и Оу Лан принялся ждать возвращения заклинателя в сознание. За это время целитель успел домыть Сюэ Яна, обработать раны, одеть, но заклинатель никак не просыпался. Оу Лан нахмурил брови, состроив недовольное лицо, и навис над Сюэ Яном. Их лица едва ли разделяла ладонь, но Оу Лан не ощущал смущения. Неожиданно веки Яна распахнулись, и оба в удивлении уставились друг на друга. — Ты что делаешь? — спило спрашивает Ян, не двигаясь с места. Тело ощущается тяжелым, словно его хорошенько отпинали.       Оу Лан в ответ может лишь смачно выругаться, не отрывая взгляд от чужих глаз. Но молчание обоих затягивается, а целитель не понимает, почему Сюэ Ян до сих пор не прыгает от счастья, ведь ему кто-то вернул зрение! А ведь еще нужно выяснить имя того благодетеля. — Почему ты лежишь? — Все же говорит Оу Лан. — А что я должен делать?! — Хмурит брови Сюэ Ян.       Заклинатель мысленно обкладывает Оу Лана не самыми приятными словами, не понимая его реакции на собственное пробуждение. Еще и смотрит сверху, чуть ли не впритык притыкаясь лицом к лицу. — Ты не видишь меня?       Сюэ Ян начинает шипеть очередное оскорбление, строя разозленное лицо, но обрывает сам себя. Теперь вместо злобы расцветает недоумение, и красивые глаза Сюэ Яна восхитительно округляются. В этот момент Сюэ Ян выглядит уязвимым и донельзя милым. Ему словно дали то, о чем он тайно желал, и сейчас он боялся это потерять. Оу Лан только теперь осознал их существенную разницу как в опыте, так и в возрасте. Сюэ Ян, на деле, оказался еще несмышлёным ребенком, не смотря на возраст, пережитый ужас и сотворенное зло. Оу Лан думает, стоит дать Яну покровительство, защиту, надежное плечо рядом, и он станет милым мальчишкой, будет излучать любовь и доброту. Но сам же Лан отклоняет на эти мысли, осознавая их несостоятельность. Сюэ Ян и очаровательность — чересчур несовместимые вещи. Потоки размышлений прерывает задушенный всхлип. Оу Лан вновь смотрит на лицо Яна, а после садится на цинковку, усаживая и Сюэ Яна. Заклинатель пустым взглядом смотрит перед собой, словно ничего не видит, не чувствует собственных слез. Оу Лан вспыхивает от волнения, поворачивает Яна к себе, обхватывает его плечи. Сюэ Ян глупо открывает и закрывает рот, взор направлен в область ключиц Лана. Сам Оу Лан мелко потряхивает Яна, едва применяя силу в руках, до сих пор лежащих на плечах Яна. Сюэ Ян продолжает плакать, находясь где-то вне себя, а после падает вперед, утыкается лицом в грудь Оу Лану, обхватывает его торс обеими ладонями и позволяет себе разрыдаться. Сюэ Ян долго плачет на чужом плече, Оу Лан размеренно и не спеша поглаживает временного друга по спине, шепчет утешающие слова, и Ян, наконец, приходит в себя. Медленно, громко всхлипывая, но Ян обретает осознанность. — Я снова вижу… — Голос хриплый, гнусавый и приглушенный, Сюэ Ян так и не оторвался от тела Лана. — У тебя и рука снова на месте. — Шуткой старается разрядить обстановку Оу Лан. — Расскажешь, что произошло?       Сюэ Ян кивает и после недолгой паузы делится с целителем всем, что сам понял из предыдущей ночи. Оу Лан не отталкивает Сюэ Яна, и заклинатель этим пользуется. Он продолжает льнуть к теплому телу, ощущает колоссальную поддержку, не думая, откуда появились светлые чувства Лана. «Все же мы стали довольно близки, может, он считает меня другом?» — Предполагает Сюэ Ян и все-таки отодвигается. — Спасибо. — Искренняя, чистая и милая улыбка озаряет вечно хмурое и недовольное лицо Яна.       Оу Лан улыбается в ответ на такие эмоции друга и щелкает младшего по носу, весело хихикая. Сюэ Ян проникается искренностью, заботой и дружелюбностью Оу Лана и рассказывает. Однако повествование наполнено сомнениями и неуверенностью, ибо трудно наверняка что-либо утверждать, учитывая полное отсутствие зрения. — Так все злодеяния творил Чи Мэй от имени Мун Севира? — Поражается Оу Лан. — Невероятно!       Они недолго обсуждают личность Бога и приписанные ему деяния, и Сюэ Ян, в конце концов, отвлекается. Он переводит взор вниз, ощущая вновь подступающие слезы. «Теперь у меня есть рука и глаза!» — Думает Сюэ Ян, силясь принять новую реальность. «Может, и друг у меня теперь тоже есть?». Сюэ Ян вытаскивает Оу Лана на улицу, они долго бродят по окрестностям, разглядывают каждый камень и лист, каждую животинку и насекомое. Сюэ Ян словно заново родился и теперь может любоваться природой и людьми, хотя раньше подобным не занимался. Что же с ним стало за эти годы?

***

— Тебе стоит покинуть меня. — Неожиданно говорит Оу Лан, отчего Сюэ Ян сбивается с шага и почти теряет возможность уничтожить очередную мелкую нечисть на очередной ночной охоте. — Что? — В непонимании хмурит брови Сюэ Ян, все-таки добивая добычу.       Минуло еще два десятка лет, и за это время Сюэ Ян практически избавился от привычки вечно хмурить лицо, но не от подколов и странных шуток. Однако эта фраза Лана кажется Яну именно плохой шуткой, от которой смеяться совершенно не хочется. — Почему? — За проведенное здесь время ты переосмыслил свою жизнь и поведение, знаешь, что и как делать, чтобы вновь не ступить на темную дорожку. Тебе стоит вернуться к людям, к дорогому даоцзану и показать себя. — Выдает Оу Лан.       А Сюэ Ян окончательно останавливается, не в силах поверить в слова целителя. Они стоят в нескольких шагах друг от друга, буравят серьезными взглядами. — Я могу подождать еще два десятка лет и отправиться к даоцзану вместе с тобой. Ты будешь отвлекать Сун Ланя, а я, наконец, полностью завладею вниманием Сяо Синчэня. И этот план мне нравится больше, чем твои попытки прогнать меня. — Выплевывает Сюэ Ян, насыщая последнюю фразу ядом. — Я не прогоняю тебя, Сюэ Ян. — Уныло мотает головой Оу Лан, упирая взгляд в землю. — Мне лишь думается, что с ним тебе будет лучше и легче. Ты так хотел стать хорошим, достойным даоцзана, и вот ты исполнил эту задумку. Ты теперь славный и добрый, борешься со злом, почему бы не найти даоса? Зачем проводить эти годы рядом со мной? После освобождения я найду вас и буду отвлекать Сун Ланя, как ты этого хочешь. — И ты в это веришь? Или думаешь, что я поверю? Большие сомнения меня обуревают в искренности и правдивости, Оу Лан, просто огромные. Если что-то не устраивает, то расскажи, и мы вместе решим это. Не знаю, кем стал для тебя я за эти годы, но ты стал для меня другом. Единственным настоящим другом, прикрывающим и спасающим меня, не смотря ни на что.       Голос Сюэ Яна дрожал от переизбытка эмоций и страха, что единственный друг прогонит его, что Оу Лан и не друг вовсе, а лишь временная обитель для потерянного Сюэ Яна. Оу Лан видит настоящие эмоции Сюэ Яна и не выдерживает, подходит, обнимает большими руками, пряча Сюэ Яна в своих объятьях от всего мира, но не от себя. Оу Лан будто стал старшим братом для Сюэ Яна, таким же любящим и надежным. — Я не хочу тебя прогонять. — Шепчет проникновенно Оу Лан в макушку Сюэ Яну. — Как и сказал ранее, мне просто показалось, что ты хочешь уйти к даоцзану, но не можешь решиться, не можешь отпроситься, ведь если ты покинешь эту гору раньше отведенного срока, то не расплатишься за мою услугу. И мне жаль, если я заставил сомневаться во мне, в тебе, в нашей дружбе. Ты тоже стал для меня другом, Сюэ Ян, настоящим и единственным. Значит, проведем эти двадцать лет с пользой, а потом найдем даосов. — И А-Цин. — Шепчет Сюэ Ян. — И А-Цин. — Смеется Оу Лан и зарывается пальцами в уложенные волосы Сюэ Яна.