Возьму любовь с собой

«Здравствуй, любимый мой Джин-и. Я вернулся. Я пришёл к тебе снова. Ты рад мне? Знаю, рад. Десять лет я жил в Америке, получил лучшее образование, как и мечтал, поэтому не навещал тебя, братишка. Прости меня, родной мой. Теперь вернулся домой, буду учить наших ребят, преподавать им «Бизнес и экономику». На днях приступаю к работе. Вот. Пришёл сказать, как же я скучал и буду скучать по тебе всегда. И как мне одиноко. Я же гей, Джини. В Америке я не был в отношениях ни с кем. Не смог никого полюбить. И меня никто… Джини, родной… как же мне не хватает твоего тепла, любви, нежных твоих рук и глаз, самых добрых на земле…». Воспоминание. — Джин, солнце моё! Ну хватит пить! — взорвался старший брат. — Перестань, Тэ, — проныл близнец. И вот снова опять эта картина. Старший пытается хоть как-то вразумить непутёвого брата, что младше всего на несколько минут. А тот уже несколько лет губит себя и всё вокруг. Здоровье, жизнь, семью… — Пожалуйста, Джин, прошу, остановись. Я же люблю тебя, но вижу, что теряю. Ты исчезаешь… Я не переживу, если с тобой что-то случится. — Тэ… Ты переживёшь. А я… я и так не жилец с самого рождения. Иди ко мне, Тэ… Тэхён с полными слёз глазами подошёл к брату и лёг рядом с ним, прижимаясь к нему всем телом. Как в утробе матери, они сплелись руками и ногами, обнимая друг друга сердцами, душой… Только Джин любил его так, только Джин дарил Тэхёну столько нежности, тепла и уюта. Оба брата-близнецы любили друг друга на уровне душ и понимали с полуслова и полувзгляда. — Может, вернёшься в больницу, Джин? — умолял старший. — Нет. Нет смысла. Я бы хотел свои последние дни провести с тобой. А там в реанимацию тебя не пустят. — Отец заплатит за всё, я буду рядом, милый, ты должен жить! — плачет слёзно Тэхён. — Тэхён, любимый мой, родной, единственный, душа моя. Не гони меня от себя, и никакие деньги меня уже не спасут. Лучше… поцелуй меня. И Тэхён целует. Нежно. Мягко. Трепетно. Дрожащими от рыданий внутри него губами. Всю нежность, всю любовь даря брату через прикосновения… готов жизнь отдать и всю боль забрать через поцелуй… А Джин, как изголодавший, впитывает эти вздохи, всхлипы и лицо от слёз солёное целует, как в последний раз в жизни. Целовались они всю ночь, обнимались, как никогда. Никто на этой планете не поймёт эту любовь. Такую любовь братьев-близнецов. Никакого секса, поцелуй у них был как связь одной неразрывной пуповиной. Утром Тэхён проснулся, потому что замёрз. И, взглянув на Джина, понял, что теперь он остался один. Что больше брата у него нет. Что тот никогда не проснётся. — Милый мой Джин, а ведь ты так и не сказал мне, как же мне теперь жить без тебя… — прошептал Тэхён в тишину сухими губами. Конец воспоминания. В тишине колумбария на холодной скамейке сидела одинокая сгорбленная фигура молодого мужчины, и были слышны его совсем несдерживаемые громкие слёзные всхлипы. Десять лет. Десять одиноких лет Тэхён не плакал. И сейчас, придя к тому, кто оставил его навсегда, когда он едва научился жить без самого дорогого в его жизни человека, он не смог больше держать в себе эту разрывающую его тоску, плакал всем телом. Тэхён очнулся, у него затекли ноги и замёрзла спина. Он так долго и сильно плакал, что сам не заметил, как уснул от усталости. Оторвав себя от скамейки, он подошёл к мраморной стене и прижался заплаканной щекой к ней. «Спасибо, Джин, что выслушал, что понимал и понимаешь. Мне стало легче. Люблю тебя, моё солнце. Надеюсь, что здесь, дома, я встречу свою любовь, а ты мне поможешь, как всегда помогал».