Miracleon

      Мобиус устало откидывает голову на спинку салона, сидя на заднем сидении. Риджун, сидящий за рулем, кидает на альфу долгий взгляд в зеркало заднего вида. За окном стояла глубокая ночь, а из-за малой освещенности дороги было видно россыпь звезд на чистом небе Мисарии. Чонгук вдруг думает, что даже оно здесь своенравное. Его не берет копоть Аногонии и осадки Иллюзиона. Чонгук приоткрывает окно и высовывает голову, задирая ее к звездному небу. А видит лишь эти изумрудные глаза с кошачьим разрезом. Они будто выбиты у Мобиуса под веками. Даже закрыв их, не деться от этого пронзающего самую душу взгляда. Чонгук точно не понимает, чем именно этот омега запал ему душу. Может своей силой воли, может своим характером или этим граничащим с кошмарной холодностью желанием умереть. Когда альфа первый раз увидел эту камелию, то подумал, что он совершенно обычный, слабый и ничем не отличающийся. Но этот взгляд, которым Юнги смотрел на него во время собрания, круто изменил мнение Мобиуса. Даже его ресницы были заляпаны кровью, они были тяжелые из-за этого, придавая его кошачьему взгляду еще большей силы. Чонгук уверен, что омега способен изменить мир своими хрупкими руками. Он будто отражение того молодого Мобиуса, который только выпустил пулю в Кираса.       Это ненормальная тяга к омеге пугает до скручивающихся узлов в животе. Особенно, если Юнги так похож на альфу. Надо бы поставить границы, не подпускать его близко к себе, потому что он сам ведь учит омегу никому не доверять. Но каждый раз стоит камелии появиться вблизи, Чонгук стирает эти мнимые границы. Ему хочется дышать этим цветочно-шоколадным воздухом, хочется коснуться молочной кожи, хочется еще раз услышать его такое гордое «я сам». И он сделает, Мобиус уверен. Юнги сильный, очень сильный. Эта сила в нем чувствуется с одного взмаха длинными ресницами.       Мобиус сам не замечает, как уголки губ ползут в улыбке, когда он вспоминает их спор. На деле бы надо было отказаться, не вестись на поводу у этой камелии, но он будто не думал, когда они договаривались о выигрыше. Он отмечает, что с огромным удовольствием побудет лишний раз с этим омегой, увидит его злой взгляд в свою сторону.       Надо бы отгородиться, но Чонгук раз за разом делает одну и ту же ошибку.       И сделает ее еще столько же раз.       Отчего-то хочется сжечь Лиёна, посылающего свои грязные взгляды на омегу, хочется разодрать в клочья Хосока с его этим мерзким «клубничный мальчик». Он специально это сказал, так громко и четко, дал понять, что он тоже вспомнил все. Чонгуку эта увлеченность выльется боком. Он станет уязвимым. Теперь у него есть место, куда можно бить. И это очень ему не нравится. Но тело будто выворачивает от желания находиться с камелией, когда он появляется рядом. — Мы почти доехали, — сообщает Риджун, заезжая на причал Мисарии. Чонгук здесь должен лично проконтролировать отправку партии оружия в соседний город. Мобиус незаметно вздрагивает и легкая улыбка, играющая на его губах, пропадает. Он кивает Риджуну, оглядывая причал. Почти не освещенный, а из открытого окна доносился легкий запах океана. — Ты установил слежку за Лиёном? — Чонгук переводит взгляд с причала на помощника, когда тот паркуется рядом с джипами их охраны. — Как ты и просил. Наши парни из наружки следят за ним уже двое суток. Ничего необычного не обнаружили пока. И если честно я не понимаю зачем тебе это. — Риджун, — предупреждающие тянет Мобиус, а альфа дергается от его тона и отводит взгляд. — Твое дело выполнять то, что я требую. Больше в твои обязанности не входит. — Я понял, — согласно кивает Риджун и выходит из машины, открывая дверь Мобиусу.       Чонгук сразу же тянет ночной воздух и вдруг замирает, потому что совсем призрачно чувствует цветочно-шоколадный запах. Он хмурится и резко крутится вправо, не понимая, откуда исходит этот аромат. Но не видит ничего из-за темноты на причале и даже думает, что этот запах ему уже мерещится. Настолько камелия засела глубоко внутри, что этот запах призрачно преследует его везде. Мобиус зажимает нос пальцами и раздраженно машет рукой, когда люди с Аногонии, отвечающие за отгрузку, подходят с вежливым: — У нас все готово. — Мобиус, все хорошо? — Риджун опасливо оглядывает альфу, кладя руку на его плечо. И вдруг неожиданный выстрел разрезает тишину ночи, поднимая стаю спящих чаек и летучих мышей. Чонгук разгибается, а его охрана тут же хватается за свои автоматы, обступая Чонгука вокруг. И вдруг он видит омоду с включенными фарами, в секунду понимая,что запах ему точно не мерещится.       Сердце непривычно и неожиданно начинает гулко биться о ребра, отдаваясь пульсацией где-то в горле. Чонгук одним щелчком зажигает в ладони огонь, срываясь с места в сторону выстрела и концентрации запаха. Чем больше он приближается к каким-то кораблям, тем больше он ощущает этот сумасшедший аромат. Он окутывает альфу кольцом, словно путами. Риджун, молчаливо следующий за ним по пятам, достает пистолет из кобуры. На одном корабле раздаются приглушенные разговоры и звуки потасовки, давая Мобиусу бесшумно подняться на палубу.       Картина, представшая перед ним, срывает тормоза в одну секунду. Камелию держали по рукам и ногам, со всей силы сжимая его хрупкие запястья и лодыжки. Альфа, нависающий сверху, остервенело сдирал с него одежду и уже тянулся к ремню, пробуждая в Чонгуке то страшное, необузданное, которое не просыпалось в нем со времен смерти Анта. Риджун и охрана, остановившаяся за спиной альфы, отскакивает от альфы на метр в сторону, как ошпаренные, шорохом привлекая внимание альф. — А вы кто еще такие? — раздраженно рычит Соджун, недовольный тем, что кто-то его прерывает. Но когда видит Мобиуса, содрогается всем телом от ужаса, потому что в антрацитовых глазах пылал всепоглощающий огонь, обещающий каждому присутствующему страшные муки. Даже его смоляные волосы отливали огненным заревом. Он выставляет ладонь в сторону альф, что держали руки не двигающегося Юнги и резко сжимает. Альфы с истошным воплем загораются в ту же секунду, подскакивая и дергаясь в сторону борта, чтобы сигануть в воду, но Чонгук сжимает кулак еще сильнее до хруста костей, и альфы сгорают до костей, оставляя лишь уродливый черный скелет. Соджуна озаряет этой огненной вспышкой и он дергается в сторону, намереваясь сбежать, но не успевает и шага сделать, потому что его хватают за горло, разворачивая лицом. Чонгук сжимает так крепко, что у Соджуна через секунду пропадает весь воздух из легких и будто наполняются пеплом. На месте, где сжимаются пальцы альфы, остаются страшные ожоги, заставляя Соджуна завопить от разрывающей боли. — Убей меня, — рычит со слезами боли на глазах Соджун, а Чонгук хмыкает так устрашающе и опасно, что у альфы сердце падает в пятки. — Думаешь, ты заслужил смерти? — Чонгук рычит это прямо в лицо сжавшемуся Соджуну, а потом хватает его за голову и со всей силы бьет о борт судна, вырубая. — С этими что? — Риджун магическими тисками сжимает двоих других альф, держащих Юнги, аккуратно обращаясь к Мобиусу. — Этих троих оставьте в живых и глаз с них не спускайте, у меня на них большие планы, — тон Чонгука совсем раздраженно сумасшедший, будто он точно не в порядке на данный момент. Он зажигает в руках огненную сферу и злостно кидает в оставшихся альф, жавшихся в угол, сжигая их до черного пепла. Распрямляется и машет охране рукой, приказывая убрать этих альф отсюда. Он их уничтожит, но чуть позже. Он почти уверен, что здесь есть то, что они могут ему сказать.       Всю агрессию словно рукой снимает, когда он почти аккуратно опускается на колени перед омегой. — Камелия? — зовёт он тихо, совсем бесшумно, тянется к его щеке, но замирает в нескольких миллиметрах, не смея коснуться кожи. Он опускает взгляд на оголенную грудную клетку и, поджав губы, запахивает его рубашку и застегивает ремень, не касаясь кожи. Юнги совсем инстинктивно от этих прикосновений сжимается, обхватывает себя руками, не приходя в сознание, заставляя Чонгука задохнуться от этого захлестнувшего его чувства. — Все закончилось, камелия. Только потерпи еще немного, — он аккуратно подхватывает его на руки и прижимает к груди так крепко, будто боится, что Юнги сейчас исчезнет. Чонгук поднимается на ноги и идет в сторону застывшего у лестницы Риджуна, который отступает, оглядев омегу. — В больницу? — уточняет он, еле поспевая за спиной альфы. — Да и быстро.       Чонгук не чувствует собственное сердце, не ощущает его биение. Только когда прижимает Юнги ближе, сидя на заднем сидении, согревает его дрожащее тело своей магией и тянет его запах с запутанных волос, только тогда он вдруг успокаивается, прикрывая глаза.       Он уничтожит любого, причастного к этому мерзкому делу.

⚜️⚜️⚜️

      Только когда врач, оглядев Юнги в индивидуальной палате под прожигающим взглядом Мобиуса, говорит, что с омегой все в порядке и кроме ушибов ему не причинили никакого вреда, только тогда Чонгук покидает больницу, уезжая за незаконченным делом. Предварительно оставив в палате пару своих парней. Когда он садится в машину, то на небе начинает уже брезжить рассвет, окрашивая Данделион красными красками. Примерно такими же, которыми сейчас омоется асфальт.       Риджун, уехавший раньше, встречает Чонгука с напряженным выражением лица на пустой, еще не готовой, дороге почти у границы Аногонии. Чуть дальше стоял грузовик с сухим асфальтом, готовый заливать свежую черную дорогу. Трое связанных альф стояли на коленях у ног Риджуна, боязливо оглядывая пространство.       Чонгук выходит из машины, хлопает дверью так, что даже Риджун по этому звуку понимает, какой сейчас будет происходить ужас. Альфа сует руки в карманы красного брючного костюма, который под светом восходящего солнца словно пылал огнем. Он видит рабочих в оранжевых жилетках, которых вызвали делать эту забытую богом дорогу в такую рань. Они непонимающе переглядываются и кланяются Мобиусу, когда тот останавливается у трех альф, смотря на них сверху вниз. — Вы совершили самую большую ошибку в своей жизни, — его тон будто голыми руками вырывает душу и засовывает обратно, вывернутую наизнанку. Чонгук склоняется над Соджуном и бьет его с такой силой в скулу, что тот заваливается на спину. Но его поднимают за шкирку, не дают выплюнуть кровь. — Ты посмел тронуть камелию. — Нам говорили, что ты будешь его защищать, — Соджун скалится кровавой улыбкой, получая еще один сильный и поставленный удар в челюсть. Он стонет от боли, дергается от рук Риджуна, который держит крепко. — А я не поверил сначала. Ведь с чего лидеру огня давать покровительство такому ничтожеству, как Мин…       Он не успевает договорить, потому что Чонгук хватает его за волосы, чуть ли не выдирая клочья. В его глазах смерть замахнулась своей косой, готовая снять с плеч эту омерзительную голову, а руки, сдерживающие огненные вспышки, лишь сильнее сжимают волосы этого человека. Чонгука совсем не удивляет наличие третьего лица. Просто так этот альфа физически не мог узнать о внутренних поставках, не имея доступа к такой информации. Это явно был человек влиятельный, который знал цену такой информации. Которому это было очень выгодно. — Кто дал тебе наводку? — Я не скажу, — скалится Соджун, смотря на Мобиуса. Он вдруг поверил в себя, но это точно не на долго. — Думаешь, что сможешь меня напугать? Не выйдет, Мобиус. Лучше убей меня сразу, потому что от меня ты ничего не услышишь.       Чонгук еще секунду безэмоционально смотрит в этот усмехающийся взгляд, а потом хватает другого альфу за волосы и тащит прямо к дороге, кидая того в подготовленную яму. Одного взмаха руки хватает, чтобы рабочие запустили эти многотонные машины, начиная привычную процедуру по заливанию автотрассы. Альфа в ужасе собирается вылезти, но Мобиус одним движением достает пистолет из кобуры и простреливает тому ногу. Альфа хватается за колено, скулит от боли, когда огромный грузовик с сухим асфальтом движется на него и сбрасывает на небольшой участок дороги, засыпая альфу, который начинает безбожно вопить от раскаленных камней.       Ухмылка пропадает с лица Соджуна, заменяясь на дикий ужас. Чонгук хватает его за лицо, насильно поворачивая в сторону орущего от дикой боли его подчиненного. — Смотри, мразь. Внимательно смотри. Следующим будешь ты.       Огромная машина, укатывающая асфальт, проезжается прямо по альфе, не давая ему и шанса на выживание. Последние вопли стихают, а запах свежего асфальта забивается в ноздри. — Хорошая здесь дорога будет, с вашими трупами, — Чонгук лично хватает сопротивляющегося Соджуна за шкирку и кидает рядом с асфальтированным участком. — Не делай этого, Мобиус. Пожалуйста, — отчаянно молит он, поднимаясь на колени. — За каждый ушиб на его теле ты будешь вбиваться в асфальт все глубже и глубже. А за каждый его стон боли я вырву твои органы и скормлю тебе же, заставив подавиться ими. Ты сгоришь в аду за то, что посмел его коснуться. — Я просто хочу помочь тебе в управлении Данделионом! Ведь что может этот омега? Он ведь жалкий и ни на что не способный. Я бы был лучшим лидером!       Мобиус только щелкает пальцами, когда Соджуна сковывают по рукам и ногам. — Ты же так его держал, да? — Чонгук даже в лице не меняется, когда машина начинает сыпать асфальт на Соджуна, орущего в агонии. — Кто тебе слил информацию о Юнги?       Соджун стискивает зубы, потому что его лицо, единственное выглядывало из под асфальта. Боль разрывала на части, сковывала язык. — Кто? — рычит Чонгук, наклонившись к альфе, когда огромная укладочная машина начинает катиться прямо на Соджуна. — Каито, это Каито! — вопит он от дикого страха, а Чонгук резко тянет воздух, выпрямляясь. — Я тебе сказал, а теперь отпусти меня, Мобиус. Вытащи отсюда! — Разве я обещал такое? Задохнись в своей боли, сука. Ты сделал ему больно один раз, а я тебе буду делать это посмертно. Будут укладывать асфальт на твое тело, оставив голову, пока ты не сдохнешь.       Чонгук резко разворачивается и идет в сторону своей машины. Проходя мимо Риджуна, бросает короткое: — Разберись тут. И убедись, что все они сдохнут в муках.       Он не ждёт никакого ответа, садится за руль и кидает короткий взгляд на восходящее солнце.       И лишь одно имя отражается в ушах и оседает на языке вместе с ядовитым запахом асфальта.       Каито.

⚜️⚜️⚜️

      Риджун молча сворачивает к Мираклеону и кидает взгляд на заднее сидение, где Чимин уперся кулаком в щеку, молча смотря в окно. — Ты сегодня необычно молчалив. Тяжело приходится в отеле?       Чимин на это лишь хмыкает, выпрямляясь. Тяжело ли? Да, тяжело терпеть одного шефа, которому до ужаса хочется расцарапать лицо. Омега там работает уже несколько дней, но Намджун будто относится к нему все хуже и хуже с каждым днем. Эта ненависть непонятна Чимину и, если честно, он не желает ее понимать. Если альфе угодно ненавидеть омегу, Чимин благоволит ему в этом. — Замечательно, — язвит он и выходит из машины. — До вечера, братишка.       Он хлопает дверью и смотрит как Риджун уезжает, просигналив несколько раз. Ему точно знать необязательно, что его брата тут не особо приняли. Когда Чимин делает несколько шагов вперед, закинув шоппер на плечо, мимо проносится черный Бентли, чуть ли не задавив омегу. Он отскакивает в сторону, провожая машину рассерженным взглядом и громким матом, а потом видит, как ее водитель паркуется рядом с машинами персонала. Шлейф бергамота забивается Чимину в нос и он скалится, поднимая камень с земли. — Приехали, придурок, — рычит Чимин, подходя к водительскому окну и стучит пару раз. Из-за тонированного окна он не видит ничего, но слышит отголоски попсовой музыки, но когда окно ползет вниз так пафосно, как и его хозяин, который так же взирает на омегу, то Чимин видит Намджуна, который убирает солнцезащитные очки на голову. — Чего надо, необразованный? Рабочий день еще не начался, а я уже вижу твое лицо. За что мне это? — Еще раз так сделаешь, я тебе твою колымагу на запчасти разберу, понял? — Чимин демонстративно подкидывает камень и вдруг отступает, когда Намджун открывает дверь и выходит, сразу же возвышаясь над Чимином. На альфе была оранжевая рубашка поло с логотипом в виде крокодила слева и черные джинсы. Но Чимин лишь больше тянет ухмылку, когда альфа вскидывает брови, сокращая между ними расстояние. — Чуть не сбил? — уточняет он, а потом кивает. — Подумаешь, одним необразованным было бы меньше.       Он сует руки в карманы джинсов и идет в сторону кухни под возмущенный тяжёлый вздох. Чимин шумно втягивает носом утренний воздух и, со свистом выбросив камень, идет следом.       Когда он идет к шкафчикам, начиная переодеваться на привычном месте, его неожиданно больно толкают в плечо. Чимин поднимает взгляд и видит высокого омегу с фиолетовыми волосами, такими безвкусными и выцветшими. — Это мой шкафчик, — заявляет омега, сложив руки на груди. Чимин оглядывает его быстрым взглядом и снова отворачивается, не сдвинувшись с места. — Вчера он был пустой. — Ты кто вообще такой? — Чимина снова пихают, только теперь он перехватывает запястье и выламывает его, предупреждающе вскидывая палец. — Кто надо. Такой ответ тебя устроит? Просто не лезь ко мне, уяснил? Если бы ты вежливо сказал бы мне, что это твой шкафчик, я бы отошел. Но такое отношение показывай своим свиньям в загоне, понятно?       Омега шипит и трет свое запястье, переглядываясь с другими поварами, которые переодевались рядом. — А, так ты тот поваришка, которого взяли по блату. Слышал, слышал. Поставил всю кухню на уши, качаешь свои права тут, хотя ты — никто и имя твое — никак. Даже могу поспорить, что ты не продержишься тут и суток.       Чимин с грохотом закрывает свой шкафчик, втягивает носом воздух и замахивается на омегу, но его руку резко хватают, дергая в сторону. Когда омега поднимает взгляд, то видит Намджуна, который, сцепив зубы, встряхивает омегу с такой силой, что шапочка падает с его головы. — Какого черта? — не понимает Чимин, но альфа перехватывает его за локоть и тянет в сторону склада с овощами, почти запихивая его туда. Он не успевает осмотреться, потому что Намджун прижимает его к полкам, придавливая лопатками. — Будешь калечить моих поваров, я тебе волосы повыдергиваю, понял? — у Намджуна лицо разгневанное, бровь слегка вздернута, а запах бергамота забивается Чимину в ноздри настолько, что хочется его выблевать. — Тогда скажи своим неумехам, чтобы они не лезли ко мне. И вообще, я тоже повар, — Чимин не теряется, поддается навстречу и шипит ему это в лицо. — Ты? Не смеши. Ты тут просто балласт.       Намджун морщится и отталкивает его от себя, делая шаг назад, а Чимин довольно складывает руки на груди. — Я хочу готовить. — Вон картошка, рядом нож. Садишься и чистишь, чтобы я тебя не видел, — кажется, у Намджуна были другие планы, которые очень не нравились Чимину. — Какая картошка? Я хочу готовить, — возмущается омега, когда Намджун идет к выходу, но после слов парня тормозит в дверях, сжимая ее корпус в руке. — Мне плевать, что ты хочешь. Я тебя необразованного вообще к плите не допущу. Чтобы потом наш отель отвечал за то, что у гостя обнаружились диспепсические расстройства. Или тебе простым языком? А то, наверное, такого слова даже не знаешь. — Я знаю, что ты гондон, — язвит Чимин и тихо рычит, когда Намджун закрывает за собой дверь, оставляя на Чимина мешок картошки. Омега раздраженно его пинает и теребит собственные волосы, возмущенно мыча.       Намджун невыносим. Чимин ведь умеет готовить, хорошо это делает. А даже если нет, он ведь может научиться. Но чему он научится, сидя в темном складе и чистя картошку? Омега с тяжелым вздохом опускается на пол рядом с мешком и достает телефон, собираясь набрать Риджуну, чтобы тот приехал и забрал его. Он неплохо зарабатывает, прокормит их обоих. Но когда палец почти нажимает контакт брата, то Чимин замирает, увидев рядом новый номер.       Чимин записал его как «главный омега». Сам улыбается, потому что Юнги и Тэхен оставили ему свои номера рядом с чаевыми в тот день, когда они познакомились. Чимин смотрит на номер Юнги еще мгновение, а потом блокирует телефон, передумав звонить брату. Намджун ведь только этого и добивается. Он хочет избавиться от Чимина, потому что омега для него как опухоль. Но Чимина не искоренить, он упрется рогами и останется тут просто чтобы позлить этого альфу. Он будет чистить картошку, мыть кухню, терпеть пререкания альфы, а потом докажет Намджуну, что готовит не хуже него. Этот альфа еще будет плясать под его дудку, Чимин уверен. Просто нужно немного подождать.

⚜️⚜️⚜️

      Тэхен ходит из стороны в сторону в просторной гостиной, пока Хосок скучающе водит карандашом по какому-то тесту, устало выдыхая. — Ну и зачем это? — вспышка агрессии проявляется тем, что он со всей силы бросает карандаш в стену, поворачиваясь к омеге, который спокойно подходит к упавшему предмету и поднимает его, возвращая на стол перед альфой. — Чтобы мне возможно было оценить твое состояние, — Тэхен отходит и поворачивается спиной к альфе. — Думаю, что нам необходимо будет чуть позже пройти пару обследований.       Карандаш со свистом пролетает в сантиметре от его лица и с грохотом ударяется о стену. Тэхен задерживает дыхание, смотря на скатившийся к его ногам карандаш и поворачивается, видя нависшего над собой альфу, который за секунду оказался здесь. — Никаких больниц, — предупреждающе рычит он, заставляя Тэхена судорожно выдохнуть и попытаться улыбнуться.       Главное не вестись на агрессию и не проявлять страха. — Успокойся. Ничего такого, просто пару диагностических мероприятий, чтобы мне было проще работать и чтобы процесс пошел быстрее, — кажется, взгляд Хосока становится все тяжелее и тяжелее с каждой секундой, заставляя Тэхена сделать спасательный шаг назад. — И ты опять напялил этот отвратительный халат, — недовольно подмечает Каито, но отступает назад, убирая руки в карманы домашних коричневых штанов.       Тэхен же только сейчас опускает взгляд на свой внешний вид и ругается одними губами. Он снова надел халат наработанным движением, совершенно позабыв о нелюбви альфы к этой части гардероба. — Привычка, — но на деле он только пожимает плечами, не давая альфе увидеть свою оплошность. Каито же хмыкает и садится обратно за стол, беря со стола другой карандаш. — Избавляйся, если не хочешь, чтобы я лично каждый раз сдирал его с тебя, — Хосок не смотрит на омегу, он как ни в чем не бывало обводит кружочком варианты в тесте, но Тэхену вдруг дурнеет от этих слов. Он уже было тянется к своему халату, чтобы снять, как вздрагивает от слишком громкого звука со двора. Кажется, что-то взорвалось, потому что пепел летит прямо в открытые окно. Рико, стоящий все это время у стола Каито, срывается с места с альфами из охраны, выбегая на улицу. Тэхен гулко сглатывает и кидает непонимающий взгляд на Хосока, который даже не двигается с места, продолжая сидеть над тестом. В гостиной слышаться выстрелы, а омега тут же отскакивает к стене, в проеме видя лидера Аногонии.       С его появлением из кабинета весь кислород пропал, а витающий запах каштана и розового перца заменился на пепел и смерть. У Мобиуса в опущенной руке с нитью на запястье сжимался пистолет, а его красный костюм был в идеальном состоянии, будто не он только что во дворе другого лидера устроил потасовку. Тэхен вжимаемся спиной в стену, когда на него кидают быстрый и незаинтересованный взгляд. — Ты не вовремя. Я тут тест на психику решаю, — Каито даже взгляд не поднимает на того, кто сейчас своей устрашающей злобой заполняет всю гостиную, каждого присутствующего заполняя до краев. Во дворе особняка альфы все еще слышались выстрелы и громкая ругань между охраной двух лидеров. Мобиус одним движением переворачивает пистолет корпусом вперед, подлетает к Хосоку и, подняв его за ворот футболки-поло, бьет по лицу металлической частью оружия. Каито отшатывается и, устрашающе ухмыльнувшись, пальцами проверяет челюсть, которая чуть хрустит от прикосновений. — Какая жалость, проболтался. Не выдержал твоих пыток, да? Признавайся, что ты с ними сделал?       Хосок не выглядит напуганным, он тянет губы в нахальной усмешке и наигранно поднимает руки. Он наслаждается. Потому что впервые за много лет видит эту первородную злость в глазах напротив, где уже гильотина готова головы отрубить тем, кто посмел покуситься на лидера Мисарии. Хосоку не жаль омегу, особенно сейчас, когда он упивается этой злобой Чонгука. Тому не все равно на этого клубничного мальчика, и это самое главное. Каито нашел это слабое место, о котором грезил с самого первого дня его власти. Кто бы мог подумать, что все откажется так просто? — И как поживает наш клубничный мальчик? — он делает это специально, выводит на эмоции и получает желаемое, потому что Мобиус под судорожный вскрик Тэхена снова бьет Каито по лицу. Хосок блокирует его кулаки и рычит почти в лицо Мобиусу: — Ну и что сейчас ты чувствуешь, м? — Желание вырвать тебе кадык, — Чонгук бьет четко в солнечное сплетение, заставляя Хосока согнуться пополам, но лишь на мгновение, чтобы потом ногой заехать Мобиусу в бок.       Каито, придерживая кровоточащий нос, улыбается этой сумасшедшей кровавой улыбкой, тяжело дыша и смотря на Чонгука в метре от себя. — И это только начало, монстр, я ведь обещал тебе отомстить. И я отомщу. Я так благодарен этому Юнги, что он появился среди нас и покорил твое сердце. Я так долго ждал хоть малейшую твою слабость и дождался. Я сегодня в эту честь открою свое самое дорогое вино. Или стой, может подождать? — Хосок наигранно задумывается, кладя палец на разбитую губу. — Лучше я его открою, когда убью этого омегу прямо на твоих глазах. Чтобы тебе было так же отвратительно больно, как и мне в тот вечер. Клянусь тебе, ты будешь страдать так же, как и я.       Тэхен, услышав знакомое имя, поднимает голову и хмурится. — Я не могу тебя убить только из-за этого гребаного договора. Иначе ты бы уже харкался собственной кровью прямо здесь, — тон Чонгука сжигает весь этот дом до состояния угольков. Он делает предупреждающий шаг к Каито, который лишь скалится еще шире, он только будет рад поближе заглянуть в ненавистные антрацитовые глаза бывшего друга. Точнее нет, Чонгук заменял Хосоку семью. Поэтому в ту ночь он потерял сразу все, оставшись совершенно один. Теперь он намерен взять за шкирку Мобиуса и протащить через те же эмоции и его. Чтобы он прочувствовал все на своей шкуре, чтобы сдох в муках. — Я не прощу тебе то, что ты посмел с ним сделать, слышишь? Ты не отделаешься так просто как те, кто были твоими марионетками. — Брось, они просто попросили дать им инфу о Мин Юнги, а я не отказал, — Хосок довольно наблюдает, как Чонгук приближается почти вплотную. — Ведешь себя так отчаянно, потому что уверен, что мне нечего у тебя уничтожить? Но что тогда ты ошибался в своих суждениях, что и сейчас. Ты и остался тем самым пятнадцатилетним мальчиком, Хосок. Ты считаешь, что видишь насквозь меня, но к себе ты слеп. Ты не видел реальности, не видел намерений своего отца. Ты еще слишком глуп, чтобы понять мои настоящие намерения. И по твоим поступкам, думаю, что ты не поймешь их никогда. Ты посмел тронуть лидера стороны, с которым у каждого из нас соглашение. Ты сдохнешь, Хосок. Сгоришь в своей слепой жажде мести. — Я тебе сердце вырву, монстр, — Хосока тремор от неконтролируемой злости пробирает. Каито опускает взгляд на шею альфы, в которую так хочется вцепиться и выдрать глотку. Хочется увидеть его кровь, захлебнуться в ней. А еще хочется закрыть уши и начать вопить, чтобы не слышать эти раздирающие душу слова.       Он не слеп.       Чонгук несет полный бред. Он виноват. И Хосок отомстит любой ценой. Даже ценой невинного клубничного мальчика. — У меня его нет. — Да мы оба знаем, что это не так. Твое сердце сейчас лежит в больнице и приходит в себя после страшной ночки, верно?       Чонгук не успевает ответить, потому что Тэхен отрывается от стены и делает два шага к альфам, привлекая их внимание одним вопросом: — Что с Юнги?       Чонгук выгибает бровь, оглядывая омегу с ног до головы. Этот медицинский халат сбивает с толку, но Мобиус вспоминает его лицо. Он был с Юнги в тот день, когда они пересеклись в Мираклоне. Хосок же меняется в лице, корпусом поворачиваясь к омеге, который смотрит только на Чонгука, требуя ответа. — Он в больнице? — настойчивее спрашивает он, делая еще шаг навстречу, когда Чонгук кивает. — Отвези меня к нему.       И он не спрашивает, а требует. Одним быстрым движением снимает халат и кидает его в сторону ног Хосока, который вдруг морщится. Язык к небу прилипает от осознания, что Тэхен знает Юнги. И по реакции омеги — очень хорошо. Тэхен так и не смотрит больше в глаза альфе, потому что весь услышанный диалог в горле пульсирует лишь дикой паникой за единственного друга, который сейчас лежит в больнице. Тэхена почти трясти начинает от осознания, что он сегодня пережил. Чонгук кидает на омегу последний взгляд и просто идет к выходу, засунув пистолет в кобуру. Когда Тэхен молча следует за Мобиусом, он не останавливается от грубого в спину: — Я тебя не отпускал.       Тэхен не слушает, просто идет за Чонгуком, выходя во двор, где все это время охрана целилась друг в друга. На темном камне уже лежали пара трупов, и омега старается на них не смотреть, идя к машине альфы. Он отчетливо ощущает на себе тяжелый взгляд Хосока, когда садится в авто. Не поворачивает голову, потому что просто не в состоянии посмотреть в глаза того, кто посмел сделать Юнги больно. Поэтому омега так остро отреагировал на имя Каито, он словно чувствовал этот исходящий от альфы ужас. Может Тэхен ошибся в собственных силах? Может это изначально было обречено на провал? Хосок его больше не останавливает, но Тэхен чувствует этот сдавливающий глотку взгляд янтарных глаз. Он словно заживо сдирает с него кожу.       Двор пустеет, когда охрана Мобиуса уезжает за ним. Рико стирает кровь с губы и становится рядом с Каито, который долгим взглядом провожает черный бмв, скрывающийся в горах. — Остановить его?       Но Хосок лишь стискивает зубы так крепко, что эмаль скрепит и идет обратно в дом, хлопнув дверью. В этом месте были его настоящие эмоции.

⚜️⚜️⚜️

       Тэхен даже не думает особо, когда садится в машину к Мобиусу. Он поджимает губы, когда черный бмв выезжает с территории особняка, уезжая к границе с Мисарией. Он обычно чувствует от людей исходящую опасность, но сидящий рядом Чонгук своим спокойствием подкупал Тэхена. Сейчас будто сидел совершенно иной человек. Не тот, который минуту назад хотел разодрать Каито голыми руками. Тэхена восхищают такие люди.       Он поворачивает голову, оглядывая альфу скользящим взглядом. И вдруг картинка в голове складывается. Юнги ведь не просто так поехал в Аногонию позавтракать, а то, как Мобиус рьяно защищает его — не просто так. Тэхен не дурак, он все сразу понимает. И то, что Чонгук будет страдать. Юнги тяжело будет принять альфу в свою жизнь, он априори сейчас никому не доверяет. Если Мобиус и правда заботится о Юнги, то он уже вступил в этот путь, облитый дегтем. — Что с Юнги? — задаёт вопрос Тэхен, который в тиши авто звучит слишком громко. Чонгук кидает быстрый взгляд на омегу, а потом снова переводит его на лобовое. — Попытка изнасилования, — он говорит это спокойно, но Тэхен слышит в его тоне эти злость и негодование. — О господи, —Тэхен хватается за голову и сгибается, жмуря глаза. Он вдруг понимает, насколько сильно это оставит след на психике Юнги. Он уже столько всего пережил. Когда это все закончится? — Кто ты ему? — Мобиус высовывает руку в открытое окно, а Тэхен недоуменно поднимает голову. — Я могу задать тебе тот же вопрос, — хмурится омега, но когда видит пронзительный взгляд в ответ, просто отвечает. — Я его лучший друг. — Не знал, что у него есть близкие друзья. — А ты знаешь о нем все? — щурится Тэхен. — Кто же ты? — Я ему никто, — такой простой ответ, но совершенно не устраивающий Тэхена. Омега выгибает бровь, не понимая ничего. — Но помогаешь ему, — резюмирует он. — Будь ты никто, он бы тебя не волновал. — Я просто ненавижу, когда обижают омег, — пожимает плечами Мобиус. — Слушай, он уже страдал так долго и мучительно, что я не позволю испытать ему еще столько же. Если ты ему и правда никто, то будь добр — не приближайся. Потому что в конечном итоге вы будете страдать оба. Я знаю его психику, знаю его. Если он вдруг привяжется и пустит тебя в свою жизнь — ты пожалеешь. Потому что ты поиграешься и бросишь, а он останется страдать. Либо все будет в точности наоборот.       Юнги сейчас если и будет искать человека, то лишь как опору. В пример можно привести того же Каэля, которым омега просто нагло пользуется. Но ему это необходимо, иначе он просто рассыпается на куски. Его привязанность можно спутать с любовью, но ее там нет. Юнги не умеет любить.       Чонгук лишь смотрит на омегу еще мгновение и молча отворачивает голову, так и не поменявшись в лице. Но Тэхен поджимает губы, вдруг поняв, что был слишком резок. — Спасибо тебе, — он говорит это тихо, отвернувшись к окну, на что Чонгук коротко кивает.       Когда Тэхен залетает в нужную палату, медбрат вводит Юнги тонизирующую капельницу. Губы омеги потресканы, в паре мест виднелись синяки, а темные волосы спутались. Тэхен столько раз видел такое состояние омеги, что сейчас, при виде его вновь такого слезы подступают к глазам. Он подбегает к кровати Юнги и садится на корточки перед ним, пока омега тянет сухие губы в усталой улыбке. Чонгук так и застывает в дверях, прислонившись плечом к косяку.       Когда Юнги открыл глаза, то первым делом увидел просторную и яркую палату, а только потом корзину с крупной клубникой на столике рядом. Он долго гипнотизирует ее взглядом, а когда врач приходит спросить о его состоянии, спрашивает, кто его сюда привез. Он сразу вспоминает этот окутывающий и успокаивающий запах можжевельника и грейпфрута, сильные руки, окольцовывающие его тело, и этот ласковый шепот. Юнги тогда закрыл лицо руками и начал сильно тереть, потому что предательское сердце вдруг начало быстро биться о клетку ребер, словно ожившая после тяжелой болезни птица.       Юнги переводит взгляд с Тэхена на Чонгука, который складывает руки на груди и смотрит прямо на омегу. — Мне нужно спрашивать об этом? — улыбается Юнги, обводя рукой пространство, а Тэхен лбом упирается в его ладонь. — Пожалуй, не тебе задавать вопросы тут, — рассерженно хмурится Тэхен. — Я так переживаю, солнце. Ты же знаешь. Каждый раз, когда тебе что-то делают плохое, я ощущаю как на себе. Меня будто разрывает. — Со мной все хорошо. Как и всегда, — Юнги кладет руку на макушку Тэхена, когда медбрат заканчивает вводить капельницу и выходит из палаты, поклонившись Мобиусу. — Ты говорил так же, когда звонил в слезах и говорил о побоях от отца. Я тебе не верю, — омеги одновременно поворачиваются, когда слышат хруст костей. Чонгук, так сильно сжимающий кулаки, выпрямляется в спине и проходит вглубь палаты, садясь в кресло напротив кровати Юнги. Омеге вдруг хочется огрызнуться, но он вовремя захлопает рот. Чонгук ведь принёс его сюда, спас от насильников, привел Тэхена, а сейчас сидит с ним, когда, вероятно, у него есть свои дела. — Тэ… — Я тебе больше не верю, — дует он губы и шуточно ударяет того в плечо. Омега проводит в палате Юнги больше двух часов, все это время намереваясь подняться и убить тех, кто посмел сделать это с Юнги. Когда он уходит, Чонгук приказывает Риджуну отвезти его обратно. Тэхен уходит и забирает с собой то спокойствие, которое образовалось в его присутствии. Он ушел и оставил Юнги один на один с Чонгуком. Мобиус выходил из палаты лишь два раза, вероятно, чтобы покурить. Наверное, он не доверяет Тэхену. Именно в эти два раза омега подсаживался ближе и очень серьезно спрашивал: — Что между вами?       А Юнги лишь мотал головой и хмурился. Потому что нет между ними ничего и быть не может. Но гребаное сердце заходится в ритме танго каждый раз, когда Мобиус находится рядом. — Зачем ты это делаешь? — Юнги головой указывает на клубнику, а потом на палату в целом. Он понятия не имеет, откуда Чонгук узнал о его любимой ягоде. — Учу тебя принимать помощь и подарки, — таким спокойным тоном и так просто, что у Юнги застревает ком в горле. — Ты снова меня спасаешь, хотя я просил этого не делать. — Тебе не кажется глупым отчитывать меня за то, что ты здоровый лежишь в безопасности? Или что ты предлагаешь? Может мне надо было к ним присоединиться? — Чонгук поднимается с кресла и идет к окну, бёдрами облокачиваясь о подоконник и складывая руки на груди. — То, что ты не умеешь принимать помощь, я уже понял. Поэтому учу тебя это делать. — Зачем? — это звучит так отчаянно. Юнги смотрит на него, не моргая, желает услышать ответ. А может и нет, потому что с другой стороны хочется закрыть уши. Боится услышать то, что перевернет его жизни. Но Чонгук не убивает его, не добивает до конца. — Просто так хочу, — пожимает плечами он, вызывая у Юнги негодование. — Просто так хочешь? — со злостью переспрашивает он. — Тебе заняться нечем? Я для тебя игрушка просто, не так ли? Тебе скучно. Я не позволю играть с собой, Помпея. Итак слишком долго позволял, что чуть не умер. — Ты постоянно твердишь, что чуть не умер, но ты ни разу не говорил как жил, — Чонгук дергает плечом, и Юнги с кровати чувствует его напряженность. — Потому что я не жил. Вот такой факт тебе, — огрызается Юнги, отворачиваясь от альфы.              На мгновение в палате повисает давящая тишина. Юнги не видит лица Мобиуса, но чувствует его взгляд на себе. Альфа глубоко тянет воздух, прикрыв глаза на секунду. — Не в тех людях ты врагов видишь, камелия. Не различаешь, кто желает тебе добра, а кто нет, — он тяжело выдыхает и, оттолкнувшись от подоконника, идет к выходу. — Я тебя обидел, — как копье в спину, заставляя Чонгука остановиться и замереть. — Но ты меня не слышишь, не понимаешь. Меня всю жизнь принижали, доказывали, что омеги не имеют никаких прав. А сейчас я против всего мира, доказываю всем, что это неправда. Что я могу. Даже если ты и не желаешь мне зла, мне тяжело это принять, — Юнги смотрит на свои пальцы, поджимает губы, а потом слышит тихое и спокойное: — Не все альфы такие, как твой отец. Я тебе это докажу. Я терпеливый. — Зачем тебе это? — когда Юнги поднимает глаза, то видит лишь пустоту.       Ближе к вечеру, когда Юнги уже почти лез на стену, потому что по приказу Мобиуса его не выпускали из палаты, к нему заявился Лиён. Он оставляет Сокджина разбираться с охраной Чонгука на входе, а сам проскальзывает во внутрь с широкой улыбкой и огромным букетом в руках. Юнги поднимет скептический взгляд с книги, которую ему принёс Риджун на Лиена, а потом опускает его на букет белой камелии.       Камелия.       Юнги вдруг чувствует приступ злости, смотря, как Лиён добродушно ему улыбается, демонстрируя красивые цветы. Только он не имеет права их дарить. Не он. — Моя слабость, — тянет Лиён и совершенно нагло садится на край кровати под недовольное цоканье омеги. — Это так ужасно. Я как только узнал, то сразу помчался к тебе. Хотел лично убедиться, что с тобой все хорошо.       Лиён тянется к лодыжке Юнги, намереваясь провести по ней ладонью, но омега резко ее одергивает, поджимая ближе к себе. — Убедился? Можешь идти. И цветы свои забери, — Юнги не знает, но почему-то от этого человека хотелось отдалиться, отгородить себя. Лиён был неприятен, а этот синий цвет буквально слепил глаза. Лиен громко выдыхает, отводит руку и кладет букет рядом. — За что ты так со мной? Я ведь не сделал тебе ничего плохого. Ты мне очень понравился и я хочу ближе с тобой познакомится. Почему же ты продолжаешь меня отталкивать, даже не узнав? — Как минимум то, что меня не интересуют омеги, — дергает бровью Юнги, внутренне напрягаясь. Он верит, что охрана Чонгука поможет ему в крайнем случае. — И в этом вся проблема? — у Лиёна на лице искреннее непонимание. — Ты мне неприятен. У всех жителей Мисарии отлично развита интуиция и она говорит мне, что ты отвратительный человек, мерзкий и гнилой. Я не хочу с тобой связываться. — Дружи со мной и будешь под защитой, — Лиён даже бровью не ведет на оскорбления. — Дружить с тобой или лечь под тебя? — хмыкает омега. — Ты уж уточняй. Хотя, думаю, что из одного вытечет другое, поэтому я тебе повторяю в последний раз — отвали, — Юнги выпрямляется в спине, смотря Лиёну прямо в глаза. Тот обдумывает слова омеги мгновение, а потом громко хмыкает. — Ты такой глупый, моя слабость. Я вложил тебе в руки такую власть, потому что понравиться мне почти невозможно. Я бы мог положить весь мир к твоим ногам. — Я сам положу себе его под ноги, а власть у меня и так есть. Чужая мне не нужна, — Юнги наблюдает, как Лиён поднимается с кровати и сует руки в карманы синих джинсов. — Ты меня разочаровываешь, моя слабость. — Не привык слышать отказ? — скалится Юнги и ногой спихивает цветы на пол. — Я тебе дал понять еще при первой встрече, что между нами не будет никаких отношений. — Тебе так хочется быть со мной врагами? — Лиён поворачивает на него голову, склоняя чуть вбок. — Но я безжалостен в гневе. Особенно с такими милейшими созданиями, как ты. Я же тебя просто уничтожу, моя слабость. Со свету изживу. — Угрожаешь мне? — раздраженно шипит Юнги, а Лиён тянет губы в еле заметной улыбке. — Пока предупреждаю. Я веду войну жестко, ты проиграешь. Потом сам прибежишь ко мне, упадешь в ноги и будешь молить о прощении. И я прощу тебя, моя слабость. Потому что до ужаса хочу тобой обладать. Ты снес мне все предохранители одним появлением, заставил солнце перевернуться, заменив на вечную ночь. Ты поселился в моей голове надолго. И если сейчас ты мне откажешь, я тебя разорву. Насильно выдеру твое сердце и заберу себе. — Пошел вон, — раздельно и соблюдая паузы, рычит Юнги, на что Лиён лишь хмыкает. Он кивает несколько раз и, улыбнувшись, идет в сторону выхода. — А Мобиусу ты позволяешь находиться рядом, — Лиён останавливается у самой двери в палату, держась за нее. — Он тебя трахает? — Конечно. С восьми до одиннадцати каждое первое воскресенье месяца. Присоединиться не разрешаю, — Юнги это бросает так ядовито, почти выплевывает в перекосившееся от злости лицо Лиёна. — Ты еще приползешь ко мне, — бросает он перед уходом и хлопает дверью палаты, оставляя Юнги просто смотреть в пустоту.       Омега гулко сглатывает и трет щеки, потому что сердце предательски учащенно билось от напряжения. Юнги вдруг думает, что с этого дня надо быть предельно осторожным, потому что предупреждения омеги не выглядели как блеф. Конечно, пока есть договор, он не сделает ничего серьезного, но все же нужно быть начеку. Юнги тянется за пультом от телевизора, включая первый попавший канал для фона. Он сначала закрывает глаза и откидывается на спинку кровати, особо не вслушиваясь в слова, а потом вдруг вздрагивает. Распахнув глаза, он делает громче и хмурится, потому что по главному каналу крутили репортаж о Соджуне и его людях.       Точнее, об их смерти.       Юнги ушам поверить не может, что все те, кто был причастен к его делу были мертвы без обнаружения тел. Следствие продолжает их искать, но сегодня утром поступило анонимное заявление, что все они мертвы. Юнги от злости сжимает одеяло в кулаке, сразу же догадываясь, кто именно за этим всем стоит.       Он же просил его, почти открыл свою душу. Но ради чего? Чтобы его слова были вновь проигнорированы? Юнги бы сам с ними разобрался. Сам бы нашел, сам бы казнил. Почему Чонгук вмешивается в его дела? Почему ему не все равно на омегу? Хотя должно быть. Юнги бы пора его хорошенько оттолкнуть, чтобы тот больше не смел помогать омеге. Потому что все это сейчас ведет к необратимым последствиям.       Юнги как есть, в больничном костюме, поднимается с кровати и, выдернув капельницу, идет к выходу. — Отвезите меня к своему боссу, — охрана переглядывается, когда Юнги решительно останавливается возле них. — Быстро. Это приказ лидера Мисарии.       Альфы с ним не спорят, возможно, поняв, что это бесполезно. Они открывают перед Юнги дверь черного джипа, пропуская во внутрь. Омега специально игнорирует вибрирующий телефон с высветившимся контактом: «Каэль». Ему он расскажет все позже, потому что сейчас Юнги крайне необходимо было решить все с Чонгуком раз и навсегда. Когда они едут по Мисарии, на главном ледовом дворце Юнги видит огромный постер с приезжим фигуристом из другого города, который дает в Мисарии свое ледовое шоу. Юнги слышал о нем лишь краем уха, но знает, что он — олимпийский чемпион, а что тренер этого фигуриста — его муж. Юнги поджимает губы, отворачиваясь от белокурого мальчика на постере, поворачиваясь к дороге. Альфы везут его к главному офису Мобиуса в Аногонии, а солнце за окном уже почти заходит за горизонт, опуская на Данделион сумерки.       Омега не обращает никакого внимания на косые взгляды в его сторону, почти влетая в здание Чонгука. Дремлющий за стойкой секретарь подскакивает при виде омеги, но охрана сзади спешно машет ему руками. Юнги бы он не остановил, даже если бы наставил дробовик. Он с грохотом толкает дверь кабинета Мобиуса, где альфа сидит за своим столом, освещенный светодиодами баннеров с другого здания, которые виднеются в панорамном окне во всю стену слева. Чонгук не сразу поднимает глаза, разбирая какие-то бумажки. Это злит Юнги еще сильнее. Он демонстративно топает ногой, привлекая к себе нужное внимание, и складывает руки на груди. Мобиус оглядывает омегу медленным взглядом и только вскидывает вопросительно бровь, когда Юнги почти на грани. — Я видел репортаж, — Юнги злится и не скрывает этого, наоборот, ярко демонстрирует Чонгуку, что он снова поступил неправильно. — Что ты с ними сделал? — Закатал в асфальт, — Чонгук до ужаса спокоен и сосредоточен, а от этих неожиданных слов Юнги резко замолкает, а мурашки бегут по его спине. Он секунду думает, что Мобиус так шутит, что это завуалированная форма чего-то, но эти антрацитовые глаза развеивают все сомнения. — Ты снова это делаешь, — надрывно шепчет Юнги. — Почему ты снова это делаешь? — шепот переходит в крик. Юнги рефлекторно вздрагивает, когда Чонгук резко поднимается со своего кресла и разделяет скопившееся расстояние между ними. — Правда спрашиваешь, почему я спасаю тебя и помогаю тебе? — альфа становится совсем рядом, смотрит сверху вниз, уничтожает своим спокойствием, а у Юнги весь запал пропадает. — Да, потому что мне это не нужно. Ни от тебя, ни от Лиёна, ни от кого. Потому что потом я по-любому буду должен тебе, а я не люблю это. Так что прекрати это делать, Помпея. Последнее предупреждение. Мне надоело повторять одно и тоже, — Юнги говорит это так эмоционально, почти срывает голос, а когда снова поднимает глаза и сталкивается с антрацитовыми напротив, то резко замолкает. Чонгук молчит еще мгновение, а потом склоняет голову чуть вбок. — Если ты так уверен в своих силах — докажи мне, что можешь себя защитить.       Юнги непонимающе хмурится, когда Мобиус делает шаг назад и, сложив руки вместе, материализует своей магией огненный меч, который переливается языками пламени и освещает уже покрывшийся мраком кабинет. Юнги гулко сглатывает, смотря на оружие в руках альфы и медленно поднимает глаза на мужчину. — У меня нет силы и оружия с собой. — Когда на тебя нападут, у тебя тоже ничего не будет. Защищай себя как умеешь. Ты сам просил тебе не помогать, камелия, поэтому тогда я буду нападать.       Он замахивается безжалостно и так легко, одной рукой держа огненный меч. Юнги с громким шорохом больничной одежды отскакивает в сторону, когда на место, где он стоял секунду назад, опускается оружие, портя пол. Мобиус точно не шутит, а у Юнги сердце падает прямо в пропасть. Вот именно сейчас омега ощущает настоящий животный страх. Ни рядом с Соджуном, ни с Лиёном, и даже ни с Каито. А именно сейчас, когда Мобиус без доли сомнения замахивается в сторону омеги вновь.       Чонгук может одним выстрелом прострелить ему голову, одним взмахом рассечь его плоть, без сомнений и колебаний. Сейчас Юнги в этом лично убеждается, когда в сантиметре от его лица проносятся огненные языки пламени. Он так рьяно отстаивает свои права, но сейчас, не имея возможности выставить даже элементарный щит — он слаб. Юнги оступается и закрывает голову руками, когда слышит свист меча над головой, но его резко хватают за локти и толкают к окну, прижимая грудью. Мобиус держит меч возле скулы Юнги, но не касается. Коленом он пригвождает его бедра к стеклу, не давая и возможности выбраться. — Ну что, сможешь защитить себя? — Чонгук шепчет это в ухо Юнги, пока омега сжимает челюсти, смотря на соседнее здание совсем рядом. — Ты не дал мне и шанса, — Юнги дергает плечами, но ему лишь немного дают пространства, не выпуская из хватки. — А думаешь твой соперник тебе его даст? У него одна цель — поскорее убить тебя и повесить твою голову как трофей на свой меч. Ты бы сейчас умер, если бы на моем месте был бы кто-то другой. — Зачем ты все это делаешь? Для чего? — его обжигающее дыхание сковывало все органы Юнги, окольцовывало все тело. Он был так близко, прижимался своей грудью к его лопаткам, которые сводило спазмами. Юнги спрашивает это надрывным шепотом, а в ответ слышит безжалостное: — Я же сказал, что буду тебя учить принимать мою помощь. Урок первый, камелия. В твоих интересах уяснить простую истину раньше, потому что с каждым разом мое терпение будет иссякать, а уроки будут становиться жестче. — Почему ты вообще прицепился ко мне? — вопрос, волнующий больше всего. — Увидел репортаж? — Чонгук будто игнорирует его вопрос. — Так посмотри и запомни навсегда, что должно быть с теми, кто пытается причинить тебе боль. И иного отношения к себе не терпи. Альфы должны быть у твоих ног, а не ты в их. У тебя есть только ты сам, запомни. Никто тебе не поможет больше, кроме тебя самого. — Юнги замирает на этих словах, а сердце останавливается окончательно. — А еще я очень люблю запах цветов и шоколада.       Юнги слышит в ушах лишь звон. Он уже слышал эти слова, ему их говорили очень давно. Тогда первый и последний раз Юнги спасли, протянули руку и обогрели своим теплом. Омега до сих пор по крупицам хранил образ этого альфы, лелеял его. Он не мог быть настолько слепым. — Откуда ты…? — Юнги поворачивает голову, до ужаса хочет заглянуть в эти глаза, убедиться, что надумывает себе все. Но Мобиус сам отпускает его, опуская руки, но не отходит, стоит все так же близко. Юнги лопатками прижимается к окну и задирает голову, ловя тяжелое дыхание напротив. Он сталкивается с ним взглядом и его вдруг простреливает.       В голове не укладывается, что тот самый рыцарь из детства, приходивший к Юнги в самые тяжелые времена во снах, сейчас стоит перед ним. Изменившийся. Сейчас от Чонгук не веяло тем добром, как это было тогда. Сейчас он взрослый, властный и точно знающий, чего точно хочет. Но что в нем не меняется с годами — он учит Юнги простым вещам. — Я же тебе тогда сказал пойти домой и научиться защищать себя. Ты сделал это один раз, но этого недостаточно. Тебе нужно защищать себя постоянно. — А ты говорил не доверять тебе, — шепчет Юнги, рефлекторно опуская взгляд на губы напротив. — А ты не доверяй. Просто принимай мою помощь, — воздух между ними будто заканчивается, потому что Юнги не может вдохнуть. В голове пульсирует лишь одно непонятное и неизведанное желание — коснуться чужих губ. Омега ведь целовался раньше, но когда он смотрел на губы Каэля не было этого сумасшедшего дурмана. Сейчас он будто под антидепрессантами, которые удвоили в дозе и дали ему. Все звуки ощущаются ярче, а эти чувства где-то внутри — взрываются фейерверками. Они — будто два противоположных полюса, которых неминуемо тянет друг к другу. Когда Чонгук упирается об окно рукой, а между ними почти исчезает пространство, Юнги резко дёргает головой и уворачивается. И Мобиус не ловит его, опускает руку и наблюдает, как Юнги поджимает губы и замирает посреди его кабинета. — Ты мне не нравишься. Между нами ничего не будет, — он почти выдавливает из себя это, насильно достает слова. Он спиной ощущает его антрацитовый взгляд, хочет провалиться сквозь землю. Но он никогда не испытывал такие яркие эмоции раньше. А что неизведанное, то может его уничтожить. Так и не дождавшись ответа и не повернувшись к альфе, Юнги идет в сторону выхода, но вдруг замирает у большой картины на стене, поднимая на нее голову. В тишине кабинете рядом с ней слышалось тихое тиканье. Юнги такое слышал раньше.       Когда Каэль показывал ему как работают бомбы.       Юнги отшатывается от картины, поворачивается в сторону альфы и срывается в его сторону, крича громкое: — Ложись!       Юнги налетает на Чонгука, когда тиканье прекращается, и картина вспыхивает огненной вспышкой, оглушая и выбивая все окна в кабинете. Их отталкивает ударной волной, а Юнги как в замедленной съемке видит дождь из осколков стекла под неонами соседнего здания. А последнее, что он чувствует, это сильные руки, охватившие его талию и закрывшие голову.