У настоящих историй любви финалов нет.
Вероятно, это так странно, носить надпись, когда знаешь, что никогда не сможешь ощутить любовь. Тэхен поджимает губы и смотрит на сосредоточенный профиль Юнги. — Напомни, почему мы едем завтракать именно сюда? В Мисарии закончились рестораны? — Хочу посмотреть на Мираклеон, — пожимает плечами Юнги, а Тэхен хмурится. — Отель Мобиуса? Я вчера видел про него по телевизору, но это не вызовет вопросов у прессы? Не думал, что после вашего конфликта, ты сам поедешь на его территорию. — Мы поговорим об этом за завтраком. У меня есть некоторые вопросы и я надеюсь, что хоть ты мне ответишь на них. Потому что сам я точно не в состоянии, — Юнги снова поворачивает на огромное кольцо, вставая в поток машин. — Расскажи пока как прошло твое собеседование. — У меня теперь есть работа, — Тэхен тупит взгляд, даже не зная, как точно сообщить Юнги об этом. — Куда ты влез? — задаёт неожиданный вопрос Юнги, а на вопросительный взгляд друга пожимает плечами как само собой разумеющееся. — Ты тянешь с ответом и не поделился об этом сразу. Значит явно что-то не то. — Я теперь личный психотерапевт Каито, — спокойно говорит Тэхен, а омода резко дергается и тормозит. Сзади начинают гудеть недовольные водители, но Юнги поворачивает на Тэхена голову и смотрит слегка закрытыми волосами из-за резкой остановки глазами. — Ты сошел с ума? — когда гудеть начинают еще сильнее, Юнги переключает скорость и резко выворачивает на другую полосу. — Из всех работ, Тэ, из всех ты выбрал работу у него. Тебе психа мало в моем лице? — Я просто уверен, что смогу ему помочь. У него огромные проблемы, даже хуже, чем у тебя, — оправдывается Тэхен, а Юнги поджимает губы. Он помнит их встречу, от которой до сих пор ползут мурашки по телу. Если бы не антидепрессанты, которые сглаживали его восприятие, то омега сбежал бы сразу из ресторана. Когда он проснулся на следующий день, он долгое время пялился в одну точку, вспоминая все эти острые взгляды, которые буквально разрывали его плоть, эти сумасшедшие оскалы. Юнги собрал информацию о каждом лидере, пробежавшись взглядом по главной информации. Хосок был прямым наследником с психопатией. — Не мне тебя учить жизни, просто будь с ним осторожен. Я знаю, что этот человек способен на все. Ты ведь всегда был таким сентиментальным, но помочь ему… — Всем можно помочь, солнце. Если я помогаю тебе, то почему не могу и ему? Я много всего видел, знаю настоящих психов, так вот он смотрел на меня трезво. Правда его поступки не подходят под это определение, — Тэхен запинается, а Юнги бросает на него быстрый взгляд. — Что он сделал тебе? — Все хорошо, не переживай. Я большой уже мальчик и сам смогу за себя постоять, — Тэхен улыбается и кладет свою руку на макушку Юнги, чувствуя его напряжение. — Ты только скажи, я его пулями нашинкую и заставлю пожалеть. Я за тебя любому глотку перегрызу, Тэ. — Я знаю, солнце. Но дай мне шанс попробовать. Я всегда смогу уйти от него в другое место, если что. Юнги делает глубокий вздох и кивает, а Тэхен тянет губы в широкой улыбке, убирая ладонь. Они паркуются на задней части парковки Мираклеона, на въезде показав охране свою бронь столика. Каэль сделал ее еще вчера по приказу Юнги, потому что по иному сюда попасть было просто невозможно. Здание и правда впечатляло. Юнги, когда листал дела всех лидеров, отчего-то дольше положенного вчитывался в бизнес Мобиуса. Он построил целую империю в Аногонии на костях прошлого главы. Вот почему он чувствует необъяснимую тягу к этому альфе, они схожи своими судьбами. Чонгук своими руками истребил все прошлое поколение лидеров, буквально устроил геноцид, чтобы сделать то будущее, которое он видел в своих мечтах. Он построил Данделион на костях и не жалеет. Мобиус не похож на человека, который умеет жалеть. Мираклеон был его главным доходом, поэтому Юнги хотелось отчего-то изучить его изнутри, посмотреть на работу персонала, на обслуживание. Хотелось узнать о Мобиусе всё, все его секреты выдрать наружу из плоти и изучить досконально. Омега паркует машину с задней стороны отеля, где стоят машины сотрудников, попросив об этом охрану на пропускном пункте. Шоферы все намеревались поставить машину Юнги самостоятельно, чтобы омега не тратил на это время, но он, только улыбнувшись, помотал головой. Когда Юнги выходит из машины, то сразу тянет носом воздух: теплый, тяжелый и очень приятный. Казалось, даже здесь все пахло можжевельником и грейпфрутом, или этот запах просто забился в ноздри Юнги пробками. Омега задирает голову и разглядывает высотку необычной формы, в гранях которых отражаются языки пламени. Наверное, это была абстрактная иллюзия, но выглядела это все весьма впечатляюще. Юнги вдруг вспоминает глаза Мобиуса, потому что они были такие же: тяжелые, с переливами огня внутри антрацитовых радужек. — Сколько здесь ночь интересно стоит? — Тэхен выходит следом, складывает руки на бока и тоже опрокидывает голову, щурясь. — Думаю, что обычным людям не потянуть его, — хмыкает Юнги и уже собирается идти к главному входу, в предвкушении вкусных блюд. В том, что здесь все будет на высшем уровне, он не сомневается. Только взгляд цепляется за светловолосого омегу, которого буквально прижимают к стене пристройки, по видимому — кухни, на заднем дворе. Юнги прищуривается, оценивая ситуацию. И на омеге, и на альфе были белые кители. Повара. Омега недовольно рычит на альфу, почти ругается с ним. Юнги сначала хочет пройти мимо, не лезть в отношения других людей, но почти срывается с места, когда альфа замахивается. Чимина выволакивают на улицу за шкирку, пока другие повара провожают их странными взглядами. Им весело, вероятно, пока Чимин хочет горло разгрызть этому, возомнившему невесть что, шефу. Он вчера буквально закопал живьем свою гордость, отмыл кухню, встал на колени, чтобы сегодня выслушать то, как плохо он это сделал. — Отпусти меня, — рычит Чимин, пытаясь выбраться из стальной хватки Намджуна, пока тот тащит его к стене, толкая к ней. Омега ударяется лопатками и затылком, но в тоже мгновение его припечатывают к стене за плечи. — Чего ты прицепился ко мне, черт возьми? — Уйди отсюда сам, по-хорошему, — Намджун возвышается над ним, смотрит сверху вниз, только Чимин клал на это. Он пинает его в колено, на секунду вырываясь из сильных рук. Но только на секунду, потому что в следующую его прижимают к стене еще громче и болезненнее, выбивая воздух из легких. — Да не дождешься. Я специально буду мозолить тебе глаза, чтобы ты сошел с ума, — Чимин это говорит ему в лицо, в мыслях мечтая расцарапать его до крови. Альфа невзлюбил его с самых первых секунд, что оказалось обоюдно. Между ними буквально летают эти искры ненависти, которые Чимин ловит и метает в мужчину. Хочет прямо в сердце. — Я вчера сделал все. Кухню тебе отдраил, что блестит. Пойди языком проведи, убедись. Так чего ты прикопался ко мне? — Гордишься собой? — вскидывает бровь Намджун. — Обычная работа стажера. — Горжусь. Кто еще будет это делать, если не я, — язвит Чимин и снова ударяется затылком о стену, в тот же момент делая попытку отпихнуть от себя альфу. Но тот вцепился, держит крепко, перемещая свою руку на горло омеги, чуть сжимая. Чимин от этого жеста начинает скалиться, смотря Намджуну прямо в глаза. — Из всех, кого могли прислать ко мне на кухню, прислали тебя. Неуправляемого, отвратительного и необразованного. Я ненавижу таких, как ты, — голос альфы трескается от злости, потому что губы Чимина ползут в улыбке еще больше. — Тебя в детстве обидел необразованный? Или чего ты заводишься? А может тебя так кинули, задели твое хрупкое эго, что сейчас ты так вымещаешь свою злость? — с оскалом шепчет Чимин и вдруг жмурится, потому что Намджун замахивается. Альфа точно не хотел его бить, даже не собирался, но скопившаяся злость от этого омеги заставила мышцы непроизвольно сократиться. Но его руку неожиданно хватают сзади и сжимают в крепкой хватке. Намджун поворачивает голову и метает острый взгляд в того, кто посмел это сделать. Юнги же смотрит в ответ обозлено, хмурит темные брови и почти рычит: — Не учили на омег рук не поднимать? — он отталкивает руку Намджуна, переводя взгляд на склонившего в интересе голову Чимина. — Ты в порядке? — Я бы и сам мог, — недовольно бурчит он в ответ, а Юнги только улыбается. — Я знаю, но не могу смотреть, когда альфа смеет поднимать свои грязные руки на омегу, — Юнги поворачивается к Намджуну и хватает его за ворот белого кителя, встряхивая. — Я это ненавижу, слышишь? — Да он просто так самовыражается, разве не видно? — Тэхен, подошедший к Юнги и встает сзади, складывает руки на груди бежевого брючного костюма. — Мне кажется, вас это не касается, — Намджун сжимает челюсти, но руки опускает. Он наслышан о том, кто сейчас стоит перед ним и сжимает его выглаженный китель. Наверное, только глухой не знает о новом лидере Мисарии. Сказать что-то в ответ ему — обеспечить проблемы Мобиусу. — Еще раз посмеешь поднять на него руку, я сделаю все, чтобы ты больше тут не работал. И мне не важно, насколько хороший ты повар. Ясно? Он отпускает альфу и делает шаг назад, складывая руки в карманы как ни в чем не бывало. Когда он устало машет рукой, Намджун, послав молчаливый и уничтожающий взгляд в Чимина, просто скрывается в здании. — Я, конечно, не просил мне помогать, но это было круто, — Чимин отталкивается от стены и тянет Юнги руку в знак благодарности, которую тот пожимает. Тэхен, все это время стоящий около Юнги, тоже тянет свою омеге. — Я Чимин. А ты новый лидер водных, я видел по телеку твое лицо, — Юнги на это заявление прыскает, кивая. — А я Тэхен, — омега убирает свою руку обратно в карман. — За что он так? — интересуется Юнги, а Чимин хмыкает. — Взаимная ненависть. Я здесь второй день работаю, а он уже вторые сутки выносит мне мозги. Не разрешает притрагиваться к плите. — Приготовь нам что-нибудь. Лично, — предлагает Юнги, ловя сконфуженный взгляд Чимина. — Предлагаешь нарушить его законы? — он вдруг расправляет плечи и вдохновляется настроем Юнги. Чимину он нравится с первого взгляда: увереный, сильный и авторитетный. Ему вдруг хочется равняться на Мин Юнги, хочется быть таким же. Чтобы альфы боялись одного его взгляда. Юнги создает о себе впечатление сильного и независимого, что подкупает Чимина. — Просто скажи, что это приказ лидера Мисарии, — Юнги хлопает его по плечу. — И не бойся отстаивать свои права. Альфы на себя стали слишком много брать, пора показать, что не они короли Вселенной. Юнги напоследок улыбается омеге и идет в сторону главного входа с Тэхеном, оставляя Чимина согласно хмыкнуть. Черная бмв, притаившаяся среди других автомобилей, заглушает свой двигатель. Мобиус выходит из машины сразу, как только спина Юнги исчезает за фасадом здания. Он достает сигарету и закуривает, облокотившись бёдрами о черный металл его авто. Его ярко-красный костюм выделяется среди черных автомобилей, поэтому вышедший на улицу Намджун, находит его сразу. Он пожимает Мобиусу руку и молча берет сигарету, закуривая. — Только не говори, что ты все видел. — Тогда промолчу, — Чонгук не меняется в лице, когда альфа становится рядом, опрокидывая назад голову, устало выдыхая. — Если это он новый лидер Мисарии, то я удивляюсь, почему ты ему позволил занять власть. — Потому что он похож на меня, Намджун, — Чонгук поворачивает голову в его сторону, а альфа замирает с сигаретой в губах. — Я будто вижу в нем свое отражение. А еще то, что он не умеет быть слабым. Он должен купаться в любви и роскоши, а он уничтожает своих родных, занимает трон и делает всю грязную работу альф лучше, чем многие. И не умеет принимать помощь. — А я думал ты будешь делать мне выговор за то, что увидел, — Намджун затягивается еще пару раз и кидает сигарету на пол, придавливая ботинком. — Это уже сделали за меня, — хмыкает Чонгук, на что Намджун закатывает глаза, инстинктивно потянувшись к горлу кителя. — Пусть он приготовит то, что попросит камелия. Не мешай ему. Намджун в возмущении вскидывает бровь, не понимая, какой первым задать вопрос: почему камелия или какого черта тут происходит. Но Мобиус не даёт ему ни слова сказать, выкидывая сигарету щелчком пальцев. — Ты же знаешь, мне плевать как ты строишь тут своих людей. Пока нет замечаний к кухне моего отеля, я не имею к тебе претензий. Но Риджун мой человек, поэтому не трогай его брата. Что угодно делай, Намджун, но руку на него не поднимай. — Да не хотел я его бить, — хмурится Намджун, но Чонгук, сложив руки в карманы красных брюк, уже уходит в сторону холла. Юнги подносит тарелку с шакшукой к носу и закатывает глаза от невероятного аромата. Не важно, что Чимин здесь работает только второй день, отчего-то он был уверен в этом парне. Тэхен же довольно мычит, когда отрезает кусочек сырников, кладя в рот. — Черт, а он хорош. Юнги согласно кивает, отламывая кусочек подсушенного хлеба. Интерьер Мираклеона и правда восхищал до глубины души. Мобиусу надо было отдать должное, он постарался от души, чтобы сделать это место лучшим отелем в Данделионе. Теплый свет создавал уют, а золотые стеклянные шары, будто падающие с потолка, заставляли опрокинуть голову и смотреть на них. — Так о чем ты хотел поговорить? — обращает свое внимание Тэхен. Юнги же интуитивно поворачивает голову в сторону входа, когда сидящие посетители ресторана начинают разом шептаться. В холле переполох, швейцары носятся по кругу, потому что в дверях появляется Мобиус. Он заходит и приносит с собой оглушительный запах можжевельника и грейпфрута, от которого Юнги не может проглотить еду. Она застревает у него в горле, и он тут же хватается за стакан воды под взгляд Тэхена. Когда он снова поднимает изумрудные глаза в сторону холла, то сталкивается с ответным темным взглядом, от которого замирает сердце. Он приковывает к себе все внимание, на него смотрят все посетители отеля, только Мобуис тянет еле заметную улыбку Юнги, у которого мир трещит по швам от этого. Он проходит мимо, не тормозит, не подходит, просто кивает сотрудникам и отводит долгий взгляд от омеги, уходя к лифтам. А Юнги даже сейчас до сих пор ощущает этот тяжелый взгляд на себе. Он уже внутри. — Юнги? — окликает его Тэхена, а омега дергается и поворачивается, сконфужено мотая головой. — Да не важно. Это не срочный разговор. Он опускает веки на свое блюдо, но перед ними все еще всплывает этот взгляд антрацитовых глаз.⚜️⚜️⚜️
По договору каждый последний день месяца все четыре лидера обязаны были собраться на совместном времяпровождении. Право выбора досуга предавалось по очереди, и так как Юнги принял лидерство недавно, в этот раз право предоставилось ему. По сути, омега долго не думал, посчитав это идеальным шансом посмотреть на способности глав стрелять и уже от этих данных отталкиваться в дальнейшем. Сейчас Юнги искал во всем пользу, поэтому эта встреча была как никогда кстати. На данный момент он мог надеется лишь на оружие, не имея магических способностей. Сейчас, вспоминая слова Рейва, Юнги понимает, что он был прав. Он, в сравнении с альфами, буквально полное ничтожество. Слабее, хуже во всем. Местом встречи всех лидеров по выбору Юнги стал учебный тир, располагающийся на территории Мисарии, с огромным множеством разного оружия и мишенями. Когда Юнги приезжает к полигону, он хмыкает от количества охраны и машин, что выстроились у клуба. Два лидера уже были на месте, об этом свидетельствовали их картежи. Каэль, оглядев пространство хмурым взглядом, выходит из омоды и открывает Юнги дверь, который тут же на глаза натягивает белые солнцезащитные очки. Четверо альф из охраны выстраиваются за его спиной по легкому взмаху руки, и когда омега уже собирается идти в сторону входа, в поле зрения появляется черный бмв в окружении двух джипов. Юнги замирает на месте под многоговорящий кашель Каэля и двинуться не может. Будто его белые ботинки приросли к асфальту. Он ловит каждое движение неторопливо выходящего из автомобиля альфы. Его широкую и мощную грудь обтягивала бордовая водолазка, она словно идеально подчеркивала его рельефную фигуру, а черные брюки закреплялись поясом на бедрах. Его смоляные волосы, словно смола, переливались на солнце. Юнги рефлекторно сглатывает вязкую слюну и уголок его губы дергается, когда альфа, сунув руки в карманы, идет к нему. Юнги же, махнув рукой Каэлю, тем самым приказав оставаться на месте, делает шаг навстречу. — Камелия, — это звучит с толикой ехидности, а Юнги на атомы от злости разрывает. Его просьба так больше не говорить была нагло проигнорирована. — Помпея, — язвит в ответ Юнги, ловя усмешку. Альфа останавливается в шаге, не нарушает этот спасательный метр. — Знаешь, а в этом что-то есть, — Чонгук глубоким взглядом скользит по омеге, огибает его бедра в белых кожаных и обтягивающих брюках, его молочные ключицы, выглядывающие из сине-голубой рубашки, темные, вьющиеся волосы и тормозит там, где скрываются глаза. Юнги в очках, но Мобиус знает, что омега смотрит сейчас только на него. От этого осознания внутри сворачиваются неприятные морские узлы, тянут все органы, сдавливают до боли. Юнги на его слова недовольно вздергивает бровь. От альфы снова пахло этой оглушительный смесью грейпфрута и можжевельника, от которой омега словно медленно начинал сходить с ума. Он не понимал, почему запах Мобиуса так действует на него, когда ничей другой не вызывает даже толики эмоций. Юнги вдруг хочется протянуть руку, дотронуться до татуировок альфы, которые он видел в ту ночь, хочется провести по его гладковыбритой скуле, запустить пальцы в смоляные волосы. От этих мыслей омега до крови кусает щеку и морщится, хоть за очками этого не видно. Нельзя. Юнги нельзя ничего подобного чувствовать. — Если ты для себя уже выбрал мне прозвище, то почему я не могу? — Юнги поправляет очки, проверяет лишний раз их наличие, будто боится без них смотреть на альфу. Он поворачивается, кивает охране и идет в сторону входа. — Хочешь оценить наши способности стрелять и рассчитать долю вероятности твоей смерти? — слова Мобиуса ядовитыми стрелами вонзаются в спину Юнги, заставляя того замереть и обернуться. Он прочитал омегу как открытую книгу. Чонгук на этот взгляд лишь хмыкает и пожимает плечами. — Если вдруг кто-то из нас и захочет тебя убить, поверь, никто это не будет делать простым оружием. Чонгук равняется с Юнги, заглядывает ему в глаза через темные очки, а омеге приходится задрать голову, чтобы не потерять их зрительный контакт. — Хочу надрать вам всем задницы, а то вы так спокойно живете. Решил, что пора растрясти немного главенствующих альф, — Юнги размыкает зубы и совершенно нагло высовывает кончик языка, после уходя вперед. Мобиус же шумно втягивает воздух через нос и идет следом. Когда Юнги заходит в помещение, Каито уже делает из мишени решето, не дождавшись остальных, а Лиён скучающе сидит на диване, мотая ногами. Когда он видит омегу, то подскакивает на ноги и широко улыбается, намереваясь поцеловать Юнги запястье. Но он одергивает руку, поднимает очки на голову и цокает. — Мне было очень обидно, когда мне вернули цветы. Я же к тебе со всей душой, — Лиен выпрямляется и убирает руки за спину. — А я тебе со всей душой передал, чтобы ты такое дарил своим шлюхам. Что непонятного? — Я очень терпеливый, моя слабость. И я всегда добиваюсь того, чего пожелаю. А сейчас я желаю именно тебя, — Лиён предпринимает еще одну попытку дотронуться до омеги, но его руку хватают и болезненно сжимают. Только руки Юнги все еще опущены. Юнги оборачивается и затаивает дыхание, потому что грудь Мобиуса почти касалась его лопаток. Но Чонгук на него не смотрит, испепеляет заживо лидера Иллюзиона, который на хватку шипит и вдруг наставляет на альфу пистолет. Сокджин и Риджун дергаются одновременно в их сторону, а Юнги на секунду замирает, зажатый словно меж двух огней. — Распускаешь руки? Тебе показать, где нужно их держать? — голос Мобиуса спокойный, но у каждого от него бегут мурашки. Такое настроение альфы у Юнги заставляет волосы на загривке дыбом встать. — Отпусти, чёртов монстр, — шипит Лиён. Он показательно снимает синий пистолет с предохранителя, сжимая челюсти. Дуло направлено Чонгуку в лоб, который даже в лице не меняется. Юнги вдруг безразлично цокает и выбирается из плена, уходя к Каито, который все это время безучастно наблюдает за сложившейся картиной. — Поразительно, клубничный мальчик, что из-за тебя одного происходят удивительные вещи, — он переводит взгляд на омегу, который кивает инструктору и надевает наушники. — Ну слушай, если они убьют друга друга, поделим Данделион пополам, — хмыкает Юнги и пробует несколько видов оружия, предложенных ему. Хосок на эти слова только ехидно улыбается. Чонгук ладонью грубо отбивает пистолет омеги от лица и идет к своему месту, кинув быстрый взгляд на Юнги, который сосредоточенно целится и стреляет пару раз, попадая куда-то в пятерку. — Черт, — себе под нос ругается Юнги и совсем рефлекторно поворачивает голову в сторону соседнего окошка, где Мобиус одним движением надевает наушники и выставляет одну руку с пистолетом, чуть щурясь. Он стреляет три раза, три раза у Юнги сердце падает прямо в пропасть. Он ведь не дал Лиёну его коснуться. Сумасшествие. Полный бред. Но от этого бреда внизу неприятно тянуло. Потому что этот секундный взгляд, промелькнувший в антрацитовых радужках, заставляет сердце Юнги колыхаться без остановки. Омега переводит взгляд на мишень и шумно втягивает воздух. Все в десятку. Если Мобиус однажды попытается убить Юнги, то он не промахнется. Попадает прямо в сердце, сделает решето из души и ни капли не пожалеет. Цель сегодняшнего дня была выполнена, Юнги узнал то, что хотел. У него нет шансов перед Мобиусом. Юнги пробует отзеркалить позу альфы, целится в мишень, но под руку слышит громкое хмыканье. Это отвлекает и выводит из нужного настроя. Юнги раздраженно оборачивается, видя, как Чонгук снял наушники, облокотился бёдрами о свою стойку и сейчас непрерывно наблюдал за омегой. — Сомневаешься, что я могу хорошо выстрелить? — этот взгляд альфы раздражает до невозможности. Это задевает гордость Юнги. Снова. — Я этого не говорил, — он так легко это говорит, что омега ощущает, будто тут он из огненных, а не альфа. Настолько было велико желание проучить его. — Но ты об этом подумал, — Юнги поворачивается к нему лицом, показывая пистолетом. Чонгук пожимает плечами, но ехидная улыбка не сползает с его губ. Хосок, заинтересовавшийся их перепалкой, снимает наушники и толкается языком в щеку. — Может тогда захочешь, чтобы я доказал тебе обратное? Иди и встань туда с яблоком на голове, — Юнги машет ладонью инструктору, который очень неуверенно переглядывается с Каэлем и достает непонятно откуда взявшееся яблоко. Каэль же кидает напряженный взгляд на такого же Риджуна, затем возвращая его к омеге. — Чтобы ты мне бошку прострелил? — усмехается Мобиус, но в его глазах ни капли страха. — А у тебя яиц нет? — поднимает брови Юнги, а Хосок рядом в голос смеется. — Ты меня на слабо сейчас берешь, камелия? — Мобиус отталкивается бёдрами от стойки и подходит к не сдвинувшемуся с места Юнги. Лиен, все это время стоящий в стороне, со скрипом сжимает свой пистолет, что корпус начинает трещать. Он исподлобья наблюдает за альфой и омегой, а потом резко расправляет плечи, когда Сокджин сзади шепчет: «успокойся». — Нет, тебе показалось, — Юнги стряхивает несуществующие пылинки с его бордовой водолазки и улыбается. — Так что? Или боишься? Чонгук на этот подкол только хватает яблоко из рук инструктора и подкидывает его. — Только если мы поспорим, — ставит свое условие альфа, снова опуская взгляд на кошачьи глаза омеги, ничем не скрытые. — И на что? — Ты тоже встанешь туда. Кто попадает в яблоко, тот выиграет. А проигравший исполнит одно желание победителя. — А теперь ты меня пытаешься на слабо взять, — Юнги смотрит на протянутую руку альфы и ухмыляется. И все же Мобиус вывернул все так, чтобы и он получил пользу. Юнги поражается этому умению. Он продолжает еще минуту смотреть в глаза альфе, а потом протягивает руку в ответ для заключения спора. Он не из тех, кто будет бояться таких мелочей. — Эй, клубничный мальчик, если убьешь его, я отдам тебе акции своего бойцовского клуба, — Хосок сзади на удивление спокойно реагирует на происходящее, в интересе облокачиваясь на стену рядом со стойкой Юнги. Чонгук на это обращение поднимает на Каито мрачный взгляд, ловя оскал в ответ. Риджун уже собирается было открыть рот, попытаться переубедить Мобиуса делать это, но тут же захлопывает его. У альфы всегда все под контролем, он знает, что делает. А если он сам встает под дуло омеги, значит он в нем уверен. Юнги с огромным упоением наблюдает, как Чонгук еще раз совершенно спокойно подкидывает яблоко и идет к мишеням, становясь напротив нее лицом к омеге и кладя яблоко себе на голову. Хосок, стоящий по правую руку от Юнги, переводит медленный взгляд с него на лидера Аногонии и громко хмыкает, а Лиён, стоящий в стороне Каэля и Рико, не убирает тяжелый и пронзающий взгляд с лопаток омеги. Юнги снова натягивает наушники на уши и как в слоу-мо вытягивает руку с пистолетом, целясь в яблоко. В этот момент вдруг сердце падает в пятки, а рука начинает дрожать. Такого точно не было, когда он стрелял в отца. Хоть это было быстро, времени думать не было, но в Рейва он стрелял более обдумано. Тогда рука тоже не подводила. Но сейчас пальцы содрогаются от сковывающего волнения, а этот взгляд антрацитовых глаз только усугубляет положение. Мобиус стоит ровно, без капли волнения. Или он так уверен в омеге, или очень хорошо скрывает истинные чувства. Юнги вдруг очень боится промахнуться, попасть прямо в плоть альфы. Но ведь даже если так случится, ничего страшного, верно? Юнги уже убивал. Только в этом и была огромная проблема, отца и брата пристрелить был повод, а Мобиус одним глубоким взглядом сводил с ума. Юнги уже начинает жалеть, что вообще открыл рот, что предложил эту глупость. Ему не так страшно будет встать на место альфы, чем сейчас выстрелить в него. Возникает дикое желание опустить оружие, проиграть специально, лишь бы не стрелять. Но чертова гордость не дает этого сделать, поэтому Юнги шумно втягивает воздух, задерживает дыхание и стреляет. Пуля вонзается в трех сантиметрах от скулы Чонгука, а Юнги убирает оружие, крепко сжимая челюсти. Хосок разочарованно цокает и отталкивается от стены, отходя к выходу, где все это время стоял Рико, сложив руки на груди. — Слабак, — фыркает Каито, но омега пропускает оскорбление мимо ушей. — Вот черт, — шепчет он себе под нос, а внутри облегченно выдыхает. Сразу прячет руку, не показывает, что ее бьет в мандраже. Чонгук же демонстративно оборачивается к мишени и проводит пальцем по дыре от пули недалеко от своего лица. — Рука дернулась? — он говорит это без прежней ехидности, лишь с легкой улыбкой на губах, а Юнги, кинув пистолет на стол, идет к нему, выхватывая яблоко. Настроения больше не было, вдруг хотелось покинуть это помещение. — Стреляй уже, — Юнги равняется с ним у мишени, становясь на место мужчины, который не торопится уходить. — Не будешь умолять убить тебя как в тот раз? — он опускает голову, чтобы заглянуть омеге в глаза, где видит свое отражение. Юнги сжимает кулак и дергает плечами. Задел за живое. — Я дал это право только Хаосу, — парирует омега, а Мобиус, хмыкнув, идет к оружию, тут же вытягивает руку. Юнги будто со стороны видит эту картину. Несколько дней назад он бы был чрезмерно рад такому концу, потому что умереть от рук альфы так вкусно пахнущим можжевельником и грейпфрутом было не самой плохой идеей. Но правда, что изменилось сейчас? Как вышло, что за одну ночь он повзрослел и обрел самое дорогое, что могло у него быть: желание жить? Его лишили этого чувства много лет назад, а сейчас он сам назад его вырвал. Юнги не чувствует страха, он уверенно смотрит в дуло пистолета Чонгука и почему-то уверен, что альфа не промахнется. Чонгук, в отличии от него, долго не думает, стреляя почти сразу. Юнги жмурится и задерживает дыхание, чувствуя как яблоко на голове взрывается от пули. Когда он открывает веки, то видит лишь ошметки когда-то целого фрукта и убирающего пистолет на стол Мобиуса. — Ты проиграл, камелия, — резюмирует альфа, когда Юнги, стряхивает с себя яблочные остатки и преступает через них, брезгливо сморщив нос. — Только испачкал меня, — старается не подавать виду, что расстроен своим проигрышем. Он встает перед альфой и разводит руками на предвкушающую улыбку. — Давай, говори, что хочешь, а то у меня дела. Но Чонгук, словно решив поиздеваться, демонстративно складывает руки в карманы черных брюк и медленно обходит Юнги по кругу, оглядывая. Омега закатывает глаза и складывает руки на груди, просто молча наблюдая, пока Мобиус вновь не остановится напротив. — У меня машина грязная, — это звучит как рандомный факт, поэтому омега вздергивает бровь. — Так съезди на мойку и помой, — как само собой разумеющееся отвечает он. — Зачем? Если у меня есть бесплатный клининг в виде тебя? Юнги не сразу догоняет суть последней фразы альфы и его этого смеющегося взгляда, а потом только шокировано приоткрывает рот. — Да ты прикалываешься? Хочешь, чтобы я твою тачку помыл? — это звучит как одна большая шутка, только вот Мобиус, кажется, был предельно серьезен. — Мне не принципиально как именно ты будешь ее мыть, но завтра утром я жду тебя в своем дворе. — Да ни за что, — упирается омега, все еще не веря своим ушам. Но Чонгук вдруг перехватывает его подбородок, задирая голову на себя, чтобы омега посмотрел прямо в антрацитовые радужки. И омега гулко сглатывает. — Ты проиграл, камелия, и теперь должен мне желание. Я же желаю, чтобы ты лично и без чей-то помощи помыл мою машину в моем дворе. Я тебя за язык не тянул на этот спор, ты сам его предложил. Неужели тому, кто занял место лидера слабо так сдержать свое слово? — Чонгук чуть склоняется, обдает горячим дыханием лицо омеги, которому и не хочется скидывать руку со своего подбородка. Альфа держит крепко, но не сдавливает. — Убери от него руки, — Каэль дергается в сторону Чонгука, даже успевает пихнуть его в плечо, когда вмешивается Риджун, но все замирают, когда омега вскидывает руку и цокает на своего помощника. — Ладно. Помою тебе машину. Если думаешь, что мне слабо, то ты ошибаешься, Помпея. Я просто заставлю тебя пожалеть о своем желании, — Юнги перехватывает руку альфы, встает на носочки, что теперь и альфа чувствует его дыхание. Но это лишь фантомно и очень быстро, потому что омега тут же отстраняется, откидывает руку альфы, подразнив своим поведением. Он еще мгновение смотрит в глаза Мобиуса и идет на выход, не обращая внимание на проводившего его нечитаемым взглядом Лиена. Каэль уже собирается идти за омегой, но его окликают, а когда альфа поворачивается, прямо мимо его скулы пролетает огненный сгусток, оставляя черный след пепла на коже. Каэль провожает его расширенными глазами, а потом поднимает их на отряхивающего руки Мобиуса. — Это предупреждение, Кан Каэль. Еще раз тронешь меня, то следующий удар будет прямо в твое сердце. Каэль слышит оклик Юнги, сжимает кулаки от накатывающей агрессии и просто молча уходит. Хосок вдруг хлопает в ладоши, широко улыбаясь. — А я все думал, когда же мне выпадет шанс отомстить тебе. Спасибо, что дал мне его. — Только посмей его тронуть, — в помещении тут же становится до ужаса жарко, что даже Риджун тянет ворот рубашки вниз. Мобиус взглядом испепеляет Каито до состояния угольков, но альфа лишь противно скалится и идет к выходу, на последок кинув: — Затрогаю до смерти. — Надеюсь, та проверка уничтожила твой бизнес? — Чонгук это бросает мимолётно, но застывший в дверях Каито вдруг останавливается, зверея от злости. — Это был ты, сука, — Рико хватает Хосока за руку, не дает накинуться на Мобиуса. Чонгук лишь смотрит на его жалкие попытки вырваться и хмыкает без улыбки, сохраняя на лице ужасное спокойствие. — У тебя дела со мной, поэтому решай их именно со мной. Еще раз тронешь его своими грязными руками, проверка ресторана покажется для тебя сказкой. Стены начинают ходить ходуном, сотрясаясь от злости Хосока. Но Мобиус лишь машет ему рукой и проходит мимо, скрываясь на улице. — Я уничтожу тебя, а потом и его. Заставлю вас всех кровью харкаться, — он это рычит в пустоту. Свидетелем слов остается лишь Рико, настороженно поджавший губы.⚜️⚜️⚜️
Когда Тэхен переезжает в дом Каито, он берет с собой лишь один чемодан по настоянию самого Хосока. Альфа сказал, что выдаст омеге карту с его личными деньгами на нужды и расходы. Дом альфы располагался на окраине Патогонии, в горах. Темные стены будто придавливало огромными камнями ущелья, что создавало неизгладимое впечатление от архитектуры. Омега долго разглядывает интерьер, множество зелени вокруг и даже подмечает мини огород в отдельной комнатке с ярко-розовой специальной лампой для множества горшков и пикированных растений. Вероятно, Хосок так успокаивает свою неконтролируемую агрессию. Хэдли довольно спокойно отнесся к внезапному переезду сына, пошутив, что двадцать шесть — отличный возраст для детей. Конечно, Тэхен сразу отмахнулся. Учеба в медицинском не давала тратить должного времени на себя, что уж было говорить о второй половинке. Тэхен встречался с альфами, с некоторыми знакомился в клубах, куда его тащили неугомонные однокурсники, с кем-то знакомился в консерватории. Омега до сих пор помнит одного: с класса скрипки напротив. Но ни с кем из них не было ничего серьезного больше полугода. Они будто бежали от омеги, когда тот пропадал на учебе или присылал картинки черепа и настоящих легких, которые они резали и зашивали на хирургии. Альф это отталкивало, а Тэхен и не набивался особо. Он и одним чувствовал себя неплохо, найдя себе цель в другом: помочь как можно большему количеству людей справиться со своими внутренними проблемами. Хосок был новым этапом для Тэхена, поэтому он так за него ухватился. Альфа не появляется дома весь день, пока Тэхен ходит по дому, ужинает в гордом одиночестве едой от прислуги и ложится спать. Он все еще не понимает, зачем альфе это было: содержать омегу, тратить на него деньги, если он почти не появляется дома. Конечно, вероятно, для него все это не было проблемой, но все же Тэхен задавался вопросом. Он получше перед сном изучил комнату с мини огородом. Это словно и правда было хобби альфы. В углах стояло много разного грунта и удобрений по типу вермикулита. Эти специальные лампы, лейки, идеально высаженные и подписанные растения просто не складывались в голове пазл того альфы, которым он показался омеге. Тэхена будят резко, почти выдергивают из сна. Омега резко подскакивает, распахивает глаза, тяжело дыша. Он поднимает глаза и оглядывает стоящего у кровати Рико, который глубоко кланяется и шепчет тихое извинение. — Господин Каито хочет вас видеть. — Сейчас? — Тэхен поворачивает голову на горящий экран телефона на зарядке рядом и выдыхает. Дисплей показывал три часа ночи. Он заснул не так давно, все не мог уснуть на новом месте. Правда комната была выдана ему очень хорошая: просторная, с видом на горы, с личной душевой. — Да. И поторопитесь. Он не в настроении. — А он когда-то бывает в настроении? — хмыкает Тэхен, смотря на Рико, в надежде услышать ответ, но альфа только вновь кланяется и удаляется из комнаты. Теперь омега хорошо понимает фразу, что альфа имеет право вызвать его в любое время. Он опечалено еще раз смотрит на часы, понимая, что сегодня он уснуть точно больше не сможет и поднимается с кровати. Ради приличия накидывает на бежевую пижаму белый медицинский халат, лежащий на спинке стула и, посмотрев с балкона на ночное марево и не увидев гор, он выходит в коридор. В доме стояла полнейшая тишина, что навевало мысль, будто омега находится в каком-то фильме ужасов. По сценарию сейчас из-за угла должен вылезти скример и до смерти напугать Тэхена. Но выходит только Рико, видимо идущий за омегой. Он поджимает губы на вид Тэхена, но ничего не говорит. Только пропускает его внутрь кабинета альфы и закрывает за ним дверь, так и не зайдя внутрь. Как только омега оказывается в просторном помещении с двумя денежными деревьями по бокам от двери, он сразу натыкается на тихий льющийся из колонки металл и откинувшего голову на спинку кресла Хосока, который держал в руке дымящуюся сигарету. Омеге снова захотелось курить. Когда он через некоторое время поднимает голову на застывшего в дверях кабинета Тэхена, то хмыкает. — Что за маскарад? — он обводит ладонью халат, явно недовольно вскидывая брови. — Тебе необязательно это надевать. Так ты еще больше похож на мозгоправа. — Раздражает халат? Я могу снять, — Тэхен перехватывает блокнот и подходит к креслу напротив стола Каито, когда тот машет ему рукой. — Сними, — и это звучит как вызов с его губ, потому что глаза все говорят сами за себя. Он внимательно следит за каждым движением омеги, который молча снимает халат, оставаясь в одной шелковой бежевой пижаме, и садится на кресло. — Вы хотели поговорить? — Заканчивай, — это звучит очень грубо, только сейчас Тэхен понимает фразу Рико «не в настроении». — Хорошо. Если тебе комфортнее неформальное общение, я буду общаться так, — главное правило не отвечать на агрессию. Поэтому Тэхен старается расслабить мышцы, кивая альфе. — Может ты о чем-то конкретном хочешь поговорить? Но Хосок молчит. Просто молча смотрит на омегу, только поменяв позу ног. А Тэхен это расценивает как отрицательный ответ. Хосок сейчас эмоционально напряжен, а агрессия затапливает его разум. Поэтому он притащил Тэхена к себе домой — чтобы окончательно не сойти с ума. Вероятно, он перепробовал уже все варианты борьбы со вспышками гнева. Осталось попробовать разговоры. — Он тебя успокаивает? — Тэхен кивает на колонку с роком, заметив пристрастие к такой музыке еще в их знакомство. — Под него лучше представляется как я размажу чей-то череп, — Хосок не меняется в лице, не одна мышца на его лице не дергается. Он не улыбается, не ехидничает. Наоборот, нахмурен и сосредоточен, глядя прямо на Тэхена. — Не искал причину, почему у тебя возникают такие мысли? — спрашивает Тэхен, но тут же осекается, увидев этот резко сменившийся взгляд Каито. Вот она — вспышка агрессии наяву. Она может возникнуть от случайной фразы, действия. От всего угодно. И это убивает Хосока с каждым днем. Это выглядит по-настоящему страшно, потому что секунду назад спокойный взгляд Каито меняется на агрессивный. Та фраза про череп теперь не ощущается как шутка. Тэхену кажется, что сейчас именно его голова окажется на полу. — От твоего присутствия легче не становится, мозгоправ. Только хуже делаешь. И себе, в том числе. — У тебя какая-то лютая ненависть к врачам. Почему? — Тэхен, переборов свой страх, ближе двигается к столу, чтобы лучше увидеть глаза альфы в темноте кабинета. Потому что свет он так и не включил, оставив только открытое окно, откуда светила полная луна. — Знаешь, сколько раз меня гоняли по врачам, чтобы понять, что со мной? — кресло Хосока скрипит, когда он тоже подвигается ближе, упираясь локтями о стол. — И все они раздражали настолько, что хотелось самолично им вырыть могилы. Они говорили одно и тоже, совсем не помогая. — Ну ты ведь должен понимать, что проблемы, связанные с психикой не решаются за день. Простуду можно вылечить быстро, но не такое. Я же поклялся тебе помочь, поэтому сделаю все возможное. — Для меня это пустые слова, — рычит Хосок, а Тэхен устало опускает голову, выдыхая. Организм все еще напоминал о времени и хотел спать. — Хорошо, давай попробуем по-другому. Ты имеешь полное основание не доверять мне все свое личное сразу. Я уважаю твое право, но иначе я просто не смогу тебе помочь. Мне нужно знать хоть что-то. Поэтому я предлагаю тебе кое-какую легкую игру, — Тэхен молчит мгновение, следит за реакцией и, не получив сопротивления, улыбается краешком губы. — Я тебе рассказываю что-то о себе, а ты мне. Что рассказать мне, зависит только от тебя. Это может зависеть от степени моей искренности по твоей шкале. Так ты не будешь чувствовать себя как на приеме у врача, а наша беседа не будет заходить в безысходное состояние. — Хочешь шантажом меня заставить говорить? — Хосок вдруг хмыкает, а Тэхен принимает это за положительную реакцию. — Никакого шантажа, — улыбается в ответ омега. — Ну, разве что чуть-чуть. Я начну. Он откидывается на спинку кресла и складывает руки на коленях, посмотрев сначала на луну, а потом снова на застывшего в ожидании Каито. Теребить свои старые раны было до невыносимости больно, поэтому на мгновение Тэхен отвлекается на коричневую рубашку альфы, из-за которой виднелась татуировка. Он никогда не был особым любителем рисунков на теле, разделяя позицию Хэдли, но почему-то на альфе они смотрелись очень уместно. Будто без них он бы не был тем, кем является сейчас. Хосок выжидающе вздергивает бровь и меняет ноги, тем самым заставляя Тэхена поднять глаза с его ключиц на глаза. — Я живу только с папой, потому что моего отца убили, когда мне было три. Он владел небольшим мебельным бизнесом здесь, в Патогонии, а его друг был соучредителем. Его это не очень устраивало, но отец даже не мог предположить, что он его убьет. Этот человек нанес ему десять ножевых ранений прямо в его кабинете. Отец скончался на месте, приехавшая скорая констатировала смерть. Его задержали почти сразу. Казалось, он совсем не скрывался. Когда стали рыть на него, нашли странные контакты в его телефоне. Оказалось, что он толкал наркотики и даже сам их принимал. Экспертиза показала, что когда он убивал отца, то был под дурью. По закону Данделиона его посадили на шестьдесят пять лет. Через несколько лет после того дня папа забрал меня, и мы уехали из Патогонии. В более сознательном возрасте я пересматривал записи с его задержания, смотрел в его глаза и думал лишь об одном: я ничего не могу сделать. Он ведь получил по заслугам, сидит в колонии строгого режима и не выйдет еще сорок два года. Да вообще, вероятнее всего, уже не выйдет. Но мой гештальт был не закрыт. Я прорабатывал это в себе, учился прощать. — Простил? — вдруг подает голос Хосок, до этого не сводивший внимательный, словно сканирующий, взгляд с омеги. Тэхен отвечает не сразу. Хосоку не нужно знать правду, он ведь здесь как психотерапевт. Как тот, кто будет лечить чужие проблемы, а не свои. А узнай, что у омеги свой не закрытый гештальт, Хосок ему не будет верить. — Конечно, — Тэхен поднимает взгляд и стоические выдерживает давление янтарных глаз. Промолчит о том, что представляет в красках встречу с этим человеком, как проигрывает в голове множество сценариев развития другого исхода. Тэхен правда работает над собой, опустил много моментов, но убийство родного человека — это надо было превозмочь самого себя. Каито на его слова лишь хмыкает, не дав Тэхену понять: поверил он или нет. — Один вопрос. Только подумай, прежде чем озвучить его, я все еще на взводе, — Хосок говорит это без угрозы, просто предупреждает, потому что Тэхен все еще чувствует подрагивающий под ногами пол. — Расскажи мне про значения своих татуировок, — вдруг просит Тэхен, наблюдая, как меняется лицо Хосока. Кажется, он не ожидал услышать именно этот вопрос. — Ты разве это хотел спросить? — Ну ты же сам попросил меня думать. И я понял, что к более глубоким вопросам ты еще не готов. Мы ведь только познакомились. Ты тот тип личности, которому нужно время привыкнуть. Ты тяжело впускаешь чужих людей в свою жизнь, я примерно представляю как тяжело тебе далось решение попытаться еще раз дать шанс врачам, когда до этого ты терпел неудачи. Я согласился, чтобы помочь тебе, чтобы доказать положительную сторону твоих попыток, — Тэхен склоняться чуть вперед, пытаясь наладить этот тонкий контакт между ними. Хосок сам по себе человек закрытый, не допускающий никого в свою жизнь. Вероятно, из-за детской травмы. Кто-то или что-то было спусковым крючком в его нынешнем состоянии. Но омега поминает, что с Каито еще рано лезть так глубоко. Он и сам пока не пустит, Тэхен по глазам это видит. Он не может считать эмоции альфы, вглядывается в эти бездонные глаза и не понимает ничего. Хосок сейчас — как закрытая интернет-сеть, недоступна тем, кто не имеет пароль. И Тэхен пока его не имеет. — И сколько, говоришь, ты учился, чтобы так хорошо мозги промывать? — не открылся. Тэхен устало выдыхает и прерывает их зрительный контакт, обратно возвращаясь в исходное положение. — Я не сдамся. Отталкивай, если хочешь, только тогда мне придется дольше с тобой находиться, — выдыхает Тэхен, только вот Каито вдруг поднимается, огибает стол и, подойдя к Тэхену сбоку, с силой дергает его стул назад. Омега задерживает дыхание от страха, но сжимает челюсти, стараясь не показывать его. Если Хосок сейчас разожмет пальцы, омега упадет и ударится головой о каменный пол. Ноги от ужаса начинает морозить. — Ты будешь жалеть о своих словах. Сейчас ты так уверен в своих силах, но это до последствий. Ты еще не видел меня настоящего, ты испугаешься, мозгоправ. Будь уверен. И тогда ты сбежишь в ночи, потому что все сбегали именно в полночь, думая, что я сплю и не вижу их, но у меня бессонница. Я всегда смотрю им в спину, когда они бегут, думая, что в безопасности. И вот когда ты сбежишь, ты станешь сорок пятой моей попыткой. Последней, — Хосок заглядывает в глаза омеги, наклоняясь так близко, что почти обжигает своим дыханием переносицу Тэхена. — Выводя тебя на эмоции, можно узнать много интересного. Знаю, что плохая идея, но зато теперь я хоть что-то о тебе знаю, — Тэхен с огромной силой воли не меняется в лице, когда его грубо дергают назад, что спинка кресла теперь в опасной близости находится от пола. — Ты меня провел сейчас? — Хосок выгибает бровь, а под рукой, сжимающей корпус кресла, слышится хруст. Омега непроизвольно сглатывает. Вероятно, если бы там было плечо омеги, его кости бы превратились в труху. Но он лишь молча кивает, кажется, вызывая еще большую порцию гнева у альфы. — Ты ходишь по лезвию ножа, мозгоправ. Ты выбрал отвратительный способ. — Расскажешь мне про татуировки? Тэхен даже думает, что ему сейчас раскрошат череп, настолько был уничтожающий и устрашающий взгляд Каито, но альфа хмыкает и отпускает кресло, возвращаясь на свое место. Омега выдыхает, когда его ноги касаются пола. Он мысленно уже попрощался с папой и Юнги. Ведь работая с такими непредсказуемыми людьми, никогда не знаешь, когда они сорвутся. И Тэхен подмечает еще один факт: ему не ответили на агрессию и он успокоился. Будто огонь потушили водой. Движения Каито все еще были дерганые и нервные, а когда он садится, то начинает непроизвольно дергать ногой. Мужчина складывает руки на столе в замок и поднимает янтарные глаза на Тэхена. — Очень давно мои друзья назвали меня Каито — двуликим. Я часто по щелчку менял эмоции, поэтому между нами повелась шутка, что во мне живет еще кто-то. По типу раздвоения личности. Это моя память о них. Они были мои первые и последние настоящие друзья. Я обладал какой-то нереальной чуйкой, поэтому часто предугадывал события, а они говорили, что будто у меня везде глаза. Поэтому здесь, — Хосок выставляет свою левую руку с закатанной до локтя коричневой рубашкой и массивными часами на запястье, демонстрируя ее омеге. До локтя все было забито черными и широко раскрытыми глазами. Их было такое множество, что у Тэхена сковало дыхание от странных ощущений. Хосок замолкает на некоторое время, смотря на свою руку, будто обдумывая дальнейшие слова. А может он ждёт ответ Тэхена, только омега молчит, ждёт продолжения. Потому что на правой руке скрывалось что-то более масштабное. Тэхен понимает, что эта татуировка более значимая, у нее больная история. Поэтому альфа начал с другой. Хосок вдруг поднимается и дёргает пуговицы на рубашке. Тэхен гулко сглатывает и задерживает дыхание, поднимая глаза на альфу. Обрамленный лунным светом, Каито дергает рубашку и распахивает ее, не снимая. И Тэхен совсем непроизвольно скользит взглядом по рельефному торсу и татуировке на всю правую сторону. Ее части уходили под коричневые брюки, и омега вдруг надеется, что альфа хоть их снимать не будет. Хосок чуть оттягивает края рубашки справа в сторону, давая омеге лучше рассмотреть черные рваные узоры, не имеющие какого-то глубокого смысла. Вся суть была в ее значении, в голове Каито. — А эту я сделал после смерти родителей. Мне было настолько невыносимо, что я просто не знал как выплеснуть свои эмоции. Я не нашел ничего лучше, чем почувствовать боль. Просто попросил такую татуировку, которая будет делаться не один день, и чтобы это было больно. Я приходил каждый гребаный день, сидел по несколько часов и, каждый раз, когда игла вонзалась в мою кожу, я проигрывал в голове сцену смерти родителей, которых убили на моих глазах. Их просто убили из снайперской винтовки, когда они проводили вместе вечер у камина. Я зашел пожелать им спокойной ночи и не успел. Я прокручивал в голове это столько много раз, что к концу перестал чувствовать боль. Совершенно. Каито вглядывается в лицо Тэхена, считывает его эмоции, а омеге хочется просто исчезнуть. Он впивается взглядом в ключицу альфы, а с каждым словом на глазах все больше наворачиваются слезы. Потому что он понимает эту боль потери близкого человека. Только если омега был мал и не особо понимал что-то, то Хосок прочувствовал всю несправедливость этого мира. Похоронить обоих родителей и после принудительно возглавить сторону. Может быть его отец был не лучшим человеком, но для Хосока он оставался отцом, в первую очередь. Он потерял друзей, потом родителей. И остался совершенно один наедине с той властью, которую ему насильно вручили в руки. Тут любой бы, вероятно, сошел с ума. Эти события обострили то, что уже изначально было у альфы. Вот он — спусковой механизм к началу психопатии. Тэхен поджимает губы и чувствует как одинокая горячая слеза стекает по его щеке. Она блестит под лунным светом и разбивается о колени омеги. — Разве мозгоправы не должны быть холодны к своим клиентам? Почему же ты сейчас проявляешь сочувствие? — Хосок глаз с омеги не сводит, а Тэхен не может посмотреть в ответ. Если поднимет глаза, то Каито увидит в них много боли. Своим рассказом Хосок всколыхнул все те раны, которые затягивались в омеге долгие годы. Одной своей болью поднял чужую с колен. Хосок запахивает рубашку, застегивая пуговицы обратно, и садится в кресло, отворачиваясь к окну. — Теперь мы квиты. Можешь идти. И прежде чем предлагать такие игры, подумай о последствиях. Это лишь верх айсберга, который тебе предстоит узнать, а если ты уже кидаешься в слезы, — он не договаривает, Тэхен и не просит. Он просто поднимается и выходит из кабинета под молчаливый взгляд Рико, который все это время стоял за дверью. Теперь этой ночью не уснут оба.⚜️⚜️⚜️
Юнги устало откидывается на спинку кресла и ладонями трет лицо, закрывая глаза. Стол перед ним был завален огромной кипой бумаг, которые нельзя было спихнуть на бухгалтерию. Никто не предупреждал омегу, что после смерти отца останется так много вопросов, которые необходимо было решить. Дааль после себя оставил кучу грязи, которую теперь именно Юнги и приходилось разгребать. Когда он стал углубляться в документы, то обнаружил много неуплаченных налогов, которые все копились и копились. Малейшая проверка от инспекции в их компанию, то все сразу пойдут ко дну. Где налоги, там и несостыковки в ведении документации, неучтенные денежные переводы и много чего другого. Юнги же поставил себе цель вести максимально чистую политику, поэтому когда он кидает время на часы, то удивлённо вздыхает. Циферблат показывал одиннадцать вечера. Все работники уже давно покинули здание офиса, которое располагалось в центре Мисарии. Лишь окно Юнги горело от лампы с холодным освещением. Из-за проблем с документацией он почти ничего не ел с самого утра, поэтому Юнги складывает все бумаги в стопку, намереваясь продолжить завтра. Каэль прислал сообщение, что закончил свою работу еще час назад. Юнги посылал его проверить работу на порту, потому что со смертью Дааля к Юнги пришли новые клиенты. Вероятно, омеге они доверяли больше, чем его отцу. Конечно, были и те, кто разорвал свои контракты. Только из-за грамотно составленного договора Даалем, Юнги ничего не терял. Наоборот, эти люди должны были выплатить компенсацию. Наверное, это было единственное хорошее дело, сделанное Даалем. Юнги поднимается с кресла и идет к панорамному окну, складывая руки в карманы сине-зеленого брючного костюма. Из его офиса открывался шикарный вид на всю Мисарию. Сторона переливалась и отражала луну в водной глади. Юнги мечтает, чтобы люди чувствовали себя поистине хорошо, проживая тут. Чтобы они ни в чем не нуждались, что бы любили свою родину. Чтобы больше не было притеснения омег и лишения их каких-то прав. Юнги встал у власти лишь для того, чтобы сделать в Мисарии лучшую жизнь, чтобы наконец обрести крылья свободы за спиной. Он переводит медленный взгляд на горизонт, где совсем немного виднелись пики небоскребов Аногонии. Неожиданно в голове всплывает их недавний спор с Мобиусом, воспоминания которого заставляют омегу поджать губы и постучать себя по лбу. Кто его тянул за язык? С того момента прошло уже несколько дней, за которые он больше не сталкивался с Мобиусом. Но то, как уверенно и без сомнений Чонгук выстрелил, не моргнув, снится Юнги до сих пор в дурных снах. Это и восхищает, и пугает одновременно. В руках альфы было столько власти, что при возможности он может пристрелить омегу в любой момент. Негласно он — лидер. Тот, кто основал этот совет всех глав, кто предложил пакт о ненападении, кто дал Данделиону шанс. Шанс на лучшее будущее. Именно он позволил каждому главе быть на том месте, где они сейчас находятся. И Юнги в том числе. Омега считает, что прошел некое посвящение в ту ночь, когда заявился весь в крови. Но первую встречу хотелось стереть из памяти. Конечно, Чонгук тоже ее не забыл. Именно оттуда повелось это такое странное «камелия». И Юнги не понимает, нравится ему или нет. Когда Чонгук произносит это слово, омеге сразу приходит первая ассоциация на ум, которую альфа озвучил в их встречу: жалкий. Но называя так омегу каждый раз, кажется, он не имеет это значение ввиду. И почему-то Юнги не хочется, чтобы альфа прекращал его так называть. Он не замечает, что в какой-то момент начинает улыбаться, а потом хмурится, мотая головой. Подумать на этот счет не дает завибрировавший на столе телефон. Юнги оборачивается и некоторое время просто смотрит на неопределенный номер, отвечая через некоторое время. Когда он прислоняет динамик к уху, то в эту же секунду морщится от противного дыхания на той стороне. — Соскучился? — Соджун дышал тяжело, замедленно, будто только что бежал кросс. — Что тебе нужно? — кидает грубое Юнги, слыша в ответ противное хмыканье. Соджун, кажется закуривает, об это свидетельствует щелкнувшая зажигалка. — Неблагодарный щенок. Убил отца и брата, примостил свою задницу на их месте и считаешь себя правителем? — плюется Соджун. Хоть Дааль и был его другом, омега на сто процентов уверен, что Соджун воровал у него. Сейчас в альфе говорила только огромная зависть, а не чувство справедливости. Вероятно, он на что-то надеялся, после того, как Рейв бы занял место лидера. Омегу же изначально никто не брал в расчет, что и сыграло на руку. Никто не ожидал, что Юнги в один вечер захочет себе все. Все и без остатка. — Если это все, что ты хочешь мне сказать, то не трать мое время. Ты спокойно передвигаешься по Мисарии еще только потому, что я не взялся за тебя. — Не смей угрожать мне. Потому что здесь я буду это делать, — Соджун вдруг скалится, а Юнги настороженно хмурит брови. — Что ты несешь? — Твои люди в порту у меня в заложниках. Все до единого, с товаром и судном, — Соджун это говорит на мерзость медленно, тянет слова, а сердце Юнги пропускает удар. Сегодня одна из бригад грузили разный товар в судно по доставке, собираясь переправить его на другой континент, где общая сумма была больше, чем в тридцать миллионов. Юнги громко сглатывает и выдавливает: — Что ты хочешь? — Приезжай один к причалу. У нас осталось с тобой незавершенное дело. У тебя полчаса, Юнги. Иначе все твои люди и товар пойдут ко дну. Гудки нарушают тишину кабинета. Юнги толкает телефон в карман и, зажав пальцами виски, громко мычит сквозь стиснутые губы от безысходности. Он сверяет время и, выключив свет, вылетает из кабинета. Омода летит по ночным дорогам, лавируя между неторопливыми водителями. Юнги не знает, за что переживает больше: за товар или людей. Они одинаково ценны для омеги, потому что людей он лично набирал в эту бригаду. Все были молодые парни с огромным желанием заработать и помочь Юнги построить новый мир. Ведь каждый работающий на него человек по умолчанию становился помощником в этом плане. Юнги вдавливает педаль газа в пол, почти влетая на причал, не освещенный фонарями. Когда он бросает машину с включенными фарами посреди причала и выходит, нервно озираясь по сторонам, то слышит лишь шум океана и чувствует его сильный запах. Вокруг было только множество металлических контейнеров с товарами для переправки, а у самого причала были пришвартованы грузовые корабли. Юнги проверяет наличие пистолета на поясе, касаясь его пальцами, а потом прикрывает его пиджаком от сине-зеленого костюма. Он щурится, пытаясь разглядеть нужное судно, ведь место было освещено теперь только светом фар его машины. Вдруг с палубы одного корабля ему моргают фонариком, привлекая внимание. Юнги тут же направляется туда, заметив темные тени. Когда он поднимается на борт, то сразу видит всю бригаду: избитую почти до неузнаваемости. Но все они были в сознании, смотрели на омегу с полными надежды глазами и одними губами шептали заветное: помогите нам. Юнги поджимает губы и, повернув голову, пятится к центру, потому что со всех сторон его начинают окружать мужчины. — Я думал ты струсишь, — Соджун спрыгивает с мачты и громко хмыкает, становясь напротив Юнги и разглядывая его, пока омега думает как прострелить ему голову и выйти отсюда живым. По его подсчетам альф было около десяти, не считая Соджуна. — Отпусти моих людей. У тебя же со мной проблемы, так решай их со мной. — Тебе они дороги? Хочешь сказать, что ты тут не только ради товара? — Соджун начинает мерзко хохотать, хватая одного парня за волосы, подставляя дуло пистолета к его шее. Юнги дергается в их сторону, но замирает, когда в него направляются сразу четыре биты. — А ты как всегда играешь грязно? Так испугался одного хрупкого омегу, что притащил с собой целую артиллерию с полным комплектом? — омега бросает это с усмешкой, вызывая у Соджуна приступ гнева. — Думаешь, что я тебя боюсь? Да ты дурак, Мин, — Соджун резко отпускает парня и наставляет пистолет на омегу, омерзительно оскалившись. — И что? Убьешь меня? Тогда ты ходячий труп и до рассвета не доживешь. — Да кому ты нужен? — хохочет альфа, подхватываемый своими людьми. — Народ мне спасибо скажет, что избавил их от такого правительства как ты. Ты ведь жалкий омега. Ну что ты можешь сделать? Куда ты полез во власть, в управление стороной? Ваша задача изначально была только рожать наследников нам и красиво стоять рядом. Кому ты такой нужен? — альфа делает несколько шагов навстречу к Юнги, пока дуло пистолета не упирается омеге в грудь. — Омеги должны быть глупыми и симпатичными, запомни. Только тогда они будут привлекать альф. — Привлекать таких уродов, как ты? — хмыкает Юнги, с улыбкой наблюдая, как меняется лицо альфы. — Знаешь, да я уж лучше умный и никому ненужный государством поуправляю, сделаю хоть что-то для людей, а не построю свод глупых правил, где альфам можно все, а омеги должны лишь молчать в тряпочку. Ты — самый яркий представитель отвратительного порождения этого свода правил, гребаный сексист. Так уверен в своем члене? Он к черту никому не сдался. Дай омегам чуть больше свободы, они превзойдут любого сексиста, по типу тебя. — Грязная мразь, — Соджун замахивается, собираясь ударить омегу прямо корпусом пистолета, но Юнги наклоняется вбок, вспоминая все уроки Каэля, и ногой выбивает пистолет альфы. Он метко ударяет его поддых и уворачивается от подбежавших прихвостней. — Избейте его, но оставьте в живых. Я еще не закончил с ним, — рычит Соджун, поднимаясь с палубы и уходя в сторону, облокачиваясь о мачту. Юнги выдергивает свой пистолет и простреливает двум альфам ноги, выводя их из строя. Они падают с громкими воплями, когда другие кидаются одновременно. Юнги резко садится, уклоняясь от удара в челюсть, вскидывает руку с пистолетом, но его выбивают болезненным ударом. Юнги шипит и теряет бдительность. Один из альф бьет его по лицу, заваливая на палубу. Главное правило боя: не оказывайся в лежачем положении. А если оказался, то быстро вставай. Каэль говорил это столько много раз, но дезориентация Юнги из-за удара не дает ему вовремя подняться. Перед глазами все плывет, когда его бьют ногами в живот, почти пригвождая к дереву собственного судна. Удары сыплются отовсюду. Их точно больше, чем один Юнги, который инстинктивно закрывает голову руками. — Достаточно. Мы ведь не хотим, чтобы он так быстро умер. Нам еще нужно с ним поиграть, — скалится Соджун, поднимая свою руку. Тогда альфы останавливаются и поднимают Юнги за локти, ставя перед Соджуном на колени. Альфа подцепляет его подбородок двумя пальцами, с усмешкой оглядывает не пострадавшее лицо. Лишь на правой щеке была ссадина. — Я покажу тебе твое настоящее предназначение. Ты его сейчас прочувствуешь. И если ты мне понравишься, я так и быть оставлю тебя в своем особняке. Когда я стану лидером Мисарии, мне понадобится наследник. Ты симпатичный и с кровью моего друга — сгодишься. А всю эту дурь в твоей голове я выбью. Юнги чувствует лишь сильную боль во всем теле. Голос альфы расплывается от вероятного сотрясения мозга. Некоторые слова пропадают, а образ перед глазами плывет. Следующее, что Юнги чувствует это отвратительные грязные губы на своих. Его продолжают держать по рукам, сковывая движения. И омега, собрав последние силы в кулак, мычит и пытается вырываться, кусая альфу за губу. Но тот лишь грубее перехватывает лицо Юнги, сдавливая щеки, и скалится прямо ему в губы, шепча тихое: — Ты всего лишь шлюха. Теперь моя шлюха. Он толкает омегу за голову назад, грубо раздвигая его ноги и усаживаясь между ними. Юнги пытается кусаться, вырываться, но по рукам и ногам его сковали сильные хватки, а Соджун над ним только продолжал оставлять грязные поцелуи на скулах, линии челюсти, губах и ключицах. Юнги хочет что-то прокричать, но язык не слушается, прилипнув к небу. — Я бы мог вколоть тебе наркотик, но хочу чтобы ты полностью прочувствовал этот секс. Он же у тебя первый, да? — Соджун снова хватает Юнги за щеки, заставляя устремить плывущий взгляд на себя. — Расслабься и получай удовольствие. Его еще раз бьют затылком об палубу, что омега на пару мгновений теряет сознание. Приходит в себя лишь тогда, когда Соджун сдирает его пиджак и разрывает на нем рубашку, медленно пальцами скользя по груди и виднеющемуся прессу. Он смотрит цинично, голодно и омерзительно, будто оценивая свой товар. Он надавливает на кожу над бедрами и вдруг скалится, опускаясь носом в ямку пупка и втягивая запах. Юнги хочется себя уничтожить, убить. Он может вытерпеть все, любую боль, но не насилие. Он сцепляет зубы, не давая предательским слезам скатиться и показать свою слабость. Именно сейчас он как никогда нуждается в водной магии. Без нее он — уязвимый лидер, ничтожный и слабый. Юнги пробует найти момент, когда хватка на одной ноге чуть ослабевает и бьет коленом в челюсть Соджуна. Тот хватается за больное место, ревет от злости и звереет еще больше. Он бьет омегу по щеке со всей силы, что голову Юнги заносит в бок. Он жмурится, вдруг понимая, что это конец. Ему точно не справится без сил одному с таким количеством альф. Соджун остервенело дёргает пряжку ремня Юнги и раздвигает его ноги, говоря что-то едкое. Юнги не слышит, перестает воспринимать любые звуки. Его психика не выдерживает, защитный механизм в организме срабатывает и он теряет связь с сознанием, спасая себя от этой вечной раны. Но вдруг всякие руки пропадают с его тела. Юнги не сразу это понимает, чуть приоткрывая глаза, перед которыми все еще плыло. Он видел картину мутно, но последнее, что он запомнил, прежде чем отключиться — это вопли боли альф, огненные вспышки и такое тихое, совсем далекое и обеспокоенное: — Все закончилось, камелия. Только потерпи еще немного. И снова прикосновения к щекам и телу, но теперь они не кажутся омерзительными. Они согревают и успокаивают. Его поднимают на руки и это последнее, что чувствует Юнги. А в нос забивается яркий и словно призрачный запах грейпфрута и можжевельника.